Лучшее лечение

POV Enoch Честно говоря, как бы странно это ни звучало, я был благодарен Портману с его внезапной простудой. Проводить время в лагерной поездке мне не хотелось, несмотря на всякий там свежий воздух и тому подобное. Я смертельно устал от большей части учеников. Да, в лагере в этом году было мало людей, но и их было слишком много для меня. Было досадно, когда директриса настояла на моей последней поездке, но она безоговорочно позволила мне вернуться в учебный корпус как куратору заболевшего ученика. Снова благоговейная тишина почти пустого огромного замка. И все бы ничего, да было одно но: состояние Портмана было чересчур дурным, даже врача из города вызывали. И его позавчерашний ужас передо мной в состоянии бреда меня неприятно удивил. Я его уже давно не бил, так с чего же он так испугался и меня тоже? Врач говорил, что он просто ничего не различает и это поправимо, ничего личного. А мне все равно было не по себе. Смешно. Он был ничем и никем для меня девять месяцев назад. А сейчас я... беспокоюсь. И едва ли могу оправдать это одним тем, что Портман спас меня на озере зимой. Что ж, по крайней мере, пока его держали под карантином, мне было чем заняться. Правда, зачем карантин, я не понимаю - его просто толкнули в холодную воду, а потом он в обиженных чувствах прятался ото всех до позднего вечера и промерз. Дурная голова, в мокрой-то одежде на ветру. Слишком много всего для тепличного цветка за один учебный год. Джейкоба ломало за это время множество раз. Я задумался слишком сильно, застыв у окна в коридоре, глядя как во дворе изредка колышутся листья на кустах и деревьях. Было относительно солнечно и одновременно холодно, как для июня. Сад Фионы пышно цвел, когда я проходил по нему к больничному крылу, то на миг был опьянен ароматами и буйством красок. Конечно, за садом ухаживала не только она. Но она уделяла ему много времени. - Мистер О'Коннор. Голос Фионы был довольно тих, но я все равно вздрогнул от неожиданности. Она подошла и взглянула коротко, а потом стала смотреть в окно на свой сад. Вид у нее был усталый до смерти. - Он звал вас. - Что?- я озадаченно уставился на медсестру. Она потерла глаза, потом переносицу в изможденном жесте. - Мистер Портман всю ночь бредил и плохо спал, часто называл вас по имени. Поскольку это не вирус - я могу вас впустить. Я хотел было сказать, что я к нему не собираюсь, что за бред и все такое. Но Фиона выглядела так, будто уснет прямо здесь и сейчас. - Пожалуйста, проследите, чтобы мистер Портман выпил лекарство,- она протянула мне маленький пластиковый стаканчик с одной таблеткой и побрела прочь в маленькую комнатушку, отсыпаться, пока с Портманом вожусь я. ...Лоб, да и, наверное, все тело его было горячим. Хотя, кажется, меньше, чем в день возвращения из лагеря. Он ворочался и что-то лепетал. Вправду звал меня по имени. Сипло, обрывисто, жалобно. Я рассеянно оглядывал его. Вся постель была разворочена, безразмерная белая пижама на нем - также. Щеки горели красными пятнами. Джейкоб вдруг застонал и приоткрыл глаза, панически оглядываясь. Я опасливо замер. Вдруг снова начнет бредить - не узнавать, кричать, брыкаться?.. - Енох... Енох... Вот странный: в болезни, в бреду, зовет меня. Разве не я доставил ему множество страданий? Порол так много раз, что не сосчитать, пауки... вначале чувств не принял, чуть не сгубил. А тянется все равно ко мне... - Я тут,- проговариваю чуть слышно. Протягиваю стаканчик с таблеткой, наливаю воды из кувшина в стеклянный: - прими лекарство. Портман морщится как маленький ребенок. Я мог бы фыркнуть и уйти молча или жестко заставить его проглотить таблетку. Но сегодня я не хочу жестко. - Будешь хорошим мальчиком - получишь награду. Портман смотрит сонно, моргает, трет глаза: - Награду? А какую? Я отчего-то стушевался и вместо какого-либо словесного ответа или нахального поцелуя порылся в своей заплечной сумке, вынул на свет комок потертого плюша - несчастного кролика. Незадолго до поездки Портман так ревел над этой "дурацкой" старинной игрушкой, которой пара хулиганов-выпускников оторвали голову и одну ногу, что я думал - мальчишка утопит себя в собственных слезах. Я бы забил... если бы Джейкоб не рассказал, что кролика ему в подарок оставил в своем доме дедушка незадолго до смерти. Джейкоб не успел его повидать. Родители не забирали его домой, ругали по телефону за побеги. Джейкоб не видел его весь учебный год... И даже в последний раз на похоронах - гроб был закрыт - мальчишке сказали, что тело в ужасном состоянии... Что-то заставило меня дрогнуть. Портман отдался скорби и отчаянной обиде, изумлению - с головой. Ему не дали увидеться с самым близким человеком в последний год жизни... он чувствовал себя слабым и виноватым. Он почти сходил с ума. Ничего не замечал. И потому этим паршивцам удалось стащить у него игрушку прямо из рук, когда он уснул, обессилев. Я забрал ее тогда, а сделать ничего не успел. Но когда мы вернулись и Портмана поместили под карантин - я починил ее, хотя сам не понимал, что и зачем делаю... Наверное, я хотел починить Портмана. Я ломал многих - но я никогда не видел, чтоб кого-то за один год в этой школе ломало так же как Джейкоба Портмана. Глупого янки-щеночка. Я часто видел, что на меня смотрят с восторгом, желанием, вожделением. С мольбой, с жалобой. Я не помню, чтоб на меня кто-то кроме него смотрел с искренним желанием не только взять, но и дать что-то... Никто никогда из моих подопечных не смотрел на меня с наивной уверенностью в том, что я защищу их отчего-то. С такой уверенностью. Никто кроме него. Похоже, сколько бы горячечных фанатов ни было у меня - никто никогда раньше ни был влюблен как Портман. А может, я просто сам не замечал?.. может, мне было удобно не замечать... - Вот,- пробормотал я, протягивая кролика. Джейкоб округлил глаза, округлил рот, чуть приоткрыв. - Ен... нох... Казалось, он сейчас задохнется от восторга, счастья и щемящей грудь благодарности. Руку протянул, коснулся едва - дрожащими пальцами, будто не верил, что такое возможно. - Сначала выпей лекарство,- я не отдал ему игрушку, а протянул снова пластиковый стаканчик. Джейкоб отчаянно закивал, взял таблетку и запил. Я задумчиво оглядел его, крепко ущипнул за щеку. - Сп-пасибо,- пролепетал он сбивчиво.- Он очень много для меня значит. Я промолчал, лишь кивнул, погладил щеку, за которую ущипнул. Джейкоб доверчиво льнул к моей ладони. Одновременно хотелось посмеяться жестоко, сделать что-то болезненное, но и... приласкать как побитого щенка?.. Я отчего-то выбрал второе - убрал волосы с его лица, еще раз провел ладонью по щеке. Наклонился и, стиснув в хватке подбородок, крепко поцеловал. Джейкоб придвинулся ближе. Я целовал, запутавшись в его волосах, кусал мягкие губы, чувствовал вкус мальчишки, что-то мягкое, сладкое... и нотки соли - какой же он все-таки плакса. Я и заметить не успел, как оказался на больничной койке - обнимал, прижимал к себе худощавое, горящее, подрагивающее тело - чувствовал его жар, запустив руки под пижамную рубашку. Джейкоб увлеченно отвечал на поцелуй, трепетал, весь горел... нетерпеливо постанывал. Какой забавный. Опускаю ладони ниже, под резинку штанов, крепко стискивая задницу - Портман стонет еще громче, мне в рот, обжигая мои губы. Больше нет сил сопротивляться: нет, хочется больше этих стонов, этого ощущения, когда он беззащитно прижимается. Ближе, теснее, горячее. Наивный дурачок, ищет защиты у кого, у меня?.. просит защиты, просит - буквально, только что, едва слышно, дрожащими губами и дрожащим голосом - взять его всего. Возможно, он все еще бредит? Раскрасневшийся, стонущий, дрожащий так часто от волнения, возбуждения, лихорадки, выгибается под моими руками, гладящими спину, мнущими мягкую задницу. Жмурится, изредка глаза открывает, сверкает ими. Вероятно, заниматься сексом с простуженным, непоправившимся еще учеником, да к тому же прямо в лазарете, не самая лучшая идея. Но чертов Джейкоб Портман, этот мелкий засранец, просил слишком убедительно - однако и так принадлежал мне. С того дня, как впервые увидели друг друга, с того дня, когда он увидел меня и начал слюни пускать... со дня первой порки его задница была моя - в доказательство крепко, наверняка вполне болезненно, стискиваю в пальцах его ягодицы, заставляя застонать громче, сжать мой пиджак, всхлипнуть. И взмолиться хрипло, опаляя мне шею. - Енноооохххх, нууу... Пожалуйста... ввоззьми... - Мелкий паршивец, хочешь меня заразить?- усмехаясь, чуть крепче стискиваю его волосы, комком. Качает головой, кусает губу, смотрит затуманенными глазами: - Если все же заражусь - получишь потом крепко,- фыркаю, нарочито ласково проводя тыльной стороной одной ладони по щеке, не заметив, когда успел вынуть руку из пижамных штанов мальчишки. Кивает, шумно сопит, готов покориться любому моему слову. Нажимаю на его нижнюю губу кончиками пальцев, заставляя приоткрыть рот. Весь горит. Слишком горит. Не сожжет ли?.. Но нет времени об этом думать. Подвинувшись и заставив его повернуться на живот, приподнимаю свободной рукой, ввожу пальцы. Стонет протяжно. Этак разбудит Фиону. Вот проклятие, обидно... - Тише, дурной. Или придется прерваться. Снова скулит - уже тише и несколько огорченно. Да, прерываться он точно не хочет. Мысленно усмехаясь, старательно растягиваю, вслушиваясь в приглушаемые стоны, сладкие, перечные, долгие, кружащие мне голову. Это только начало. Вынув пальцы, наскоро растегиваю брюки [Джейкоб, услышав щелчок пряжки ремня инстинктивно вздрогнул на миг, и я осторожно и мягко провел ладонью по мягкой коже, уже не особо гладкой - множество маленьких шрамов, бледных и не очень, расчерчивают его тело от поясницы... впервые подумалось, что их на ком-то может быть слишком много из-за меня] и вхожу, приподнимая, прижимая к себе. Срывая снова особенно громкий стон. - Тшш, вкусно звучишь. Но осторожнее. Будешь хорошим мальчиком?- шепчу куда-то ему в плечо. Его отросшие волосы, чуть влажные на шее от жара, щекочут мне лицо. - Д-дааа,- кивает судорожно, будто боится, что его лишат чего-то, чего он достигал слишком долго. - Надеюсь,- мурлычу и кусаю между шеей и плечом, начиная двигаться внутри него. ...Джейкобу сорвало крышу. Может, от лихорадки, может, от моей сегодняшней мягкости. Мне казалось, он вот-вот вспыхнет спичкой уже буквально, обожжет меня. Разбудит Фиону. Но, похоже, та слишком устала за ночь. Никто не мешал нам, пока я, дурея от его голоса, кусал его плечо и шею, а он стонал и утробно мурлыкал. Будто старался подставиться так, чтоб я оказался еще глубже. Чтобы я... утонул в нем?.. Я уложил его обратно на кровать, вжал в нее... вдалбливался - забыв обо всем от его голоса и стонов [очень нескромных: маленький развратник, надо будет заново заняться его воспитанием - возникает дурацкая шутливая мысль где-то почти за порогом сознания]. От осипшего срывающегося "Ееенх... Еннноооххх...", от вида пальцев, бледнеющих от силы, с какой стискивал простыню. Оставлял на нем синяки, царапины, отметки. Завтра все они станут космического цвета. Жаль, конечно, сил у него было маловато. И я немного перестарался, кажется, вырвал из него приглушенный всхлип... но однако: - Нееет, йещщщ... ще,- попросил не останавливаться, хотя готов был уже отрубиться. Впрочем, в таком бешеном темпе мне казалось, с одной стороны, что время пролетело за одну секунду, а с другой стороны - остановилось, застыло. Все-таки, я не удержался... Выйдя из него, бессильно улегся рядом. Джейкоб, собравшись с последними силами, повернулся ко мне, посмотрел затуманенными глазами. Пьяно улыбался, прижимаясь ко мне. Прежде, чем он уснул, чем уснули мы оба, коснулся ладонью его лица и оставил на покусанных губах мягкий, бессильный от приятной усталости, поцелуй...