Сонное утро

      Открыть глаза оказалось сегодня более сложной задачей, чем обычно. До этого вставать с постели даже самым ранним утром было намного проще, чем сейчас. Глубоко вздохнув и выдохнув пару раз, он почувствовал запах, шедший с улицы. Из открытых балконных дверей шел сквозняк, такой прохладный и влажный, он приносил с собой аромат мокрой земли, листвы и асфальта. Должно быть, ночью шел дождь. Джокер припоминал, что специально вставал среди ночи, чтобы открыть двери, впуская запах дождя, прислушиваясь к шуму миллиарда капель. Ему нравился дождь, он его успокаивал, а иногда помогал уснуть. Как и сегодня. Что-то малообъяснимое мешало ему расслабиться и заснуть, но дождь позволил забыться и погрузиться в сон.       Он открыл глаза, смаргивая остатки сна, посмотрел в сторону окна и увидел в широком проеме между шторами мрачное серое небо. Так и тянуло снова уснуть. Погода к этому располагала. Наверное, во всем виновато давление. Всматриваясь куда-то перед собой, Джокер ни о чем не думал; он словно все еще во сне, не осознавал реальность и ничего не анализировал. Только легкое шуршание одеяла рядом и сонливый вздох напомнили ему, что он уже не спит.       Джокер считал, что ему кажется, но всякий раз, когда он думал о Брюсе, лежащем рядом, его сердце пробуждалось от дремы и активнее качало кровь. Джокер перевернулся на спину и посмотрел на Брюса. Возможно, тот уже не спал, раз он лежал в такой неудобной для этого позе: он лежал на животе, руки спрятал под подушкой, а голова зарылась в нее и была повернута к Джокеру затылком; одеяло доставало до поясницы, оголяя спину. Он выглядел незащищенным. Легкая добыча. Еще непроснувшаяся, рассеянная.       Джокер перевернулся к Брюсу и, аккуратно приподнявшись на локоть, посмотрел на него. Было прохладно из-за открытых дверей, впускающих весеннюю прохладу и запах прошедшего дождя. Брюс не рвался спрятаться под одеялом, а это означало, что он все еще спал. Джокер пододвинулся поближе, приглядываясь к Брюсу, стараясь действовать так, чтобы не тревожить его сон.       Когда Джокер лежал с ним рядом, Брюс казался ему больше, чем на самом деле, но только с этого ракурса. Джокер прислушивался к его дыханию, наблюдая, как движутся бока. Он пододвинулся еще ближе, почувствовав запах Брюса. Простой запах мужчины с примесью чего-то наподобие резины и мускуса. По идее такая смесь должна казаться тяжелой и в каком-то смысле густой, но Джокеру она казалось легкой и ненавязчивой.       Пройдя взглядом по рельефу спины, Джокер поднялся, внимательно наблюдая за Брюсом, но тот пока не реагировал и оставался лежать неподвижно. Джокер аккуратно, как мог, сосредоточенный на внезапном желании, перекинув ногу через Брюса, сел ему на поясницу. Он замер, вглядываясь в закрытые глаза Брюса, которые с этого ракурса было видно лучше; тот почти всем лицом уткнулся в подушку и продолжал мирно посапывать. Брюс выглядел таким уязвимым. Джокер мягко улыбнулся, подумав, что хотел бы оберегать его. Он прошелся ладонями по его спине, доставая до плеч, и вернулся обратно, продолжая этот легкий массаж до тех пор, пока гнусная мысль не мелькнула в его голове.       Убить.       Он закрыл глаза, пытаясь совладать с ней. Такие идеи не часто навещали его, но каждый раз вынуждали бороться с собой. Это было не так трудно. Пальцы на его руках резко сжались в кулаки, чувствительно задевая ногтями кожу Брюса, от чего тот чуть вздрогнул и приоткрыл глаза, глянув на Джокера, и снова их закрыл.       Увиденное отрезвило Джокера, и внезапное напряжение тут же отпустило; он принялся нежно водить ладонями по спине вверх и вслед за ними наклонился к Брюсу. Он зарылся носом в его волосы на затылке и потерся об него. Джокер необъяснимо обожал его запах именно здесь, он отражал собой не запах мужчины, а запах человека. Сущность Бэтмена пахла именно так — неописуемо, ведь никаких других похожих запахов просто не существовало. Джокер заулыбался, ласкаясь дальше, словно кот к пучку кошачьей мяты. Он поцеловал его в макушку, услышав тихое ворчание. Наблюдая за Брюсом, губы Джокера почти самостоятельно стремились изогнуться в улыбке. Такие особенные, спокойные ситуации, в которых никому из них не приходилось изображать из себя кого-то, происходили редко, можно сказать, практически никогда. И Джокеру оставалось только ухватиться за этот момент и наслаждаться им.       Руки его вернулись на плечи Брюса и крепко сжали плотные, упругие мышцы. Он принялся их массировать, надавливая с силой, разминая их, в ответ получая очередной довольных вздох. Пальцы опустились ниже, прощупывая лопаточные кости, растирая кожу. Уловив знакомый запах с улицы, Джокеру припомнился один случай, который упорно ассоциировался у него с прошедшим дождем и запахом мокрого асфальта. Вспомнился потому, что тот случай отличался от нынешнего разительным образом. Он был ему противоположен.       Очертания той битвы еще оставались в памяти, и если попробовать, то получится вспомнить все, но самое главное была вовсе не битва, а то, что произошло после. Что-то значимое.       Как сейчас чувствовался запах асфальта и дождя; было холодно. Даже упорства не осталось, чтобы продолжить сопротивляться, а все последние силы выбил Бэтмен, который склонился над Джокером и шумно дышал. Ему запомнились его глаза в тот момент — уставшие, чуть влажные, пронзительно смотрящие в ответ, будто способны сквозь зрачки разглядеть саму душу. Чувствовался запах резины, крови, которая еще и ощущалась на губах. Чувствовалась дрожь во всем теле — скорее всего от холода, а может и от слабости. Он помнил ярость, усталость и непомерное восхищение этими голубыми глазами, охватившее его. Он видел капли дождя, стекающие с маски Бэтмена, видел, как сама маска блестит от влаги в свете фонарей; смотрел в глаза, которые внимательно следили за ним, а потом — он посмотрел на губы Бэтмена. Осязая жар, внезапно пробудившийся где-то внутри, он в растерянности даже помыслить не мог, что же ему сейчас хочется. Перед Джокером возникла дилемма, которую усложнял близко находившийся Бэтмен, чье дыхание едва касалось его лица, растворяясь в холодном воздухе. Одна капля, соскользнувшая с маски Бэтмена, упала на грудь Джокера в том месте, где обнажала кожу разорванная рубашка. Такая холодная капля. Захвативший его жар вдруг до того резко оборвался, что перехватил дыхание. Эта всего лишь капля заставила Джокера неконтролируемо вздрогнуть от вспышки физического прикосновения. Вздрогнуть потому, что ему показалось, словно это Бэтмен коснулся его, хотя это даже приблизительно нельзя было так назвать. И он вновь стоял перед выбором, как ему поступить: продолжать бороться или просто сдаться.       Прохладный ветер зашуршал шторами, коснулся кожи, возвращая Джокера в сегодняшний день. Он обернулся, вдыхая свежий воздух, вспомнив, что сейчас все совсем по-другому. Он не чувствовал себя озлобленным, запуганным и уставшим зверем, сейчас роли совсем иные.       Возможно Брюс об этом даже не подозревает.       Джокер посмотрел на него, продолжая поглаживать его спину.       Возможно и догадывается, но только почему-то позволяет себе расслабиться и довериться ему.       Ухмылка появилась на лице Джокера.       А может он просто хочет спать.       Джокер помял спину Брюса еще немного, а потом вновь склонился к нему, зарывшись носом в его волосы, осознавая в очередной раз, как сильно любит его запах.       Бэтмену удалось когда-то покорить Джокера, но зато Джокеру удалось покорить Брюса Уэйна. Наверное, это была какая-то фантазия, вызванная излишней самонадеянностью, но Джокеру все равно нравилось так думать; ему хотелось считать себя сильнее. Бэтмен — это сила, с которой нужно бороться. А Брюс…       Джокер поцеловал Брюса в загривок, а потом зажал кожу зубами, крепко схватил его и потянул на себя, заставляя подняться. А Брюс недовольно встряхнулся, заворчал, перевернул голову в другую сторону и, вытащив руку из-под подушки, коснулся ею бедра Джокера, прося так не делать. Тот усмехнулся, вновь поцеловав Брюса в загривок, в то место, которое только что схватил зубами.       Эта ситуация и движущееся под ним тело заставляли внутри что-то непрерывно трепетать. Он сильнее надавил руками на спину, сдавливая мышцы, разминая их. У него это хорошо получалось: он почувствовал, как Брюс снова расслабился, снова позволяя ему делать то, что он хочет. А Джокер хотел очень многое, но разрешал себе только массаж и поцелуи. Он смотрел на Брюса, на его спину, ощущал пальцы последнего, которые касались его ноги и нежно поглаживали.       Брюс был таким доверчивым в эту минуту, открытым и беззащитным. Сейчас было слишком просто владеть им, можно было кинуться на него, вцепиться пальцами, зубами, обнять и сжимать до тех пор, пока он не задохнется. Эти идеи стремились стать навязчивыми и все без конца и края досаждать его, уговаривая так поступить. Особенно сейчас. Когда он расслаблен. Когда он ничего не контролирует, не пытается защищаться, не желает бдеть и следить за ним, а лишь сонно приоткрывает глаза и снова закрывает их.       На улице поднялся ветер, и потоки воздуха на огромной скорости врезались в стекла, распахивая балконную дверь шире, толкая тяжелые шторы вперед, угрожающе шурша ими. Джокеру хотелось что-то сделать, но он не знал что; его пальцы вонзались глубже в плоть, давили, нащупывая кости, но он останавливал себя так, будто это вовсе не его руки. Он посмотрел на Брюса, увидел, как у того двинулся кадык, что значило, что тот сглотнул. И Джокер улыбнулся на это и ласково провел ладонью по коже.       Брюс решительно двинулся под Джокером, и тот сразу же слез с него, ложась рядом, неотрывно наблюдая, как Брюс повернулся на бок и посмотрел на него уже не такими сонными глазами. И эти глаза были такими же, как и у Бэтмена в ту далекую, запоминающуюся ночь; такие же пронзительные, немного уставшие и внимательные. Чувствовался тот же влажный воздух, пахнущий мокрой зеленью и асфальтом, и снова возник тот же вопрос, как же ему поступить, который постоянно ставил Джокера в тупик, но отвечать на него он не собирался.       Джокер пододвинулся поближе к Брюсу, одновременно подтянув за собой одеяло, желая укрыть их обоих от прохлады раннего утра, и, коснувшись носом его щеки, опустил голову рядом на подушку. Джокер закрыл глаза и почувствовал, как Брюс, потянувшись к нему, коснулся губами его лба; он улыбнулся, понимая, что несмотря ни на что — ни то, что было раньше, ни то, что было только что, — Брюс все равно его не оттолкнет. Джокер, чуть прищурившись, поерзал, прижимаясь вплотную к Брюсу, замечая, как и тот к нему прильнул с такой же доверчивостью, и постарался расслабиться. Пока еще существовала такая возможность.