Спой для меня

      Этот краш начался два года назад. Чимин хорошо помнил тот день, когда сидел в студии и наблюдал, как Хосок учит Юнги правильно делать одну из связок. Хорошо помнил, как крикнул Юнги «файтин» и его улыбку в ответ, легкую и теплую, как утренние солнечные лучи в середине лета. Хорошо помнил, что с той самой улыбки и начался его персональный ад. Он даже не пытался понять, почему раньше не обращал внимания, как красив Юнги, когда зачитывает на сцене, как идеально его пальцы обхватывают микрофон, и как капельки пота скатываются куда-то за воротник, медленно проскальзывая по плоскому животу. Чимин просто вдруг увидел все это в новом свете и потерялся. Стало сложно дышать, когда Юнги оказывался рядом, клал свою голову на бедра Пака и довольно прикрывал глаза, когда Юнги вырывал бутылку из рук и пил прямо после Чимина, когда Юнги улыбался солнечно и шутливо называл «Минни маус», когда Юнги просто сидел, погруженный в свои мысли и бродил глазами по лицу Чимина, когда Юнги просил спеть для него перед сном что-нибудь ненавязчивое. Стало сложно находиться рядом, потому что чувства с каждым днем завладевали новыми участками в сердце. Чимин даже начал по возможности избегать Мина. Тэхён тогда еще очень удивился. — Ты чего от Юнги-хёна шарахаешься, как от огня? — Раздражает он меня, — ляпнул тогда Пак и небрежно дернул плечом. Кто ж знал, что Мин в тот момент пройдет мимо и услышит эту нелепую ложь. Услышит, гулко сглотнет и к Чимину больше не подойдет. Не подойдет, улыбаться ему перестанет, голову станет класть на колени Чонгука, а обращаться к Чимину будет строго по имени. И будет это длиться все два года, что Пак будет мучительно вариться в своей влюбленности.

1

— Минни, передай мне, пожалуйста, соль, — говорит Юнги, заставляя Пака удивленно дернуть головой и широко распахнуть глаза. — Ой, прости. Чимин, передай мне, пожалуйста, соль. — Да, конечно, Юнги-хён. Тэхён лишь закатывает глаза и пытается не дать обоим смачных подзатыльников. Смешно наблюдать за тем, как оба пытаются скрыть собственные чувства. Зачем? Для кого? Почему начали это? Непонятно. Но так заигрались, что уже не знают, где найти выход. Чимин передаёт соль, слегка касаясь чужих холодных пальцев лишь подушечками своих. Вместо соли хочется передать свои чувства. Просто всучить в ладонь, мол, делай, что хочешь, они уже давно твои. Но Пак лишь отдергивает руку, потирая ее о джинсы, и утыкается в собственную тарелку, раздосадовано хлюпая носом. — Ты заболел, Чимин-и? — заботливо спрашивает Джин, рукой пытаясь достать лоб парня. — Наверное простудился, — отвечает Пак, мысленно добавляя «Юнги-хёном простудился». — Вчера тренировался с открытыми настежь окнами. Не переживай, сейчас закинусь таблетками и горячим чаем и завтра буду огурцом. Сокджин лишь хмурится, достает из глубины шкафчиков малиновое варенье и пихает Чимину в руки. Тот довольно улыбается и непроизвольно переводит взгляд на Юнги, все еще улыбаясь. Мин смотрит внимательно, долгую минуту смотрит, пока Пак не спохватывается и не перестает улыбаться, глаза прячет и повторно хлюпает носом. К вечеру поднимается температура, и Чимин думает, что лучше бы он вчера вообще не тренировался. Знобит нещадно и три одеяла сверху не спасают. Тэхён крутится поблизости, извиняется, что они с Чонгуком давно планировали этот поход в кино, а выходные им еще не скоро светят. Пак сверлит его взглядом, давит улыбку и говорит, чтоб тот проваливал и не мешал отдыхать. Друг обещает притащить что-нибудь вкусненькое и пулей вылетает из комнаты, по пути крича, чтоб Чимин не вздумал помирать, по крайней мере, пока он не вернется. Пак смеется, переворачивается набок и жалеет, что Хосок сегодня на студии, потому что тот бы притащил гору салфеток и интересный фильм. Но интересного фильма нет, а глаза слипаются, поэтому глубокий сон завладевает мозгом и дает ему долгожданный отдых. Уже ночью Чимин просыпается от того, что дверь в комнату закрывают. На тумбочке рядом с кроватью зажжена какая-то травяная свечка, рядом с ней в ряд заботливо сложены три таблетки и дымится чашка с горячим ароматным шоколадом. Пак мысленно благодарит Джина за заботу, а Юнги стоит за закрытой дверью, прижимаясь к ней спиной и пытается унять трепещущее сердце, потому что во сне Чимин назвал его имя.

2

Пак повторяет связку в последний раз, получает удовлетворенный кивок от учителя, падает без сил и закрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание. — Ты молодец, — слышится сквозь шум в ушах от усталости. — Спасибо. Чимин глубоко вдыхает и не выдыхает, потому что замирает и удивленно раскрывает глаза. У него начались галлюцинации, или это был голос Юнги? Он переводит взгляд влево, но Мин разговаривает о чем-то с Чонгуком и явно очень беседой увлечен. Тэхён достает Джина с Намджуном, Хосок вообще вышел в туалет, и Пак все же решает, что у него галлюцинации. Такое бывает, когда месяц работаешь без выходных. А Юнги вполуха слушает болтовню младшего, поглядывая в зеркало, в котором отражается удивленный Чимин, и легко улыбается, как и всегда, когда втихую наблюдает за ним. — Долго будешь просто смотреть на него? Ты же скучаешь, — говорит вдруг Чонгук. — Я его раздражаю, — просто отвечает Юнги, устало пожимая плечами. Чонгук лишь фыркает и демонстративно уходит к Чимину, ложится рядом и что-то начинает щебетать, прерываясь на громкий смех. Юнги тоже хочет вот так легко разговаривать с Паком, хочет слушать его смех, а не вслушиваться в него в трех метрах от них. Хочет щекотать его и получать пинки в живот. Хочет, но он Чимина раздражает, поэтому скатывается по стеночке и просто наблюдает, как наблюдает уже два года. Тэхён поджимает губы, перестает дурачиться и садится рядом, мягко поглаживая чужое плечо. Юнги удивленно переводит на него взгляд, но Тэ в ответ лишь улыбается широко и просто сидит, болтая ни о чем. Мин ему благодарен, потому что Тэхён всегда его настроения чувствует и поддерживает негласно. И почему он не влюбился в Кима? Все было бы проще. Чонгук бы тумаков надавал, но все было бы проще. — Все наладится, — слышит Мин. — Ты просто не видишь того, чего так жаждешь увидеть. — Не хочу видеть, хочу слышать, — отвечает Юнги, а про себя добавляет «его голос всегда». Чимин будто чувствует, что говорят про него и смотрит в упор на Мина, часто моргает и возвращается к разговору с Чонгуком, позволяя легкой улыбке застыть на его губах. Той самой, с которой он обычно пел на ночь. Той самой, в которую Юнги тогда так безоглядно влюбился. Той самой, которая режет вены лучше любого ножа.

3

У Мина день рождения сегодня, а у них весь день расписан, и они возвращаются домой только в девять вечера, дико уставшие и измотанные. Нет сил не то что праздновать, а даже разговаривать. Все просто расползаются в гостиной по горизонтальным поверхностям. Хосок сваливается прямо на пол возле двери, умоляя об него не спотыкаться. Джин с Намджуном разваливаются на креслах, Чонгук с Тэхёном вдвоем пытаются уместиться на маленьком диванчике, а Чимин стягивает с него две подушки, подкладывая под голову, и растягивается на ковре. Юнги хочет пойти в душ и завалиться спать, но вместо этого садится на ковер в метре от Пака и требовательно трется головой об руку Джина, чтобы тот помассировал. Джин смеется, называет его мелким наглецом, но массирует, заявляя, что это еще один подарок на день рождения. Юнги любит подарки, особенно когда они с утра стоят вдоль кровати, поднимая настроение на весь день. Парни знают, что он дико смущается, поэтому всегда поздравляют его только так. Каждый свой день рождения Мин с трепетом открывает глаза, чтобы найти шесть аккуратных разноцветных коробок со всякой приятной ерундой. У них негласное правило не дарить дорогие подарки. Только приятные сердцу мелочи. И Чимин обычно удивлял больше всех, выдумывая что-то интересное и необычное. Удивлял больше всех, пока Юнги не стал раздражать его. Поэтому на прошлый день рождения Пак просто подарил ему хороший гель для душа. Но сегодня с утра подарка от Чимина не оказалось, и Юнги как-то сник. Стало плевать на красивую дату, плевать, что остальные парни постарались на славу со своими подарками, плевать, что Сокджин даже испек его любимый шоколадный торт. Эгоистично, но дни рождения без подарков Чимина ему стали не нужны. Джин так старательно массировал ему голову, что Юнги не заметил, как задремал. Когда открыл глаза, гостиная уже оказалась пустой, а сам он лежал на полу на подушках, на которых валялся Чимин. Они пахли Паком, и Мин, воровато оглянувшись на закрытую дверь, уткнулся лицом в одну из подушек, жадно вдыхая родной и любимый запах. Чимин пах счастьем и любовью, и Юнги подумал, что один из лучших подарков за всю его жизнь — чувствовать Пака рядом хотя бы таким образом. — Эй, Юнги-хён, прекрати эту жалкую попытку суицида и хватит дышать подушкой. Я у тебя на тумбочке нашел эту флешку и записку рядом, — сказал Чонгук, влетевший в комнату растрепанным воробьем. — Ага, спасибо, — только и успел махнуть головой Мин. Младший также стремительно из гостиной вылетел, а Юнги моргнул несколько раз и развернул тетрадный листок, внимательно вчитываясь в единственные две строчки. «Пусть тебе снятся хорошие сны. С Днём Рождения.» Мин подскочил на ноги так резко, что перед глазами потемнело, и схватил ноутбук Тэхёна, благодаря его за то, что он вечно бросает его в разных местах. Загрузка казалась невыносимо долгой, и Юнги нервно дергал ногой, пытаясь силой мысли заставить технику работать быстрее. Когда данные с флешки открылись, Мин удивленно посмотрел на аудио-файл и нажал «play». Несколько секунд прошли в абсолютной тишине, а потом из колонок полился тонкий голос Чимина. Он пел любимые песни Мина одну за одной, иногда нервно выдыхая и пуская мурашки по спине рэпера. Юнги чувствовал, как у него леденеют пальцы, а в голове становится пусто. Лишь темнота гостиной и проникновенный голос Чимина. — Надеюсь, мне будешь сниться ты, — произнес Юнги вслух. — А мне ты, — шепотом ответил Чимин, стоя за дверью.

4

Чимин сдавался. Любовь к Юнги в прямом смысле сводила с ума. Пак стал плохо спать, перестал нормально есть, пропускал мимо ушей все, что ему говорили, вслушиваясь только в голос Мина. Намджун пытался разговаривать с ним, но Чимин лишь отмахивался, сваливая все на усталость. График у них и правда был убийственным, поэтому Джун понимающе кивал и оставлял его отдыхать. Только Чимин не уставал от графика, он от любви своей уставал, от Юнги уставал, который все так же был предельно холоден, от безысходности уставал и от собственной трусости. Ему бы признаться давно, но как признаться тому, кто в один прекрасный день решил, что ты ему больше не нужен. — Может, прекратишь себя изводить? И я не о вечных тренировках, Чимин, — говорит Тэхён, присаживаясь рядом и устало вытирая полотенцем пот с лица. — Не понимаю, о чем ты, — пожимает плечами Пак. Тэхён лишь усмехается, прослеживая за взглядом друга, который пытается делать вид, что на Юнги не смотрит. Тот валяется на коленях Чонгука, что-то рассказывает, активно жестикулирует и выглядит вполне счастливым, если не учитывать, что улыбка исчезает с губ, стоит глянуть в сторону Чимина. — От собственной дурости оба страдают, — произносит Тэ как бы между делом и прикрывает глаза. — Ты о чем? Но Тэхён лишь пожимает плечами. Пусть сами разбираются в своих чувствах, они с Чонгуком только подтолкнуть могут. Чимин внимательно смотрит на друга, мотает головой и вновь встает репетировать ненавистные движения. Юнги прерывается, переводит взгляд на Пака, ловит его эмоции, предназначенные отражению в зеркале, и улыбается той самой легкой улыбкой. Чимин сбивается с ритма, останавливается и смотрит прямо на Юнги через зеркало. Смотрит, тяжело дышит, облизывает губы и улыбается в ответ. — Ты его не раздражаешь, — произносит Чонгук, наблюдая со стороны. — Я его не раздражаю, — пораженно соглашается Мин. Ближе к вечеру они все возвращаются в общежитие. Юнги сразу уходит в свою студию. Чимин вздыхает и идет принимать душ. Позже он устраивается на кровати и собирается включить фильм, который ему давно советовал Хосок, еще года два назад. Телефон пиликает, оповещая о новом сообщении. Чимин удивленно переводит взгляд на часы, убеждаясь, что время второй час ночи, и все уже должны спать. Но открывает сообщение, которое оказывается от Юнги. В сообщении слова песни, а в названии «спой для меня». Чимин сглатывает и подрывается с кровати, забывая даже о тапочках. Бежит наверх, в студию Мина, спотыкается пару раз, пока читает текст, потому что глаза слезятся. От яркого света, конечно. Пак распахивает дверь студии и застывает на пороге, пытаясь вдохнуть. Потому что Юнги сидит в кресле, внимательно смотрит на Чимина и улыбается той самой улыбкой, в которую Чимин на самом деле готов влюбляться вечно. — Споешь для меня? — спрашивает Мин и добавляет заветное: — Минни. — Я так этого ждал, — признается Чимин. И плевать, что заветного «я люблю тебя» не прозвучало. Этого и не нужно, когда холодные тонкие руки обнимают твою талию и мягко притягивают к себе. А сухие потрескавшиеся губы дарят терпкий пьянящий поцелуй. Чимин трус, но у него есть Юнги. И с Юнги не страшно ничего. Особенно любить.