Фигурист

Горин весело улыбается, нависая над развалившимся в теплой постели Леоновым. Он жмурится, будто объевшийся жирной сметаны кот, и с трудом поворачивается на спину, путаясь в шерстяном одеяле, в которое был закутан, словно в кокон. Солнце слепит глаза, плотные шторы не спасают от ярких лучей, просачивающихся в комнатку размером с обувную коробку. Парень немного приподнимает голову, оглядывая полутемное пространство вокруг себя: разбросанные по всей комнатке пакеты, неразобранный чемодан, коньки, так неаккуратно сваленные в кучу, Горин с немного бесноватым выражением лица, сидящий прямо напротив него. — Чего тебя надо, чудовище? — Леонов тянется, сгоняя тягучее марево сна с отекших плеч. — Еще даже восьми нет, дай поспать. Они с Надей прилетели буквально пару часов назад. Тяжелая серия, Кубок Льда, к которому они так стремились, и заветная победа выбили из них все силы. Да и долгий перелёт дался нелегко. Сил еле хватило доехать на такси до квартиры, кинуть вещи в угол, выдать Наде подушку с одеялом, отправив в спальню к мужу, а самому упасть на кровать к Горину, забывшись во сне. Саша улыбается, а его пальцы путаются в русых волосах. Скорый поцелуй, и он выходит из комнаты, спешно натягивая растянутые на коленках и не раз зашитые спортивки, оставляя Володю досыпать. Еще час у него есть. Где-то за стеной слышится шум воды и тихие разговоры, видимо, Надя уже встала. Наверное, они с Гориным столкнулись у ванной. Володя не успевает закончить мысль, медленно засыпая. Парень раскладывает продукты, купленные еще вчера. Свежие овощи, хлеб, макароны, фрукты, замороженные ягоды, чудом не пустившие сок, какие-то конфеты. Четверым спортсменам в самом разгаре карьеры еле хватит этого на день. Он записывает в висящий на холодильнике список молоко и выливает остаток себе в кружку. Он тихо хлопает деревянными ящичками, когда достает муку и соль, дверцей холодильника, когда тянется к верхней полке за яйцами, звенит венчиком, взбивая почти готовое тесто для блинчиков. — Господи, Саша, я первый раз тебя таким вижу. Надя все еще со следами подушки на заспанном лице входит на кухню и, тихонько смеясь, садится за стол. Горин поворачивается к ней и, усмехаясь, выпрямляется, будто красуясь фартуком с рисунком нагой девушки. На плите что-то подозрительно шипит и он, бросая обрывочное «Утречка, Надюх», отворачивается, помешивая лопаткой своё кулинарное творение. Почти готово. Парень встаёт на цыпочки, доставая пакетик из шкафа. Накладывает ей кашу и высыпает орешки в цветную пиалу с отколотым краем. Открывает баночку с мёдом и ставит всё перед задремавшей девушкой. Леонов говорил, она такое любит. Надя тепло улыбается, тянет его за воротник и целует в щёку. — Горин, ты колючий. — А ты кудрявая. Они смеются, тихо улыбаются друг другу, заполняя тишину томного утра. На плите свистит допотопный чайник, а за стеной слышится какое-то копошение. Женя, такой же помятый и сонный, заходит на кухню в одеяле, таща за собой половину квартиры. Саша придвигает к нему табуретку с замысловатым узором, купленную на очередном блошином рынке в Праге, и накладывает еще одну тарелку овсянки. Он благодарно кивает, неспособный с утра на что-то большее, а Горин, понимая его, уже зная привычки, ставит перед носом большущую чашку ароматного чёрного кофе, подталкивая Наде красный чай. Они сидят в тишине на залитой светом кухне, тихонько уплетая за обе щеки кашу с орешками и мёдом, полюбившуюся всем. Саша подскакивает к плите ежеминутно, ловко переворачивая очередной румяный блин. Бабушка научила ещё в детстве, а он, Саша, хранит это обрывочное воспоминание в своей памяти. — Горин! Я тебя, черт хоккейный! Громкий крик из дальней комнаты немного неожиданный. Женя посмеивается, глядя на Горина, одновременно пытаясь объяснить Наде причину Леоновского крика. Мол, переволновался наш Горин, наблюдая за вашими выступлениями. Серьезно нервничал. Один раз вышел за бутылкой молока, — Женя улыбается, вспоминая недавние события, — дверью еще хлопнул сильно. Возвращается, а в одной руке громадный пакет из магазина, в другой — кое-как не упавший, большущий, размером, наверное, с тот пакет, чёрный кот, укутанный в синюю шапку, с весьма наглой и такой знакомой мордой. Стоит у двери, топчется. Потом как-то резко, будто озарение пришло, протягивает мне кота с серьёзным видом, мол, подержи, пожалуйста. Отнёс пакет на кухню, разобрал все по местам. Вернулся, забрал кота и смотрит на него. Надя смеется, будто прокручивая эту ситуацию у себя в голове, а Саша только сейчас осознаёт абсурдность ситуации. Еще и назвал кота странно — Серби. Он выключает огонь на плите, выкладывая последний блин в ровную стопку, выставляет их на стол и садится в старое кресло у шкафа. В проеме показывается взлохмаченный Володя, никак не ассоциирующийся с тем представительным мужчиной из интервью, которое крутили по всем центральным каналам последние сутки. Вместо привычного элегантного костюма с бабочкой и дорогих ботинок, на нем старая, заношенная футболка с лого Бэтмена и темные шорты, из под которых виднеется красный след, оставленный разъяренный котом. Женя достает из аптечки перекись, Горин отправляется за ватой, а Надя — искать шерстяной комок. Они обрабатывают рану, а кот находится сам. Вальяжно вышагивая, он заходит на кухню и окидывает всех презрительным взглядом, особенно выделяя Володю. — Кого-то он мне напоминает, — звонко говорит Женя, переводя взгляд то на фигуриста, то на кота. Надя улыбается и хлопает своего мужа по плечу, поддерживая шутку. — Исчадие ада, — парирует Леонов и сам не знает, кого имеет в виду: кота, Горина или Женю. Надя заваривает чай себе и Володе, наливает из турки кофе для мужа, вытаскивает из холодильника коробку сока для Саши и наливает мисочку молока для Серби. Затем садится на своё место и достает из под сидушки толстую книжку. Парни чуть наклоняются, дабы прочесть название на корешке. — «Великий Гэтсби», — озвучивает Саша. Леонов одобрительно хмыкает. Женя меланхолично допивает свой кофе из литровой чашки. — Я тоже хочу кофе, — констатирует фигурист и смотрит в окно. Саша в который раз встает из-за стола. Уже на автомате, он перемалывает обжаренные кофейные зёрна и засыпает их в кофемашину. Растворимого кофе в доме не держали - никто из них четверых его не любил. Капли размеренно капают в стеклянный кофейник, а они начинают о чем-то переговариваться. Женя повторяет историю про кота, а Надя, отложив книгу, рассказывает о том, как съела фрукт, похожий на яблоко, после которого у нее перед глазами плавали цветные круги. Володя улыбается и вспоминает, как его не выпускали на лёд перед самым выступлением, потому что он забыл в гримёрке пропуск. Саша аккуратно выливает в жёлтую чашку кофе, не растворив пену. Добавляет немного специй, как любит Володя, и рисует член. Усмехнувшись самому себе, он наливает сока в свой стакан. — Это что? — Леонов смотрит на серьезного Сашу. — Член. А ты что, никогда не видел? — Саша наигранно удивляется. Женя и Надя затихают, увлеченно наблюдая за разворачивающимся перед ними спектаклем. — Видел. — Так что не признал, Володь? — Чего? — Это же портрет с твоего! Похож ведь, да? — откровенно веселящийся Саша поворачивает чашку в сторону Лапшиных. — Саня! — взвизгивает девушка. — Я что? Я ничего. Вы же знаете, как этот серб выходит из душа. Не то, что вы, соседи из дома напротив узнают этот рисунок! Леонов сверлит парня взглядом. Тишину нарушает телефонный звонок. — Тихо! Шаталина звонит! — Надя взволнованно отвечает на звонок тренера, — Да, Ирина Сергеевна! Сейчас? А Володя? Зачем Женю? Бегу. — Ты, — она тыкает тонким пальчиком в мужа, — одевайся. На тренировку со мной идёшь, потом на хоккей. Они там перетасовали: занимаешься со мной, а потом — в высшую. Через полгода вместе вот с ним, — она показала на Сашу, — в континентальную отбор проходить будете. Надя быстро выталкивает Женю собираться. Тишину нарушает телефонный звонок. Спихнув грязную посуду в руки Леонова, Саша заваливается на кровать. — Горин! Горин, иди сюда! — взбешенный Володя медленно подходит к кровати. — Ты медаль привёз? — резко перебивает парня вскочивший Саша. — Да. — Покажешь? — в глазах Саши появляется детское любопытство. — Кое-что другое показать могу. — Нет, спасибо, друг мой. Я это уже видел. Даже рисовал. А ты не оценил даже. С кем я живу? Ни здрасьте, ни до свидания. Вон, даже медаль не показывает. Леонов опрокидывает Горина на кровать и, несмотря на возмущения, льющиеся рекой, и безостановочный поток мата, садится на ноги Саше, мешая ему двигаться. Горин делает задумчивое лицо. — Что делаешь? — буднично спрашивает Володя. — Вот думаю, — кивает Саша, — сейчас тебе в репу дать или… — Или просто дать, — нахально перебивает его Леонов. — Лично мне по душе второй вариант. Саша ухмыляется и резко переворачивается. — Ну, что лежишь? Снимай лосины, фигурист!