2000 слов.

Is there anybody here Who hears my crying? I'm dying... Is there anybody here? When it's over, over?

С тех пор, как Стив умер, все вокруг выцвело и сносилось. Время утратило свои свойства и больше не несло его вперед - оно застряло поперек горла и не давало дышать. Старку не было больно, нет - просто был такой момент, когда по всем внутренностям прошлась огненная волна, и после этого Старк больше ничего не чувствовал. Дни проходили сквозь него, и он терял им счет, топил их в алкоголе. Время от времени мститель наведывался к себе в лабораторию, даже брался за инструменты и чертежи, но вскоре ловил себя на том, что смотрит в одну точку и все равно ничего не делает. Все валилось из рук, отказывалось держать форму. Окружающие стали полыми объектами, бесполезными говорящими артефактами, а самым его главным другом и в то же время врагом - он сам. Тони и подумать не мог, что все будет так. Во-первых, он не мог себе представить, что Кэп умрет. Уж кто-кто, а он должен был жить - ведь именно он был голосом морали и совестью в их команде. Во-вторых, Старк не думал, что будет таким образом переживать чью-либо смерть. До этого он действительно верил, что они всемогущие и для них не существует серьезной опасности. Конечно, до этого у них был трудный год. В какой-то момент Мститель действительно считал Стива предателем, а его друга - виновником всего, что случилось. Сейчас все уже не казалось таким важным. Он раз за разом обмусоливал эти события, воспроизводил их в памяти и каждый раз злился. Злился на себя, на Зимнего солдата, на Гидру, на ЩИТ, но наибольший гнев переполнял его, когда он осознавал, что на самом деле никто его не предавал - во всем была виновата лишь его упертость. Его нежелание и неспособность понять. Если бы он отнесся к этому спокойнее, если бы его гениальный ум проанализировал все четче, всего этого не было бы. Он бы сказал Кэпу обо всем, что было у него на сердце, успел бы поделиться всем. Возможно, ему удалось бы его спасти. А все, что у него осталось теперь, это огромная гора хлама, на вершине которой щит Стива. И Старк не мог ничего сделать. Кроме одного - того, что он уже несколько недель откладывал и сомневался, стоит ли за это вообще браться. Но чем дольше он взвешивал ситуацию, тем больше убеждался, что сделать это необходимо, ведь Кэп бы этого хотел. Он хотел бы, чтобы его лучший друг простился с ним, поэтому нужно было сообщить обо всем Джеймсу Барнсу. Железный Человек был уверен, что тот пока ни о чем не подозревает - иначе уже давно был бы здесь, в Нью-йорке, а не прохлаждался где-то в Ваканде. Про местонахождение Зимнего он узнал от Т'Чаллы вскоре после смерти Стива - теперь, когда они весьма тесно сотрудничали, не сказать об этом король не мог. Да и Старку от этой информации ни тепло, ни холодно не стало - все равно он не пробрался бы в эту страну, даже если бы захотел, только если собрал бы целую армию. Смысла в этом не было. Он больше не хотел никого убивать, но вместо этого мог сделать кое-что другое - передать послание сержанту Барнсу. Сделать это оказалось совсем несложно - Черная Пантера пообещал, что лично этим займется. В короткой записке Старк сообщил лишь дату и причину смерти Капитана Америка. Никакой дополнительной информации не понадобилось, он знал, что скоро Баки явится лично, и тогда им удастся поговорить обо всем получше. На Арлингтонском кладбище стоит звенящая тишина. Величественная и таинственная, прячущаяся в тени старых деревьев, посаженных здесь так давно, что они успели разрастись огромными кронами. Спокойствие и тишь для тех, кто забрел сюда поглазеть на памятники или просто прогуляться среди последних пристанищ многих деятелей страны. Для Джеймса Барнса здесь спокойствия не было. Он стоял у собственного памятника и не мог, не решался сделать, наконец, то, ради чего он прибыл сюда из Ваканды всего лишь пару часов назад, по поддельному паспорту, сделанному по приказу Его Величества. "Джеймс Бьюкенен Барнс" гласила витиеватая и в тоже время простая надпись на надгробии, под которым никогда не покоилось его бренных костей. Он сидел на голой земле, бездумно оглаживая пальцами холодный гранит и не решаясь увидеть тот, другой камень, что отныне будет вечно стоять над его лучшим другом и последним близким человеком в этом мире. Какую надпись было решено выбить на надгробии Стива? Кто занимался его похоронами, кто взял на себя ответственность хоронить военного преступника, предавшего свою страну ради друга из прошлого? Мысли путались, обрывались, словно после обнуления. Барнс не мог сосредоточиться ни на чем, кроме рефрена, крутящегося у него в голове, будто кто-то поставил запись на повтор. "Стив мертв". Он мертв. Его нет. Тот, кто, казалось, будет жить вечно, пал, как и подобает воину, на поле боя, так никогда и не вернулся с их вечной войны. В первое время Джеймсу хотелось застрелиться. Это казалось совершенно правильным: пустить себе пулю в висок и закончить, наконец, этот путь в никуда. Освободиться. Ему не позволили этого сделать. Потом ему страстно хотелось отыскать тех, кто убил его друга. Показать им все навыки из арсенала Агента, продемонстрировать самые страшные и темные глубины его ярости, разобрать по таким кускам, чтобы никто и никогда не смог опознать убийц Стива. Сорваться ради этого ему тоже не позволили. Может, и к лучшему. Гнев не ушел полностью, но стал сосредоточеннее и четче, словно мир сузился до размеров прицела. И вылинял в тон короткой сухой записки от сына Говарда, в которой сообщалось, что Капитан Америка погиб в бою и дата смерти их общего друга. Барнсу казалось, что он снова одном из бесчисленных заданий Агента, ищет и преследует свою цель, точно зная, что никому не дано спастись. Ест, не чувствуя вкуса, спит ровно столько, сколько нужно для поддержания тела в боевом режиме. И ждет разрешения покинуть Ваканду, чтобы отправиться на поиски. И вновь, как бывало ни раз, попрощаться со своим другом, но, на этот раз, уже навсегда. Он заставляет себя подняться и идти правее, по аллее славы, туда, где на постаменте стоит памятник в человеческий рост и где нашел свой последний приют Стив Роджерс. - Здравствуй, приятель. - хрипло шепчет он, отчего-то, не желая говорить в голос, и опускается на зеленую траву. - Надеюсь, здесь ты наконец-то обрел то, что всегда искал. Свой покой. Если Старк не ошибался, а он делал это редко, то ни одна граница не удержала бы Джеймса Барнса. Возможно, тому понадобилось бы больше времени для того, чтобы приехать в Нью-Йорк, но он не сидел бы сложа руки. Испытывать его таким образом не имело смысла, поэтому Тони взял на себя ответственность принять в Штатах "желанного гостя", лично попросив помощи у короля Ваканды. Ни он, ни Т'Чалла не были до конца уверены, стоит ли это делать, но особого выбора у них и не было. Мститель уткнулся лицом в глухую стену безысходности, не видя другого пути искупить свою вину перед Кэпом. Конечно, Баки в Америке ожидал не только он - целая стая правительственных шакалов давно затеяла на него охоту, и Старк знал, что, рано или поздно, они до него доберутся. К тому времени он надеялся сделать хоть что-то, чтоб очистить его репутацию, перебирал старые архивы и копал под Гидру, чтобы найти доказательства того, что на момент свершения преступлений Баки не был собой. К сожалению, эта опухоль, образовавшаяся на теле Щита и многие годы отравлявшая его, умела прятаться. Документов было не так уж много, свидетелей тоже. В этом деле он надеялся на помощь Щита и на содействие самого же Барнса, который все то время, пока Стив искал его, зачищал остатки гидровцев. Наверняка он знал больше и, возможно, имел что-то в запасе. Все это Мститель обдумывал сотню раз, анализировал и сопоставлял факты, видел это ясно и четко, но не мог заставить себя действовать. Конечно, он давно осознал, что Баки невиновен, и пытался принять этот факт, вдолбить его себе в голову, запрограммировать мозг, чтобы тот не идентифицировал Барнса, как врага. Все казалось простым и понятным: он встретится с другим человеком. Не с Зимним солдатом, который был бесправной машиной для убийств, а другом детства Стива. Он встретится с человеком, которого совершенно не знает, и тот, возможно, окажется неплохим парнем. Да, Старку хотелось верить, что все будет именно так, но... как только он заприметил приближающуюся к могиле Капитана фигуру, все эти азбучные истины куда-то испарились. Перед ним снова стоял убийца его родителей. Чтобы справиться с эмоциями, он поспешно ретировался куда-то вглубь кладбища, надеясь, что Баки его и не заметил, ведь до этого он стоял поодаль и прятался за деревом. Было справедливо оставить солдата наедине с Кэпом, поэтому Железный Человек решил подождать его у входа. Он не знал, сколько тому понадобится времени, но надеялся, что его не будет долго. Тони хотел оттянуть момент встречи с Барнсом, потому что это должно было стать для него моральной пыткой. Конечно, его голова и до этого была пыточной, но одно дело - скорбить по другу, и немного другое - лбом к лбу сталкиваться с убийцей родителей и при этом пытаться его не убить. Присев на ближайшую лавку, он тяжело вздохнул и вытащил из внутреннего кармана пиджака флягу - теперь он носил ее за собой повсюду. Старк сделал несколько щедрых глотков, даже не кривясь, и спрятал ее обратно. Сам он с момента похорон был у мемориала Роджерса всего один раз. Как человек прагматичный, Тони считал это просто формальностями и сентиментами. Чтобы скорбить по Стиву, ему не нужно было видеть его надгробие - достаточно было лишь закрыть глаза и остаться с собой наедине. Светлая, или не очень, тоска его тут же захлестывала и не давала сделать ни вздоха. За этим занятием и проходили почти все вечера Железного человека. Джеймс не знал, сколько он просидел вот так, на ощутимо холодящей земле, перед могилой Стива. Время словно замедлилось, остановилось в этой точке, будто бы выражая скорбь вместе с бывшим оружием Гидры. Здесь и сейчас ему было все равно, пусть даже за ним пришли бы все срочные войска США, чтобы задержать беглого Зимнего Солдата. Кажется, он говорил что-то, а может быть и плакал, но плакал без слез и глаза оставались сухими. Слова тоже не подбирались толком. Чувствовал ли тоже самое Стив, когда он, Джеймс, упал с поезда, в 44м? Так же ли, как он сейчас, он не знал, что ему делать дальше, куда идти, а главное- ради чего? Застывший гранитный памятник оставался все так же безмолвен. Стив не мог умереть. Это было словно незыблемой константой для всех, кто хоть раз воевал с ним бок о бок, кого он водил в бой. Капитан Америка был чем-то по-настоящему вечным и верным, до самого конца, но кто думал, что однажды наступит этот самый его конец? На периферии сознания Джеймс отмечает движение позади себя. Чутье Агента никогда его не подводит, где бы он ни был, для того, второго, поселившегося в его разуме на долгие 70 лет плена, нет ничего важнее, кроме задания и цели. Джеймс Барнс мог позволить себе расслабиться, Солдат всегда стоял на своем посту. Он поднимается, ощущая, как сильно закоченело все его тело, как онемели конечности. Сколько же он так просидел? Джеймс неловко выворачивает карман, вытаскивая из него металлическую флягу- спасибо его предусмотрительному Величеству, помнящему о том, что бывший Солдат теперь без своего главного оружия - зубами достает пробку и делает щедрый глоток. По пищеводу словно прокатывается жидкий огонь и наконец-то выступают слезы, увлажняют глаза, сбегают солеными каплями по щекам. Это все алкоголь, думает он и медленно выдыхает, пытаясь дышать. Остаток виски он выливает на могилу, так же, как неимоверно много лет назад они делали со Стивом, хороня павших товарищей. Флягу он выбрасывает в ближайшую урну. Искомый человек обнаруживается поодаль, на пустынной аллее, сидящем на одной из лавок. Он без костюма, хотя Джеймс ни на минуту не сомневается в том, что более опасного противника трудно себе представить. Он заставляет себя сделать шаг ему навстречу. А потом еще один. И еще. Барнс знает, что он должен сделать. Сотни раз прокручивал в собственной голове, как подходит к Тони Старку, но на большее его никогда не хватало. Как обратиться к тому, чьих родителей он убил? Подавать ли ему руку или остаться стоять в стороне? Как ему называть того, из-за которого Стива Роджерса лишили всех званий и почестей, назвали предателем, без разбирательства и суда. Как говорить с тем, кто остался сиротой из-за чьего-то жестокого приказа? Видит бог, Барнс дорого заплатил бы, чтобы не говорить с Тони Старком, не видеть его лица. Ему страшно и он сам не знает ,чего боится больше: разговора ли, его ярости или же увидеть ту же самую боль, что навеки поселилась в его собственных глазах. Он осторожно подходит, готовый ко всему, но мужчина не двигается. От него остро пахнет алкоголем, но, в отличии от самого Барнса, нечувствительного к опьяняющему эффекту, Старк может сполна насладиться его свойствами притуплять боль. Джеймс останавливается поодаль, бегло оглядывается, на случай засады, но тишина кругом отнюдь не похожа на тишину перед атакой, его чутье молчит. Он не знает, что сказать, поэтому молча опускается на другой край скамьи, как можно дальше от Старка и ждет.