«Чувак, это когда парень трахает себя искусственным членом. Хочешь удивить своего парня? Тогда заставь трахать себя жестко, и он кончит, получая взрывной оргазм в режиме "свободной руки"».
Чонгук немного в замешательстве (на самом деле он густо покраснел), поэтому, когда в комнату заходит тот самый «любитель петтинга», он с испугом смотрит на него и хлопает крышкой ноутбука, кусая себя за ребро руки, чтобы скрыть хоть какую-то часть лица. — Чонгук-и, я помешал тебе расслабляться? — таким невинным, блять, голоском, будто он собирается пойти поставить свечку в церкви и помолиться за прекрасный оргазм Чон Чонгука за дрочкой, лишь бы не попасть в Ад. — Н-нет, хён, — голос немного дрожит и почему-то выше, чем обычно, поэтому он откашливается, снова открывая ноутбук, отворачивая его от глаз парня. — Все нормально, я просто подавился, а ты тут неожиданно зашел, что даже по инерции захлопнул ноут. Чимин даже изогнул бровь, когда услышал оправдание парня, понимая, что тот лжет и даже не очень хорошо. Но, похоже, тот не собирался смущать его еще больше и просто улыбнулся, разваливаясь на своей кровати.🥕🥕🥕
Хорошо, мы все еще можем вернуться к тому, что Чонгук, ну, никак не хотел подглядывать за старшим. Он просто пришел раньше с тренировок, так как завтра у них особая игра со старшим курсом. А Чимин как раз должен написать статью для институтской газеты об их матче. Он даже не успел дойти до их общей комнаты, как услышал стоны. Четкие стоны своего милого соседа-парня, который учится на журфаке на курс старше. Высокий, с какой-то хрипотцой, будто он уже не первый час кричит. Чона радует, что общежитие достаточно новое, поэтому, когда он приоткрывает немного дверь, она не скрипит, и он сразу же видит кровать старшего, где тот, стоя на коленях и щекой уперевшись в подушки, вгоняет в себя розовенький дилдо. Вид у Чимина по-настоящему блядский: спутанные волосы, что прилипли к вспотевшему лбу, член, который набух и прижимается к его прессу, Пак даже не трогает его, продолжая стоять с закрытыми глазами; ноги у него дрожали и уже не держали той позы, в которой он стоял. Чонгук мог бы долго рассматривать то, какой Пак сексуальный и даже в таком виде до сих пор милый, но то, как он выглядит, когда получает оргазм, не сравнится даже с красотой экспонатов в Эрмитаже. Тот выгибается, после тяжело дыша. Чонгук рад, что в общежитии сейчас не так много людей из-за занятий, поэтому он закрывает дверь, когда Чимин уже валится на кровать под сладкой негой.🥕🥕🥕
С того дня Чонгук все никак не мог понять, это действительно приносит такое удовольствие? То, что ты суешь что-то в свой зад таких размеров, приносит оргазм? Хотя, Чимин на своем примере показал, что да, черт побери. Чонгук все еще остается любопытным, но слишком стеснительным малым, чтобы пойти в сексшоп и купить себе что-нибудь на несколько размеров меньше, чем то, что совал в себя старший. Поэтому, найдя средних размеров морковь в общем холодильнике, он хорошо ее промывает и чистит. После садится на кровать, обдумывая все «за» и «против». Ну, что с того будет, если он засунет себе это в зад? Получит такой же крышесносный оргазм как и Чимин? Скорее всего. Чон предварительно закрывает дверь на замок и оставляет ключ в самом замке, чтобы старший не открыл дверь без его ведома. Достает вазелин, что купил только лишь для того, чтобы смазывать различный металл для спасения от ржавчины. Наверное, тратит очень много для смазывания моркови. Теперь она очень склизкая и вонючая, но Чонгук все еще любопытный подросток, и он стаскивает с себя джинсы с бельем, вставая в такую же позу, что и Чимин. Окей, он немного волнуется, ладно? Он ничего не знает об этом, ему всего двадцать, а секса не было даже с девушкой. Да он даже в своей ориентации не уверен, чтобы иметь кого-то или подставлять свой зад кому-то. Заводит руку назад и начинает аккуратно вводить в свой зад заостренный конец моркови. Чон шипит и вытаскивает ту обратно, потому что не поддается, но потом снова собирается с силами и входит теперь ею наполовину. Больно, жжет и ни черта не приятно. Чонгук скулит и вытаскивает её, откидывая оранжевый овощ в сторону. Ручка двери дергается, заставляя младшего резко встать и задрожать от тупой боли в заднице, но он стоически держится и натягивает все обратно, пряча морковь под одеялом. Вот такой он запыханый, красный и растрепанный открывает дверь Чимину. — Извини, хён, уснул и забыл вытащить ключ, — показывает на него, крутя в руках и садится на кровать, стараясь не смотреть на Пака. У Чонгука мелкое чувство дежавю, словно все точно также, когда мать почти спалила за дрочкой, но ничего не сказала. А тут, Чимин, все смотрит на него, прикрывая дверь. — Ну да… уснул, — кивает ему Пак, кидая сумку возле своей части комнаты.🥕🥕🥕
Чимин в последнее время, по наблюдениям самого Чонгука, стал достаточно странно себя вести, по отношению того же самого Чонгука. И это не то чтобы он начал его избегать или нервно себя вести, нет, совершенно все в точности наоборот. Теперь Пак любил много болтать с ним, расспрашивая о том, как прошел день, и не появились ли у него новые знакомые. Чону, как человеку достаточно замкнутому, было немного неловко от такого внимания, но то, что теперь Чимин настаивал на том, чтобы тот тоже начал готовить, было достаточно неожиданным для младшего. — Хён, я же не умею совсем, — краснеет, опуская голову, но все же бредет на кухню за парнем. — Мы же отравимся… И Чонгук готов восхвалять это чертово милое хихикание с его стороны, когда Чон не совсем смешно шутит или вообще не шутит. — Для этого я тоже сюда зашел, буду учить тебя, — достает некоторые овощи из холодильника, сразу же промывая и кладя на разделочную доску. — Резать же ты умеешь? И, блять-блять-блять, то, как Чимин прижимается к нему со спины, кладя подбородок на его плечо, а поверх его рук ложатся маленькие и милые ладошки его соседа по комнате, невыносимо. Чонгук чувствует, как тот слишком близко прижался к нему (к его заднице), и Чон не может сказать, что ему это не нравится. Высокий голос Пака ему что-то объясняет, двигает его рукой, помогая резать продукты на доске. После, неожиданно для него самого, Чимин кладет чищенную морковь на доску, отчего Чон весь сжимается, потому что, кажется, прижиматься к нему уже ближе некуда, но Пака, похоже, это никак не останавливает. — Чонгук-а, — Чон еще никогда не слышал, чтобы его имя так растягивали, а бедра сжимали сильные руки. — Я все знаю. — О чем ты? — Чонгук стоически держится, вообще стараясь не выдавать дрожащий голос и напряженное тело. — Тебе понравилось подглядывать за мной? Настолько понравилось, что захотелось самому узнать об этом? — И, блять, младший чувствует чертов стояк Чимина своими ягодицами, отчего он жмурит глаза до цветных пятен. — Ты же всегда можешь положиться на своего хёна, Чонгук-и, — пальцы уверенно задирают белую футболку выше, касаясь ими напряженных мышц пресса младшего. — Я тебя научу, — и, черт, этот сладкий голос звучит как голос змея-искуссителя, которому только и нужно, чтобы все человечество погибло и стало одной большой оргией. Чон даже сказать ничего не успевает, когда его хватают за руку, ведя в сторону комнаты. Чимин резко тормозит, круто разворачиваясь перед кроватью, притягивая его лицо к себе, чтобы прижаться губами к чужим. Чонгук мычит и заламывает брови, и неожиданно для самого себя, похоже, отдаст все свои первые разы именно этому маленькому милому хёну, что так сейчас лижет его губы, посасывая, а после врываясь в рот своим языком, обводя им его десны. Когда язык коснулся его языка, то удержать своего громкого стона совершенно не удалось, после сжимая пальцами затылок Пака и проезжаясь своим возбуждением об его пах. Чимин стонет красиво, прекрасно до мурашек по всему телу и дергающемуся члену в штанах. Чонгук судорожно выдыхает, когда старший целует уже его в щеку, мажет по челюсти губами, зализывая языком выпирающиеся ключицы. Оставляет метки, пробираясь ладонями под футболку, собираясь вовсе ее снять с Чона, чувствуя, как тот тяжело и глубоко дышит. Чонгуку кажется, что у него скоро желудок выйдет наружу от перевозбуждения, кончит позорно себе в штаны, потому что член потирается о ширинку и швы на ткани. Но Чон терпеливый, дождется того, что хочет Чимин. Сердце ухает куда-то вниз, когда Пак касается его паха, бренча пряжкой ремня и вжикая молнией, стягивая с него темные обтягивающие джинсы вместе с бельем. — Будь хорошим мальчиком и сними все с себя до конца, — кажется, у Чонгука началась тахикардия, когда Пак начал говорить таким хриплым и низким для него голосом, но послушно стягивает джинсы с боксерами до конца, наступая на них пятками. — Умничка, теперь встань в коленно-локтевую и разведи хорошенько свои ножки. Чонгук обходит старшего и кивает ему словно болванчик, облизывая пересохшие, опухшие после поцелуев губы. Неуверенно мнется возле кровати, все же после садясь на колени, упираясь ими в пружины от матраца (он обязательно купит себе собственный матрац, чтобы более так не страдать. Возможно, он попросит компенсацию). После выгибается в спине, упираясь локтями в подушку. Поворачивается лицом к Чимину, который подошел к своей кровати, доставая под подушкой бутылёк со смазкой и розовый дилдо с пупырками разных размеров, которые Чонгук в прошлый раз не разглядел вовсе. Он весь сжимается, когда холодная рука ложится на его ягодицу, поглаживая то ее, то ложбинку между половинками. А дыхание всё же сбивается, когда Чимин стаскивает с себя футболку, садясь за спиной младшего. — Я обещаю, что ты будешь просить еще и еще, — Чонгук вообще сейчас ни в чем не уверен. Ему бы одеться обратно и забыть все как страшный сон, но горячие губы Пака целуют его задницу, кончиком языка оставляя маленькие мокрые полосы. Член призывно дергается и ноет, отчего Чонгук жмурит глаза и облизывает сухие губы. Чимин шуршит постельным бельем и встает на колени, чтобы удобно разместиться за младшим. Он раздвигает его ягодицы в сторону, наклоняясь прямо к розовой сжимающейся дырочке. Касается кончиком языка, после плавно опускаясь им к мошонке и снова выше, выбивая громкий стон Чонгука. — Хён, боже… что ты делаешь? — Чон не может контролировать свое тело, что плавится с каждыми ласками Пака. Он поддается бедрами навстречу шершавому, горячему языку старшего, что так лениво и играючи лижет его сфинктер. Чимин не отвечает, а только сильнее сжимает в ладонях накаченный зад Чонгука, массируя его и хлюпая ртом, языком глубже пробираясь внутрь. Ласкает сжимающиеся стенки, мычит и закатывает глаза в удовольствии, когда слышит всхлипы и стоны со стороны Чона. Ладонь плавно опускается на член Чонгука, отчего он сильнее выгибается в спине и дрожит всем телом. Чимин поглаживает головку, то снова возвращаясь к яйцам, сжимая и массируя, заставляя младшего громко стонать и скулить, двигая тазом усерднее. — Нетерпеливый, — хрипит Чимин, облизывая опухшие губы. — Скоро будет еще приятнее. Чонгук тяжело дышит и не контролирует свою дрожь в ногах. Голова гудит от мыслей, что он хочет скорее кончить, но Пак его переворачивает на спину, из-за чего со рта вылетает стон удовольствия и облегчения. Тело приятно ноет, а мышцы сжимаются, когда Чимин начинает целовать внутреннюю сторону его бедер, поднимаясь все выше и выше, останавливаясь и выдыхая горячим воздухом у паха. Чонгук шумно выдыхает и раздвигает ноги шире, закрывая глаза рукой, чтобы не видеть такого блядски возбуждающего Пака у своего члена. Чон будто взлетает над кроватью, когда Чимин полностью вбирает член до глотки. Младший стонет и цепляется за темные волосы Пака, а тот смотрит влажными глазами на Чонгука и стонет, выпуская член с пошлым чпоком. — Чертовски горяч, — хрипит, целуя тазовые косточки младшего, спускаясь ниже, чтобы провести кончиком носа по паху. Проходится языком по всей длине члена, отчего Чонгук шипит и скулит, наблюдая за старшим из-под влажной челки, когда тот снова заглатывает, посасывая головку, а в его анус врываются на всю длину две фаланги, которые уже были облиты холодной и липкой смазкой. Его мучают противоречивые чувства, поэтому он то ли пытается отстраниться, то ли наоборот руки с затылка Чимина не убирает, прижимает еще сильнее, чтобы прочувствовать эти мягкие, упругие губки лучше. Пак обдает ствол младшего горячим дыханием, заставляя того метаться по кровати и всхлипывать, когда пальцы Чимина врываются глубже, сгибая и разводя в стороны, после добавляя третий, который уже двигается намного свободнее. Бедра Чонгука поддаются навстречу, насаживаясь, а с губ так и срываются громкие, мелодичные стоны. То, когда в Чонгука входит нечто большое, склизкое и холодное, заставляет его напрягаться все сильнее. С уголков глаз начинают течь слезы, а бедра пытаются отстраниться от этой ужасной заполненности внутри. Лицо Чимина напротив заставляет его скривить губы, зажмуриваясь. Сейчас он чувствует себя очень стыдно и развратно, Чон ни сейчас, ни потом не хотел быть таковым перед старшим, но Пак только утирает слезы с щек и глаз, прося посмотреть на него. — Чонгук-а, — шепчет, поглаживая член младшего, заставляя расслабиться. — Ты сейчас такой милый, расслабься для хёна. Чон открывает глаза, смаргивая слезы и шмыгая носом. Чимин улыбается, продолжая надрачивать его член. Младший цепляется за шею Пака, прижимаясь губами к его, а тот только стонет, сминая мягко губы напротив. Чувствует, как Чонгук подвиливает бедрами, давая понять, что он может продолжить. Чимин двигает силиконовой игрушкой внутри младшего, отчего тот выгибается и отрывается от губ, громко простонав. — Е-ещё, хён, пожалуйста, — он облизывается и закатывает глаза, когда Чимин начал двигать дилдо сильнее и глубже. Теперь Чонгук понимает, почему старший так нечеловечески выгибался и стонал. Он буквально чувствует каждый изгиб и бугорок игрушки, как она трется внутри, задевает особую точку, заставляя тело мелко дрожать и двигать бедрами навстречу. — Малыш, — хрипит Чимин, а Чонгук еле фокусирует на нем взгляд, видя почерневшие глаза парня, и то, как он сглатывает, теребя зубами свои покрасневшие губы. — Перевернись для меня на бок, пожалуйста. Чон кивает тому, переворачиваясь, а за ним Чимин. Тот обнимает его за талию, водя ладонями по его разгоряченной коже, еле заметно сжимая пальцы на бедрах. Он чувствует, как из него вытаскивают дилдо, отчего разочарованно выдыхает, но он не успевает и вдохнуть, как в него входит уже нечто горячее и мягче, а бедра Чимина прижимаются к его ягодицам. Чонгук заводит руку назад, чувствует, что Пак даже не снял с себя джинсы, а только приспустил, но это не мешает ему сжать чиминовы бедра, чтобы было теснее. Чимин жмурится и целует младшего куда-то в затылок, благодаря все живое за тесноту и узость Чонгука. Он двигается уже быстрее, слушая мелодичные и высокие стоны Чона. Чимин целует его плечи и шею, тяжело дыша, отчего младший покрывается мурашками. То, как двигается Чимин внутри него, не сравнится с той розовой игрушкой. Член Пака горячий, твердый и живой. Чонгук даже не успевает смутиться, когда в комнате слышатся хлюпающие звуки. Он пачкает руку и белье своей спермой, когда чувствует, как Чимин заполняет его всего внутри. Пак сгребает его в охапку, целуя все, что попадается на пути. — Проси хёна, — шепчет Чимин, — хён всему научит. Чонгук обязательно попросит. И не раз.