Ненавижу тебя, Айзек Лейхи

      Когда ты чувствуешь себя в безопасности?       Нет, не так. Неправильный вопрос.       С кем ты чувствуешь себя в безопасности?       Да, так лучше.       С Айзеком Лейхи.       Даже будучи в темном лесу, где за нами гналась стая альф, а моя рука сжимала его, я находилась в большей безопасности, нежели дома в собственной постели, обнимая подушку.       С ним я перестала понимать значение слова «личное» — он знал обо мне все. Каждые самокопания, которые я устраивала себе. Знал про мои псевдофилософские мысли по ночам. Знал, что я ношу очки для чтения, скрывая их ото всех. Он даже смеялся над этим: — Я выгляжу как картошка, нацепившая очки. — Какая же ты дурочка. Ты в них очаровашка. Хотя, знаешь, что-то от картошки в тебе найти можно. Знал про мою ненависть к детям. — Как насчет уборки мусора по выходным? — Может, мне еще унитазы чистить?! — Знаешь, а тут и такая работа есть. Ладно-ладно, только не злись... А что насчет побыть няней? — Уборка мусора звучит не так уж и плохо. — Чем тебе не угодили дети? — Они милые, что ты… — Солнце, я знаю, когда ты мне врешь. Рассказывай в чем дело. — Они мне нравятся, честно. Они такие ути-пути, все любят детей. — Кроме тебя. Не расскажешь — я прямо сейчас выйду из комнаты к твоим родителям. Навряд ли они обрадуются, что у тебя ночует парень. — Вообще-то обрадуются. Отец и вовсе считает, что я лесбиянка. Стоило один раз сказать, что написала картину с двумя целующимися девушками, так все, бойкот на две недели. — Тогда я всем завтра покажу твои очки. — Знаешь, а тебе они идут больше, чем мне. Ну ладно-ладно. Твой взгляд из-под них похож на взгляд мистера Харриса. — На то и был расчет. — Дети противные. Они вечно плачут, они глупые, избалованные, капризные, слюнявые, не дают покоя, они ходят в туалет под себя, а их глаза занимают пол-лица! Они жуткие! Я их ненавижу. — У меня тоже они восторга не вызывают, не понимаю, чего с ними все возятся. — Именно! Да! Спасибо! — Почему я снова должен говорить, что не стоит скрывать свою личность передо мной? Ты мне нравишься. А та ты, что скрывается под маской, еще больше.       И даже мирился с моими тараканами: — То есть ты монеты раскладываешь строго поровну по две части от этой перегородки, а потом трясешь кошелек, чтобы они все равно смешались? — Да. — Ну хотя бы фотографии жуткие в кошельке не носишь, как Скотт. Зачем носить фото первой собаки, которую ты не смог спасти? Бррр...       Даже с самыми большими. С теми, с которыми я сама не могла ужиться.       Представьте, у вас есть парень, с которым вы счастливы. И вот случается ваш первый раз. Именно с ним. С тем, кому вы открывали душу. А потом представьте, что вы лежите в обнимку и думаете о чем-то светлом. Но тишину рвет одна фраза, сказанная шепотом и так нежно, что можно было задушить его этой нежностью: «Я тебя люблю».       Как бы вы отреагировали? Поцеловали его? Ответили «Я тоже»? Сказали бы «Спасибо», если бы не были готовы? Ну да. Черта с два. С моих губ слетело «Мы расстаемся». И я как ошарашенная начала одеваться и сбегать.       Но он — упрямый баран. Он нашел меня. —Какого черта это было? —Айзек, мы расстались. — После нашей первой ночи? Я сделал что-то не так? — Нет, все хорошо, но тебе стоит уйти пока можешь. Я же сумасшедшая. Навряд ли ты хочешь этого. — Ты знаешь, что это вранье. Я люблю тебя. Настоящую тебя. — Айзек, просто… просто уйди... — Я уйду только после объяснений… все же было так замечательно, почему ты вдруг сбегаешь? — Ты знаешь, чего я больше всего боюсь? — Змей. Улиток. — Да, это то, что я говорю всем, потому что мой настоящий страх покажет, какая я слабая. Я… я боюсь боли. Я знаю, знаю, что половина жизни состоит из нее и… ты боишься жизни, если боишься, что тебе будет больно, но… она меня так пугает… я боюсь, что ты сделаешь мне больно. — Сэмми, ну все, не плачь… успокойся. Я не причиню тебе боли. Обещаю. — Ты не можешь знать этого наверняка. — Могу. Я не причиню тебе боли. Иди сюда. —Если ты меня обманешь, Айзек Лейхи… — Ты сожжешь все мои вещи, я помню, солнце. Я клянусь всеми своими шарфами, что не причиню тебе боль. Но я хочу быть тем, кто забирает ее у тебя, хорошо? Ты позволишь? Вот так, все хорошо. Ну же, перестань плакать, я здесь… ты сменила шампунь? Мне больше нравился запах сирени. — Я тоже тебя люблю.       Тогда я была рада его упрямству, а сейчас… ну сейчас не так сильно.       Лучше бы все закончилось тогда. На этом чертовом обрыве.       Представьте, что вы с человеком так близки, что ваших знакомых от вас тянет блевать радугой. Предел мечтаний.       Я знала, какие ему снятся кошмары.       Он знал, что единственный способ задобрить меня — купить мне книгу и мороженое.       Мы ходили играть в пейнтбол, где он нагло использовал меня в качестве щита от 12-летнего мальчика.       И конечно же я мирилась с его когтями и клыками. На удивление это было совсем не трудно: раз уж я полюбила его голубые глаза, то и желтые должны были запасть мне в душу.       Каждый день он провожал меня до дома. Даже в дождь. Ох, как он любил танцевать под дождем. Мне пришлось полюбить это ради него.       Из-за него я научилась готовить супы. Надо было ему свалиться с температурой под сорок. «Я оборотень, я не могу болеть, Дерек сказал, этого не будет» – твердил он мне тогда утром, сдерживая кашель в легких.       Этот гад посмотрел со мной всю Клинику. Этому мерзавцу понравились те же персонажи, что и мне.       Из-за этого мудака я ненавижу свой любимый сериал.       Айзек Лейхи — самый большой мудак на свете. И эта записка посвящена ему. Вообще-то именно из-за него я сейчас сижу в своей комнате, смотря на заряженный пистолет.       Почему?       Потому что обманул.       Не причинит боли?       Как же.       Боль причиняют те, кого ты больше всего любишь.       Простите за слезы на бумаге — думала, я уже их все выплакала.       Айзек Лейхи мертв. Растерзан в клочья Дереком. Вернее близнецами, что всадили когти альфы в его тело, но уже без разницы.       Друзья твердили, что месть поможет.       Говорили, что, когда они будут мертвы, мне станет легче.       А потом Скотт заслонил близнецов своим телом, не позволив мне их пристрелить.       Спасибо, дружище.       Еще и переобулся во "время лечит".       Что ж, время прошло и мне ничерта не легче.       Поэтому, повторюсь, я это пишу.       Хочу, чтобы все знали: виноват кучерявый парень в шарфе, твердящий, что не причинит боли, а потом вырвавший сердце из груди своим гребанным «Все в порядке».       Потому что нихуя не в порядке.       Как он блять посмел, задыхаясь кровью, это произнести?!       Какого хуя этот сукин сын смотрел мне в глаза и спрашивал, не ранена ли я.       Не ранена ли я? Да он блять все мои органы наизнанку вывернул своим «Слава богу, они тебя не тронули», собирая пальцем мои слезы, делая паузы между словами, чтобы еще хоть на один вдох кислорода хватило.       Как он посмел на прощание сказать: «Я самый счастливый человек, потому что знаю, что ты ненавидишь руколу».       Скажите, могут быть последние слова ещё более идиотскими!?       Хотя конечно могут.       Вот мои: Я сожгла все его вещи.