Hunger

- Я была уверена, что вампиры всему предпочитают красное, - усмехнулась Хания. Джозеф задумчиво крутил ножку бокала; казалось, его завораживали пузырьки, поднимающиеся со дна. Он выбрал белое вино. На этом импровизированном свидании Джозеф Костан угощал свою спутницу деликатесами и изысканными напитками; для себя откупорил бутылочку белого игристого и смаковал глоток за глотком, конечно же, не пьянея. Хания подумала, уж не намерен ли он избежать разговора, опоив её. Вторую встречу с Костаном вряд ли удастся устроить в ближайшем будущем. Миллиардер-бизнесмен – вампир был ничуть не доступнее, а может, даже более занят, чем смертные. Журналистка периодического издания «Immortel» мисс Блумберг в какой-то момент почувствовала, что он недолюбливает их брата. Но у практикующей ведьмы Хании для всего имелось надежное средство. В беседе с ней любое существо бывало очень откровенным. Что-то, конечно, приходилось опускать (не для печати), ведь ей была дорога её жизнь, однако, добытые сведения она тщательно берегла, подстраховываясь всеми мыслимыми и немыслимыми способами. С Костаном она познакомилась на званом ужине. Этот мужчина покорил её простотой и поистине королевским величием – такому не требовалось жеманство, чтобы подчеркнуть свое положение. Хания безошибочно угадала в нем старого вампира. Блумберг напросилась на деловое свидание. Взять у него интервью означало для ведьмы не меньше, чем для иной женщины – романтическое уединение. Это был её личный кайф – узнавать секреты прекрасных монстров. Ни вампирского гипноза, ни насилия Хания не боялась, ведь подмешав в напиток или еду кое-какое зелье, она получала временную власть над их волей. На всякий случай и сама принимала эту смесь – вдруг кому-то вздумается попробовать её на зуб. Один глоток – и они в её руках. Красное вино лучше всего маскировало запах и вкус зелья, и выбор Костана слегка обескуражил ведьму, но едва вампир отведал напиток, она успокоилась. - Расскажите мне, господин Костан, о том, что у вас в сердце, - прошептала Хания, подавшись вперед. Её роскошная грудь соблазнительно выпирала из глубокого декольте, белоснежная кожа поблескивала на волнующих изгибах. - Можно просто Джозеф, - небрежно бросил вампир и посмотрел на неё из-под полуприкрытых век. – Что у меня в сердце? Кровь, полагаю. Как и у всех остальных. Это заблуждение считать, что мы – ходячие трупы с застывшим внутри желе. - Просто речевой оборот, - по-кошачьи сузив глаза, процедила Хания. С этим типом придется повозиться; даже будучи околдованным он умудрился выйти из-под её контроля. – Я желаю знать, есть ли у вас какие-то слабости, Джозеф. И я не имею в виду физиологию и ваше относительное бессмертие. За долгую жизнь вы наверняка теряли и находили свое сердце не единожды. В конце концов, вампиры – те же люди, с проклятием в крови. - Что ж, надеюсь, у вас достаточно свободного места в этой вашей маленькой электронной штучке. Откровения старика могут затянуться надо-о-олго, - лукавая улыбка коснулась его губ. Ханию бросило в жар. А может, вино так подействовало. Этот мужчина сводил её с ума. Она даже подумала, что способна нарушить журналистскую этику и собственные принципы, перейдя от делового общения к более личному. - У меня другое записывающее устройство, - она постучала ноготочком по виску. – И, как вы видите, я не имею при себе диктофона. Никаких маленьких электронных штучек. - С чего же начать? – он закатил глаза, откидываясь на спинку кресла. – Первой любовницей, с которой я познал сладость соединения и горечь разлуки, была простая фермерская дочь. Она была всего лишь миловидной девушкой, но мне казалась королевой, и я… - Хватит, - Хания взяла его бокал, понюхала, убедившись, что зелье там. Тогда почему он увиливает? Разве что… - Мне необходимо знать, кто сейчас в ваших мыслях. Ваша главная привязанность на протяжении значительного времени. Ваша, так сказать, великая любовь. Или Джозеф Костан холоден и пуст внутри? – Ей не хотелось в это верить. Такой мужчина способен на настоящие чувства. Она предвкушала нечто поразительное, ради чего стоило терпеть бессмертие. – У вас есть дитя? Костан удивленно приподнял бровь. - Я, разумеется, имею в виду дитя крови, - нетерпеливо проговорила журналистка. - Их было так много, что я, право, не припомню каждого по имени, - неохотно признался он. Хания уловила в его тоне замешательство. Здесь явно что-то есть. - А сейчас? Вы делите с кем-то свое одиночество? У вас есть компаньон? Костан тихонько рассмеялся. Блумберг скрипнула зубами. - Вы весьма романтичная особа, не так ли? – лениво усмехнулся он. Хания растерялась. Она была ему не интересна; она упускала его. - Отвечайте на вопрос, - сдавленно произнесла женщина. - Вот уже сорок лет я абсолютно свободен. И вполне этим доволен. С тех пор, как я перестал растрачивать себя на суетливые связи, ублажать жадных испуганных дамочек и привечать подобных им глупцов, у меня открылось второе дыхание. Даже Мик и тот покинул темное братство. И я не имею ни малейшего желания тащить его обратно. - Кто такой Мик? – Хания ощутила знакомую дрожь в кончиках пальцев. Это означало, что ей удалось потянуть за нужную ниточку. Джозеф замолчал. Блумберг с удивлением прислушивалась к этой красноречивой тишине. Бесстрастное лицо вампира - словно стена, на которую проецировалось изображение. Эмоции скользили по нему, не задерживаясь, но ведьма умела читать лица бессмертных. - Мик. Мой друг, - сказал Костан, бросая на неё холодный взгляд. – Мой друг на протяжении шестидесяти лет. - И что же с ним произошло? - Он больше не один из нас, - уклончиво отвечал околдованный. - Давайте-ка поподробнее, - потребовала Хания, промокая взмокший лоб и шею салфеткой. Пока Костан объяснял ей суть процесса, Блумберг пыталась прикинуть, что ей сулит сия информация. Бесспорно, это сокровище. Сам факт того, что лекарство от вампиризма существует, способен перевернуть мир сверхъестественных существ. Но все мысли о материальном быстро померкли, когда Хания поняла – ей гораздо важнее разобраться в том, что значит потеря друга для Джозефа Костана. Однажды ей аукнется её любопытство. Влезать в душу вампира опасное занятие. Мик Сент-Джон стал человеком, и Джозеф, ради него и самого себя, должен оставить его; должен смириться с неминуемым угасанием друга через пару десятков лет; должен вырвать его из своего сердца. Но было кое-что еще… Хания облизнула губы, предвкушая потрясающие откровения. Для неё не являлось новостью то, что вампиры не просто так кусали жертву, насыщаясь. Некоторые утверждали, что укус – чувственное удовольствие, возможно, единственное для бессмертных. И сейчас Хания жадно рассматривала холеное лицо миллиардера, отмечая напряженные мускулы и заледеневший взор. Джозеф был голоден. То была не физическая нужда; долго, тщательно контролируемый голод струился под бледной кожей, сводил деревенеющие мышцы, сдавливал горло. - Вы обратите его? – тихо спросила она. - Нет! – он хлопнул ладонью по столу, метнув в неё разъяренный взгляд. – Нет, этого не будет. Мик мечтал о спасении… всю свою жизнь. - А если он попросит вас? – она могла бы поспорить, что Костан думал о таком исходе. Как пить дать думал! Может быть, даже мечтал. Но Джозеф упрямо помотал головой. - Мик ни за что не пойдет на это. Он всегда оставался человеком, даже смирившись с сущностью хищника. Если кто и достоин, и сможет вернуться, так это Мик. - Если бы он только знал…, - промолвила она. - Я никогда не поступлю так с ним, - твердо произнес Костан. - Вы утаите от него своё желание? – напирала Хания. – Как друг он делил с вами радости и печали. Он заслуживает правды. Это может повлиять на его решение, когда придет время. - О чем вы, во имя всех святых, говорите? – прошипел вампир. – Какую правду? Ради чего ему возвращаться? Женщина посмотрела на него в упор. - Ради вас. Костан презрительно усмехнулся. - Почему этого не достаточно? – горячо продолжала она. – Ваша связь длится так долго… Такими отношениями не разбрасываются. Если бы Мик понял, что вы чувствуете… Если бы вы сказали ему… - Вы, женщины, во всем ищите драму, - недовольно пробурчал Джозеф. - А вы, мужчины, никогда не говорите о любви, - парировала Хания. – Даже умирая от тоски, не пророните ни словечка. Вампир встал, подошел к окну, повернувшись к гостье широкой спиной; дорогая ткань пиджака обтянула напряженные плечи. - Все дело в сексе, - наморщив носик, сказала журналистка. – А вы гомофоб, мистер Костан. Укус вампира – имитация другого интимного проникновения. Ни одна малознакомая жертва не даст вам того удовлетворения, которое вы получите, прижимая к сердцу любимое существо. - Укус – имитация секса, а секс… имитация чего-то еще? – проговорил он медленно и обернулся. – Никогда не любил подобные разглагольствования. - Ну, довольно, - Хания поднялась из-за стола; скользнула ладонью по талии, бедру, словно расправляя платье – оно льнуло к ней как вторая кожа. – Если вы не сделаете этого, я в вас разочаруюсь. Я постараюсь забыть, какое впечатление вы произвели на меня в день нашей первой встречи. Сильный человек, подумала я, управляющий своими бесчисленными страстями, на самом деле, попросту подавляет их. Костан пересек расстояние между ними за пару шагов и, оказавшись перед ней, запустил руку в её волосы. Женщина вздрогнула. Он прижимал её к себе крепче, чем позволяли любовные объятия. Она сомневалась насчет его намерений – хочет он попробовать её на вкус или растерзать… - Не будьте же трусом, Джозеф, - призывала Хания. Влюбленными глазами она разглядывала его лицо: играющие желваки, безжалостно сомкнутые губы, высокомерно изогнутые брови. - Разве это не смешно? – заговорил он через несколько секунд. – Я выстроил империю имени себя, а теперь всё может рухнуть. Она слушала, затаив дыхание. - Как выяснилось, ничего этого мне не нужно. Я жил, пока хотел жить. - Вас удерживает Мик? – шепнула женщина, обнимая его за талию. Джозеф кивнул. - Человечность – вот якорь, удерживающий меня. Мик и не подозревает… хотя, нет. Именно Мик всегда настаивал, что во мне сохранилась частица души. С ним имело смысл оставаться человечным. Время стирает прошлое, и во мне нет ни горечи, ни сожаления по чему-либо, что было в нем хорошего или плохого. Только «сейчас» имеет значение. И когда его не станет, - голос вампира дрогнул, - все развеется без следа. - Признайтесь себе, признайтесь, - выдохнула Хания. – Вы хотите, чтоб в нем текла ваша кровь, и между вами не будет больше пропасти. - Я должен обратить его из-за эгоистичного желания не быть одному? Это, конечно, очень на меня похоже, но… - Костан осекся. - Вы обратите его, когда он попросит, потому что всегда хотели этого, - ответила за него Блумберг. – Это как незавершенное дело. Узнав Мика, вы поняли, что хотели бы быть его создателем. Теперь у вас появилась такая возможность. О, Джозеф, ради этого стоит побыть немножко эгоистом… *** Покидая особняк миллионера, Хания торопилась – действие зелья подходило к концу. Не стоит оставаться в клетке с пробудившимся тигром. Женщина прикрывала шею газовым платком. Она предвкушала, как будет предаваться волнующим воспоминаниям, разглядывая две крошечные отметины на нежной коже. У ворот Хания столкнулась с молодым человеком. Он спешил и, едва пробормотав извинение, помчался по дорожке к дому. Мисс Блумберг посмотрела ему вслед. - Должно быть, что-то срочное, - тихо промолвила она. Улыбаясь своим мыслям, журналистка, направилась к припаркованной у тротуара машине. Хания еще не решила, надо ли приступать к написанию статьи о Джозефе Костане. По её мнению, стоило подождать развития одной сюжетной линии в этой истории, которая, как подсказывала её интуиция, очень скоро завершится.