Поговори с лошадью, поболтай с ней как с малым дитятей, – тогда она поймёт тебя, а затем и ты проникнешься мыслью, что ужимки твои были поняты. Рене Генон
– Лидия, а может не стоит? Просто одарила его красноречивым взглядом и ухватилась за канат. Она сделает этот элемент. Именно сегодня. – Пожалуйста, хотя бы используй страховку. И с каких пор он превратился в мамочку-наседку? Раньше такого за ним не наблюдалось. – Если ты сейчас навернёшься, то я останусь виноватым. – Почему это? – Ну, может потому, что никому не рассказал об этих тайных тренировках и помогал тебе себя угробить? – Так манеж не запирается, можешь выйти в любой момент. Он помрачнел. Сложил руки на груди и уставился на неё пронизывающим взглядом. Лидия привыкла к подобному отношению: за время, прошедшее после получения травмы, она видела такое сотни раз. Но почему-то именно сейчас ей стало стыдно. Она глубоко вздохнула, признавая поражение, и отошла от каната. – Как скажешь. Страховка, так страховка.***
Если бы Алеку заранее сказали, что дружба с Магнусом Бейном – это так тяжело, он ни за что не пошёл бы на это. Сам виноват. Подписал себе приговор на более близкие отношения, хотя мог просто попросить о перемирии. «Давай будем друзьями». Идиот. Хотя, он не думал, что всё так резко поменяется, но стоило уже признать, что у Магнуса всегда свой план. У Магнуса, который просто как-то подсел к ним за завтраком, приветственно улыбнулся и начал обсуждать будущую программу. Как будто бы ничего и не произошло. И Алек принял новые правила игры. Принял и не заметил, когда Магнус Бейн стал неотъемлемой частью его жизни. Фильмы они теперь смотрели все вместе, на общих собраниях сидели на одном диване, Магнус вместе с Рафаэлем и Рагнором даже присоединялись к цирковым на разминках. Но самое главное – Алек не заметил, когда ему начало нравиться это постоянное присутствие. С Магнусом было интересно общаться и комфортно просто молчать, он знал, когда надо поддакивать, а когда слушать, и, хотя один на один они так и не общались с прошлого раза, Алек понимал, что неосознанно впустил его в свою жизнь. И не представлял, что с этим делать. С каждым днём Алек узнавал Магнуса всё лучше и лучше. Его биография уже не была тайной. Он знал про его дядю, Джошуа, который забрал к себе маленького Магнуса, оставшегося сиротой, и привил любовь к фокусам. Он знал, насколько Магнус был ему благодарен. Знал, что Джошуа уже получил своё приглашение на будущее цирковое шоу «Феерии». Знал, что Магнус был непростым человеком, любил популярность и жизнь на широкую ногу, но при этом не страдал звёздной болезнью. Магнус не оставлял ему ни единого шанса. Он появлялся неожиданно и улыбался, а у Алека перехватывало дыхание. Он рассуждал обо всем на свете, а Алек понимал, что не может сосредоточиться ни на чём, кроме этого голоса. Он с горящими глазами рассказывал про весёлые ночи, а Алек сгорал от ревности. Это было таким провалом, что даже думать стыдно. Ревновать человека, с которым когда-то давно провёл ночь? Ревновать другого человека, а не свою невесту? Но каждый раз не мог ничего с собой поделать. «Да, растяжка сегодня была лишней». «Мышцы ноют ещё с прошлой ночи». «Пит был невероятно горяч, но вымотал меня так, что я сейчас даже ходить не могу». Тихий стук в дверь вывел Алека из раздумий, и спустя несколько мгновений в комнату просунулась блондинистая голова Джейса: – Хей, там все уже собрались. Ты идёшь? Конечно же, разве такое можно было пропустить? Это ведь так прекрасно – снова оказаться на общей тренировке, вместе с Магнусом, Рагнором и Рафаэлем. Захлопнув дверцу шкафа, он кивнул Джейсу и направился вслед за ним. На манеже яблоку негде было упасть, хотя тренировка ещё не началась. Все цирковые расселись на бортиках или на первых рядах и наблюдали за Рагнором Феллом, который играл со своими кошками в центре манежа. Хотя это действо игру напоминало лишь издали. Приглядевшись, Алек понял, что все движения отточены и выверены, а кошки делают лишь то, что просит Рагнор. Взгляд сам начал искать Магнуса. Тот устроился прямо на полу манежа, на самом краю, облокотившись о колени Изабель. Из-под опущенных ресниц он тоже следил за представлением на манеже. У Алека засвербило в горле. Он не ревновал. Он не хотел оказаться на месте Иззи. Даже в глубине души не хотел, что за глупости? Внезапно весь манеж взорвался аплодисментами. Кошки получили своё угощение. – Алек, ты видел? Это было так здорово! Рагнор... Невероятен! – Лидия подбежала к нему и крепко обняла. Её глаза излучали детский восторг, и Алек невольно улыбнулся в ответ. – Я видел только конец. Но это и правда было здорово. Лидия кивнула. – А сейчас давайте начнём, – она переменилась буквально на глазах. Восторженная девочка исчезла, и ей на смену пришёл строгий преподаватель. – Сегодня нас очень много, поэтому разделимся на две группы. Первая делает пятнадцать кругов вокруг шатра на улице, вторая остаётся здесь на тридцать кругов по манежу. Акробаты и танцовщицы остались вместе с Лидией внутри, а Алек с друзьями оказался на улице. С друзьями, в число которых сейчас входил и Магнус. И за что ему это? Алек понял, насколько всё плохо, только когда пошёл третий круг, и Магнус оказался впереди него. Было легче не видеть, не замечать, потому что смотреть вслед стало практически невыносимо. Сильная спина, обтянутая чёрной майкой, подчеркивающей линии плеч, шеи и рук. Тёмная, на солнце почти бронзовая, кожа и бугрящиеся под ней мышцы притягивали взгляд. А потом ниже, к кромке тренировочных штанов и заднице… Кто вообще позволил ему надевать эти брюки? Да какие к чёрту брюки?! Кажется, Магнус нацепил лосины Изабель. Иначе как объяснить, что при каждом шаге они натягивались и облепляли всё, что можно? Дыхание сбилось, темп был безнадежно потерян. На улице стоял холод, осень уже вступила в свои права, но Алек горел. Магнус был похож на гепарда. Так же завораживал. Оставалось лишь сжать зубы и бежать. Стараться смотреть куда угодно, но только не на... Вокруг же было столько всего интересного – лес, птицы, шатер, Джейс, бежавший с таким выражением лица, словно снимался в рекламе Old Spice. Спина Магнуса. Чёрт. Оставшиеся шесть кругов показались адом, поэтому, когда бег сменился на растяжку в шатре, Алек перевёл дух. Он встал рядом с форгангом, в самом неудобном месте, но там, где обзор был нулевой. Вряд ли можно было вынести вид Магнуса, делающего наклоны. До конца тренировки он пытался убедить себя, что сосредоточен на выполнении упражнений, и это даже почти сработало. Пока во время небольшого отдыха, когда Алек позволил себе присесть на бортик, его не окликнул голос. А потом хозяин голоса опустился рядом с ним. – Александр, рад тебя видеть. Я пропустил тот момент, когда ты пришёл. Видел Рагнора? Алек дёрнулся, но быстро взял себя в руки. – Да… Не представляю, как у него это получается. – А как у тебя получается управлять лошадьми? – Я знаю, как управлять лошадьми, но не представляю, как проделывать то же самое с кошками… Как по мне, они труднообучаемы. Слишком много чести и достоинства носят в себе. – А лошади разве нет? Алех ухмыльнулся. Он всё ещё не до конца понимал, как они с Магнусом дошли до того, чтобы совершенно спокойно сидеть и разговаривать на ничего не значащие темы. – У лошадей честь и достоинство сочетаются с всепоглощающей добротой, а во взгляде кошек только желание превосходства. Магнус присвистнул. – Слышал бы тебя Рагнор… Оторвал бы голову, – он помедлил. – А вообще, он так хорош, потому что у него нет хобби. Алек нахмурился. – Изабель говорила мне, что ты стреляешь из лука? Саймон вон погряз в книгах про клоунов. Это ваша отдушина. Называть стрельбу из лука отдушиной у Алека не повернулся бы язык, но он кивнул. Многие из «Феерии» занимались чем-то ещё, что помогало отвлечься от цирковых дел. Например, Себастьян с Джорданом в свободное время могли разобрать новейший компьютер (с «собрать обратно», правда, было не все так хорошо), Тайбериус увлекался каллиграфией, а Изабель развлекалась занятиями с хлыстом. Без двусмысленностей. С обычным цирковым хлыстом. – Рафаэль у нас с головой уходит в историю, я – читаю, а вот у Рагнора никаких дел, кроме его обожаемых кошек. Он с ними сроднился. Магнус невзначай потрепал Алека по плечу, заставив того вздрогнуть. – А почему ты называешь себя магом? Какой хороший вопрос. Он одновременно уводил от скользких тем и был интересен ему самому. – Ну, скажем так, это связано с моей любимой книгой. – Гарри Поттером? Конечно же, Алек помнил эту деталь. Он вообще помнил события Индианаполиса слишком хорошо, несмотря на то что прошло уже полтора года. Глаза Магнуса расширились от удивления: – Твои брови только что презрительно сошлись на переносице? Скажи, что мне показалось! – он всплеснул руками. – Не оскорбляй эту великую литературу! Роулинг заставила мир поверить в волшебство, это же делаю и я. Алек лишь кивнул. Магнус мог заставить поверить в волшебство кого угодно. Может быть, даже его самого. – Возвращаемся на манеж! Магнус усмехнулся и похлопал Алека по руке, прежде чем встать и присоединиться к цирковым. Алек пошёл следом. До конца тренировки он мог думать только о том, как горит кожа от одного почти невесомого прикосновения.***
Магнус явно не ожидал подставы, когда расслабленно заходил в столовую. Тренировка закончилась несколько часов назад, он успел прогнать некоторые моменты из своей программы прямо в автокемпере вместе с Изабель, а ещё за сегодняшний день заставил Алека покраснеть ровно три раза. Если учесть, что время только-только подошло к обеду, всё складывалось просто прекрасно. Но зайдя в столовую, он словно натолкнулся на невидимую стену. На первый взгляд всё было, как обычно: цирковые уплетали обед за обе щеки, гул голосов разносился над столами, со всех сторон раздавались смешки… Рафаэль улыбался. А вот это было чем-то новеньким. Магнус застыл на секунду и протёр глаза руками. Счастливая улыбка никуда не делась. Рафаэль. Улыбался. – Рагнор, что ты сделал с Рафаэлем? – Погоди-погоди, я сам ещё не осознал. Магнус зажмурился, снова открыл глаза, но ничего не изменилось. Наверное, если бы Рафаэль внезапно убил любого из цирковых «Феерии», это удивило бы его меньше. Рафаэль редко показывал эмоции и держал всё в себе. С самой первой встречи с Магнусом, когда обоим было около пятнадцати, он улыбался настолько редко, что данное явление было сравнимо разве что с падением звезды. Магнус схватил Рагнора за рукав красного легкого пиджака и буквально протащил за собой к столику, за которым устроился их друг. Рафаэль сидел в одиночестве, уставившись в какой-то толстый томик занимательных – жирные кавычки – историй. На его губах блуждала такая отрешённая улыбка, что вряд ли он понимал, что читал. За все годы общения, Магнус понял одну вещь: улыбка для Рафаэля настолько серьёзная вещь, что появляется она только в исключительные моменты. – А если его вилочкой потыкать, он нахмурится? – почти в ухо Магнусу прошептал Рагнор. – Я тебе потыкаю, - расслабленно откинулся на спинку стула Рафаэль. – Не досчитаешься своих кошек. Даже свойственные ему угрозы звучали совершенно ненатурально. – Съешь ты их, что ли? – с сомнением протянул Рагнор. – Я же не живодёр. Отдам Кэсси, а там ты просто не сможешь забрать у ребёнка игрушку. Рагнор фыркнул себе под нос, но пересаживаться за другой стол не стал, и они с Магнусом сели напротив Рафаэля. – Может быть, ты расскажешь, что с тобой происходит? – Магнус взял вилку с ножом и начал разделывать запечённую куриную ножку. – Иногда пропадаешь до ночи, иногда засветло сбегаешь из автокемпера. А сейчас вот и того хуже. Если бы я не знал тебя, я бы сказал, что это признаки влюблённости. Рафаэль неопределённо пожал плечами, но всё же улыбка на его губах чуть померкла. Он явно не хотел о чём-то рассказывать. – Может быть, лучше ты расскажешь нам, что происходит и почему ты внезапно стал таким любителем пообсуждать свою личную жизнь? – Подло, Рафаэль. – Вообще-то, справедливо, – Рагнор оторвался от поглощения овощного рагу и согласно угукнул. – При этом только в те моменты, когда Алек рядом. Ты специально это делаешь? – Что я делаю? – протянул Магнус, словно не понимая, о чём речь. – О, Гефест! Вызываешь в Алеке ревность, конечно же, – Рафаэль перешёл на шепот. – Нам ли не знать, что каждую ночь ты засыпаешь на своём диванчике, иногда на кровати Изабель, но всегда в полнейшем одиночестве? – Не считая пьяных ночей в моей компании. Но могу поклясться, что я не делаю с тобой ничего из того, что ты описываешь. Питт, Грег, Имасу? Откуда ты вообще эти имена берёшь? Магнус с вызовом вскинул голову. Кто там говорил, что лучшая защита – это нападение? – Какие глупости. У него же невеста, – он специально выделил последнее слово, чтобы поставить точку в этом разговоре. Рафаэль и Рагнор переглянулись между собой, но промолчали. Аппетит внезапно пропал. Невеста. Хотел бы он сказать, что Лидия – отвратительная стерва, но проблема заключалась в том, что она была хорошей. Даже, наверное, потрясающей. И она не могла не понравиться Магнусу. Своевольная, яркая, не лезла за словом в карман; Лидию можно было даже назвать идеальной девушкой, если бы не тот факт, что в женихах у неё числился Алек Лайтвуд. От этого имени все внутренности скрутились в тугой узел. Магнус ненавидел своё тело. Он хотел смириться, забыть, пойти дальше. Но максимум, что получалось – это делать вид, что счастлив и играть на публику. Но друзей ему обмануть всё же не удалось. Магнус не мог объяснить, почему подначивать Алека было для него так важно. Злился и хотел причинить ему такую же боль? Но Алеку должно было быть плевать. Магнус часто замечал, что плевать не было. От этого становилось труднее дышать. – Мальчики, приятного аппетита! – Спасибо, Иззи, – нестройным хором ответили все трое. – А ты уже поела? Или боишься не влезть в свои кожаные шортики для выступлений? Изабель фыркнула, смерила Рагнора уничтожающим взглядом и села рядом с ними. – Я к вам по делу. У Алека день рождения через три дня. Магнус дёрнулся. – Мы готовим сюрприз и хотим, чтобы и вы к нам присоединились. Будет весело. И ваше присутствие важно для него, – на последних словах она обращалась исключительно к Магнусу. Вилка заныла в пальцах Магнуса. Гул голосов внезапно стал очень далёким. Это симптомы болезни, а не приближающейся вечеринки. Надо отказаться. Магнус натянул улыбку на губы и переглянулся с друзьями. Рафаэль пожал плечами, а Рагнор прищурился. – Мы будем рады поучаствовать. Магнус ошарашено уставился на друга. Интересно, а за убийство Рагнора Фелла его посадят?***
В кабинете Мариз было тесно: сюда пришли не только Алек с друзьями, но и Элейн, Люк и Джослин, а рядом с окном застыли Магнус, Рафаэль, Рагнор и Изабель. Все внимательно смотрели на Мариз, которая и собрала их здесь. Её глаза покраснели, а спину она держала слишком прямо. Неестественно прямо и напряжённо. В комнате густым киселём застыло напряжение. Мутное, плотное и обволакивающее. – Теперь, когда мы все собрались, – голос Мариз не дрожал. Почти. Наверняка, если бы Алек не знал свою мать так хорошо, даже не заметил бы. – У меня для вас плохие новости. Лидия крепче схватилась за его ладонь. Всё только что начало налаживаться. – Мы лишились постановщика. Елена не будет работать с нами. Должно быть, это была шутка. Елена, которая работала с ними на протяжении десятилетий, ушла прямо перед самой ответственной программой? За несколько месяцев до неё? – Что случилось? – Изабель отреагировала быстрее Алека. Во взгляде Мариз сверкнули недобрые огоньки. Алек присмотрелся – мама не была расстроена. Она была зла. Буквально дышала яростью. – Мы не будем обсуждать причины её ухода. Просто Елена здесь больше не появится. С тем учётом, что все наработки были у неё, и написание сценария по идее Алека так же было на ней, сейчас мы остались ни с чем. Если мы не найдём постановщика в ближайшее время, то нам придётся отменить программу. Тишина окутала кабинет. Уход постановщика – не конец света. Уход Елены в такое время – подобно концу. «Феерия» не работала ни с кем другим на протяжении многих лет, и все понимали, что найти кого-то стоящего будет практически нереально. – Вообще-то, я могу попробовать помочь. У меня есть кое-кто на примете. Все с надеждой обернулись к Магнусу.