safe hug

Улицы Сеула сегодня страшны: сильный ветер клонит деревья к земле, ломает ветви; дождь наполняет дороги водой, превращая их в одну большую грязную лужу; молнии сверкают так близко, что гром раздается буквально через секунду. Светлое сеульское небо стало черным полотном, вызывающим еще больший ужас перед грозой. Из-за опасений, что вся техника в здании может перегореть от внезапного удара молнии, ребят попросили отключить свет. Небольшие приключения по потемкам развеселили группу — отключение электроэнергии позволило им отвлечься от дел и побыть всем вместе. Носившиеся по общежитию дети устали довольно быстро, поэтому, по обоюдному решению, все отправились спать. За окном все еще зловеще грохотало, ночную темноту разрезали яркие вспышки света. Чонина всегда завораживала гроза, но страх, живущий в нем с детства, он побороть не мог. Каждый новый удар молнии заставлял сердце парня гулко биться о ребра. Гроза все не прекращалась, от того сон Чонина никак не приходил. Вспышки заливали комнату светом на считанные секунды, но и этого хватало, чтобы парень вздрагивал, ожидая грома, следующего за молнией. Он все ворочался в постели, пытаясь уснуть, накрывался одеялом с головой, чтобы не слышать этого звука, вызывающего мурашки. Но долго под одеялом не полежишь — жарко. Вновь молния разрезает небо, и Чонин, не выдерживая, уже несется по коридору в обнимку с подушкой. Еще мгновение — парень бы впечатался в стену, так и не добежав до нужной комнаты. Но чудесным образом Чонин останавливается, не сталкиваясь ни с чем. Неловко топчется у двери, держась за ручку. "Стоит ли тревожить старшего из-за такого?" — все никак не решаясь зайти, думает Чонин. Но стоит снова ему услышать пугающий звук грома, как дверь с шумом раскрывается. — Хен! Хен! — верещит парень, но потом вспоминает о позднем времени и переходит на шепот. — Хен, проснись пожалуйста. В ответ тишина, которую Чонин прерывает мольбами. Тут ему приходит в голову потрепать Чана за плечи, на что тот отзывается недовольным мычанием. — Чего не спишь? — спрашивает он после новой тряски за плечи. — Что-то случилось? — Чани-хен... Там, — Чонин запинается, обдумывает каждое слово. — Там, на улице, грохочет... Вот я и пришел. — Испугался что ли? — взбодрился Чан, выгибая бровь. Такая ситуация была для него в новинку. Неужели младший и правда боится грозы? В ответ посыпалось много объяснений, оправданий, которые были не особо нужны, ведь Чан все понимал. Люди разных вещей боятся, постыдного в этом нет. Губы парня изогнулись в доброй улыбке, пока он двигался к стенке, поднимая одеяло. Щеки Чонина приняли красный оттенок, что стало заметно даже в темноте. Парень быстро лег к хену. Чан приобнял своего трусиху и накрыл одеялом, чувствуя, как сердце ускорило ритм. — Чонин, почему опять ко мне прибежал? - спросил он, обнимая испугавшегося от вновь раздавшегося грома Чонина. Тот промычал что-то невнятное и прижался сильнее, словно ища защиты. И эту защиту ему дают, нежно целуя в макушку и уверяя, что вместе им нечего боятся. Чонин уже сопеть начинает, но все слушает Чана, пытаясь не уснуть. Но усталость всегда сильнее, поэтому она парня утягивает в царство морфея, оставляя в безопасных объятиях хена.