Ведь Чонгук уже мертв.
Он не знал, как это произошло, вернее, не помнил. Лишь иногда видел обрывки воспоминаний во снах. Да, духи спят, могут делать это, как люди… точнее, его называли ищейкой — это слово намного страшнее для жалкой пропавшей души. Нет, он не испытывал ненависти, но это не значит, что так было всегда. На его счету пара столетий, за это время учишься смирению и принятию одиночества. Он перестал винить других, перестал винить себя, а уж тем более делать что-либо во зло человеку. Ведь когда-то он был таким же… Чонгук нашел себе другое развлечение. Он понял, что не может жить собственной жизнью, не имеет возможности раствориться, исчезнуть из этого мира, поэтому начал наблюдать. Это стало чем-то вроде хобби. Забавно, даже у ищейки могут быть увлечения. Он начал наблюдать за людьми, их жизнями, порой от рождения и до самой смерти. Чонгук переживал все так, словно это время и эта жизнь принадлежали ему. Глупая пародия на реальность, но такова была его участь. Он не хотел быть похожим на юнцов-ищеек, которых переполняла лишь злоба и неспособность изменить судьбу. Чонгук просто устал, его волновало лишь то, что происходило вокруг. Он вспоминал себя в первые десятки лет после смерти, и ему очень сильно хотелось расквитаться с теми воспоминаниями, ведь в них не было ничего хорошего.Был ли я таким человеком, творящим лишь зло?
Его смирение пересилило боль и агонию, судьбы людей стали чем-то более важным. Он не был их ангелом-хранителем, нет. Чонгук никогда не вмешивался в ход судьбы. Их жизни для него лишь кино, которое рано или поздно кончается. Редко кто из ищеек считает так же. Многие никогда не находят покоя, целую вечность скитаясь в муках. Ищейки — одиночки, они никогда не сбиваются в группы. Забавно, но существа, боящиеся именно одиночества, не способны найти опору друг в друге. Лишь однажды Чонгук видел подобное, и встреча с этой парочкой не предвещала ничего хорошего. Он знал, что за беспредел вытворяли те ищейки, ведь мир полон слухов, особенно среди духов. Чонгук встречал их не раз, но они побаивались его. Тем двум ищейкам не было и десятка лет, они ещё даже не успели познать мук вечности. Чонгук знал, что невозможно научить молодых смирению, к этому приходишь самостоятельно, но старался пресекать то, что творили ищейки намного младше, относительно людей. Конечно, он знал об убийствах пропавших душ. Чонгук не считал это правильным, но и останавливать подобное не собирался. Пропавшие души отжили свой срок, поэтому озлобленность ищеек вполне можно было понять.Ищейки — те, чье время было украдено.
Признаться, Чонгук давненько не встречал их. Пропавших душ. Он знал, что эти существа делают все, чтобы спрятаться, причем вполне успешно. В любом случае, он не искал с ними встреч, не хотел будить монстра внутри себя.***
Его новым увлечением стала девушка. Самая обычная привлекательная юная особа, которая работала в кофейне. Однажды Чонгук вспомнил, как пах кофе; он не мог попробовать его, поэтому хотел лишь насладиться воспоминанием, забредя в первое попавшееся заведение. Там он и встретил ее — милая улыбка и теплый взгляд, за которым скрывалась некая грусть. Он был заинтересован и остался. Ему нравились такие люди, его очаровывала подобная невинность даже больше, чем насыщенная жизнь богачей. Это казалось ему менее интересным. Чонгук любил простоту, которая была в обычных людях, ведь именно этого он хотел. Спокойной жизни. У нее были красивые волосы — он наблюдал за тем, как она аккуратно собирала их в высокий хвост перед работой. Чонгук видел, как девушка торопливо выбегала из дома, поглядывая на часы. Знал, что она не выспалась, потому что прошлым вечером купила новую книгу и читала взахлёб всю ночь. Девушка ужасно хотела спать, но улыбалась каждому, кто заходил в кафе. Она любила цветы, часто забредала в первую попавшуюся цветочную лавку и подолгу выбирала букет, словно это было чем-то личным. Она всегда улыбалась, была приветлива и мила, но в ее взгляде словно когда-то погас огонек. Грусть таилась в кончиках ее губ, в каждом движении… Чонгук пытался понять это чувство. Наверно, именно поэтому Кия так привлекла его. Ее полное имя — Зантедеския. Так назывались цветы, которые олицетворяли жизнь и смерть, некий баланс. Девушка с этим именем очень любила цветы, но никто и никогда не называл ее имя полностью, да и Чонгук узнал о нем случайно, увидев его в счетах за квартиру, которые она доставала из почтового ящика. Он не мог зайти в ее квартиру: у него были свои правила. Даже если жизни людей всего лишь игра для Чонгука, он соблюдал ряд нерушимых заветов: никогда не заходить в дом, не вмешиваться в жизнь, не причинять вред, лишь наблюдать. Он никогда не нарушал этих правил, следуя им беспрекословно. Однако когда Кия выбежала на дорогу, он не понял, как оттолкнул ее, не осознал того, что сделал. Но то, что случилось в следующий миг, окончательно выбило его из равновесия. Кия посмотрела на него. Не просто сквозь, словно на духа, а именно заглянула в перепуганные глаза Чонгука. В тот миг он осознал все. Не понимал, почему раньше не замечал странностей, совершенно одурманенный ее жизнью.Она была пропавшей душой.
Кия поднялась, быстро убегая прочь. Чонгук не знал, почему не смог пошевелиться, а лишь продолжал смотреть ей вслед, постепенно осознавая все. Сперва шок сменился разочарованием, а потом превратился в гнев; словно потеряв контроль, он бросился за ней, чувствуя всю злобу, которая накопилась за долгие годы. Чонгук не мог это контролировать. Он был голодным зверем, сорвавшимся с цепи. Контроль над самим собой, который он тщательно держал десятилетиями, вдруг испарился. Ему нужна была лишь эта душа. Говорят, пропавшие чувствуют запах лилий, исходящий от ищеек. Так вот, от них пахло так же сладко в момент, когда их тело покидала душа, которая уже давно принадлежала небу. Ищейки считали себя лекарями, которые трудились во благо равновесия, но на самом деле это было лишь жалкое желание отомстить, утихомирив амбиции. Чонгук хотел убить ее, мечтал отнять душу, выпив ее без остатка, как делал это когда-то давно. Ему ничего не стоило выследить Кию, он знал ее достаточно хорошо, чтобы осуществить затеянное. Казалось, что Чонгук обезумел от этой мысли, словно дикое животное, почуявшее кровь. Он нашел ее. Выследил так же легко, как и обычно, но девушка направлялась в совершенно непривычное место. Чон держался как можно дальше, не давая ей почуять запах лилий. Это было даже забавно: охотник, которого всегда чувствует добыча. Именно поэтому поймать пропавших душ было сложно. Почему он не догадался раньше о том, кто она на самом деле? Все это время скрываться так тщательно… Чонгук наблюдал. Он хотел, чтобы Кия осталась одна, тогда поймать ее не составит труда… Ее взгляд был таким же чистым, но теперь Чон понял, что скрывалось внутри девушки. Страх. Все это время она прятала страх, клокочущий в ее груди.Кия боялась ищейку, который следовал за ней. Она боялась Чона.
В этот момент его словно ударило током, вернув в реальность. Он начал понимать, что происходит вокруг и где они оказались. Заброшенный квартал Сеула. Словно Кия специально пыталась скрыться там, где ее легко убьет ищейка. Чонгук осознал главную причину страха этого человека и почувствовал отвращение. К самому себе. Это было самое скверное осознание, схожее с горьким привкусом на губах. Человек, который заинтересовал Чона, — боялся его больше, чем смерти. Нет, Чон и был его смертью. Ему хотелось рвать и метать от неспособности изменить себя, от беспомощности и отвращения к собственному я. Чон решил отступить, больше никогда не беспокоить ее, уйти как можно дальше, лишь бы страх исчез из ее добрых глаз… В тот момент, когда он собирался раствориться в пустоте улиц, в оттенках багрового заката над каменными крышами старых зданий, Чон понял, что они не одни, и Кия направлялась сюда не просто чтобы скрыться от ищейки. Она искала кого-то. Чон знал, что эта парочка любит долгую охоту. Он не мог не заметить, как за Кией наблюдает кто-то ещё… Это были те двое. Ищейки, которые тешат себя страхом в глазах пропавших душ, их болью и криками. Они были ближе, чем надо. Чон так и замер на месте. Внутри боролись демоны. Он не собирался вмешиваться, как и прежде, не хотел нарушать правила… Но прекрасно знал, что случится, если он останется стоять в стороне. Сегодня Чон уже нарушил запрет, оттолкнув Кию с дороги. Он плотно сжал зубы, издав непонятный гортанный звук, словно продолжая сопротивляться этому решению. Чонгук побежал за Кией, пытаясь опередить других ищеек. Чон знал, что ее не тронут, если появится он. Возможно, чуть позже ему сто раз захочется пожалеть об этом решении, но сейчас он продолжал бежать, чувствуя, что ищейки вот-вот нападут на ее след. Кия была слишком беспомощна. Она поняла, что за ней следят, и это был далеко не один… Девушка осознала это слишком поздно, чтобы бежать. В этот момент кто-то выхватил ее с улицы, заталкивая в переулок. Одна рука плотно лежала на ее губах, а другая крепко обвила талию, уткнув девушку лицом в стену. Она почувствовала смерть вперемешку с запахом лилий. Она знала, что с ней произойдет, прекрасно помнила, как расквитались с ее семьёй. Кия не знала, что их убийцы совсем близко… Однако она все еще была жива. Девушка почувствовала, как кто-то прижался грудью к ее спине, словно закрывая от кого-то или чего-то. — Ни звука, — раздался голос над ее ухом. Она почувствовала холодок, пробежавший по коже, в глазах застыл ужас. Кия узнала голос ищейки из кафе. Она слышала его, когда он впервые ее увидел. Этот ищейка уже спас ей жизнь сегодня… И делал это во второй раз. Запах лилий дурманил голову, она не понимала, что происходит, почему он это делает. Девушка даже не услышала раскатистого смеха ищеек, которые уже начали свою охоту, вот только не на нее. Чон понял, что те ищейки нашли кого-то другого, скорее всего, пропавшую душу, с которой собиралась встретиться Кия. В любом случае ему или ей уже не помочь… Чон резко развернул девушку лицом к себе. Она нервно вздохнула, проглотив крик, не издав ни звука. — Надо убираться отсюда, если все еще ценишь свою просрочившуюся жизнь! — рявкнул Чон, беря ее сзади за локти. Кия попыталась вырваться, они остановились. — Мы должны предупредить ту девушку… Она тоже видит… — торопливо начала она, но Чон ее прервал: — Что? Таких, как я? — Он резко развернул ее к себе. Чуть кудрявые волосы Кии упали ей на лицо, Чонгук все еще видел страх в ее глазах даже после того, что сделал. Это раздражало. — Пошли, ей уже не выжить. Считай, что она умрет из-за твоей глупости. — Он вновь взял ее за предплечья, толкая вперед. Резко побежал в сторону кирпичной стены, где совершенно не было прохода, и стоило Кие только зажмуриться, предчувствуя, что они ударятся со всей силы, как они оказались в переулке с мусорными баками у ее дома, который находился в нескольких километрах от того места, где они находились пару секунд назад.Как он это сделал?
Чон отпустил девушку, и та быстро отпрянула, вжимаясь в противоположный угол, словно забитый зверь. — Что ты такое? Он ухмыльнулся. — Наконец-то ты начала задавать правильные вопросы. — Чон сделал пару ленивых шагов навстречу, ощущая страх Кии, как свой. — В любом случае, это неважно. Сегодня я впервые сделал то, чего никогда прежде не совершал, и это больше не повторится. — Зачем ты следил за мной? — Ее голос дрожал, но слова были чёткими. — Зачем следил все это время? — Ты была мне интересна. — Он пожал плечами, словно это обычное дело. — Я и не подозревал, что ты пропавшая душа. — Пропавшая душа? — Она ничего не понимала. Чон приподнял уголок губ, подойдя к ней вплотную. Ещё никогда он не позволял себе так близко смотреть в глаза человека. Он коснулся пальцами кончика ее прядки, которая все так же небрежно падала на лоб. — Глупая маленькая девочка, — прошептал он. — Ты так наивна и невинна… Даже не представляешь, кто стоит перед тобой. — Он замолчал, чуть оскалившись. — Если я захочу, то в мгновенье сломаю твою шею, выпив каждую капельку души, которая теплится в твоем теле. В этот момент он увидел, как изменился ее взгляд. Чонгук даже заинтересовался. Страх исчез, словно по щелчку, с лица Кии. — Я не боюсь смерти. Повисла тишина. Чонгук усмехнулся, опустив ладонь ниже, к шее девушки, обхватив ее пальцами, оставляя красноватые следы. Она даже не дрогнула, и это вновь позабавило его. Чон нагнулся к уху Кии, чувствуя грудью быстрый стук ее сердца. Жаль, что у него его не было. — Это не значит, что я вот так просто отстану от тебя, Зантедеския… Девушка перестала дышать, когда он назвал ее полное имя. — Я знаю достаточно, чтобы найти тебя или предугадать твой следующий шаг, поэтому можешь и не думать о побеге… Мне ничего не стоит найти тебя, и лучше, если это буду я, а не другие ищейки. — Его голос был низким и тягучим, словно мед. Он пленял и пугал одновременно. — Я буду навещать тебя, как и раньше. — Чонгук усмехнулся. — Хочу убедиться, что мои сегодняшние решения не были напрасными. — Он отпустил ладонь с ее горла. — Помни: ты жива до тех пор, пока я этого хочу. Чонгук чуть улыбнулся, проводя подушечками пальцев по красным следам на ее шее, исчезая в следующий миг. Кия выдохнула, рухнув на землю, наконец дав волю слезам. Возможно, именно решения, которые принял ищейка в тот день, стали началом этой истории. Вопрос лишь в том, что станет концом.