Мужчина отхаркивает цветы, что скопились в нём. С яростью выдергивает их из глотки. Но тут же содрогается от острой боли по всему телу. — Блядские цветы… Роттен опирается на раковину, заполненную множеством капель крови и бутонов. Синих бутонов. Незабудок*. — Чёрт, как символично. Истинная значит… Последняя фраза сопровождалась ударом кулака в зеркало. — Да в гробу я видел эту любовь! Он ведь… не нужен мне совсем… как и я ему… Как и я ему. Одинокая слеза скатилась по щеке мужчины. Он понимает, что его конец намного ближе, чем мог бы быть.
К объекту чувств всегда притягивает, будто неведомые силы толкают тебя в сторону твоего человека. Чем больше находишься в дали, тем быстрее прогрессирует эта дрянь. Забавно, прям как в книжках. Сколько же я образов примерил, чтобы быть ближе к нему. Сколько масок менял, лишь бы коснуться руки, плеча, щеки… Хотя о чём я говорю? С каждым днём касаний было всё меньше. Подозрительных взглядов больше, как и вопросов…— Робби, всё в порядке?
— Робби, что-то случилось?
— Робби, ты какой-то бледный. Не заболел?
— Робби, я понимаю, что у тебя шок, но ты слишком сильно сжимаешь мою руку…
— Робби, ты чего застыл? Точно всё в порядке?
Обходить его вопросы получалось в двух случаях: молниеносно сменить тему или соврать. С первым, ввиду постепенно увеличивавшегося желания быть везде и всюду рядом с Десятым, не выходило никак. Все мысли уходили из головы. Зато врать я умею профессионально. Ещё бы, я ведь Робби. Зло и ложь - синонимы моего имени… И, к сожалению, эта зараза слишком быстро поняла, что её водят за нос. И пустила корни глубже. Они прорастали в легких, переплетаясь с бронхами. Дышать стало затруднительно. Петь я перестал. Разговаривал лишь тогда, когда это действительно нужно было. Изменений никто не заметил. Неудивительно. Наверное, это им только в радость. Не кричит, ничего не говорит и редко появляется в поле зрения детей - идеальный Робби, аж противно. Но всё равно больно… Даже он ничего не замечает. Слепой идиот…***
Чувствуя подступающий кашель, Роттен остановился. «Чуть-чуть не дошел до площадки. И думать не хотелось о том, что было бы, если б приступ начался раньше.» Мужчина нагнулся над урной, именно в тот момент, когда цветы полезли наружу. Внутри будто всё сжалось. Синяя смерть не хотела терять столь удобную «клумбу». Вытирая кровь рукавом, Робби чертыхнулся. Белый манжет был испорчен. — Дурья башка, ты платки для веса носишь, что ли.? Проворчав себе под нос ещё пару ругательств, Роттен обернулся. — Комбо… Только и оставалось произнести мужчине. Причина его болезни стояла перед ним. Голубые глаза Десятого смотрели на Роттена с каплей ужаса и сожаления. Спортакус сделал шаг к трикстеру, но тот отшатнулся. — Робби… Спортсмен пытался сформулировать предложение, но его отвлекал (или пугал?) взгляд Роттена. Глубоко вздохнув, Десятый продолжил: — Робби. У тебя лепесток на губе. Роттен понимает - такого грандиозного проёба в его жизни ещё не было. Он резко закрывает рот, стирая злополучный лепесток, скидывая его на землю. И замечает, что взгляд Спортакуса направлен на его руку. Прямо на… блять. Робби выдохнул. — Слушай, мне сейчас не до тебя. Иди попрыгай там через забор или сыграй во что-нибудь, но свали отсюда. Слова лились из самого сердца. В них звучала обида, пусть Роттен и пытался скрыть её безразличием к происходящему. — Робби, как я оставлю тебя с этим? А вдруг приступ повторится? Сейчас было всё хорошо, а если следующий раз будет летальным, Робби? Может я могу как-то помочь? Десятый взволнованно, сам не замечая как, подошел и взял Роттена за руки. Трикстер поморщился. — Нашёлся мне, помощник. Ты так меня не спасёшь. Пусти, я хочу пойти домой. Один. Превозмогая себя, Роттен вырвал свои руки из тёплой хватки Спортакуса и пошел в сторону дома. Десятый лишь остался смотреть ему в след. Но тут его взгляд привлек лепесток, до сих пор лежащий на асфальте. Совсем не брезгуя, спортсмен поднял его и осмотрел. — Что же ты имел в виду, Робби? Произнес Спортакус, подняв взгляд к небу.***
Роттен не заметил, как дошел до своего убежища и спустился вниз. Стянув свой комбинезон, что в последнее время висит на нём, как на вешалке, Робби укутался в теплый халат и сел в своё любимое кресло. Живот предательски заурчал, но что-то подсказывало злодею, что если он проглотит хоть кусочек чего-то — это сразу выйдет наружу. Поэтому ограничившись сладким чаем, Роттен закрыл глаза в надежде уснуть поскорее. Но мечты его полетели прахом. В крышку люка кто-то активно стучался. Закрыв уши руками и сильно зажмурившись, Робби предпочел игнорировать нарушителя спокойствия. И пропустил тот момент, когда стук прекратился и этот самый нарушитель стал быстро спускаться по лестнице вниз. — Робби! — воскликнул Десятый, спрыгивая на пол и быстро озираясь. — Робби? Заметив сидящего в кресле мужчину, он выдохнул. Тот лишь приоткрыл глаза и смерил спортсмена гневным взглядом. — Что ты забыл здесь? — прорычал Роттен, садясь ровнее, — Я явно выразился, что хочу побыть один. Спортакус лишь выдохнул, подходя ближе. — Робби, — начал он, — Так ведь нельзя… Тебе нужна помощь. И я могу её оказать. Злодей нахмурился, напрягаясь всем телом. — Что ты имеешь ввиду? — В моей деревне, ну, откуда я прилетел, — сразу же пояснил Десятый, — Там живет очень хороший лекарь. И он мог бы… помочь… Я думаю… Робби только покачал головой, грустно улыбаясь, но холод ушел из его глаз, вытесняемый теплотой. У Спортакуса вдруг защемило сердце от нежности, что внезапно появилась, лишь увидев эту картину. — Брось… — как-то обреченно произнес злодей, — Даже если он и смог бы мне помочь, я не осилю перелет. Я слишком долго держу это в себе… — Робби… — всхлипнул герой, подойдя ближе к Роттену и сев у его ног, — Но ведь должен быть тогда другой способ. Он ведь есть? Ты ведь умный, ты должен был разобраться в этом с самого начала! — Спортакус стыдливо уткнулся лицом в колени брюнета, пряча слезы. Почему-то он уверен, что от этого Робби будет хуже. Роттен же просто замер, наблюдая за спортсменом. Плечи Десятого дрожали, пока он прижимался к коленям злодея. Тихо выдохнув, Роттен произнес: — Способ есть. — осторожно начал брюнет и, не сдержавшись, положил руку на голову спортсмена, проводя по его синей шапке, на что тот сразу дёрнулся и поднял мокрое от слез лицо… Робби выдохнул, — У этой… болезни, — подбирая слова, злодей неопределенно дернул плечами, — От этой болезни, изначально, есть только одно… лекарство. Этот цветок — страшный недуг, вызванный безответной любовью. И, прорастая корнями, он медленно убивает своего носителя. — Да, я знаю. Отец рассказывал об этом… Но я не слушал, считая, что никогда этого не встречу. Как я был наивен… — десятый снова всхлипнул. Робби чуть наклонился к нему, вытирая рукой влажные дорожки. — Ты не виноват. — Роттен слабо улыбнулся, пытаясь успокоить Спортакуса и робко обнял его, тихо прошептав, — Ты не виноват, что моё глупое сердце выбрало тебя… — и замер, ожидая худшего. Глаза Спортакуса широко распахнулись, пока он переваривал только что услышанную фразу. Робби его… любит? Его, Спортакуса, любит? Как же… как же он этого не заметил? Вернее, не хотел замечать. Он понял, что сам вбивал себе мысль, что его касания и взгляды ничего не значат. Сам отрицал возможность ответных чувств со стороны Робби. Сам заставил Робби перешагнуть ту планку безысходности, что и привела к болезни. Десятый резко отстранился и, положив руки на плечи Робби, посмотрел в его глаза. Тот замер, и в глазах его Спортакус увидел страх. — Робби… — брюнет дернулся, но спортсмен крепко его держал, — Прости, что не понял раньше… И, без лишних слов, поцеловал Роттена. Просто целомудренно коснулся его губ своими, на что злодей зажато выдохнул, доверчиво прижимаясь ближе всем телом. — Боже… — хрипло прошептал Робби, не в силах сдержать улыбку, — Боже, Спортакус… Какой же ты идиот… Спортсмен только засмеялся, прижимая Робби к себе. — Спортакус… — брюнет поднял взгляд на Десятого. — Что? — с улыбкой произнес тот. — Я тебя прощаю и… — Робби немного замялся, но, собравшись, твёрдо произнес, — И поцелуй меня по-настоящему. Спортакус только шире улыбнулся и со словами «Всё, что пожелаешь!» поцеловал своего злодея. А Робби впервые вдохнул свободно.