Imagination

Ваня запивает чаем две таблетки анальгина. Вчера вечером они с Мироном очень плотно забухали, и заснули под какой-то фильм на диване у него на квартире. Он трёт глаза руками, картинка немного плывет, но в целом бывало и хуже. Только Мирона нигде не видно. Походив по комнатам, он уже подумал, что тот сбежал по делам, и пошёл в ванную умыться. И замер. Сквозь пар и струи душа видна подтянутая мироновская задница. Он стоит с прикрытыми глазами, оперевшись о стенку душевой кабины, а его рука ритмично двигается на члене. Ване пиздец как хочется, чтобы в руках сейчас был фотоаппарат. Мирон немного ослабляет хватку на напряженной плоти и лениво поглаживает головку. И приоткрывает глаза. «Ваня, беги» — кричит внутренний голос. Но он не может двинуться с места, да и уже поздно. Мирон замечает его. И даже не вздрагивает. Напротив, так же неспешно опускает руку, отрывается от стены и приоткрывает стеклянную дверцу. — Ты что-то хотел? А Ваня не отвечает. Он не знает что сказать, потому что увиденное что-то в нем пошатнуло. Он никогда раньше не думал о Мироне в этом плане, но прямо сейчас, стоя перед своим голым, мастурбирующим другом, он не может сказать, что хочет это забыть. Нет, он хочет смотреть дальше. Мирон, не дождавшись ответа, улыбается. — Не хотел тебя шокировать, прости. Надо было дверь закрыть. Ване удаётся — совершенно обычно ответить: — Да нет, все нормально. Но это нихуя не так. Выйдя из ванной, он понимает, что ему срочно нужно заняться тем же самым. Ваня бредет к себе в комнату на ватных ногах, а перед глазами все ещё крутятся ебаный Мирон и его ебаная рука. Чтоб их. Ваня надеется отвлечься. Он плюхается в кресло и кладёт на колени ноутбук. Открыв ютуб, он убеждает себя в том, что ему очень интересно смотреть первый попавшийся блог. А сам грызет свежепокрашенные черным лаком ногти и смотрит в пустоту. Он не думал, что когда-то будет сомневаться, стоит ли ему подрочить. Это же обычное дело. В конце концов он сдаётся и договаривается с собой на том, что если оставить эти фантазии в пределах своей черепной коробки, то в них ничего плохого не будет. Отложив ноутбук, он расстёгивает ширинку, тем самым давая себе полную моральную свободу. «Да, я сейчас подрочу, думая о Мироне, но об этом никто не узнает, поэтому я могу себе это позволить.» Он начинает медленно. Благодаря увлечению фотографией у него отличная визуальная память, он может вспомнить каждую мелочь. Или дорисовать, если исходного материала маловато. Вот Мирон берет его за руку, и кладет её на свой член, позволяя трогать, поглаживать. Вот проводит пальцами по подбородку и шее, запускает один из них Ване в рот. А ему и самому хочется взять, и не только пальцы. В реальности же Ваня сидит со своими собственными пальцы во рту и ласкает себя, ускоряясь, возбуждаясь все сильнее. Воображение разыгралось не на шутку, и он полностью окунулся в этот мир, беря от него все. Он представил, как опускается перед Мироном на колени, хочет его взять, но немного медлит, потому что все это, блять, не очень привычно, а вообще-то ни разу не привычно. Но вот он преодолел мысленный, во всех смыслах, барьер и самым кончиком языка дотрагивается до головки. Тут уже информации катастрофически не хватает. Он понятия не имеет, какие на вкус члены. Оставив это для размышления на потом, он продвигается все дальше. Обхватывает напрягшиеся яйца и пробует головку, что в реальности равно уже трём пальцам во рту и крайней близости к оргазму. Воображаемый Мирон сверху вниз смотрит спокойно, даже обыденно. Кладет руку на голову и снимает капюшон. Проводит пальцами по выпирающим скулам, трогает собственный член через щеку. А реальный стоит в дверях, и глуповато для такой ситуации улыбается. — Хорошо хоть так. Я-то думал ты совсем асексуал. Ваня чуть ли не подпрыгивает на месте и судорожно пытается прикрыться, роняя ноутбук, роняя кепку, роняя самооценку и надежду на нормальное общение в дальнейшем. — Ты о чем? Ваня честно пытается. Но лицо пойманного за погрызенной обувью щенка не оставляет Мирону ни одного повода сомневаться, что он только что представлял именно его. — Ну, на моей памяти у тебя ни одной девушки не было, я думал ты или сублимируешь, или просто не хочешь. А ты тут втихаря дрочишь после того, как увидел меня в душе. «Сглатывание слюны, руки, прикрывающие лицо, гигантская пауза перед ответом — ты даже не стараешься сделать вид, что это не так.» Вообще-то это правда, Ваня ни одним словом или действием ни разу не дал подумать, что его хоть чуточку интересует сексуальная сфера. Даже не намекал, не шутил. Все это наводило Мирона на мысли, что ему это вообще не нужно (всякое бывает), но теперь он был искренне удивлён и даже раззадорен. Узнать о своём давнем друге что-то такое откровенное и одновременно такое важное было, как минимум, интересно. У Мирона нет проблем с личным пространством. Особенно вторжением в него. Он подходит ближе, наклоняется так, чтобы его лицо было в сантиметре от ваниного, и изучает его небесным взором. — Тебе помочь? Ваня ловит его дыхание. Жадно глотает воздух, который он выдыхает, его собственный, неповторимый запах и даже не думает, до чего он блять дошёл. Мирон просто опирается коленом о кресло между его ног и наваливается на него в поцелуе. В жизни совсем не так. Никакого барьера нет, обычные губы, обычный поцелуй. Только почему-то ему хочется больше, глубже. Они сплетаются языками, и у Мирона он юркий, надроченный за долгие годы рэпа. Пока Ваня обдумывал, где он ещё может это применить, Мирон спустился к его шее, оставляя на ней следы. Гребаный собственник. Ваня ничего не соображает, но чувствует, что его дёргают за руку. — Поднимайся. — Зачем? Мирон хмыкает. — На кровать ляжешь, чтобы у меня рука не уставала. Хотя по тебе видно, что не успеет. И Ваня ложится, чувствуя себя при этом как на операционном столе. Часть его сознания упорно не хочет признавать происходящего. — Нет, так не пойдёт. Мирон садится в угол кровати, усаживая между ног Ваню и чувствует, что он уже немного расслабляется. — Так лучше, правда? — дыхание щекочет затылок, от чего по спине пробегают мурашки. — Да… Знаешь… — Мм? — тяжёлые руки ложатся на Ванины плечи чтобы размять их, помассировать. — Я ведь почти кончил, когда ты зашёл. Мирон улыбнулся. Это все казалось ему безумно забавным. — Так о чем ты думал? — Не спрашивай. — Ты все равно ответишь. Руки спускаются по спине вниз, к пояснице, поднимают край толстовки и перебираются на живот, задевая стоящий и сочащийся смазкой член. — Охх… Я стоял на коленях. — Интересное начало. — Да, я хотел отсосать у тебя. — Хотел? А сейчас нет? Проводит большим пальцем по головке, надавливает, сжимает. Другой рукой прижимает к себе. — Боже, не заставляй меня думать. Мирон прикусывает его шею и сразу целует. Он уже и сам довольно возбуждён, стоящий член упирается Ване в поясницу. Тот уже сам активно двигает бедрами трахая его руку, приближаясь к оргазму. Он откинул голову на плечо Мирона и закусил его шею, чтобы не стонать. Мирон ускоряет движения руки и с удовольствием и непонятно откуда взявшейся нежностью наблюдает, как Ваня изливается ему в руку, довольно сильно прикусив кожу. Но ему этого мало. Раз он уже решил пидораситься, то по полной. Прощаясь со своей натуральностью, он расстёгивает ремень мироновских штанов, и упирается лицом в его пах. Наслаждается терпким запахом, как фетишист, а сам Мирон тихо охуевает, и всеми силами старается ничего не сказать, чтобы не спугнуть разыгравшегося Ваню. А Ваня медленно оттягивает резинку трусов, уже совершенно не смущаясь стоящего перед его лицом члена. Целует у основания и ведёт губами до самой головки, кончиком языка слизывает выступившую смазку. Кольцом из губ насаживается, но совсем неглубоко, скорее чтобы попробовать. Мирон сомневается, наблюдать ли за этим в тишине и бездействии или как-то показать, что ему безумно нравится такой Ваня. Он кладет руки ему на голову и тот, кажется, не против. Ваня только продолжает вбирать его член, уже посасывая и активно работая языком. У Мирона стоит просто каменно, и он не видит ни одной причины долго держаться. На секунду Ваня поднимает голову и легонько проводит зубами, чтобы подразнить. Потом снова берёт, уже чуть глубже, и ритмично насаживается. Мирону определённо стоит его предупредить. И так многовато эмоций за один день и ему кажется, что обкончанное лицо не лучшее завершение их первого опыта. — Вань… Вань, я скоро уже. А он это знает и чувствует. — Ты что, хочешь… ах… чтобы я тебе в рот закончил? И хочет. — Бляяять… Это все слишком дико и одновременно возбуждающе. Он зажмуривается, напрягаясь всем телом, и кончает, заполняя его рот спермой. Ваня все охотно проглатывает и вытирается рукавом толстовки. — Иди сюда. Мирон подтягивает его к себе, обнимает и нежно целует.