Всегда и навеки

       «— Я думаю, ты уже понял, что вознаграждения не получишь. Вся столица стоит на ушах уже несколько дней, а все из-за тебя. Но контракт ты все-таки выполнил — баронесса мертва. Держи.       Раша протянул Цицерону кошель с золотом, но у последнего не было никакого удовлетворения от выполненной работы. Сердце скребло сомнение, что эти деньги он не заслужил.       — Мой брат хочет отдохнуть или желает услышать подробности нового контракта?       — Я слушаю, — не задумываясь сделал выбор молодой имперец.       — Твою новую жертву зовут Берси Ветровей. Это мужчина средних лет, норд, живущий в Портовом районе Имперского города. Не является рабочим доков. По слухам, попрошайничает и вымогает деньги, так как сил ему не занимать. Из-за подобного образа жизни обзавелся немалым количеством врагов. Помни, заказчик хочет, чтобы все выглядело как несчастный случай. Дитя воззвало к Матери Ночи и хочет его смерти. Окропи же свой клинок кровью, брат».       Волны шумом окатывали берег, озеро дышало жизнью. По ту сторону Румаре в ночном горизонте расплывался черной полосой лес, ветер доносил его сонное эхо.       — Как твой отец мог поступить так?! — недовольный и пьяный голос норда разбавлял тяжелую таинственность ночи ноткой веселья и сиюминутности.       — Я не знаю ответа на твой вопрос… — перед глазами все помутнело и шло кругом. Кажется, он опять перестарался. Настолько, что хмель развязал ему язык, а сердце затопила тоска, что выливалась наружу в виде исповеди совершенно чужому человеку. Нет, жертве, что просто ждет своего часа. Может поэтому он все это и рассказывает ему? Ведь мертвец надежно хранит тайну…       Цицерон плелся по берегу под руку с Берси, дабы не упасть, и дышал свежим воздухом. В голове межевались мысли о выполнении контракта вперемешку с воспоминаниями о его прежней жизни. Казалось бы, он почти исполнил волю Ситиса, но последний шаг ему никак не давался. В прямом смысле причиняя физическую боль.       — Разве можно поднять руку на женщину, особенно, которую любишь? — растерянно произнес мужчина. В его уме никак не укладывалась история, рассказанная молодым имперцем. — Прости меня, парень, я был о тебе совсем другого мнения, но теперь… — Ветровей не договорил и с недоверием покосился в сторону арки в серповидной стене, что разделяла собой порт и внешний берег.       Эта заминка в их дружеской беседе не ускользнула от Цицерона. Одного беглого взгляда ему вполне хватило, дабы разглядеть на лестнице силуэт человека.       — Смотри-ка, кто тут у нас… — прошипел Берси, не сводя глаз с приближающейся в темноте фигуры. Лицо незнакомца было не разглядеть, но судя по ноткам в голосе норда, эти двое были знакомы.       — Итиус, какими судьбами? Я так соскучился по твоей роже! Ведь мы с тобой не виделись уже несколько часов! — мужчина засмеялся, но в ответ последовала лишь тишина. — Ты что, ослеп или оглох? Привет, говорю! — норд рукой толкнул своего знакомого в плечо, когда тот подошел ближе.       — Ты клялся в таверне перед Астией, что больше не будешь пить, — слова, сказанные в темноте, были пропитаны упреком.       — Не придирайся, умник! Я обещал, что со следующего восхода солнца точно брошу, а сейчас еще только полночь. Вот увидишь, я сдержу свое слово и тогда Астия будет моей! — Берси вялым от хмеля движением ткнул пальцем в грудь Итиуса.       — Не сомневаюсь… Теперь ты точно сдержишь его… — вкрадчивым тоном согласился незнакомец.       — Да, да! — незатейливо бахвалился Ветровей, еле стоя на ногах. А с Цицерона все похмелье как рукой сняло. Он застыл на месте, словно натянутая струна, чувствуя на себе странный взгляд человека напротив.       — Прощай, — безразлично кинул через плечо Итиус, проходя мимо.       — Да! Давай, катись отсюда! — взаимно отозвался норд.       Темнота вокруг стала словно осязаемой, она давила на грудь и мешала дышать. Сейчас! Сейчас! Оно случится вот-вот! Словно барабанный там-там отстукивало сердце молодого имперца. Это был заказчик и они поняли друг друга, даже не видя и не разговаривая. Контракт должен быть выполнен во имя Отца Ужаса.       — Так… это все из-за женщины? — спросил Цицерон дрожащими губами, не в силах противиться нарастающему гулу в ушах. Это был его первый контракт, когда он осознанно втерся в доверие к человеку, которого даже не знал. Но уже имел точное понятие, к чему эта встреча должна привести. От этого сиюминутного ощущения своей власти над кем-то по его телу прошла сладкая волна удовольствия. И эта боль, истома, скребущая по сердцу, была так приятна.       — Да что уж говорить, женщины — яблоко раздора среди людей и меров… — нравоучительным тоном произнес Берси, еле передвигая ноги. — И ты это знаешь не хуже меня. Твой отец тому пример.       — Верно… — вырвалось из груди молодого имперца, а на душе стало легко, будто исповедь его подошла к концу.       Послышался тяжелый всплеск воды и иступленное мычание, заглушаемое лишь бульканьем. А спустя несколько минут безрезультатной борьбы в воздухе повисла тишина.       Цицерон вытащил бездыханное тело на берег и весь мокрый, с ног до головы, поплелся к хижине Фалина. Свеча дрогнула, когда дверь открылась и на пороге возник «добрый господин». Снова игра, она звала его.       — Проснитесь! Прошу вас! Проснитесь! — он дрожал от перевозбуждения, но со стороны казалось, что его трясет от испуга.       — Что… такое?.. — вяло донеслось с лежака пьяным голосом.       — Вставайте! — истерично закричал Цицерон, — Берси чуть не утонул! Я вытащил его на берег, но понятия не имею, в каком он сейчас состоянии! Мне нужна ваша помощь! — взмолился убийца, выбросив из головы только что содеянное. Ведь это несчастный случай, верно?       — Что?! — Фалин тут же вскочил и протрезвел. — Скорее веди к нему! Спустя мгновение хижина опустела.       — Зачем он вообще полез в воду?! — беззлобно рявкнул редгард в предрассветной темноте. До берега оставалось совсем недалеко.       — Он стал хвастаться… Говорить, будто норды почти не пьянеют от выпивки, в отличии от имперцев. А в качестве доказательства полез в воду и…       Добежав до места, они застыли над бездыханным телом. Берси был мертв. В голове Цицерона промелькнула мысль, что Ветровей все-таки сдержал свое слово. Он больше не будет пить…       Над Портовым районом загорелся рассвет.