Кажется

Иногда Джону кажется, что все, что происходит сейчас между ним и Шерлоком: вся любовь, забота, доверие — все рухнет. Исчезнет. Закончится, как дивный сон или сказка. Ведь всему приходит конец. Джон боится, правда, боится. Боится потерять свое счастье. Боится стать неинтересным, скучным, слишком обычным для гениального и незаурядного, но заносчивого Холмса. Боится, что Шерлоку скоро все надоест, и однажды он просто скажет что-то вроде: «Джон, ты хороший, но отношения — не мое». Ватсон не хочет этого. Просто не хочет. Он не знает, почему. Да, у него это уже не первые в жизни отношения, и многие из них он прекращал сам, но почему-то именно эти он не хочет заканчивать. Совсем не хочет. Они не похожи на все предыдущие. Совершенно не такие. Иногда Джон говорит Холмсу, что боится, что все слишком быстро закончится. Шерлок лишь хмыкает и говорит, что все заканчивается когда-нибудь, вопрос только — когда, тянется за поцелуем и мирно устраивается на диване в объятиях Ватсона. По утрам Джон может стянуть на себя общее одеяло, отчего Шерлок мерзнет. Ватсон уже, наверное, раз сто говорил, что Холмсу нужно просто взять второе одеяло, — тот почему-то не слушал или не хотел слушать. Одеяло было по-прежнему одно. А Шерлок по-прежнему сворачивался клубочком вокруг Джона по утрам. Холмс все еще не может привыкнуть к обьятиям на людях. Он сжимается и убирает руку Джона со своей талии или плеча. Просто не привык показывать свои эмоции, свою привязанность на людях. И начать — сложно. Джон понимает, наверное, потому и не злится, не психует. Достаточно злости Шерлока по этому поводу. Джон видит, как Холмс хотел бы обнять его в парке, в кафе или на гребаном месте преступления, но пока не может себя пересилить. Для него это правда тяжело. Кто-то может подумать, что Шерлок выпендривается, пытается привлечь к себе больше внимания. Ватсон так не думает, он видит, когда Шерлок может приврать, а когда ему правда хреново. Джон осторожно берет Холмса за руку, переплетая их пальцы, — Шерлок к этому уже привык — улыбается и ведет за собой сквозь толпу прохожих. Когда Джон, уставший после долгого утомительного дежурства, пытается идти готовить ужин, Шерлок бурчит, варит кофе с корицей и отправляет Ватсона отдыхать, предварительно всучив ему в руки кружку с напитком. И сам пытается что-то приготовить, как когда-то учил Джон. Поначалу успехи Шерлока в кулинарии были переменные и в высшей степени сомнительные: получалось не очень вкусно, но теперь он может смело заявлять, что почти идеально овладел технологией приготовления овощного рагу. Джон тихо проходит в кухню, смеется, отчего под глазами появляются морщинки, обнимает Шерлока со спины и целует в плечо. Холмс прикрывает глаза и улыбается. В их отношениях почти нет ревности. Она бессмыслена. Конечно, сразу было непросто ее сдерживать. После доброжелательных бесед Джона с миловидными мужчинами или женщинами, которые явно проявляли к доктору симпатию, Шерлок мог ходить задумчивым без всякой на то причины и часто молчать. На все вопросы отрезал, мол, все хорошо, ничего не случилось. Но потом рассказал: да, он ревнует как обычные, среднестатистические, глупые люди. Джон, сидя рядом с Холмсом на диване, усмехался и говорил, что это нормально, такое бывает, и у него тоже такое время от времени происходит. Да, в Джоне тоже может проявляться собственник, ведь с Холмсом довольно часто флиртуют и не заметить это сложно. Но Ватсон старается не показывать эту мерзкую собственическую черту, не ограничивать партнера из-за своей неуверенности, как некоторые: не общайся с тем-то, не ходи туда-то, вообще не выходи из дома, не смотри на других людей… Он, как и Шерлок, прекрасно знает, что в ревности нет ни пользы, ни смысла. Просто потому что они полностью доверяют друг другу. Они доверяют друг другу свои жизни. А если они доверяют друг другу самое ценное, есть ли смысл ревновать?.. В спокойные осенние, весенние, зимние или летние — не важно — вечера, когда в камине может потрескивать огонь, а за окном идти дождь, Джон любит поудобнее устроиться на диване под теплым пледом и смотреть какой-нибудь фильм. В такие моменты Шерлок становится задумчивым и тихим, что не свойственно его вспыльчивой натуре, приносит чашки с еще горячим какао, забирается под теплый плед Джона и вместе с ним смотрит кино. Когда пустые кружки отставляются в сторону, Шерлок любит уложить свою голову Джону на колени, как кот, и прикрыть глаза от приятных ощущений Джоновых пальцев, перебирающих его волосы. У них, как и у многих пар, случаются ссоры, глупые и несерьезные. Пустяковые. Джон может ругаться на Шерлока из-за бардака в квартире, различных частей тела в холодильнике, или потому что Холмс опять рисковал своей жизнью и здоровьем, а может, просто в клинике день не задался. В такие моменты Шерлок просто закатывает глаза на несколько секунд, готовит им ромашковый чай (миссис Хадсон сказала, что он отлично успокаивает) и отвечает, что это не бардак, а творческий беспорядок; противное содержимое холодильника переедет в мусор чуть позже; а за своим здоровьем и жизнью он в состоянии следить самостоятельно, не маленький. Джон смеется, пьет чай и говорит, что однажды просто прибьет одного изворотливого засранца с хорошо подвешенным языком. Холмс ехидно усмехается и целует Ватсона. Шерлок может язвить, грубить и быть колким по разным причинам: усталость, неудачи и тупики в расследованиях, глупость полиции. Джон пытается разведать точную причину, отчего Холмс ярится еще больше. Ему слишком непривычно говорить о своих проблемах и заботах кому-то, оттого и ведет себя мерзко. Зачастую в такие моменты Джон просто обнимает его, крепко прижимая к себе, гладит по спине и едва слышно шепчет, что любит и не хочет ссориться. Шерлок тает, обнимает в ответ и извиняется за свою вспыльчивость. Когда к ним приходит миссис Хадсон с заботливо приготовленной шарлоткой, ставит ее на стол и щебечет о последних событиях, смотря на своих квартирантов с материнской заботой и нежностью, а после насмешливо хихикает и говорит, что у них еще до сих пор горят глаза, словно они безумно влюблены, хотя, казалось бы, прошло столько времени. Шерлок делает серьезное выражение лица и шутливым тоном заявляет, что он просто под дозой, не стоит обращать внимания. Джон смеется, ерошит волосы детектива и никак не комментирует его реплику. От Шерлока почти ничего не скрыть. Начиная от пароля на ноутбуке и заканчивая причиной дурного настроения. Сразу это немного напрягало и настораживало, но со временем стало привычно. Теперь Джон не пытается что-либо важное и серьезное утаить от Холмса. Шерлок все равно узнает. Ватсон не злится, не сетует и не просит Холмса перестать «читать» его. Наоборот, едва заметно усмехается и в шутку заявляет: «Шерлок, перестань читать мои мысли». Изредка, когда у Шерлока хорошее настроение, а Джон не слишком устал за рабочую неделю, они ходят куда-нибудь, зачастую, это какое-нибудь миленькое кафе. Иногда Джон зовет с ними миссис Хадсон, а Шерлок — Молли. Компанией гулять куда веселее. Тогда такие посиделки превращаются в живое обсуждение между Шерлоком и врачами — Молли и Джоном — и слегка брезгливое фуканье миссис Хадсон, причина которому — любовь Шерлока обсуждать последние самые отвратительные преступления или очередные не очень приятные эксперименты над замороженными человеческими пальцами или головой и при этом принимать пищу. Ватсон и Хупер, которые довольно часто сталкивались с подобными вещами в своей практике, активно поддерживают беседу, а вот Марта все еще не может привыкнуть, поэтому она всегда брезгливо и недовольно хмурит брови и немного обиженным голосом заявляет: «Шерлок, дорогуша, это можно обсудить после еды». А вообще в их отношениях почти нет запретных и стеснительных тем, Джону это нравится. Так гораздо удобнее и проще понять, что случилось, что тревожит, гораздо легче чем-то помочь. Иногда он смеется и говорит, что не каждая пара может похвастаться таким доверием. Шерлок призадумывается и просто, не найдя, что ответить, кивает и трется щекой о его плечо. Джон целует Шерлока мягко, едва касаясь его губ своими, тихо усмехается, проводит кончиками пальцев по впалым щекам и снова целует сладкие губы. Холмс любит зефир, и сейчас он только закончил его уплетать, оттого и губы сладкие. Джон к этой сладости особой любви не питал — ну зефир, ну сладкий, даже, можно сказать, очень сладкий, аж приторный. Ватсону по вкусу был больше мармелад. Шерлок же, наоборот, мармелад не слишком жаловал. В общем-то, такие разные вкусы у них были во многих мелочах. Джон предпочитает детективы и приключения, Шерлок — научную литературу. Холмс обожает вечерний и ночной Лондон, Ватсон — дневной. Джон любит чай с молоком, Шерлок — черный кофе. Они могли чуть ли не часами спорить о некоторых важных вещах (их очень мало), на которые смотрят по-разному. Иногда Ватсону казалось, что с Холмсом у него нет ничего общего. Шерлок лишь усмехался и приводил кучу аргументов в пользу того, что они очень даже похожи: начиная от любимого китайского ресторанчика и заканчивая схожими взглядами на мир и, конечно, огромной любовью к риску и приключениям. Джон лишь заливался смехом и соглашался; они и правда в чем-то похожи, но все же — немного разные. Наверное, это и есть обязательное условие отличных отношений. Джон возвращается из магазина одежды с очередной кучей свитеров — однообразных и невзрачных, да еще и блеклых невыразительных расцветок. Это все по бесценному и, без всяких сомнений, авторитетному мнению великого критика Шерлока Холмса; Джон же ничего криминального в своих свитерах не видел. Да, обычные. Да, невзрачные. Да, скучные, но удобные, родные, привычные. Джон свои свитера любил. Шерлока, конечно, тоже, но свитера он любил дольше. Еще бы: гардероб его сформировался где-то лет в семнадцать, примерно в конце школы и начале колледжа, а с Шерлоком Ватсон познакомился уже будучи взрослым. «Да эти свитера со мной дольше, чем ты!» — раздражался иногда Ватсон, разумеется, только в мыслях, дабы не провоцировать жаркий, долгий и бессмысленный спор. И, кстати, в тех самых свитерах Джон и влюбил в себя своего на данный момент бойфренда. «Раньше тебя моя одежда не волновала», — с обидой защищался Джон от нападок «эксперта моды». Это касалось не только и не столько гардероба. Джона уязвляло и временами злило желание Шерлока все контролировать и решать, особенно, когда это касалось непосредственно его. Особенно, когда это касалось только его. Стремление изменить партнера, подогнать его под себя никогда ничем хорошим не заканчивается, и по-хорошему это надо бы обсудить и найти выход из ситуации, компромисс, но Джон все не мог усадить Шерлока и поговорить об этом: то времени не хватало, то сил, то желания. Безусловно, сам Ватсон мог бы уступить: прикупить что-нибудь поярче, другого фасона, другого стиля — но ведь не один он должен идти на уступки и изменять в себе что-то, Холмсу тоже. Это наверняка будет непросто, но строить долгострочные отношения всегда тяжело, особенно — во взрослом возрасте, ведь уже сформировавшимся зрелым людям тяжело притираться друг к другу. А строить отношения с вздорным гением — вообще задача для многих непосильная, но Джон терпелив, а потому уверен, что справится. Он и не ждал, что все будет идеально, легко и сразу. Когда они, уставшие после расследования, едут в кэбе домой, Джон любит осторожно взять Шерлока за руку, переплетая их пальцы. Холмс устало глядит на Ватсона, поднимает уголки губ в едва заметной улыбке и осторожно укладывает свою голову Джону на плечо. Ватсон тянется рукой к голове Шерлока, едва касаясь кончиками пальцев висков, гладит, перебирает волосы, счастливо улыбается, легонько целует, трется носом о волосы, вдыхая запах мятного шампуня и хвойного бальзама для лица. Этот запах настолько знаком, что Джон почти уверен в том, что мог бы узнать Холмса с закрытыми глазами. Иногда Джон боится, что скоро все закончится, что эти отношения — не надолго. Джон боится. Правда. Но, сейчас, сидя в кэбе и держа в своей руке ладонь Холмса, он ощущает спокойствие и умиротворение; Шерлок, слегка повернув голову, говорит абсолютно серьезно, без намека на шутку, что безумно любит Джона. Приятное, согревающее чувство радости, трепета заполняет грудную клетку, и Ватсон счастлив, просто счастлив, хоть слышит эти слова уже не первый раз. Джон крепче сжимает руку Шерлока и, отчего-то смутившись, шепчет что-то подозрительно похожее на: «Я тебя тоже, но черт, Шерлок, не так громко, на нас же смотрят». Они оба надеются и верят, что их отношения продлятся как можно дольше, — по крайней мере, они приложат к этому все свои усилия.