Burning for your touch

________________________________________

Гераклит 15:17

Ты опоздал Поторопись

Я не приду

?

Ты не можешь относиться ко мне, как к мусору, каждый раз, когда я пытаюсь узнать, в порядке ли ты, а потом ожидать, что я появлюсь, когда ты меня призываешь

Ты сейчас серьёзно?

Да ты должен дать мне хоть что-нибудь почему ты не говоришь, что чувствуешь, когда я рядом? как ты «чувствуешь» меня?

Ты придёшь, если я скажу?

Не уверен

Я знаю, что ты сейчас снаружи Я могу тебя чувствовать, помнишь?

Блядь

Я дам тебе ещё минуту

________________________________________

Эвен направляется в спортивный зал, стиснув зубы. Если он когда-то и сомневался в словах Исака, что чувствует его присутствие, теперь у него есть доказательство. Он винит себя за слабоволие. Он пытается убедить себя, что никогда бы не стал так вести себя раньше, до того, как вечная тоска лишила его сил. — Ты опоздал, — говорит Исак. На нём зелёный пуховик и тёмные джинсы. Его волосы на этот раз не спрятаны под обычной комбинацией из снепбека и капюшона. Это приятная перемена несмотря на тёмные круги под глазами и желтоватый оттенок кожи. Он выглядит больным. — Ты уже написал это в сообщении. — Возможно, нам стоит всё перенести, учитывая, что ты так раздражён, — предлагает Исак очень холодным и лишённым эмоций тоном. — Я не раздражён. — Взволнован. Не в настроении, если так тебе больше нравится. — Ты сводишь меня с ума! — выпаливает Эвен, и слова причиняют ему боль. Он ненавидит это слово, сумасшедший. Просто ненавидит. — Эмоции! Значит, твоё миндалевидное тело всё-таки работает как надо, — улыбается Исак, но в изгибе его рта нет и намёка на дружелюбность. — Почему ты не реагируешь так, когда ты с друзьями? — Боже, иди на хуй! — шипит Эвен и сам себя не узнаёт. Его руки мгновенно взлетают вверх и закрывают рот, словно он больше не может контролировать слова, вырывающиеся наружу. — Да, нам нужно перенести время встречи. — Нет. Забудь, — говорит Эвен, и в его голосе слышится боль, которую он чувствует. — Я не знаю, что ты там обо мне узнал и почему думаешь, что я в буквальном смысле захочу жечь себя ради тебя и твоих нужд. Но я не буду этого делать. Исак складывает руки на груди и опирается на один из шкафчиков с явным выражением неудовольствия на лице. — Ты удивлён? Что, в твоём плане это не было предусмотрено? — спрашивает Эвен, тяжело дыша. — Твоя способность говорить «нет» не была частью моего предварительного исследования. Ты прав. Он тебя провоцирует. — Ты меня не знаешь. — А ты не знаешь меня, — отвечает Исак, расцепляя руки. — И тем не менее мы здесь. Застряли в одной школе с этой странной связью, которую никто из нас не может объяснить и с которой нам, вероятно, придётся жить как минимум до конца года. Эвен замирает. Он об этом не думал. О том факте, что он действительно не может избавиться от влечения к Исаку. Он хотел бы знать, насколько похоже то, что Исак чувствует к нему на его собственные чувства, можно ли это квалифицировать как влечение. — Мне тоже не нравится такой расклад. Но меня это убивает, и мне действительно хотелось бы во всём разобраться, — продолжает Исак, и Эвен замечает, как разочарованно вытягивается его лицо на словах «убивает меня». Если бы Исак написал ему об этом, Эвен бы предположил, что дело в интеллектуальном любопытстве, в необходимости понять. Но выражение его лица предполагает, что он испытывает настоящую физическую боль. И внезапно Эвен задумывается, насколько вообще Исаку приятно его присутствие. — Так что скажешь? Завтра после уроков, в то же время? — говорит Исак. — Если ты, конечно, не захочешь снова вести себя как ребёнок, потому что не в состоянии проявлять чувства или быть собой в кругу собственных друзей и близких. Эвен стискивает зубы и смотрит, как округляются зелёные глаза Исака при виде этого, как румянец снова заливает его щёки. Эвен начинает думать, что Исак краснеет, когда что-то застаёт его врасплох. — Думаю, я наконец тебя раскусил, — говорит Эвен и изо всех сил старается не показать, как ему больно. — Да? — Ты находишь людские слабости и используешь их, пока не получишь желаемое. — Ты выяснил это после просмотра «Мыслить, как преступник» или…? Эвен не реагирует. Он изо всех сил старается проанализировать поведение Исака. Он лишь ранимый мальчик, к которому нельзя прикоснуться, пытающийся найти смысл в этом мире. — Ты не можешь использовать мою боль против меня, если я не позволю, — отвечает Эвен. — Ты постоянно упоминаешь ситуацию с моими друзьями, потому что знаешь, что меня это ранит. А я позволяю тебе, потому что мне стыдно. Как и с Арвидом, ты классифицировал меня в особую категорию, и ты знаешь, как меня задеть. У тебя наверняка есть на меня целое досье. Ты думаешь, что знаешь меня вдоль и поперёк. Но это не так. Я не буду играть в твою игру. Мне плевать, насколько мне приятно чувствовать тебя рядом. Ты словно лёгкий ветерок. Его приятно ощущать на коже, но он мне не нужен, чтобы функционировать. И в конечном итоге проигравший здесь ты. Потому что в отличие от тебя я не умираю от необходимости понять, что происходит. Мне хватает того, что я задаю правильные вопросы. Мне не нужны ответы, тем более если для этого нужно подвергнуть себя опасности и прикоснуться к тебе. Катарсис. Эвен чувствует себя гадко, но не хочет отказываться от своих слов. На этот раз Исак не краснеет. Он выглядит застигнутым врасплох, но он не краснеет. Ещё одна теория коту под хвост. Эвен не знает, чего ждать. Исак, наверное, попробует привести аргументы, постарается снова им манипулировать, может, засмеётся, может, поморщится. Эвен не уверен. Но он ждёт борьбы. — Ладно, — говорит Исак, и в его голосе слышится поражение, опустошение. — Как хочешь. Он отворачивается, и Эвену внезапно становится холодно. Его передёргивает от этого, от холода. До сих пор Исак был лишь источником тепла. Поэтому мороз, бегущий сейчас по коже, заставляет Эвена потерять дар речи. Ему нужно мгновение, чтобы понять, что дело в потере всепоглощающего жара, заставляющей его дрожать, словно с него сдёрнули одеяло в холодное воскресное утро. . — Где ты был? — спрашивает Мутта, когда они встречаются у библиотеки, где он делал домашнее задание. — Забыл кое-что в шкафчике в спортзале, — пожимает плечами Эвен и не может скрыть недовольство. Его бесит, что Мутта постоянно спрашивает о его местонахождении. — Всё нормально? — Да, в порядке. Мутта больше не задаёт вопросов. И по какой-то причине это раздражает Эвена ещё сильнее, то, насколько друг осторожен с ним. То, как он обрывает разговор из страха, что это заставит Эвена выйти из себя, то, как он не говорит ему правду, точно так же, как мать не признаётся, что паста ужасна на вкус, когда она действительно несъедобна. — Я видел Исака в кабинете медсестры после ланча, — говорит Мутта, не глядя на Эвена. Он качает головой, и его кудрявые волосы безмолвно колышутся, обрамляя лицо. Он невероятно красив. — Да? — задумчиво тянет Эвен, стараясь казаться равнодушным. — Да, он ужасно выглядел. Его сильно рвало. И медсестра хотела отправить его в больницу из-за высокой температуры. — Погоди, что?! — Это было сразу после ланча. Когда он выбежал из столовой, проигнорировав тебя. Думаю, его действительно сильно тошнило или ещё что-то. Эвен останавливается посреди коридора. Внезапно его переполняют вина и стыд. Он вспоминает, как плохо Исак выглядел весь день. — Почему ты рассказываешь мне об этом? — Кажется, он тебе небезразличен, — улыбается Мутта, пожимая плечами. — Тебе небезразличны люди, которым больно. У Эвена нет желания опровергать это заявление, пусть он ещё и не думал об этом. — Как и тебе, — отвечает он. И он имеет в виду и Исака, и себя. То, как Мутта постоянно чувствует необходимость заботиться о нём. — Ты ему больше нравишься. — Ну конечно. Он всего лишь четыре раза выставил меня на всеобщее посмешище, — хмыкает Эвен. — Он подписан на тебя в инстаграме. — Откуда ты знаешь его инстаграм? — Эвен одновременно хмурится и смеётся. — Адам покопался в интернете. — Разумеется. — В любом случае я подумал, что тебе нужно об этом знать, — улыбается Мутта и возобновляет ходьбу. — Не думаю, что он хотел вести себя как мудак сегодня в столовой. — Ладно, — Эвен кивает, потом замолкает на мгновение, обдумывая свои следующие слова. — Почему он отказался ехать в больницу? — Сказал, что ему нужно где-то быть после уроков в районе трёх часов и что он не может отменить эту встречу. У Эвена что-то сжимается в груди от этих слов. Он действительно выбрал лучший день, чтобы отказать и продемонстрировать самые личные чувства. Великолепно. — Ты в порядке? — Да.

________________________________________

Гераклит 18:20

Привет, я только что узнал, что тебе было плохо Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше Я не хотел вести себя как мудак

________________________________________

Исак не отвечает, и Эвен не винит его. Их разговор и правда казался окончательным. Особенно учитывая все жёсткие слова, произнесённые Эвеном. Исак, вероятно, ненавидит, когда люди напоминают ему о том, что к нему невозможно прикоснуться, не почувствовав боли. Ему, вероятно, не нужно было снова это слышать. Он, вероятно, морщился, как каждый раз морщится Эвен, стоит кому-то назвать его сумасшедшим или просто произнести это слово. Наверное, Эвен причинил ему сильную боль, нанёс рану, которую ему никогда не позволят увидеть собственными глазами, но которую он может представить. Исак, наверное, скрывает свои раны ещё лучше, чем Эвен свои. Он хочет извиниться. И он пытается. У него потеют ладони, когда Исак заходит в здание. Сердце застревает где-то в горле. И бьётся громко и ровно. Ему больно, но эта боль заставляет его чувствовать себя живым, настоящим, будто он действительно существует. Он хочет извиниться, снова предложить свои услуги, постараться сдержать свои эмоции, находясь рядом с Исаком. С Исаком, который знает, как заставить эти чувства вырваться наружу, как заставить его дрожать от злости и иррациональной нежности. Но Исак теперь стал незаметным. Его присутствие уже не кажется таким ошеломляющим, он больше не ищет Эвена и не подавляет его своей неизбежностью. Создаётся впечатление, словно Исак пытается стать невидимкой, не распространять своё тепло, или ауру, или то, чему нет названия, отравившее кровь и мысли Эвена. Но Эвен всё равно чувствует его, когда ищет. Он вспоминает рассказы Исака о третьем законе Ньютона. Если он применяет силу, совершает какое-то действие, то более чем вероятно он вызовет равное по силе противодействие. И это работает. Исак здесь. Хоть он и пытается спрятаться, но он всё равно здесь. Он опускает голову и больше не приходит в столовую. Он больше не сбегает посреди урока. Он больше ничего не делает. «Надежду. Я бы потерял надежду». Эвен курит с одним из третьекурсников рано утром, когда видит, как Исак выбирается с заднего сиденья машины, остановившейся неподалёку от школы, и бежит к входу. Он вспоминает слова Исака в тот день, когда сорвался в бассейне, и смотрит на человека, который его привёз. Его отец. Никто не сидит на пассажирском сидении рядом с ним. Этот человек заставляет собственного сына ехать сзади. Эвен задумывается, из-за чего так происходит. Он боится, что Исак может его обжечь? От этой мысли у него болезненно сжимается сердце. Он обязательно извинится сегодня. . Они на физкультуре, и, судя по внешнему виду, Исаку не стало лучше. У него бледная кожа, движения замедленные и натужные, и кажется, что он уже какое-то время не может нормально спать. — Что он вообще здесь делает? — шепчет Адам парням, потом вскрикивает, когда Мутта кидает ему в лицо мяч. — Перестань! Я имел в виду, что у него есть освобождение по медицинским причинам! Если бы я был на его месте, то обязательно бы использовал, чтобы избежать этого дерьма. — Может, ты мог бы использовать своё психическое расстройство? — шутит Элиас, а потом мгновенно прикусывает язык. — Блин, чувак, я не это имел в виду. У Эвена сжимается сердце, ему больно, но он отказывается думать об этом или позволить задеть себя. — Я знаю. Всё в порядке, — улыбается он, а потом переводит взгляд на Исака, который, кажется, вот-вот потеряет сознание. Арвид сказал что-то о том, что к Исаку относятся по-особенному, позволяя пропускать уроки физкультуры. Поэтому этот упрямец с копной кудряшек начал приходить на занятия в перчатках, длинных штанах, длинных футболках и зимней куртке. Он выглядит комично, но Эвен восхищается его упорством, тем, как он отказывается быть слабаком, даже если выглядит больным и обессиленным. Эвен готов аплодировать ему, когда Исак играет против Арвида во время баскетбольного матча, прекрасно понимая, что этот идиот не будет пытаться прикоснуться к нему, уже не понаслышке зная, каким убийственным может быть Исак. Эвен наблюдает за игрой, смотрит, как Исак ведёт мяч, обходя беспомощных одноклассников, которые не могут поверить, насколько он хорош. Эвену интересно, смог бы он сам играть в таком количестве одежды, насколько быстр был бы Исак, если бы мог носить футболку и шорты, как все остальные. Он смотрит на него, не стесняясь, чувствуя странную гордость за него. Он не может точно определить, почему переживает за Исака, но предполагает, что дело в солидарности. Они оба ущербные, правда по-разному. Разумеется, у Эвена есть средства, помогающие ему контролировать симптомы дисбаланса в его мозгу, и он может наслаждаться объятьями. Но на них обоих стоит клеймо, они живут с пониманием, что они другие и что люди не особенно жалуют других. Что люди предпочитают держаться от них подальше, пытаются застыдить, и сломать, и избавиться от таких, как они. Кажется, они оба сломлены, они оба скрываются под масками, позволяя скидывать их, лишь провоцируя друг друга. Эвен не уверен, почему, но он гордится смелостью Исака. Гордится Исаком, который играет в баскетбол и не обращает внимание на то, как никто не приближается к нему и не рассматривает как реального соперника. Он смотрит на него, отмахивается от Адама, который спрашивает, почему он смотрит на него, потом замечает, как Исак морщится от боли. Он дышит тяжело и прерывисто. В ногах тяжесть. Он только что остановился посреди площадки и упёрся руками в колени, чтобы отдышаться. Эвен продолжает смотреть, когда Мутта толкает его локтем и спрашивает, не нужно ли им подойти к нему. Эвен качает головой. Он знает, что Исак был бы в бешенстве, если бы они привлекли к нему ещё больше внимания. Эвен сам ненавидит, когда его друзья так поступают. Вероятно, Исаку нужна пауза, чтобы прийти в себя. Всё происходит мгновенно. Арвид подбирает мяч и бросает его в Исака, когда преподаватель отворачивается. И в этом не должно быть ничего страшного. Это просто мелкий, подлый выпад, вероятно, вызванный невозможностью прикоснуться к Исаку и постыдным поражением в матче на данный момент. Но Исак, видимо, устал, совершенно вымотан и держится из последних сил. Потому что в тот момент, когда мяч касается его, Исак падает на пол на глазах у ошеломлённых одноклассников. На секунду все затихают и замирают, прежде чем некоторые из них бросаются к Исаку: первым — их учитель, а следом за ним Арвид. Эвен и Мутта теперь проталкиваются через толпу, чтобы тоже подойти ближе. Исак свернулся в клубок и выглядит маленьким и хрупким. Эвен потрясён произошедшим, поэтому старается фокусироваться на хорошем: Исак в сознании. Однако он выглядит так, словно ему невероятно больно, и это парализует. — Кто-нибудь позовите врача или медсестру! — кричит Оливия. — Что они смогут здесь сделать? Их кабинет в конце коридора. Нужно отвести его туда! — говорит Элиас. — Ну и как ты предлагаешь это сделать, гений?! — сердито восклицает Арвид. Он на взводе и, кажется, действительно беспокоится за Исака. За Исака, чьи глаза закрыты — Эвен на секунду задумывается, это от боли или от смущения — кудряшки беспорядочно прилипли к мокрому лбу, и он обхватил себя руками, словно пытается сдержать поток, грозящий извергнуться из желудка. — А в медкабинете нет носилок? Я уверена, что есть, — говорит одна из девушек. — Я сбегаю, — кидает Юсеф, прежде чем выбежать из зала. Носилки. Эвен пытается представить, как падает на школьной площадке, и все вокруг устраивают мозговой штурм, пытаясь придумать, как доставить его в кабинет врача. Это убивает его. Стыд. Он сразу же начинает думать о том, что будет после. Как люди станут смотреть на него потом. На Исака. Он пытается прочитать его мысли. Стойкий, убийственный, загадочный, злой Исак. Лежащий на земле, разрываемый болью пополам. — Носилок нет, — сообщает вернувшийся Юсеф. — Говорят, они остались в старом медкабинете. В другом здании. Я могу сбегать туда. — Или мы можем его отнести? — предлагает Мутта. — Ты обожжёшься! Не будь идиотом! — фыркает Адам. — Я уверен, всё нормально! Мы можем надеть куртки. К тому же на нём много одежды, — говорит Элиас. Они продолжают спорить, как доставить Исака в кабинет врача. А Эвен парализован этим, беспомощностью. Он не может отвести глаз от лица Исака. Исака, который теперь скорчился в позе эмбриона, обнимая себя руками, словно пытаясь защититься. Ему стыдно. Он смущён. Наверное, ему бы хотелось исчезнуть. Сердце Эвена щемит от боли. А потом он видит это. Одинокую слезу, готовую скатиться по щеке Исака из его глаз. Глаз, которые зажмурены так сильно, словно он умрёт, если кто-то в них заглянет. — Отойдите! — внезапно кричит Эвен, расталкивая людей руками, чтобы добраться до Исака. — Уйдите с дороги! — Что ты делаешь? — хмурится Микаэль. — Собираюсь отнести его к врачу, — отвечает Эвен, садясь на корточки рядом с Исаком, лежащим на полу. — Ты что, с ума сошёл?! — орёт Адам. И на этот раз Эвену не больно. Он даже не обращает внимания. На жестокие слова Адама. «Ты что, с ума сошёл? Ты рехнулся? Ты не в себе?» Эвен даже не слушает. Он не слушает, потому что внезапно находит в себе силы, о существовании которых не подозревал, когда берёт Исака на руки. Исака, который вздыхает, но не двигается. Эвен не уверен, в сознании ли он. Исак на два года младше, поэтому он меньше, и Эвен испытывает благодарность за свои плавательные тренировки. Он чувствует силу в верхней части тела. Однако количество одежды усложняют положение. И лишь когда Мутта помогает Эвену подняться на ноги, держа Исака на руках, он может пойти, а точнее побежать к кабинету врача. . У Эвена сложные отношения с физической болью. В отличие от большинства он её не боится. Она не парализует его, не преследует. В течение долгого времени физическая боль была выходом, спасением, возможностью сбежать, когда не оставалось сил терпеть. Долгое время Эвен предпочитал физическую боль боли душевной. Физическая боль держала его, позволяла ему остаться здесь, сосредоточиться на сейчас, сфокусироваться, функционировать, дышать, чувствовать хоть что-то. Так что да, у Эвена сложные отношения с физической болью. Поэтому, когда он начинает чувствовать её, покалывание, жжение, сладкую боль, которую Исак причиняет ему лишь тем, что прижимается к нему, обвивает его, обхватывает руками шею, словно его никогда не обнимали, словно он вообще не хочет оказаться в кабинете врача, словно он хочет утонуть в нём, готовый вечность выносить нестерпимую боль, лишь бы Эвен продолжал обнимать его, Эвен практически теряет себя в ней, в нём. Боль. Она вызывает оцепенение, она переполняет. Она разжигает в нём огонь и одновременно успокаивает. Внутри него только что взорвались фейерверки, и их искры летят ко всем его нервным окончаниям, огонь везде, там, где он начинается и где заканчивается. В его конечностях, его костях, кончиках пальцев, костяшках, его веках, его сердце, его душе. Эвен горит. И он не хочет, чтобы это когда-то закончилось. — Что ты творишь?! — кричит Мутта, когда вбегает в маленькую комнатку, где Эвен положил Исака на кровать и продолжает его обнимать. Они оба дрожат, тяжело дышат, пот стекает по их лицам. Глаза Эвена широко открыты, глаза Исака закрыты. Видимо, их оторвали друг от друга, потому что Эвен не помнит, чтобы отпускал его, он до сих пор чувствует руки Исака на своей спине, его пальцы, впивающиеся в кожу сквозь перчатки, цепляющиеся за него так отчаянно. Каждый прерывистый вздох, молчаливо молящий «пожалуйста, не отпускай», его приоткрытые губы, тонкие и идеальные. У Эвена кружится голова. Эвен не может дышать. Он выходит из помещения, пока все остальные стараются заглянуть внутрь, чтобы увидеть, что происходит. Он всем сердцем надеется, что Исак потерял сознание, чтобы ему не пришлось терпеть это внимание. У него болит сердце, и он не понимает, почему все чувства так обострены. Всё тело горит. И когда медсестра находит его и уводит в другое помещение, чтобы осмотреть его грудь, Эвен срывается и плачет. Катарсис. . Когда Эвен просыпается, ему немного больно двигаться. Его голая грудь немного обожжена. Мама только что намазала воспалённую кожу мазью, как когда-то в детстве, когда он обгорал на солнце. Он не помнит, как заснул, но за окном уже темно, а на телефоне мигают уведомления о нескольких сообщениях от парней, которые он не готов сейчас прочитать или ответить. Телефон снова вибрирует, и что-то заставляет Эвена взять его в руки.

________________________________________

Гераклит 21:20

Мне жаль, что я обжёг тебя Мне жаль, что моя теория не сработала

Что это была за теория

Что я тебя не обожгу

Почему нет? почему я должен был быть особенным?

Забудь. Она была необоснованной

… ок

Не спи на животе

Никто не спит на животе

Я сплю

Кажется, ты впервые сказал мне правду

________________________________________

Эвен закрывает чат инстаграма. Он представляет, как Исак спит на животе, повернув голову, золотистые кудряшки падают на лоб, губы слегка приоткрыты. Эта картинка впечатывается в его мозг и заставляет почувствовать что-то близкое к нежности. Он вспоминает, каково это было – держать Исака на руках, чувствовать, как он прижимается к нему, обвивается вокруг его тела, желая принадлежать ему, найти в нём место для себя. Это было так правильно. Исак так крепко его обнимал. Словно наконец мог дышать, мог перестать испытывать боль, мог перестать гореть. Что за херня. Эвен садится и читает сообщения от Мутты, присланные раньше.

________________________________________

Мутта 19:18

Чувак, мне пришлось ехать в больницу они дали мне антибиотики ты уверен, что в порядке? Я едва прикоснулся к нему, и мне было очень больно А ты нёс его всю дорогу до медкабинета

Серьёзно? я в порядке как солнечный ожог

Что за херня?

________________________________________

Эвен сидит и думает, думает, думает. Потом до него доходит. То, что он нёс Исака, возможно, зажгло огонь в его груди, но это не тот ожог, который он обычно оставляет на людях. Его теория. Теория Исака. Возможно, они рассматривали её не с той стороны. Возможно, они искали ответы, вместо того чтобы искать вопросы. Правильные вопросы.

________________________________________

Гераклит 21:39

Что ты чувствуешь, когда я рядом?

Будто я наконец могу перестать испытывать боль

________________________________________