Медвежья яма

      Хлопья снега касаются щеки, и я приоткрываю глаза — всё ещё не могу привыкнуть к погоде Севера. От его ветра не спасает крепкий алкоголь и толстые одежды, как бы ни я закутывался в них, всё равно он находит лазейку, чтобы посильнее куснуть и оставить практически беззащитным. Его власть и сила безгранична, особенно здесь, особенно для тех, кто прячется за Стеной.       Меня не пугает осознание, что лежу на холодной земле — к этому я привык за свою жизнь, куда только не заносила судьба, и не всегда условия позволяли провалиться в сон хоть на пару часов — но сейчас становится неуютно, ведь земля повсюду. Резко встаю, вокруг в медленном танце кружат снежинки, они завораживают, хочется протянуть руку, только вот эта иллюзия — последнее, о чём я должен сейчас думать.       Оглядывая пространство, понимаю, что нахожусь в земляной яме, высота стен которой превосходит два человеческих роста. Как выбраться отсюда волнует меня больше, чем как я сюда попал. Стены идеально ровные: по ним не забраться наверх, не за что даже уцепиться. Поэтому изучаю, что лежит под ногами, и замечаю, что не увидел раньше — знакомый ворох одежды, который то поднимается, то опускается.       — Поднимайся, Король Севера! — толкая ногой Джона, говорю я. Его вид каждый раз вызывает пренебрежение и злость. Правда, я обманываю себя — это всего лишь зависть. Зависть его молодости, красоте, ходу мыслей, справедливости, которой научил отец, магнетизму, который с первой секунды проскочил между Джоном и королевой. Моей королевой.       Сноу сначала чуть шевелится, а потом быстро вскакивает на ноги.       — Какого?..       Разглядывая небольшое пространство, пытается вытащить из ножен меч, но они оказываются пусты. Почему же я не стал искать оружие в первую очередь? Старею? Или больше не боюсь за свою жизнь, вспоминая прошлое? Сейчас это ни к чему, я уверен, и у меня его нет.       Джон встречается со мной взглядом, порой по нему сложно сказать, о чём он думает. По Дейенерис тоже. Каждый раз, когда я думаю о ней, внутри загорается пламя, которое стоило бы потушить в самом начале, но я не нашёл в себе сил. С другой стороны — просто не понял, что у меня к ней зародилось не отцовское чувство и даже не то, что испытываешь к другу или человеку, которого охраняешь ценой своей жизни. Если бы я мог, отдал бы и не одну. Чего стоит теперь моя душа и тело, когда рядом нет её?       Король Вóрон — для меня он им останется, даже если снимет свои одеяния — продолжает рассматривать меня, а я в свою очередь так же оглядываю его с головы до ног. О чём он думает? Как бы перерубить меня на части? Нет, это не про него. Новая кровь ему не нужна — мы на одной стороне. Или он как раз размышляет, так ли это ещё?       — Что-нибудь помнишь? — говорит он, приближаясь ко мне, но оставаясь на расстоянии, чтобы сделать выпад или отразить удар.       — Мы не враги, Сноу, — по крайней мере, не такие, как он считает. Мы соперники, просто думает, что не ведёт войну за сердце Дейенерис, он практически получил его, не прилагая усилий, тогда как мне приходится из кожи вон лезть, чтобы она вспоминала о моём существовании. Одна единственная ошибка, и она стала холоднее Севера. — Здесь я такой же пленник, как ты.       Только Джон не расслабляется после этих слов: его слишком часто обманывали, он научился, доверие — штука очень неустойчивая. Прямо-таки хрупкая.       — Что ты помнишь? — повторяет он, впивая в меня свои тёмные глаза.       — Тебе я не подчиняюсь, — отворачиваюсь от него, не боясь, что он нападёт со спины. Снова изучаю стены, медленно обходя по кругу пространство и ощупывая все места, до которых могу дотянуться — возможно, я что-то упустил. Джон не продолжает диалог, смотрю через плечо и замечаю, что он шарит по дну ямы среди остатков листьев. «Ну, хоть что-то», — думаю я, пока не отвлекает звук того, как его выворачивает.       Джон уперся руками в землю и давится спазмами, выходят остатки еды, но их немного, последнее время практически не ест — Джон вечно занят планами, книгами, советуется со своими людьми, не до обычных вещей, ему можно простить — это всего лишь молодость.       Присаживаюсь так, чтобы посмотреть на него, внешний вид не вызывает доверия. Он подавляет несколько спазмов и откидывается на спину, прислоняясь к стене. На его рту остаётся рвота, её он вытирает тыльной стороной руки.       Бегло осматриваю лужу, оставшуюся после Джона. В воздухе присутствует странный запах, и он, к сожалению, не относится к еде. Приближаюсь к Джону: его лицо попросту белеет за такой короткий промежуток времени. Не нужно спрашивать, как он, никто никогда не говорит правду. И кровотечение из носа подтверждает мою теорию — его отравили.       — По лицу вижу, знаешь, что это, — Джон вытирает кровь рукавом.       — «Долгое прощание», — он непонимающе смотрит на меня. — Яд.       Прежде, чем он отвечает, и к моему горлу подступает рвота, но я могу подавить это. Нет сомнения — мы оказались в одной лодке, и теперь неважно враги мы, соперники или друзья. Конец один — смерть.       — Асшайский яд? Как он мог оказаться здесь? — он сдёргивает свои толстые перчатки, чтобы размять пальцы.       — Джон, какая разница «как» и «кто» это сделал? Мы здесь, и я пока не знаю ни одного варианта, как выбраться отсюда.       У него вытекает вторая струйка крови, капая на чёрные одежды, прячась в них — как удобно. Джон уставился в одну точку на стене и смотрит, наверняка думая о том, что не такого конца ждал. Не в яме и явно не со мной, как будто мне уж больно нравится это смазливенькое лицо героя-любовника.       — Я предполагаю, что всё это сделано не за тем, чтобы убить нас. Где же тогда зрители? Может, ошибка, но я думаю, тут есть то, что нас спасёт. Где-то здесь противоядие, поэтому надо собраться и искать, справишься? Боюсь, что у нас совсем мало времени.       Джон кивает, утирая кровь.       Мы обыскиваем яму вдоль и поперёк — ничего здесь нет, неужели я ошибся? Чутьё меня подвело? И тут осеняет.       — Ищи в одеждах, пузырёк где-то рядом, — почти уверен, что я окажусь прав. И каково моё удивление, когда Сноу вытаскивает пузырёк из своего кармана, при скрупулёзном обыске своих вещей я ничего не нахожу. Кто-то явно выделил фаворита или думали, станем драться за него, а то и поубиваем друг другу. Не знаю, что это за игра, но я устал от них.       — Повезет только кому-то одному, Король Ворон, — впервые улыбаюсь ему за всё наше знакомство.       — Не называй меня так, Джорах!       — Я могу называть тебя, как пожелаю, сынок, мне осталось совсем недолго, — Сноу отстраняется, словно я его толкнул. Разве он мог предполагать, что я возьму противоядие себе? Кто я? Всего лишь пешка, в жизни меня держит только Дейенерис и желание ей помочь, и как раз поэтому спасу сейчас его. Этого молодого короля. К счастью, я не узнаю, чем там закончится их история. Как бы я ни хотел, чтобы они не были вместе, но если этого хочет она, я готов даже откусить свой язык и ни сказать ни слова. — Пей, не тяни время.       Джон с некоторым сомнением смотрит на меня, на то, теперь у меня появляются ручейки крови.       — Или тебе его влить? Не думай, что я такой дряхлый — с тобой точно справлюсь.       Пару мгновений он смотрит на меня, призывая одуматься, но я не стану. Хотел бы я увидеть напоследок Дейенерис, но мне вечно не везёт в этой части. Закрываю глаза, чтобы не видеть, как он выпивает флакончик, способный спасти и меня. Предпочитаю больше вообще ничего не делать.       Не знаю, сколько проходит времени, потому что так и лежу на дне ямы, обрывая любой разговор, который начинает Джон. Сдерживаю стоны и спазмы, стараясь представить Дейенерис до последних своих секунд жизни. Эта боль сильнее физической.       — Джорах... Джорах... — шепчет Дени. Голос такой реальный, что я готов заплакать. Её маленькая, властная и грубая рука проводит по щеке. Видение манит, но я боюсь, что это всего лишь галлюцинации, и я разочаруюсь перед самой смертью. Пусть это лучше будет сомнением, а не полной уверенностью в том, что голос Дейенерис — мираж. В голове пролетает предположение, что это всё, это испытание, устроила для нас именно она. Была проверка для меня? Разве я не доказал свою преданность? Не хочу очернять мысли о ней сейчас.       — Джорах, у нас много дел, — иллюзия искушает меня тем, что прикасается так натурально, а тёплые губы целуют так нежно. Я готов, почти готов, поверить, что это правда. Не могу устоять и открываю глаза.       Передо мной светловолосая богиня моей жизни, укротительница драконов, Дени смотрит на меня с улыбкой и всё ещё держит ладонь на старческом лице. От неё пахнет пеплом и горелой плотью. Интересно, кто на этот раз?       — Джорах? — спрашивает она строго, поднимая брови, и единственное, что я понимаю — я живой.