Обида

Чуя медленно потягивает красное, даже бордовое вино из бокала, вечно поглядывая то на время, то на татуировку с именем соулмейта на тыльной стороне ладони. Этот херов ублюдок не появлялся целый, хуев, день! У него сегодня самый, мать его, важный день в году, а эта мумия шляется не пойми где и с кем! Накахара сегодня выслушал поздравления ото всех, от кого только мог. Его даже тот парень поздравил, который является кохаем этого забинтованного хрена! Как его?.. Ацуши! Его, блять, даже он поздравил и подарок, вашу ж мать, подарил! Маленькая, но длинная белая коробочка с чёрным чокером из настоящего бархата внутри. А эта скумбрия пропала с самого утра! Ни записки, ни открытки, ни звонка! Чуя весь извёлся, не смог нормально провести вечер на банкете в честь себя самого, да ещё и ушёл первым по-английски! Это, как минимум, некрасиво с его стороны, а как максимум его потом ждёт лекция от Мори-сана. Ну, ладно, вытерпит. Но как же было обидно! Чуе так хотелось провести этот день с Дазаем, прошвырнуться с ним по «World Porters», выебать все мозги, выпрашивая то, что, возможно, вообще не пригодится Накахаре, прогуляются по набережной. Но нет! Осаму всё испортил. Он пропал по-английски. Как в прошлый раз… Но все его вещи были на своих местах в шкафу, ванной, кухне, спальне, прихожей и гостиной. Значит он не совсем исчез. Вино убывало прямо пропорционально нормальному настроению. К тому времени, когда бутылка наполовину опустела, рыжик был ужасно расстроен. Ну, не совсем прямо пропорционально. Но это было не таким уж и важным. Важным было то, что Дазая нет уже пятнадцать с половиной часов. С восьми утра! А сейчас половина двенадцатого ночи! Чёрт его возьми! Но обида уже не хотела вырываться в качестве гнева. После четвёртого бокала хотелось позвонить хотя бы тому же Ацуши Накаджиме. Но мальчишка вряд ли знал, где его сэмпай, потому что тот не появился даже в Агентстве. Забинтованный кобель. Мужчина поудобнее устроился в своём любимом кресле. Он дождётся Осаму и закатит ему скандал. Накахара уже придумывал на полупьяную голову слова, но входная дверь громко хлопнула, в нос ударил знакомый запах довольно дорогого мужского одеколона. Мафиози забыл про своё желание закатить громкий скандал. Он решил молчать до последнего. Чтобы показать этому паршивцу и ублюдку Дазаю, что с Чуей так поступать нельзя ни в коем случае. — С Днём Рождения, малыш Чу-Чу~! Шатен запрыгнул в гостиную, держа в руках какую-то красиво украшенную коробку и цветы. Он улыбался во весь белоснежный рот. Мафиози показалось, что у него слишком много зубов. — Чуечка, ты на меня обиделся? Догадливая падла. Конечно же, он обиделся! Пропасть на целый, блядский, день! Да, любой бы обиделся! — Ну, Чу-у~. Я же вернулся. «Чу» даже смотреть на него не хотелось. Пропасть, не оставив ни одной зацепки! Это в его духе… — Рыжик~. Ну, что мне сделать, чтобы ты на меня посмотрел? — Купить часы. Детектив опустил свою ношу на пол и, как верный пёс, встав на четвереньки, подошёл к Накахаре спереди и положил свою лохматую голову тому на колени. Взгляд. Он опять выпрашивает прощение. И сколько Чуя будет на это вестись? Только не в этот раз. — Ты меня любишь? Осаму очень не любит, можно сказать, ненавидит отвечать на этот вопрос. Он любит доказывать всё своими поступками. Но если парень спрашивает, то он обязан ответить. — Да, только для тебя и живу. За три года ни единой попытки суицида! — А знаешь, что сделал Акутагава ради своего соулмейта? Дазай ошарашенно посмотрел на своего соулмейта, сделавшего очередной глоток. У Рюноскэ? Соулмейт? Может та самая блондинка… ассистентка и телохранитель? Хигучи? — Я не собираюсь говорить тебе кто это. Ты можешь спросить у него сам. Но я могу сказать, что он сделал, когда только узнал. Он сгрёб в охапку свою родственную душу, собрал её вещи и перевёз к себе домой. Ты не замечаешь неважных для себя людей. Но заметил ли ты, как взгляд этого холодного парня изменился? Я заметил. А твой взгляд не изменился ни капли. Твои поступки всё так же непредсказуемы и не только для других людей. Ты думаешь только о себе. Это неприятно, Осаму. С этим сложно совладать. Ты мог оставить хотя бы клочок бумаги с простыми словами: «Не беспокойся, буду поздно. Телефон выключен». Но нет. Ты же герой любовник. А я же экстрасенс. Осаму, что ты должен сказать? — Я поступил ужасно и непростительно. Пожалуйста, можно мне вручить тебе подарок и поцеловать? Дазай правда чувствовал себя виноватым. Он поднял свою голову с чужих коленей, слегка её опустив. Он действительно ведёт себя, как верный пёс. Рыжик, удовлетворённый таким ответом, осторожно кивнул. Он никогда не отказывается от проявления ласки и любви к себе. Шатен мягко соприкоснулся своими губами с губами Чуи, целуя мягко и ненавязчиво. Нежно. За такие поцелуи Чуя был готов продать всю свою коллекцию шляп. Все свои головные уборы до единого. Лишь бы Осаму целовал его так каждый день.  — Это тебе. Красные камелии и каллы. Ты пламя в моём сердце. Осаму преклоняет колено перед ним, говоря: «Вы восхитительны!» Странное сочетание запахов, но в целом рыжику нравится. Очень нравится. Потому что цветы ему дарят только на День Рождения. А нет. Не только. Ещё на День святого Валентина. А если считать, что они живут в Японии… — А вот здесь твой подарок, Чуя. Никак не изменённая форма собственного имени режет нежный слух, заставляя вздрогнуть. Шатен заметил такую перемену родной души и сделал заметочку в своей голове. На коленях лежала та самая коробка. По бокам были вырезаны небольшие прямоугольники. Зачем? Парень аккуратно разглядывал коробку со всех сторон. Довольно тяжёлая, но всё равно слишком лёгкая. Дазай, всё также сидевший перед шляпником без шляпы, лишь тонко улыбался в ожидании. Он заинтриговал его. У него получилось сделать самую сложную часть — заинтересовать. — Осаму, можешь принести мне ножницы? Не хочет разрывать упаковку. Как мило с его стороны. Ножницы очутились в его крохотной ладошке почти мгновенно. Обёрточная бумага резалась легко и без сопротивления. А Дазай ждал, ждал, ждал. Ждал реакции. Из открытой коробки на Чую смотрел своими чёрными глазками-пуговками щенок. Идеально белый японский шпиц. Маленький и аккуратный. Удивлённый парень осторожно взял свой подарок на руки и, убрав коробку способностью, посадил к себе на колени. Щенок немного завилял хвостом, радостно сверкая глазами. И как его можно назвать? — Осаму, ты же не любишь собак. Удивлённо и недоверчиво. Но это взаправду. На его коленях сидит японский шпиц. Щенок породы японский шпиц. — Он так на меня смотрел, что я не удержался. И тем более, что у тебя День Рождения. И я совместил приятное с полезным. Тебе нравится, малыш Чу? Рыжик одобрительно кивнул, поглаживая пса по голове и довольно крошечному тельцу. Чему именно он кивнул — непонятно, но можно считать, что он согласен со всем: с тем, что ему нравится, и с тем, как его назвали. — Это «девочка»? — Не-а. Это на сто процентов «мальчик». Я купил для него всё что нужно. Корм, миску для воды и миску еды, лежак, расчёски, шампунь и кондиционер, фен-компрессор, некоторые лекарства, поводок и ошейник. И что-то ещё… Вообщем всё, что нужно. Это мой подарок, крошка Чу. Как назовёшь? Голубоглазый закусил нижнюю губу, обдумывая. Кличка должна подходить питомцу, как-то охарактеризовывать его. Мужчина внимательно осмотрел щенка. Кобель. Мужское имя. Или общего рода. Как же его назвать? — Сколько ему? Три месяца? Четыре? — Два. Он родился второго марта, сразу после Рюноскэ. Скоро будет три месяца. Весна. Начало весны, если быть точным. — Хару. Его будут звать Хару. Осаму улыбнулся радостно и широко. Ему так стыдно, но он потерпит. Чуя не будет долго обижаться. День-два и простит его. Рыжик вздохнул и, опустив щенка на пол, посмотрел на детектива. Как на него обижаться? Поцелуй получился мягким и нежным, но слегка несдержанным. — Сегодня я разрешаю спать со мной. Если будешь распускать руки, то пойдёшь спать на диван. Или на пол. Или в свою квартиру. Дазай незаметно и тихо посмеялся на такое заявление, отлично зная, что его никто не прогонит. «И всё же мой День Рождения удался на славу».