штормовое предупреждение

Я сижу в кресле и читаю твоё письмо, где ты пишешь, что всё у тебя хорошо, институт пока не бросил. Бросил трубку, когда я звонил тебе. И не читаю я, а перечитываю. Буквы любят каверкать то, что я скажу. Этому клочку бумаги уже два года, оно помялось кое-где. Да и ты не пишешь больше, как два года уже. Я каждый день, спокойно, уже без боли в душе, вспоминаю, как хорошо нам было вместе. А это уже больно. Макаю чайный пакетик, отдающий корицей и имбирём в кипяток, припоминая нашу тогдашнюю прогулку по старым питерским дворикам времён 2006 года. А сейчас 2008, поступил ты со мной год назад не очень хорошо, но чтобы осуждать тебя? Нет, помнишь ведь, что мы вытворяли и как веселились? Наверное, уже не помнишь, зато помню я. А помнишь яблоки в саду моей бабушки, к которой езжу теперь один? Как трепал меня за рыжие волосы? Помнишь, как мама купила новые носки мне, а я подарил одну пару тебе? Или как мы встречали чёртов рассвет в четыре утра тем летом 2005-ого? Или, может, аромат ... Я постарался оторваться от воспоминаний, протискивающихся в каждую щёлку души. Сейчас мы ведь друг другу никто, значит, я и вспоминать не должен. Помнишь ведь, как мы письма слали, вот это как раз оттуда. Я тебе ответы в трубку кричал, а ты заливался смехом. А твой смех, помню, как выпадал из реальности, слыша его. Теперь не услышу. Не то, чтобы он был слишком прекрасным, нет. Он был искренен и ярок. Как и ты. Ты притворно обижался, что я не шлю письма в ответ, а уже тогда смеялся я. А школу ты помнишь? Нам уже за двадцать, но помнить яркие, светлые школьные годы мы не перестали. Как мы выбегали из классов после уроков в последний день перед каникулами. А как на подработке вместе, два друга были, денег-то не было. Сейчас тоже не особо есть, но от этого уже и не весело как-то. Теперь тебя нет рядом. Старался я отгонять грусть, даже выходило. Ну, хотя, вспомни, как мы получили наши первые двойки, потому что вместо домашнего задания играли в войнушку с другими дворовыми друзьями. Или как мы ели лепестки сирени, искали пять, помнишь? Потом болел живот, кстати. Мама ругала, говорила мне, не есть их, ведь ты же взрослый, что за ребячество? Наверное, вспоминая это всё, тоже ребячусь, а есть ли такое слово. Может быть, мы тоже придумали его вместе с тобой. Воспоминания захлёстывали, память у меня хорошая. А лучше бы была плохая. Мой, поломанный и потрёпанный временем, телефон слабо звякнул. Кажется, пришло сообщение. Я так давно не получал их. Пронзительно засвистел ветер за окном, а я поёжился. Не хотелось бы выходить сегодня на улицу. Я и так не гуляю. А раньше гулял вместе с тобой, помнишь? Это было и ночью, и ранним утром, поздним вечером, даже в полдень. Мы тогда много-много смеялись, да так, что прохожие недоуменно на нас поглядывали. Помнишь ту хрущёвку, куда ты и я бегали часто? Ну, та, обшарпанная, с отвалившейся краской и с трещинами. Мы там играли, представляя войну. Один раз мы услышали фейерверк, а ты испугался, подумал – выстрел. Я успокаивал тебя долго, обнимал и говорил, что всё в порядке и всё хорошо. Ещё в поликлинику ходили в одну. Ребячество. Там, сообщение, кажется. Я поплёлся читать, зная ведь, не от тебя. Поднимаю с пола телефон, он заряжался, и вижу, милиция предупредила, что штормовой ветер будет и, может быть, гроза. Мысленно надеюсь, что ты не выйдешь на улицу, и от беспокойства запускаю пятерню в свои светло-рыжие волосы. В прошлый раз, когда предупреждали о грозе, мы спрятались как раз в той страшной, побитой хрущёвке. Это, как людей по внешности оценивать. Этот старый домик спас нас, хоть и был непригоден для жилья. С тобой испугались тогда, помнишь, как телефоны разрядились, и как мамы звонили нам по десять раз. Ну и отхватили мы тогда! Чай уже успел остыть, пока я события в голове прокручивал. Кстати, той хрущёвки уже нет. Как и нашей дружбы. Вспомни, тебя в классе дразнили, ты был похож на продавщицу из "Пятёрочки", пока не подстригся. А я говорил, мол, отстаньте, и дразнил их тоже. А я тоже помню кое-что о себе. Как ты приносил мандарины на Новый Год, таская у своих из тарелки, чтобы поделиться со мной. Мы с тобой долго ещё не могли перестать смеяться с той истории. Или как, например, я был жутко худющий, и ты чуть ли не запихивал в меня еду. Это все происходило в разное время. Что-то из школы, что-то от двух лет назад, кое-что, примерно, только с нашего знакомства. И тут я слышу настойчивый стук в дверь. Ко мне очень давно никто не приходил, кроме курьеров. Мне показалось? Стук повторился, наверное, сейчас я не свихнулся? Неторопливо встаю, всё ещё тая и погружаясь в воспоминания. Я даже в глазок не посмотрел, а просто открыл дверь. Что? На пороге стоял ты, немного сонный, чуть смущённый. Твои всколоченные тёмные волосы слабо поблёскивали от дождя. Гроза уже началась? Я схватил тебя и, не медля, прижал к себе. Как долго не виделись, правда? Помнишь ведь...? Я заставил голос в голове умолкнуть, ты ведь тут, обнимаешь меня, а объятья у тебя девичьи почти. Нежные. Но я только такие и люблю, как и тебя всего в принципе. Ты подстрижен, немного завит, улыбчив и, как всегда, несколько смущён. Я раньше этого не особо замечал. Наверное, какой-то факел чувств во мне загорелся. Или я просто взбудоражен встречей у меня же дома. Это светлое чувство утихло во мне год назад. Я так долго был вдали от тебя, не зная, где ты, что с тобой, да и как у тебя дела, в конце концов? А ты всё крепче прижимался ко мне, так и слово не произнеся. Я подхватил тебя и унес в спальню, где у меня красивый, уютный уголок. Подушки всякие, в общем, где я обычно думаю. Валюсь туда и зарываюсь носом в твои волосы цвета шоколада, закрывая глаза. Ты подаёшься назад и вовлекаешь меня в поцелуй. Как изящно для двух взрослых мальчишек, как нежно и сладко, как приятно утопать в чужих чувствах к тебе. Мы как-то всё ещё молчим, но зачем разговаривать, если мы заняты нашими губами? А ведь минуты три назад я просто копался в своей голове и воспоминаниях о яблоках, носках, старых питерских домах и в годах, проведенных вместе. Но я уверен, теперь у нас будет ещё больше чудесных моментов.