Всегда и навеки

      Спустя пятнадцать минут толпа зевак и завсегдатаев уже обступила дом, за которым всё произошло. Он принадлежал той самой Амелии Каро, из-за которой всё и началось. Испуганная женщина стояла посреди собравшихся, нервно причитая:       — Так это всё из-за меня! Всё из-за меня!       Рядом с ней стоял стражник, что придерживал женщину под руку, дабы та не упала на промозглую землю.       — Госпожа Каро, в случившемся нет вашей вины… Были бы они умнее и трезвее, не стали бы доводить до такого.       С неба посыпались хлопья снега, и темнота вокруг стала ещё более тоскливой и одинокой. Цицерон поёжился от холода, ему совершенно не нравилось находиться здесь. Ведь это место преступления, а сам он стоит совсем рядом, испачканный в крови, и всё вокруг просто кричало, что это он убийца… Ассасин глубоко вздохнул, пытаясь побороть приступ паники, что навязывал ему тревожные мысли.       «Я свидетель… Я совершенно ни при чём… Я свидетель…», — повторял про себя Цицерон, осознавая, что таким его и видят окружающие, но огромная толпа давила. Чувство опасности не отпускало, оно словно пропитало весь город белой пеленой.       — Разойдитесь! — крикнул мужской пронзительный голос, от которого молодой имперец вздрогнул.       — Здесь всего на всего произошла драка со смертельным исходом, ничего интересно для тебя нет! Алдарил, прекрати видеть везде заговоры! Сколько можно!       — Балимунд, ты меня удивляешь! — толпа зевак и стражников расступилась и взору Цицерона открылись две фигуры. Это были высокий эльф и норд, что быстрым шагом вошли в центр толпы, дабы осмотреть тела покойных. — Ты же начальник городской стражи Брумы и должен понимать, что огонь разгорается от искры… — талморец презрительно хмыкнул, разглядывая мёртвых. — Могли бы их и прикрыть чем-нибудь! Ну что за варварство!       Балимунд подозвал к себе двух подчинённых и что-то тихо сказав им, отпустил. Проводив их взглядом, Цицерон нервно проглотил ком в горле. Неспроста всё это время его сердце было не на месте.       — Прошу всех разойтись! Расходитесь, здесь не на что смотреть! — отдал приказ начальник городской стражи, а его подчинённые безотлагательно принялись исполнять, распихивая зевак в стороны и предлагая проводить до таверны.       — Закрыть ворота в город! Никто не зайдёт и не выйдет, пока не будет проведено расследование. Я бы попросил родных и близких покойных задержаться! — тут же окликнул Алдарил. — Нужно всё тщательно исследовать и выяснить… Расспросить свидетелей… Балимунд! Да что вы творите!       Цицерон нервно осёкся, уже полностью осознавая, во что он влез. Заигрался…       — Из-за меня… — содрогалась женщина, обхватив руками плечи. Её трясло в ознобе.       — Госпожа Каро, я отведу вас в дом. Вам не стоило вообще здесь появляться…       — Балимунд! — рука высокого эльфа в изящной чёрной перчатке с золотым узором вцепилась в плечо начальника городской стражи. — Её нужно допросить в первую очередь!       — Да ты совсем рехнулся, эльф?! Она не так давно мужа похоронила, а теперь это! У тебя совсем чувств нет?! — сорвался Балимунд на крик.       — У меня есть приоритеты и…       — Засунь себе их знаешь куда!       — Как ты, червь, смеешь разговаривать с эмиссаром Талмора!       Началась перебранка. Женщина громко в голос разрыдалась.       — Пошли отсюда быстрее, если талморцы тебя загребут, то уже с потрохами… — чужой шёпот опалил шею, молодой имперец обернулся и увидел Аргиса, что нервозно оглядывался по сторонам.       Цицерон решил не спорить и последовать за мужчиной. Контракт, который казался ему всё это время таким простым и даже плёвым, обернулся большой проблемой. Нужно было бежать из города сразу после содеянного, а не идти в таверну докладывать! Не зря у него были сомнения! Не зря хотелось покинуть это злосчастное место, что уже в который раз встречает его очень резко и грубо. Проклятая Брума и её вечно промозглая земля!       — На, одень и прикрой лицо, — сказав шёпотом, протянул свою тёплую куртку с длинным воротом Аргис. Цицерон, сняв рюкзак с плеч и передав его на время мужчине, быстро накинул на себя предложенную обнову. Они перешли на другую сторону дороги, спрятавшись за домами. — Сейчас обойдём часовню и в кварталы бедных, понял?       — Но ворота закрыты!       — Не паникёрствуй… Сейчас и без того тошно.       Совсем рядом послышался топот сапогов стражников. Цицерон и Аргис спрятались за старые бочки возле стены в тени дома.       — Этот талморец совсем свихнулся. Всех переполошил.       — Тихо! — цыкнул его товарищ. — Слышишь?       Сквозь падающий снег донесся недовольный голос Алдарила:       — Ищите молодого имперца! Он главный свидетель! Допросить этих пьянчуг с пристрастием! Живо! Мне совсем не нравится то, что здесь происходит!       — Теперь вся ночь без сна… Будем воевать с ветряными мельницами… — пробормотал себе под нос один из стражников.       — Жаль этого имперца… Влип он... Ох, как влип…       — Да мы все тут влипли… А что это там?       Стражник указал на бочки. Что-то хрустнуло и это заставило стражей порядка подойти ближе и осветить стену.       — Братцы… не сдавайте! — негромко выпалил Аргис, выскочив из-за укрытия. Их всё равно обнаружили и продолжать там сидеть не было смысла. — Эти талморцы нас живьём сожрут… Братцы, мы же все свои здесь… Неужели… — договорить ему не дали, раздался оклик издалека.       — Эй, вы трое! Чего там встали! Живо на поиски! — голос принадлежал высокой эльфийке, что была воином в свите у главного мага Алдарила.       — Братцы… — прошептал Аргис, а Цицерон понуро уставился на белый снег, проклиная Бруму и себя.       — Есть!       — Так точно!       Переглянувшись, один из них сказал:       — Мы вдвоём осмотрим здесь, а ты иди на другую сторону улицы.       Двое стражников зашли за дом, делая вид, будто прочёсывают этот переулок, а последний направился в указанную сторону.       — Не бойтесь, не выдадим, — совсем тихо сказал один из оставшихся, оглядывая беглецов. — Своих эльфам не выдаём… Но ты… — Цицерон почувствовал на себе чужой взгляд и поднял голову. — Раз за тебя заступился мой брат-норд, то ты, должно быть, хороший человек.       Цицерон смутился от подобной похвалы. Он чувствовал себя не в своей тарелке, всё казалось вокруг таким нелепым, будто происходило не с ним. Словно захлестнуло огромным потоком, а он ничего не мог сделать, не в его силах было что-то изменить. Оставалось лишь довериться этим людям, и от подобного вывода становилось не по себе. Было страшно доверять чужакам, осознавая, что было с теми, кто доверился ему самому однажды…       — Конечно, он хороший человек, ещё и скромный к тому же, — натянуто улыбнулся Аргис. — Чего делать-то будем? — спросил мужчина то, что волновало сейчас Цицерона больше всего, и судя по вопросу, не его одного.       — Мы попросим впустить вас в дом через погреб, — быстро отреагировал стражник на его вопрос. — Стойте здесь и ждите.       — Скажите Абель, что её ненаглядный в опасности и она мигом поможет!.. — тут же приободрился Аргис, выпалив шёпотом, но на возбуждённых тонах.       — Хорошо. Передадим.       Они направились дальше обходить местность между террасой и домами, всё ещё делая вид, будто выполняют приказ мага. А может, просто притворялись. Цицерон не знал, кому верить. Свет от факела исчез в белой дымке. Снег продолжал валить с неба хлопьями.       Спустя несколько минут послышался недовольный возглас Алдарила:       — Чем вы там занимаетесь?! Эй!       — Хотим обыскать этот дом, он находится слишком близко к месту произошедшего инцидента, — громко и чётко ответил один из стражников. — Возможно, там что-то слышали или видели…       — Хорошо. Выполняйте, — уже спокойным тоном ответил им маг. Видимо, ему понравилась подобная инициатива. — Приведите её уже скорее в порядок, сколько можно ждать, Балимунд? Пока вы мешкаетесь, солнце встанет!       — Сказал бы я тебе, да промолчу… — едва донёсся сквозь снегопад гневный голос начальника городской стражи. Рыдания Амелии Каро были еле различимы во всеобщей суматохе.       — Это обдуманное решение с твоей стороны, норд, — самодовольно хмыкнул Алдарил.       Стук в дверь.       — Госпожа Абель, откройте! — спустя короткий промежуток времени послышалось отпирание замка и скрип плохо смазанных петель.       — Д-да? Что случилось? — дрогнул женский голос.       — Позвольте войти, мы лишь зададим пару вопросов.       — Конечно…       Дверь громко хлопнула и воцарилось ожидание. Продлилось оно, правда, недолго и долгожданное спасение замаячило впереди в виде открывающегося погреба.       — Сюда, — позвал стражник.       Аргису и Цицерону не нужно было повторять дважды, они тут же влетели в подвал, чуть не сбив с ног стражника, который торопился скорее закрыть за ними вход в погреб.       — Аргис, что ты натворил? — растерянный голос Абель прервал тишину.       — Ничего, милая! Наоборот… У нас тут спасательная операция… — лукаво улыбнулся норд, после чего спросил: — Что там дальше по плану?       — Спасательная операция?       — Я потом всё объясню, дорогая, сейчас главное для нас время, — он выжидательно посмотрел на стражников. — Цицерона нельзя здесь оставлять. Его не должны найти в доме Абель.       — Оденешь мою броню. А дальше Гундинг выведет тебя за ворота Брумы, — и без лишних разговоров мужчина принялся раздеваться.       — Абель, идём пока наверх, — приобняв женщину за плечи, Аргис увёл её по лестнице.       Гундинг прислушивался к звукам с улицы, скорее всего надеясь ничего не услышать. А стражник, что придумал такой замечательный план, стягивал с себя амуницию. Цицерону ничего более не оставалось, кроме как заняться тем же самым. Бросив рюкзак на пол, он принялся стягивать с себя чужую тёплую куртку.       Гундинг подошёл к ним как раз в тот момент, когда они закончили.       — Что с рюкзаком?       — Спрячу его под броню, всё равно я тощий, никто и не заметит.       — Ты не только тощий, ты ещё и коротышка… Мало каши в детстве ел, имперец?       Цицерон лишь хмыкнул под шлемом и развёл руками.       — Идём, — скомандовал Гундинг. — И так слишком долго здесь провозились.

***

      «Если бы я сразу применил свиток «Невидимость», то не пришлось бы встрять между молотом и наковальней», — корил себя ассасин.       Они благополучно вышли за ворота «обходить округу». Как раз вечерняя смена вернулась с патруля и можно было выдохнуть.       — Этот Алдарил только и ищет повода, чтобы сунуть нос не в своё дело. Но в Бруме из суетливых никого уже не осталось, кого-то извели, кто-то сбежал в Скайрим… А Империя лишь смотрит и молчит… Хм… Прямо как ты…       — Я? — Цицерон нервно вдохнул холодный воздух, поняв, что ещё ничего не закончилось.       — Да, как ты. Мы тебе помогли, но какая будет твоя благодарность? Никакая… Ты уйдёшь, а мы останемся здесь терпеть и жить дальше…       — Ты прав, — сказал молодой имперец прямо, уже не в силах кривить душой после того, что произошло. — Ноги моей не будет больше в Бруме. Что не приеду — этот город встречает меня с неописуемой «теплотой».       — Что? Уже не первый раз нарываешься на проблемы?       — Ну… — Цицерон задумался, пытаясь подобрать правильные к случаю слова. — Я заезжал к вам как-то, во время пожара…       — Хорошее же ты выбрал время! — засмеялся Гундинг. — Я отлично помню тот погром, что мы устроили, не в силах что-то сделать талморцам.       — Я не совсем понимаю… — растерянно отозвался молодой имперец. Они не торопясь шли в сторону конюшен, где Цицерону предстояло ещё раз познать силу «перевоплощения».       — Высокие эльфы любят горячие головы. Не нужно оправдываться и распыляться в объяснениях. Схватил такого и можешь делать с ним всё: пытать, бить, допрашивать. Так в Бруме много переловили «недовольных». Что эти талморцы творили в часовне?! В храме Талоса! — Гундинг замолк, его переполнял гнев, немного погодя он продолжил: — Столько было скорби, унижения и боли… Как хотелось хоть на ком-то отыграться. Выместить свою злобу…       Цицерон ощутил, как ужас окатил его с ног до головы. Ему стало не по себе от воспоминаний о том трупном дыме, который он всё это время пытался забыть, выбросить из головы. Чёрная гарь на белом снегу и пламя…       «Нет, ничего этого не было… Они живы, живы… В моих снах… Внутри Отца Ужаса… Они будут жить вечно в пустоте», — повторял Цицерон, внутренне сгорая от желания скорой смерти своего спасителя.       — Чего это ты притих?       — Думаю, где бы переодеться, — быстро нашёлся молодой имперец.       — Тогда давай быстрее…       В тени, между домом конюха и конюшней, ассасин начал своё «перевоплощение», в мыслях перебирая только что услышанное. Он мог бы сейчас убить этого стражника, что принимал участие в погроме брумского Убежища. Но это было бы слишком просто… Этот Гундинг легко отделается. Нет… Он должен страдать…       «Пусть живёт, пока талморцы и его в чём-нибудь не заподозрят. А часовня Талоса не откроет для него двери в последний раз».       — Куда едем? — спросил возница лесной эльф.       Цицерон растянул свои губы в подобии улыбки и, проводив взглядом уходящего стражника, сказал:       — В Лейавин, пожалуйста.       Когда рассвело, Цицерон достал из рюкзака дневник и записал:       «Вейрест потерян. Город захвачен корсарами, и совсем скоро они доберутся до Убежища. Да не оставит Мать Ночи своих детей в час нужды».