***
Молли просыпается от холода. Она встает и растерянно смотрит по сторонам. Все стоит на своих местах: трюмо, заваленное косметикой, комод из красного дерева и картина с осенним Лондоном. Но чего-то не хватает. Пустота звенит в ушах так сильно, что хочется накрыть голову подушкой. Молли укутывается в стеганное одеяло, поднимается и идет на кухню. Она двигается механически: наливает в кофеварку-эспрессо воду и кофе, достает любимую кружку с нарисованным котом. И застывает на месте, как пригвождённая, с бутылкой молока из холодильника. Вчера Стив вернулся раскрасневшийся, перепуганный с искусанной до крови нижней губой. Они бросали в сумки вещи, и Молли плакала, не зная, за что схватиться. Ей казалось, они никогда сюда не вернуться, что за Стивом гонятся дикие фанатки группы, в которой он играл, или он перешел кому-то дорогу. И убегая, она все думала, может ли такое случиться, что завтра не настанет? Молли прислоняется к столу спиной и смотрит в пустоту. Как она оказалась дома? И тут до нее доходит, чего так сильно не хватает. Она выпускает бутылку из дрожащих рук, которая разбивается на мелкие осколки. Один из них отлетает к щиколотке, молоко разливается по полу, заливаясь под кухонные тумбы. Страх сжимает легкие. Молли на ватных ногах возвращается в спальню, не замечая стекающую по ноге липкую кровь. Осматривается и наконец замечает записку, затерявшуюся за кистями для макияжа на трюмо. Она сжимает ее в руках, читая снова и снова, и набирает номер Стива. Но вместо его тихого, убаюкивающего голоса слышит безразличные долгие гудки. Она набирает еще раз и, не успев нажать отбой, начинает плакать навзрыд. Обхватывает себя руками и опускается на пол. Стив ушел. Он оставил ее. Молли всхлипывает и снова смотрит по сторонам. Хватается взглядом за мебель, но все расплывается. Она понятия не имеет, что происходит. Он написал, что не может защитить ее и их отношения обречены. Какая тупая причина! Как после шести счастливых лет у них нет шанса? Как он мог так трусливо сбежать, сначала испугав до смерти? Молли еще долго плачет, потирает в пальцах тонкую бумагу. Под конец она совсем не уверена, что так оно и было. Может, вчерашний день ей только приснился? Может, шесть лет были сном? Все кажется нереальным. Обещания и признания просачиваются сквозь пальцы, становятся эхом. Воспоминания слишком зыбкие растекаются по сознанию. Злость и боль куда-то уходят, и Молли успокаивается. В последний раз смотрит на записку и резко сжимает в кулаке. Осматривает спальню удивленно, будто вырвавшись из сладкого полудрема. И пустота затягивается, все встает на свои места. Точно слишком долгий сон, превратившийся вдруг в пыль.Часть 1
27 апреля 2018 г. в 22:33
В номере отеля полумрак. Кроме дождя, тарабанящего по стеклу окна с такой силой, будто пытаясь его выбить, слышно только мерное и ровное дыхание Молли. Она лежит нагая, свернувшись клубочком на протертых простынях. Даже издалека видно выпирающие позвонки и ребра — настолько хрупкая, маленькая, беззащитная. Стив закрывает глаза, ощущая прочерченный в воздухе сладкий запах магнолий, мяты, растертой в пальцах лаванды, и представляет под ногами поле больших головок мака, покачивающихся на длинных стеблях. Представляет ее, парящую над алым покрывалом и тянущую к нему руки. Представляет ее в мире, где силы богов способны проникнуть сквозь кожу, скрутить органы и сжать колючей проволокой кости. Но человеческой женщине там нет места.
Стив открывает глаза, когда скрипят половицы под ее босыми ногами. Молли стоит перед ним, чуть качается, потеряв равновесие, и смущенно улыбается. И ее улыбка — самое прекрасное, что он видел за последнюю сотню лет. Слишком долгую сотню лет. Молли заслуживает чего угодно, только не сборов в спешке, трясущегося поезда до Бирмингема и быстрого секса в номере первого попавшегося отеля. Она выделяется на фоне старой мебели, потонувшей во мраке. Тьма не принимает ее — выталкивает из владений. Молли и там нет места.
Он легко представляет ее женой и матерью, окруженную домашними хлопотами. Молли — потрескивающие дрова в камине, песни на старых пластинках, заполненные книгами полки. Она рождена, чтобы любить и быть любимой. Быть в безопасности. Сердце подскакивает до глотки и резко опускается. Хочется притянуть ее, ощутить шелк молочно-белой кожи, уткнуться в мягкие волосы на лобке и вдыхать запах. Втянуть в фибры души и запереть навечно, чтобы никогда не потерять.
— Тоже не спится? Я приготовлю…
Молли осекается и хмурится, как будто только вспомнила, что они не дома. Запах магнолий и лаванды резко исчезает, и в нос ударяет табачный дым, сырость и прель. Стив растерянно тянет руку, но она отступает, закрываясь руками. Смотрит на него колко, почти злобно, и хочется провалиться сквозь землю или бежать к самому Гадесу.
Гипнос его предал. Поступил как крыса, испугавшись за Молли. Но Гадес поймет. Должен понять. У него Персефона, которую он терял бессчетное количество раз. Его богиня, королева, весна и смерть. Повенчанные гранатовым соком во тьме Подземного царства. Принял бы Гадес тот факт, что кто-то попытался отнять ее гораздо раньше срока?
А его Молли совсем слабая. Слишком человечная. Она свалилась как снег на голову, чуть не угодив под колеса. Белое пятно мелькнуло перед лобовым стеклом и быстро скользнуло на асфальт. Стив резко затормозил, выбежал из машины, а она сидела, потирая лодыжку, и бурчала что-то неразборчиво под нос. Слепая дура! Он готов был выплеснуть ей это прямо в лицо, но замер на полпути, когда она подняла глаза. По телу прошелся разряд. Словно он был какой-то ничтожной пылинкой в нескончаемом мире, летящий по ветру и, как ему теперь показалось, вечно стремящейся к ней. Чтобы одним туманным промозглым утром заглянуть в ее глаза и позволить всему сломаться в груди, с грохотом упасть, сгореть дотла огромным беспощадным пламенем.
И все равно паршиво и мерзко. Даже если Гадес поймет и простит, остальные — точно нет. Путь к богам для него теперь навсегда закрыт, а Молли все еще в опасности.
— Ты так и не скажешь, что происходит?
Стив моргает. Молли продолжает буравить его взглядом, но чуть смягчается: от него не ускользает легкое подёргивание уголков губ. Он встает и обхватывает ее за острые плечи. Она закусывает губу и долго ждет ответа. Но Стив не может говорить. Как будто подкравшийся в тенях Сет закинул скребущий глотку песок пустыни. Молли, помедлив, сжимает его запястье тонкими пальцами и шепчет еле слышно:
— Я люблю тебя, Стив. Но я не могу срываться из дома и бежать за тобой черт знает куда без каких-либо объяснений. Что ты сделал? Почему мы здесь?
Он содрогается, ощущая животный страх, когда думает, что с ней могло случиться. Вспоминает клубящиеся под ногами тени и приказ, не принимающий возражений. Стоило только усыпить Гадеса, и тело Молли не будет выпотрошенное лежать на алых от крови простынях. Прямо в их доме, где каждый сантиметр пропах ею. Он все еще видит картинку перед глазами, слышит знакомый жесткий голос: «Только усыпить». Стив прочищает горло и отвечает хрипло и неуверенно:
— Прости, я не могу сказать. Тебе лучше ничего не знать.
Он тянется, чтобы убрать волосы за уши, но она цокает языком, круто разворачивается и возвращается в кровать. Оставляет его одного. Наказывает. Стив снова садится в плетеное кресло, прислушивается к ее дыханию. Он не может сказать. Ему кажется, что так он подвергнет ее еще большей опасности. И что он скажет? Что на самом деле бессмертный бог и пошел против своего же повелителя ради нее? А теперь им нужно ото всех скрываться, потому что любой захочет его крови.
Стив выдыхает. Он знает, что она злится за молчание и не может уснуть, и позволяет силе пройтись по нитям нервов. Кожу пальцев закололо, и Стив выпускает ее. Сладкий, дремный, тягучий комок энергии дымкой проскальзывает по полу, накрывает как одеялом тоненькое тельце. Молли никогда ничего не чувствовала, когда он помогал ей уснуть или навеивал приятные сны. Боги бы знали, ощутили.
Он вдруг понимает, что им не суждено быть вместе. Она умрет однажды. Раз и навсегда. Только с ним — гораздо быстрее. Особенно сейчас. От этой мысли все сжимается, сила усиленно стекает с кончиков пальцев, словно мед. Стив дергает руками, сжимает их в кулаки, стараясь остановить поток. Остановить время, мысли, борьбу между богами. Остановить смерть.
Наконец, внутри все затихает. Стив ложится рядом, прижимает ее к себе и зарывается в рассыпавшиеся по подушке волосы. Он закрывает глаза и представляет их совместную семейную жизнь. Жизнь, которую не может ей дать. Ведь она человеческая женщина, а он бог, который никогда не умрет.