Когда туман рассеется

Алекс выкручивает руль, преодолевая последний поворот. Катерок кренится, и Лара цепляется за борт, как за спасательный круг. Её чудовищно мутит от недосыпа, качки и самолетной еды. — Тут солнце круглый год. А апельсины! А море! В этом море купаться одно наслаждение! — стрекочет Алекс. — И дом красивее всего с воды. Ларе кажется, что можно было проехать и на машине. Ей плохо, а мир тонет в утреннем тумане. Но кому удавалось переубедить Алекса? — Смотри! — восклицает он. И Лара поднимает голову. Крик застывает в груди, и девушке удается лишь судорожно вздохнуть. Бухта окутана предрассветной дымкой. Виден только левый берег: костистый, желтоватый, изъеденный провалами пещер. Это все, что остается для Лары: левый берег, маленькая пристань, и острые, кажущиеся черными, свечки кипарисов. Лара знает этот остров. Или другой, такой же: пустынный, похожий на гигантский череп. Один из пяти «Островов мертвых», почти одинаковых картин, которые ей когда-то так нравились. Ей становится страшно, что рулевой — Харон. Она резко оборачивается. Но Алекс остается Алексом. Он все так же весел, рыжеват и бесконечно влюблен. И на его футболке все так же дурачатся персонажи какого-то мультфильма. — А если бы не туман, — виновато, будто почувствовав смешение Лары, протягивает мужчина, — это было бы самое красивое место на земле. Они идут быстро, и уже через несколько минут катерок причаливает. Пристань маленькая, мраморная, цвета слоновой кости. Вверх тянется узкая мощеная тропа. «Дорога из желтого кирпича», — лениво думает Лара. Она не оправилась от качки и страха, и мысли в голове ее тяжелы и ленивы. Но Алекс не даёт ей прийти в себя. Он молниеносно выгружает багаж, вытаскивает невесту из лодки, и увлекает ее за собой вверх по дороге. Алексу двадцать восемь, и он энергичен, как заяц из рекламы батареек. — Мы успели к завтраку! — сообщает мужчина так, будто нет и не может быть ничего важнее. — Я чудовищно голодный! А ты? Лара знает, если она скажет правду, то Алекс очень расстроится. — Самую капельку, — кивает девушка. Подъем крутой, но дорога ровная и расчищенная. А вокруг роща. — Эти кипарисы появились здесь задолго до моего дедушки, — не сбавляя шага, вещает Алекс. — Он их очень любит. Мне кажется, что кипарисы придают бухте изюминку. — Угу. — Дедушка очень заботится о внешнем виде поместья. — Он живет один? — нервно спрашивает Лара. Дедушка Алекса представляется ей старым, дряхлым и невероятно злым. Таким, каким и должен быть хозяин этой чудовищной бухты. — Нет, конечно! Есть ещё Марта. То ли служанка, то ли дворецкий, то ли просто одинокая знакомая. Я ее всю свою жизнь знаю. И кто-нибудь часто в гости приезжает. Лара представляет себе темный зал с обшарпанными стенами, старуху с золотыми зубами, старика в инвалидном кресле и пару затравленных гостей. — Дед любит общество, так что здесь всегда бывает пара-тройка человек. Родственники, знакомые, родственники знакомых и знакомые родственников. Ну, ты поняла. — И кто будет в этот раз? Алекс пожимает плечами. — Сильвия, наверное. Она тебе не говорила? Нет? Лара мотает головой. С Сильвией, старшей сестрой Алекса, отношения у неё напряженные. Но в мире Алекса, розовом даже без очков, они лучшие подруги, ходят по выходным в кино и сплетничают о знакомых. — Будет, скорее всего. И ее новый молодой человек тоже. И Марианна, и Герберт, и, — голос его дрожит, — Марк. — Марк? — Сын маминой подруги. Ларе хочется рассмеяться, детская обида Алекса почти осязаема. И он ведь в этом никогда не признается! Радость наполняет Лару внезапно. Длинный перелёт, морская качка, животный ужас остаются в прошлом. А в настоящем кипарисы сменяются растопыренными апельсинами, солнце пробивается через их кроны, и тени превращают жёлтый кирпич под ногами в кружево. Девушке тепло. От того ли, что солнце греет, от того ли, как уверенно Алекс её обнимает. — Я хочу глазунью, — внезапно заявляет она. *** Дом наполовину скрыт каштанами, и не кажется таким уж большим. Солнечные лучи разбиваются об оконные стекла и рассыпаются миллионами искорок. У входа звенит фонтан. Ларе кажется, что на нем изображены подвиги Геракла, но рассмотреть она не успевает. — Алекс! У женщины, с удивительной проворностью слетающей со ступенек, нет золотых зубов. Ей лет шестьдесят, она невысока и худа и улыбается так тепло, что Ларе становиться немого совестно. И эту даму она представляла старой каргой? — Марта! Алекс стискивает экономку в объятиях, и девушке становится невыносимо хорошо от того, что он счастлив. — Ну, пусти, пусти. Марта легко шлепает молодого человека по плечам. — Пусти, а то останешься без завтрака! Шуточная угроза срабатывает отлично. Алекс размыкает объятия и даже делает шаг назад. — Дедушка ждёт вас в кабинете. Сегодня утром был такой туман, что стол пришлось накрыть там. Алекс кивает, оборачивается, чтобы подобрать чемоданы, и спохватывается. — Лара, это Марта. Марта, это Лара. *** Дедушку Алекса зовут Альберт. Это Лара знает. Ему семьдесят три, он работал в каком-то Английском министерстве, а потом получил дом на берегу в наследство от дальнего родственника и перебрался из серой Англии в солнечную Италию. Не сказать, что Лара искренне верит в историю с наследством. Ей всегда кажется, что так в жизни не везёт. Но вся шумная семья Алекса убеждает ее в обратном. «У Альберта нет прямых наследников. Бедняга так и не женился, — все судачит Алексова мать. — Поэтому, наверное, дом отойдёт кому-нибудь из младшего поколения». И обычно женщина выразительно смотрит либо на Алекса, либо на Сильвию, в зависимости от того, кто окажется рядом. На самом деле Альберт — моложавый загорелый старичок с едва заметным брюшком, выбеленными солнцем и годами волосами и большущими зелёными глазами. — Отпрыски мои, — всплескивает он руками, стоит гостям появиться в дверях. — Какое счастье! Он не без труда выбирается из глубокого кресла и очень резво хромает навстречу гостям. Правое колено у него не сгибается. — Как доехали? Проголодались? Там такой туман! Уже рассеялся? Какое счастье! Альберт тараторит, сверкает изумрудными глазами и источает такую энергию, что в их с Алексом родстве сомнений не остаётся. — На завтрак кофе и вишневый пирог. Вначале Ларе остается только согласиться на это предложение, а потом признать, что вкуснее пирога она в жизни не ела. — Вишни приходится покупать в городе, — сетует Марта. — У нас из-за апельсинов и кипарисов совсем нет места для других деревьев. — Да, бухта невелика, — соглашается Альбер. Интонации у него, как у настоящего актера. Он выдерживает картинную паузу, будто ждет, когда все обратятся в слух, и продолжает: — Но зато здесь есть море. Море и креветки. И на обед у нас будет море и креветки. Марта закатывает глаза, недовольно вздыхает и уходит готовить обед и накрывать стол на террасе. — Остальные должны часа через два быть здесь, — потирает руки Альберт. — То-то будет расчудесно! — Это Диккенс, — шепчет на ухо Ларе Алекс. — Дедушка только его и цитирует. — Вы видели это прекрасное итальянское палаццо? Альберт настораживается, ждет ответа. — Я да, — кивает Алекс. И невозможно скрыть улыбку. — Лара? Девушка качает головой. — Так что же мы сидим? *** Дом огромен и прекрасно отремонтирован. Он отчего-то напоминает Ларе танцы в стиле контемпорари. — Историческое наследие, — кивает Альберт. — Мне повезло, что за ним хорошо ухаживали. Но вы не представляете, в какую копеечку он мне влетает. Зато могу похвастаться, что переделал только кабинет. Вы обратили внимание на портреты? Нет?! Они снова возвращаются в светлую, оббитую деревом комнату. — Это я в молодости, — гордо сообщает Альберт. Из овальной рамы над камином на Лару смотрит зеленоглазый Алекс. — Не обманывайтесь. Я заказал этот портрет всего года полтора назад. Нарисовано с фотографии. Но надо отдать мне должное: я был очень недурен собой. Лара не совсем согласна с этим утверждением. Она не считает Алекса эталоном красоты. По её мнению он невысок и слишком водянист. Нет, Алекс хорош не внешностью, а тем, какой он на самом деле: живой, смешливый и удивительный. Их отвлекает гудок автомобильного клаксона. — А вот и остальные! — всплескивает руками Альберт и стремительно выбегает из комнаты. — Он такой бойкий, — смеется Лара. — А представь, как он двигался, когда обе ноги гнулись! *** Кадиллак на подъездной дорожке блестит красным отполированным боком. Лара никогда не хотела кабриолет, но не может не согласиться, что машина прекрасна. Сияющая, новенькая, она под стать пассажирам: золотоволосой Сильвии и её не менее ослепительному спутнику, аристократичному Герберту и хрупкой темноволосой незнакомке. Эта четверка настолько хороша, настолько шумно разбирает свои вещи, что водитель остается вне поля зрения Лары. Она отмечает только, что машина отъезжает. И тут её сбивает с ног пестрая волна. — Лара! — с притворной радостью бросается на шею Сильвия. Духи у неё приторные и, наверное, баснословно дорогие. — Дедушка! Алекс! А это Грегори. Грегори ожидаемо ухожен, загорел и красив. Если бы Сильвия была темноволосым мужчиной, она была бы Грегори. Лару это всегда удивляло: откуда в мире столько одинаковых темноволосых молодых людей, что Сильвии удается менять их каждые две недели. — Марианна заболела, — сообщает Герберт. Губы его грустно кривится. Они с Марианной кузены, лучшие друзья и, возможно, любовники. Лара тоже немного расстроена. Ей нравится их пара. С ними всегда весело и легко. И выходные без Марианны будут уже не те. — Алекс? Даже голос у темноволосой незнакомки идеален. Звонкий, чистый, с дивными переливами. А сама она похожа на смесь Бемби и Барби: кукольно хрупкая, большеглазая, легкая. — Мадлен? Алекс кажется несколько обескураженным. И Лару это настораживает. — Это я предложила Мадлен присоединиться, — встревает Сильвия, — как только узнала, что Марианны не будет. Мне казалось, что ты будешь рад увидеть свою… своего давнего друга. Ларе не нравится то, как зло блестят серые глаза Сильвии. А Сильвии не нравится Лара. И ситуация тоже никому не нравится: ни Алексу, ни Ларе, ни Грегори. Только Мадлен, томно опускающая длинные густые ресницы, кажется довольной. Пауза затягивается. — Марк! — Грегори облегченно выдыхает. Лара оборачивается. Марк оказывается удивительно близко. Никто и не слышал его шагов по гравию. — Знакомься, Лара, это Марк. Марк — водитель, Марк — сын маминой подруги, Марк не столь блистателен, как Грегори. Марк просто идеален: высок, улыбчив и совершенно красив. Обиды Алекса перестают казаться такими смешными. — Лара, — сообщает девушка и протягивает ладонь. — Марк. Голос у него глубокий и бархатный, ладонь узкая и крепкая, по рукам и шее змеятся татуировки. — А это Мадлен, — встревает Алекс. Ему не удается скрыть недовольство. И Ларе приходится пожимать ещё одну узкую руку и смотреть в злые карие глаза. — А теперь обедать! — командует Альберт. И все послушно следуют за ним. — Кто эта Мадлен? — шепчет Лара Герберту. — Что-то вроде Алексовой первой любви, — виновато отвечают ей. *** Обед накрывают на террасе, подают вино, и устриц вместо креветок, и, почему-то, курицу. Альберт разделывает остов виртуозно, нож напоминает скальпель. Ларе, лениво следящей за манипуляциями, почему-то начинает казаться, что старичок не так прост. — А чем вы занимаетесь? — спрашивает он после чая, и Ларе чудится острый блеск в его изумрудных глазах. — Пользовательскими интерфейсами. — Изучаете пользователей? — Ага. — Это, наверное, так скучно! — картинно зевает Сильвия. — Лучше придумывать наряды. Как Мадлен. — Я театральный костюмер, — с ложной скромностью отзывается та и поправляет розовую, похожую на цветок, заколку, запутавшуюся в густых темных волосах. Лара не хочет себя обманывать. Ей обидно и неудобно. Она далеко не так обворожительна, как присутствующие здесь. Она не яркая, не совершенная, не энергичная. Она всего лишь серая мышь, замершая у экрана компьютера. Она видит улыбку на губах Марка и уже думает о том, чтобы на него обидеться. Останавливает её только тот факт, что Марк улыбается всегда. — Костюмер — это не прогрессивно, — вдруг отзывается Альберт. — А вот изучать поведение людей… Он хитро подмигивает Ларе. Та смущена и обескуражена тем, что дедушка выбрал ее сторону. Сильвия недовольно хмыкает и возвращается к чтению. «Лучшая пародия на готический роман», — гласит громадная надпись на обложке. Только вот ничто в этой книге не вызывает у Сильвии улыбку. — Дорогая, ты уже предупредила родных, что вы добрались? В голосе Альберта Ларе слышится ещё что-то, помимо участия. Любопытство? — Здесь связь не ловит. — Мой компьютер подключен к интернету. Скорость, конечно, так себе, но письмо отправить можно. Иди, предупреди родителей. Ларе не хочется этого делать, но она следует указанию. «Наверное, они хотят что-то обсудить, — думает она. — Меня, например». Коридор и лестница освещены слабо. На электричестве, видимо, все же пытаются экономить. Но в кабинете на столе горит лампа под зеленым абажуром, и тихо гудит системный блок. Лара нажимает первую попавшуюся кнопку, и перед ней предстает яркая заставка последних «Окон». Пароля нет. На рабочем столе ярлыки браузеров и без счета папок. Лара думает секунду, пытаясь преодолеть любопытство, и открывает браузер. Письмо родителям получается сухим и коротким, всего в пару предложений. Девушка вспоминает о том, как давно им ничего не писала. Она уже решает уйти, закрыть за собой дверь, вернуться вниз в гостиную и снова влиться в разговор. Но что-то её останавливает. «Алекс» — видит она надпись. В папке множество фотографий и несколько документов. «Документы я уже видела», — решает Лара. И открывает первое фото. Детских фотографий нет. Только Алекс-подросток, Алекс-мужчина. Шестнадцатилетний Алекс в штанах цвета хаки обнимает высокого красивого подростка. Восемнадцатилетний Алекс с коротко стриженой головой сидит на корточках рядом с ровесником. Оба в белых рубашках. Оба улыбаются. Таких фотографий много. От них веет военщиной, дружбой и чем-то братским. И только на десятой фотографии, разглядывая высокого совершенного незнакомца с легкой улыбкой, Лара понимает, что это Марк, на всех фотографиях Марк. «Неужели он так изменился», — думает она и пытается вспомнить лицо того Марка, который сидит внизу. Странно, но это ей не удается. От раздумий её отвлекают крики внизу. Сильвия ссорится с Грегори, визжит и матерится. Надо отдать ей должное, Сильвия блистательна в ругательствах. Ссора отрезвляет Лару. Она судорожно убирает следы преступления. Ей не хочется, чтобы кто-то знал о том, что она видела фотографии. *** Лара просыпается на рассвете. Резко, будто от выстрела или будильника. Тело ломит, хочется пить. Сизые тени сгущаются в уголках спальни. Девушка оглядывается в надежде, что Алекс тоже проснулся, и можно будет вместе пойти на кухню. Но мужчины в комнате не оказывается. «Странно», — думает Лара, подходя к окну. Алекс обычно по ночам не встает. Окна их комнаты выходят на фонтан и дорогу, змеящуюся вниз. Лара пытается рассмотреть пристань, но её не видно. Зато кто-то идет к дому. «Воры?» Сердце начинает колотиться быстрее. Лара вспоминает, что не видела ни заборов, ни охраны, ни собак. И дороги к дому две. И город далеко. Фигура выходит к фонтану и поднимает голову. Она высока и стройна и что-то сжимает в руках. Лара внезапно понимает, что её белая ночная рубашка отлично видна. Она отшатывается, собирается позвать на помощь, но внезапно останавливается. «Это, наверное, Марк, — решает девушка. — А я должна найти Алекса». Она накидывает халат, пытаясь унять дрожь в руках, и выходит из комнаты. Коридор встречает её тишиной и сумерками. Ни одной светлой полоски под дверьми, ни одна из ступеней лестницы не скрипит под ногами. Холл тоже темен и молчалив. И только с улицы доносится странный свист. Ларе страшно. Ларе любопытно. Любопытство побеждает. На площадке у фонтана кто-то прыгает на скакалке. Скакалка детская, такая, которую должны вертеть двое, взявшись за разные концы. Человеку скакалка длинновата. Лара видит, что концы обмотаны вокруг ладоней. Странный звук — свист, с которым скакалка рассекает воздух, удары ног о землю. — Доброе утро! Марк поворачивает голову, продолжая подпрыгивать. Мышцы на шее бугрятся, и кажется, что татуировки двигаются сами по себе. — Привет, — кивает Лара. Она снова думает о том, как Марк красив, какие у него тату, и том маленьком факте, что она никак не может запомнить его лицо. — Ты не видел Алекса? — Нет, — качает головой Марк. — Он, вроде, соня. — Угу, — кивает Лара. — Но он уже проснулся и куда-то ушел. Марк пожимает плечами и возвращается к своему занятию. Лара стоит ещё несколько минут, ежась от утренней прохлады, затем возвращается домой и делает себе чай. Через четверть часа, когда она возвращается к себе, Алекс уже мирно спит, обняв подушку. Мокрые волосы прилипли к его лбу. Наутро он говорит, что вставал в туалет. *** Суббота оказывается солнечной, жаркой и полной сюрпризов. И первым оказывается помятая заплаканная Сильвия. Лара никогда не видела блондинку без макияжа, жестких локонов и надменной улыбки. Теперь же та предстает с синяками под глазами и вороньим гнездом на голове. Такая обычная расстроенная девушка даже нравится Ларе. — Меня бросил Грегори, — возвещает Сильвия. Голос у неё хриплый и похоронный. — Он уехал, — кивает Марк. — Я видел его утром. Взял катер. — Мой катер? — возмущается Алекс. Лара вздрагивает. Что-то в поведении жениха настораживает. Что-то необычное во вздернутых бровях, поднятых плечах. Лара только все никак не может понять, что. — А мне он говорил, что любит машины! Лгун! — заливается слезами Сильвия. Все тут же бросаются её утешать. Все, кроме Мадлен, которая решает, что Алексу, лишившемуся катера, поддержка нужнее. *** Странное чувство не оставляет Лару весь день. Попытки разобраться в себе делают её более хладнокровной, и вид Мадлен, бесстыдно вешающейся на Алекса, не задевает струн Лариной души. Правда это длится до тех пор, пока девушка не видит, как брюнетка пытается поцеловать жениха в темном закоулке. Алекс тут же сбрасывает её руки со своей шеи, говорит Мадлен, что помолвлен, убеждает Лару, что все не так, как той кажется, и уходит. В любой другой день Лара бы закатила истерику, возможно, разорвала помолвку. Но не сегодня. Она лишь бросает сопернице: — Тебе все равно не занять мое место. И отстраненно следит, как Мадлен убегает в слезах. Мысли, как кусочки пазла, крутятся у Лары в голове. Кто-то ведет себя не правильно. Девушка решает, что рутина поможет привести мысли в порядок. Она медленно собирает одежду, в которой они с Алексом летели, и несет её вниз, в прачечную. Кусочки пазла встают на места мгновенно. Нужно всего лишь увидеть детскую скакалку, сложенную идеальной улиткой, в тазу с отбеливателем. Ларе нужно несколько минут и всего пара доказательств. Она срывается с места, несется вверх и врывается в кабинет Альберта. — Мне необходимо написать родителям письмо, — нагло лжет она. — Кажется, мы с Алексом расходимся. Она не может и не хочет понять, поверил ли ей Альберт. А тот лишь кивает и тактично выходит из комнаты. Хотя в его глазах девушке и чудится напряжение. Никакое письмо она не пишет. Она открывает папку «Алекс» и просматривает документы. Ответ находится быстро. *** — Я думаю, нам надо расстаться, — заявляет Лара, когда Алекс хватает её за руку. Она с трудом тащит тяжелый чемодан к двери. — Ты разбил мне сердце! Я никогда тебя не прощу! Мне нужно срочно уехать! В голосе девушки звучат слезы. — Все будет хорошо, я поймаю попутку. Провожать не надо. Она пытается обогнуть бывшего жениха и выйти на свет, но тот преграждает ей путь. — Я боюсь, нам все-таки придется поговорить. Он берет её за руку и тянет за собой. Впервые рядом с Алексом Ларе действительно страшно. Солнечный проем двери остается за спиной. *** В кабинете их уже ждут. Альберт сидит в кресле, соединив длинные пальцы. Глаза у него смеющиеся. Марк стоит у камина. Улыбка зацементирована в уголках его рта. — Присаживайтесь, юная леди, — приглашает Альберт. Лара послушно садится. Ей страшно. — Рассказывайте. — Что? Альберт лукаво улыбается. — Что ты узнала. — Я ничего не знаю, — качает головой Лара. Альберт всплескивает руками: — Право, Алекс, эта девушка слишком умна для тебя! Дорогая, расскажи, что ты искала в файлах? Лара холодеет. — Я ничего не искала, — пытается соврать она. — Я все видел, — снова улыбается Альберт и, будто поняв смятение девушки, добавляет: — За креслом камера. Я все видел. Лара леденеет. Страх отступает. Она понимает, что пропала. — Давай же, — подзадоривает её Альберт. — Расскажи своему жениху, какая ты умница. Что ты искала? — Диплом об окончании университета, — хрипит Лара. — А почему ты его искала? — Потому что решила, что он поддельный. — И ты была права? — И я была права. Альберт искренне удивляется. Это до боли знакомое выражение отзывается в Ларином сердце. — Расскажи, что, по твоему скромному мнению, сделали эти два джентльмена, как ты до этого додумалась. Лара сглатывает. — Я проснулась сегодня утром. Мне кажется, от шума. От резкого шума. Звуки хорошо доносятся по воде. Я думаю, это заводили катер. — Да, Грегори уехал сегодня утром на катере. — И не взял машину? Сильвия сказала, что он любит машины. Не думаю, что кто-нибудь из них стал бы об этом врать. — Может быть, ему захотелось насолить, и он взял мой катер? — Может быть. Но знаешь, что удивительнее? Утром ты уже знал о том, что Грегори взял твой катер. Ты пытался изобразить удивление, но слишком долго реагировал. Это и натолкнуло меня на размышления. И так, Грегори взял катер вместо машины и куда-то уехал. Вы с Марком должны были его видеть, но сделали вид, что этого не произошло. А ещё вы делали вид, что недолюбливаете друг друга. — Так и есть, — кивает Алекс. — Нет. Я видела фотографии. Вы не просто друзья, вы где-то служили вместе. В то время, которое ты, Алекс, если верить диплому, должен был проводить в институте. — Чудесно умная девочка, — вставляет свои пять копеек Альберт. — А ещё я видела Марка сегодня утром со скакалкой. А потом я видела эту же скакалку в тазу с отбеливателем. А вот чего я не видела, так это того, что скакалки отбеливают. Альберт облизывается в предвкушении. — Я думаю, вы задушили Грегори скакалкой, — тараторит Лара, — и затопили катер с телом. Алекс вернулся домой вплавь. А когда я начала что-то подозревать, устроили этот театр с Мадлен, чтобы меня отвлечь. Она ведь не такая дура, чтобы вешаться на шею тому, кто не отвечает на её знаки внимания. Она замирает. Все. Сейчас её убьют. Наступает тишина. — Хотел бы я видеть лицо Мадлен, когда она узнает, что ты и здесь заняла её место, — вдруг заявляет Альберт. Смеются все. Старик — потому что ему смешно, Лара — потому что она похожа на сплетение нервов. — Почему? — сквозь смех спрашивает девушка. — Дорогая, — мурлычет Альберт. — Ты ведь не поверила в историю о дальнем родственнике? Ты ведь умная девочка. Открою секрет: богатых дальних родственников не бывает. Это прикрытие для тяжелого и честного, но не признанного обществом труда. Я убивал людей за деньги. Эти два оболтуса пошли по моим стопам. А дядя Грегори, бедный ближайший родственник, очень щедро заплатил бы за избавления этого мира от племянничка. — А Сильвия? — Бедняжка Сильвия ничего не знает. Мы и не думали, что она притащит Грегори. Но мы не могли упустить такой шанс. — То есть… вы все ещё в деле? Альберт смеется. — Я давно на пенсии, дорогая моя. Но консультирую изредка. Да и как родственникам отказать. Лара сглатывает. — Не бойся дорогая, тебя никто не тронет. Только держи ротик на замке. Алекс тихонечко кашляет. Альберт кривится. — Мой дорогой внук просит тебя не разрывать помолвку. Для твоего же блага. Ларе хочется жить. Лара кивает и позволяет жениху взять себя за руку. — Кстати, ещё кое-что. Ты видела Мадлен? — Нет, — хрипло отвечает девушка. — Мы её из петли вытаскивали. Бедняжка хотела с собой покончить. После вашей милой беседы. Лара нервно сглатывает. Альберт наклоняется вперед: — У меня для тебя есть деловое предложение. Тебе, как на «отлично» сдавшей тест. Доля, так сказать, в семейном бизнесе. Присоединяйся. Сегодня в моде доведение до самоубийства.