Играя роли

      — Ничего не в порядке, Майкл, — произнесла Вален, переходя на крик. — И уже вряд ли будет.       Он лишь покачал головой в ответ, наблюдая за тем, как Сенере ходит взад-вперед по комнате, заламывая руки.       — Почему ты так спокоен? Ты хоть можешь себе представить, чем это нам грозит?       — Валу, по-моему, ты преувеличиваешь. Кароль же сказала, что никто ни о чем не узнает…       — О-да, — перебила его девушка. — Отлично! Теперь мы верим всему, что сказала сеньорита Севилья?       Издав стон, больше похожий на приглушенное рычание, Валентина наконец-то села на диван к парню. Сжимая кулаки, она практически царапала ногтями свои ладони, но ничего не могла с этим поделать. Сказка разлеталась на тысячи осколков, задевая человека, который ей был слишком дорог.       — Я говорила тебе, что не нравятся мне ее взгляды, — произнесла та. — Но ты со своей уверенностью…       — Эй, прекрати, — Майкл нежно взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — В том, что случилось, нет ничьей вины, кроме нашей. Точнее твоей, ты же потащила меня в лес.       — Засранец!       Вскинув бровь, парень нежно коснулся ее губ. И даже в такой ситуации, Валу не могла с ним бороться, не могла отказать его ласкам. Они вынуждали забыть все, выкинуть из головы любые глупости и неурядицы. Сенере ответила на поцелуй немного приоткрыв рот и впуская внутрь его влажный язык.       — Нет, подожди, — сказала она, кладя руки на плечи Майкла и немного отстраняясь. — То есть ты реально считаешь, что она совершенно случайно бродила по лесу и разговаривала по телефону?       — Валу, — сдерживая смешок, произнес он. — Пожалуйста…       — Я просто не доверяю ей, — ответила Вален, отводя взгляд. Девушка чётко помнила то, с каким тоном, с каким выражением лица Кароль смотрела на них там в парке. Точнее на практически вжатую телом Майкла в дерево Валу. Столько неприязни, отвращения. Да, пусть она и сказала, что это совершенно не её дело, но почему-то на душе блондинки скребли кошки. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Кароль вряд ли пустит это на самотек.       — Ты же знаешь, что после завтрашнего дня ее больше не увидишь…       — Ага, конечно, — скривилась Вален. — Разве что она превратиться в человека-невидимку на мартовской конвенции. Майкл, тебе действительно все равно? — Отведя взгляд, Ронда устало потер лоб.       — Мне не все равно, но последние две недели я думаю о нас, я живу тобою, — взяв в руки теплую ладошку Валентины, он поцеловал ее тыльную сторону. — Завтра я еду в Мексику, где меня ждет Ана…       — Зачем ты так? — перебила она, тщетно пытаясь освободить руку из оков его.       — Послушай меня! Я хочу быть с тобой и мне не нужна никакая другая девушка, будь то Ана или какая-либо другая.       Валентина почувствовала как на этих словах её дыхание сбилось, а кровь, пульсируя, стучала в висках. Догадывалась ли она о том, какими будут его следующие слова? Могла ли себе представить, что когда-нибудь они таки дойдут до этого разговора? А самое главное, знала ли она ответ на вопрос, который изо дня задавала себе, лежа в постели с любимым, но чужим, мужем.       — Я собираюсь попросить у нее развод.       И вот момент, когда Вален почувствовала, как внутри нее все перевернулось. Она знала, что любит Майкла, о том, что ее чувства к нему искренние и настоящие. Но избегая разговоров о супругах, они оттягивали решения, как смертельный диагноз улыбающемуся больному.       Маркус и Ана были теми якорями, которые так долго удерживали их с Майклом вдали друг от друга, но так или иначе они с Рондой наплевали на все правила, оказавшись в одной постели, признавшись в истинных чувствах. Но так не могло продолжаться дальше, и Майкл оказался первым, кто это смог признать вслух.       — Я ничего не требую от тебя, — прошептал он, разворачиваясь к Валентине. — И я не прошу тебя уйти от Маркуса. Просто, я решил все для себя. Я люблю тебя, но не могу так больше поступать с Аной.       Такой хороший, такой родной.       — Майкл, милый, — Валу обхватила ладошками его лицо, вглядываясь в его глаза - Всё сложно. Я не могу этого сделать также как и ты. Просто прийти к Маркусу и принести документы на развод. Его бизнес, дети…       — Это не твои дети, Вален.       — Да, но…       Не дав ей договорить, Майкл прильнул к ней с поцелуем и прикусил нижнюю губу, оттягивая ее. Его язык скользнул в теплый рот Валентины и пробежался по небу, приятно лаская его. Внизу живота снова предательски потянуло.       — Я буду ждать, — Майкл разорвал поцелуй, но все еще был в миллиметрах от ее губ. — Сколько потребуется.       И он снова ее поцеловал. Языки переплетались в сложном танце, углубляя поцелуй, а руки заскользили вдоль искушающих изгибов. Положив руку ей на спину, Майкл медленно уложил Валентину на диван, нависая над ней.       Пальцы расстегивали маленькие пуговицы на ее белоснежной рубашке, пока рот, вновь оказавшийся на ее коже, оставлял следы на шее, ключице, спускаясь ниже к ложбинке. Опустив чашечку ее темно-бардового лифа, Майкл коснулся языком обнажившегося соска.       — О, мой Бог! — задыхаясь, вскрикнула Валентина.       — Еще нет, дорогая, но совсем скоро, — усмехнувшись, откликнулся Майкл, а потом в доли секунды справился с ее юбкой. Также незаметно пропало и кружевное нижнее белье. — А вот теперь мы можем поговорить о более серьезном.       Рассмеявшись, Вален запустила пальцы в его волосы, притягивая к себе, в надежде поскорее ощутить знакомое трение тел.       Но оставив легкий поцелуй на ее губах, Майкл поднялся на ноги и стал стягивать с себя одежду. Его движения были уверенными и быстрыми, но неровное дыхание и взгляд потемневших глаз, от которого в ее животе стало разливаться тепло, выдавали возбуждение Майкла. Когда гора одежды у дивана пополнилась мужскими боксерами, Ронда развел ее ноги и устроился между ними.       Его горячее возбуждение упиралось в ее бедра, наполняя томлением, которое Валу не терпелось утолить, а язык вновь покорял ее рот. Ожидание становилось невыносимым…       — У тебя десять секунд, чтобы оказаться внутри меня, — произнесла Сенере, скрещивая ноги за его спиной. — Иначе уже через двадцать я буду у себя в трейлере. И поверь, я закрою дверь на ключ.       — Теперь она мне угрожает, — смеясь, пробурчал Майкл и, опираясь на руки, принял нужное положение и одним движением заполнил Вален своей длиной.       В этот раз было все иначе. Впервые не было той сумасшедшей, завораживающей нежности, нащупывания нужного ритма. Он входил в быстро, уверенно, глубоко, задевая нужные точки и вынуждая девушку все чаще выгибаться в спине в ответ на его движения. Её бедра приподнимались навстречу его толчкам, а тихие всхлипы превращались в хриплые стоны. И прибыв первым в этой яростной гонке к экстазу, Майкл скользнул пальцами между ее ног и массируя чувственный бугорок, отправил Вален в головокружительный полет удовольствия.       Когда Майкл открыл глаза, Валентина уже застегивала молнию темно-коричневой юбки. Даже несмотря на бессонную ночь любви, она выглядела волшебно. Парень невольно залюбовался ее сосредоточенным лицом, на которое ниспадали светлые пряди. Не задумываясь, она заправила локон за ухо и расправив юбку, посмотрела на Майкла.       — Доброе утро! — улыбнувшись, произнесла она. — Я не хотела тебя разбудить…       — А хотела просто сбежать не подарив мне прощальный поцелуй? — протяжно спросил он, потягиваясь в постели.       От ее взгляда не ускользнула обнажившаяся грудь Ронды. Белоснежная простынь спуталась на его бедрах, давая волю женской фантазии.Сделав глубокий вздох, Вален приблизилась к Майклу и присела на край постели.       — Обещай, что будешь думать обо мне, — переходя на шепот произнесла девушка и оставила легкий поцелуй на его губах.       — О, поверь я буду, — подмигнул Майкл и кивнул на легкий погром трейлера. Подушки с дивана были разбросаны по всей комнате, журналы, прежде лежавшие на столике, тоже были не на своем месте.       Валентина покачала головой и взъерошила его волосы.       — Возвращайся поскорее, — нежно попрощалась она и прокрутила ключ в двери. — Я буду ждать тебя.       Попрощавшись с любимой, Майкл уперся взглядом в потолок. Через несколько часов, ему предстояло разбить сердце жены и повернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов