Рау

Лезвие с угрожающим жужжанием рассекало воздух. Жёлтый темляк метался, как язык пламени. Раз — и верёвочник лишился ещё десятка щупалец. «Это тебе не деревянная палка!» — мстительно подумал Рау и глубоким выпадом всадил меч в жёлтый глаз. Теперь он знал, что у верёвочников глаза излучают, а не отражают свет, и чтобы не выдать себя, эти твари поджидают добычу, зарывшись в землю или укрывшись за стволом. Смертельно раненное чудовище со скрежетом откатилось назад, но Рау настиг его и добил двумя ударами прямо в тушу — чёрный подвижный кокон длиной в человеческий рост. Зверь подёргался и затих. Но тут из темноты начали выползать мерзкие детёныши крестовика, жадные до крови, и Рау окружил себя веерной защитой. Они прыгали на него, целясь в горло, но тут же отлетали, сражённые острым лезвием. За несколько минут он убил их всех до единого. Перевёл дух и поглядел по сторонам: не ползёт ли ещё чего? И точно, из-под синих кустов к нему подбиралась та самая зубастая лепёшка, которую он видел на пустоши у ручья. Она семенила сотней зелёных ножек и хищно разевала пасть. Взмах меча, приседание на одно колено — и половина ножек была скошена. Лепёшка издала пронзительное кваканье и попыталась удрать, но Рау вспрыгнул ей на спину и всадил меч вертикально вниз, пробив панцирь. Лепёшка рухнула. В книге эта тварь по-научному называлась «дисковидная многоножка», а по-простому — зубуха, и там же говорилось, что она именно квакает, а не шипит и не стрекочет. Сегодняшнее сражение было коротким, он даже вспотеть не успел. Он бы ещё кого-нибудь убил, но заболела рука — не левая, с которой два дня назад сняли бинты, а правая, ушибленная. Воображаемая тьма рассеялась, Рау отсалютовал мечом убитым чудовищам и направился к лестнице. Тренировка закончилась. Он помалкивал о том, что каждый день воюет с воображаемыми врагами — боялся, что Мегаро поднимет его на смех, но эти битвы помогали избавиться от гложущего страха. В оружейном зале доставалось всем — и древоеду, и грохону, и кривунам, и многим другим хищникам, о которых он узнал со страниц книги. Единственная нечисть, которую он так и не решился представить в качестве противника — это могильная пыль. Было в ней что-то запредельно жуткое. То, что она творила с мёртвыми телами, не лезло ни в какие ворота. Он помнил, как пылинки слетелись к нему на пустоши, приняв за умирающего, и от этого становилось особенно гадко. Выйдя наверх, он закрыл за собой люк, положил меч и занялся выгребанием золы. Квадратный совок чиркал по круглым стенкам очага, зола сыпалась мимо, и Рау недобрым словом помянул строителей Лачуги, решив сегодня же подпилить чёртов совок. И так жить осталось, похоже, мало, да ещё и неприятности терпеть? Аристократа не было — то ли на разведку пошёл, то ли опять выслеживал того разбойника. Рау успел вынести корзину с золой и набрать вокруг Лачуги сухих веток на дрова, прежде чем Мегаро вернулся. — Как в воду канул, — сообщил он, садясь на лежанку и кладя на колени письменные принадлежности. — Может, вообще отцепился? — Не надейся. Они прилипчивей смолы. Будет ходить за тобой по пятам, пока один из вас не убьёт другого. Понимаю, тебе сейчас только этого не хватало для полного счастья, но нечего было спать на чужих деревьях. — На чужих? Я думал, это просто деревья. — Если видишь что-то слишком удобное, лучше обойди стороной. Чтобы потом не ждать удара ножом из-за каждого дерева. Рау представил, как притаившийся разбойник выпрыгивает из кустов и всаживает нож ему в спину, а после, не найдя ничего, кроме проклятых монет, бросает его мёртвое тело на съедение землеройщикам. Как ни странно, эта мысль принесла облегчение. Лишь бы землеройщики успели быстрее, чем пыльца. — Ничего страшного, я же не с пустыми руками пойду, — безучастно сказал Рау и улёгся читать. — До опушки я тебя доведу, — пообещал Мегаро, — а вот на обратном пути у тебя могут быть проблемы. И эту игрушку с лезвиями оставь на складе, а себе возьми обычный посох, к которому привык, или короткую палку. А вообще я бы на твоём месте взял меч. — Нет уж. Только на смех себя выставлять, — сказал Рау, не глядя в его сторону. — А могильная пыль кроме как над пустошью нигде не летает? — Да везде летает. Ей никто не указ. Когда-то даже сюда прилетела, если про Старика не врут. Но не так уж её и много по всему Лесу — пока почует, где мертвечина, другие сожрут. Древоед тоже трупами не гнушается, да и длинные пауки всегда голодные. — А ты когда-нибудь видел… э… человека? — Дважды, — мрачно ответил Мегаро. — Второй раз еле ноги унёс. Воссозданные существа очень сильные и свирепые, а убить их нельзя. Я мёртвому разбойнику башку снёс, а ему хоть бы что: прёт напролом и мечом размахивает. Кстати, можешь снять повязку. Не отрывая взгляда от страницы, Рау медленно размотал бинт на голове. Сначала ему показалось, что он слепнет — жёлтый туман заслонил книгу, и он несколько раз моргнул. А потом глянул на бинт, на секунду замер и, отбросив его, вскочил как ошпаренный. От повязки тоненькой струйкой дыма отделялись светящиеся пылинки, собирались в облачка и кружились по комнате. Рау ошалело уставился на Мегаро. — Лучшее лекарство, — пояснил дворянин. — Даже тех, кто при смерти, вытаскивает. Только вот наловить эту пыль — та ещё морока, да и следить надо, чтобы больной не умер. Тут ведь не угадаешь. Если всё-таки умрёт — беда… Пылинки ненадолго сбились в рой и искрящейся лентой плавно улетели в дымоход, проскользнув между прутьями решётки. Закоптелый купол на миг осветился, и Рау увидел рельефные узоры, похожие на буквы. — И я что, всю эту неделю… С ними на голове ходил? Не дожидаясь ответа, он бросился к роднику, сгрёб с каменного уступа горсть мыльных ягод и под хохот Мегаро побежал к люку. Спустившись, прошёл мимо оружейного склада к замаскированной двери во второй зал и открыл её. Подземная река встретила его шумом воды. Рау скинул одежду, встал под водопад и минут десять яростно смывал с себя страшные пылинки, чтобы не осталось ни одной. Небольшой грот располагался ярусом ниже оружейного склада и освещался жёлтым бархатным мхом, который благодаря сильной влажности рос по стенам в изобилии. Строили явно мастера своего дела: несмотря на отсутствие красоты и ровных линий, помещение идеально подходило для купания. Родник был так ловко проведён в толще камня, что поток воды падал с высоты в огороженный стеной неглубокий участок реки. У дальней стены кривой потолок пещеры сходил на нет, глубина там была больше, и вода казалась почти чёрной. Она утекала в небольшое окошко размером с кулак, соединяющее грот с основным руслом. Выскочив из-под ледяной воды на берег и завернувшись в кусок холста, Рау внимательно посмотрел по сторонам: не обнаружилась ли где коварная пылинка? Вроде бы нет. Как он понял, они привыкли держаться все вместе и по одиночке не летали — значит, всё в порядке. Он оделся и уже взялся за перила лестницы, но зачем-то оглянулся на тёмную воду у дальней стены и на миг замер, словно почувствовав чей-то взгляд. Нет, грот не был уютным местом — как и вся Лачуга. Всё здесь носило отпечаток чего-то древнего и жуткого. Рау погрозил кулаком подземной реке и взбежал по ступенькам наверх. * * * От хлебцев и плодов янтарного дерева давно не осталось даже крошек, но в Лачуге хранился большой запас орехов, зёрен и каштанов, как сладких, так и солёных, а также сушёных грибов. Кто-то исправно снабжал перевалочный пункт продуктами. После обеда Мегаро без слов протянул Рау железный футляр с двумя квадратными монетами. Передышка закончилась. — Завтра выходим? — спросил Рау. — Посмотрим. Если дождь не зарядит. — Здесь бывают дожди? — Здесь всё бывает. Спина до сих пор болит? — Болит, — с кряхтеньем отозвался Рау, потягиваясь. — Я и на перекладине висел, и чего только не делал. Не проходит. — Паршиво. Они помолчали. Потом Мегаро заговорил, глядя в огонь: — Первую монету лучше передать до того, как Лес начнёт торопить. Тогда до следующей передачи будет много времени. — Рау будто не слышал, но аристократ продолжал: — Будешь у родных — про Лес не рассказывай. Для твоего же блага. — Я не потащу в свою деревню проклятие. — Да тебя никто и не просит подбрасывать монету соседям. Есть же другие деревни. Есть эльфы, в конце концов, но они в городах, а в город я тебе идти пока не советую. Слишком далеко. Времени может не хватить. — Эльфам подбрасывать ничего не буду, — процедил Рау с кровати, сжимая в руке оружейную книгу. — Подожди, насмотришься на них живьём — по-другому будешь рассуждать. Ладно, чёрт с ними. Сегодня покажу тебе один приём с посохом, на случай, если против тебя с мечом выйдут. Отработаешь до завтра. Стены словно сжались, и большая комната показалась Рау совсем крохотной. Вот оно. Пути назад нет, и негде спрятаться. Как он мечтал обрести учителя по борьбе, как хотел дорваться до мечей и прочего, что лежит сейчас на складе, и как готов был заплатить любые деньги за учебник втрое хуже того, что теперь держал в руке — и получил всё, что хотел, но вместо радости была тоска. — Зачем ты взял меня в ученики? — сдавленно спросил он. — Просто чтоб искупить свою вину? Дворянское благородство? Мегаро аж фыркнул. — Если я перед каждым буду искупать свою вину, то мне останется только уйти в Зимний Край и до конца жизни отрабатывать долги, да ещё дать обет молчания. И то этого не хватит. Нет, у меня была своя цель. Ещё на привале у озера, когда ты рассказал, что убил крестовика, я отметил, что ты очень хорошо действовал. Но тогда я считал тебя эльфом, и об ученичестве не было речи. Опять же, ты нашёл мой кинжал — к слову, я его оставил не нарочно, просто так сошлось. Без кинжала ты бы не одолел эту тварь. Значит, ты удачлив. Дальше: по дороге ты ни разу не пожаловался, это я тоже отметил. И во время боя с верёвочником ты держался хорошо. — Я его только один раз ударил. Потом он начал меня душить. — А потом кинул вниз, — напомнил Мегаро. — Думаешь, я не понимаю, какую боль тебе пришлось испытать? Но ты не издал ни звука. Вот тогда я и узнал тебе цену. Даже зауважал тебя. — У меня дыхание перехватило, вот и молчал. — Да всё я видел. А когда узнал, что ты не эльф, то понял, что могу передать тебе свои знания о Чёрном Лесе. И драться научу. Отдашь кому-нибудь монету, и начнём тренировки с мечом. — Кому я её отдам? — крикнул Рау и в сердцах хлопнул книгой по лежанке. — Кому? Такому же дураку, как я? Чтобы он пришёл в Лес и его съели звери? Или ты его тоже возьмёшь в обучение и будешь отбивать у чудовищ? Глаза Мегаро блеснули холодным огнём. — Мне плевать, кому ты отдашь монету, — ответил он. — Но если ты этого не сделаешь, то умрёшь. Считай, что это твоё первое задание. Воцарилась тишина. Дворянин как ни в чём не бывало занялся своими записями, а Рау, чтобы сорвать злость, спустился в оружейный зал и полчаса повторял рубящие удары посохом. Вернулся, перебрал рюкзак, выстирал свои домашние башмаки, в которых ходил всю неделю, и поставил сушить у огня. Потом выудил со дна рюкзака пилку и подпилил-таки квадратный совок для золы, после чего попытался читать, но странное беспокойство гнало его с места. Нужно было хоть что-то, но делать. Он снова открыл и закрыл все восемь дверей по очереди и вдруг понял, что злости-то никакой и нет, а есть затаённый страх, и все суматошные дела — лишь попытка убежать от самого себя. Но легче от этого не стало, паника по-прежнему заставляла его действовать. Он сходил на склад и принёс два боевых посоха. — Мегаро. Что за приём, о котором ты говорил? Дворянин дописал фразу, положил дощечку и сказал: — Посох длиннее меча. Если ударишь первым, то победишь. Становись. Ещё около часа они отрабатывали фехтовальные приёмы. Рау наконец-то устал. Мегаро, готовясь к завтрашнему дню, выдал ему мешочек с монетами — настоящими, две тысячи драмахисов мелочью, и впервые Рау задумался, а откуда, собственно, всё это богатство: и деньги, и арсенал, и вечные лампы в подвале, которые вообще ужас сколько стоят. Так и спросил аристократа. — Я владелец оружейного завода, — сказал Мегаро как само собой разумеющееся. — А ты думал, с неба падает? — Я думал, дворянам власти платят. — Платят. Но мало. Я давно распрощался со своими дворянскими корнями и не состою на военной службе. Моего настоящего имени, никто, поди, уже и не помнит. — Это когда же ты успел и завод отгрохать, и замести следы? — Я пришёл сюда, когда тебя и на свете не было. — Как так? — изумился Рау. — Мне почти двадцать, а ты ненамного старше. — Намного. Но Лес властен даже над временем. Если правильно ему служить, то не будешь стареть. — Не понял. Получается, не все служители Леса умирают в течение нескольких лет? — Я похож на мёртвого? — Сказал бы я тебе, на кого ты похож, — буркнул Рау. Не то чтобы новость его окрылила, но она в корне меняла дело. Смерть, минуту назад казавшаяся близкой и неотвратимой, отступила на второй план. Чудовища и разбойники, конечно, никуда не делись, но от них можно было отбиться. Мегаро же сражался с ними все эти годы и всегда выходил победителем. А от сознания того, что Лес задерживает старость, сладко ныло под ложечкой. Это какие же возможности открываются! Десятилетиями изучать борьбу и фехтование, совершенствовать свои навыки, и под рукой всегда будет самое лучшее оружие. Можно будет увидеть разные города… Эльфов… Но всю эту счастливую картину перекрывала одна маленькая монета — та, которая превратит чью-то жизнь в кошмар. Рау чувствовал, что разрывается. Ещё минуту назад ему нечего было терять, но теперь перед ним забрезжило будущее, о котором он и не мечтал. Одно дело — отказаться от жизни, в которой ничего не светит, но отказываться от жизни бесконечно долгой, как у эльфов, интересной и полной приключений, да ещё и с деньгами, было невероятно тяжело. Затянувшееся молчание нарушил Мегаро: — Сюда кто-то идёт, — сказал он и прислушался. — Двое. Он отложил в сторону дощечку с бумагами и скрылся в коридоре. Через некоторое время раздался лязг дверей и послышались голоса. Рау нащупал под подушкой кинжал. Донёсся смех. Низкому голосу Мегаро отвечал более молодой, незнакомый, и они приближались. Вместе с Мегаро в Лачугу вошли двое, парень и девушка, и Рау встал, приветствуя их. Они кивнули ему, улыбнувшись, и проследовали за Мегаро через всю комнату ко входу в подвал. Оба они словно излучали свет, и Рау против воли на них загляделся. По остроконечным ушам он сразу догадался, что это эльфы. Гости были одинакового роста, чуть ниже Рау, оба с карими глазами. Парень со слегка вьющимися светло-русыми волосами до плеч и мягкими чертами лица казался ожившей картинкой из книги про эльфов. Одет он был по-военному: тёмно-серые холщовые штаны, рубашка, лёгкая броня и плащ с капюшоном — примерно такой же, как у Мегаро, но песочного цвета, а вместо сапог туфли, сшитые из мягкой коры. На плече у него висел походный мешок. Ни меча, ни другого вооружения Рау не заметил. От девушки в сиреневом платье до пят и тёмных атласных туфлях исходило сияние, как от самоцветного камня, и Рау, приглядевшись, понял, почему: её пепельные волосы умопомрачительной длины, очень толстые, толще, чем у людей, прямые и ровно остриженные у самой земли, были покрыты неким светящимся составом. Красные, синие, зелёные искры то и дело вспыхивали в её волосах при движении — так сверкает роса под солнцем. На голове сияла ажурная стальная диадема, украшенная живыми минералами, скреплёнными проволокой. Рау, словно кем-то ведомый, тоже подошёл к люку, давя в себе желание прикоснуться к волосам эльфийки, схватить их и сжать в горсти. — Останься тут, — скомандовал Мегаро, открыл люк, и они все трое спустились в арсенал. Рау вернулся к своей лежанке и четверть часа сидел в оцепенении. Было в эльфах что-то магнетическое, особенно в девушке. Её мерцающие волосы буквально заворожили его. Неужели этих волшебных созданий тоже коснулось проклятие монет? Из подвала вылез Мегаро, за ним выпорхнули эльфы. Рау действительно показалось, что они не касаются ступенек. У парня за спиной был меч, у его подруги на шее на плетёном шнурке висел кривой нож в узорчатых ножнах. Мегаро что-то шепнул парню, и тот, кивнув, подошёл к Рау. — Ты тоже из нашего народа? — спросил эльф. — Нет, — сказал Рау, замешкавшись. Он не ждал угрозы, но тем не менее поднялся и слегка отступил. Эльф быстро шагнул к нему, оказался сзади и прикоснулся рукой к его спине. Боль исчезла. Точно так же эльф избавил его от болей в руке, проведя по ней ладонями, и вернулся к своей спутнице. А та отцепила от диадемы два светящихся минерала, зелёный и фиолетовый, и вручила Рау со словами: — Отнеси их на поляну, они больше не хотят оставаться со мной. Теперь ты точно выйдешь из Леса невредимым, я знаю. У неё был девчоночий фальцет с хрипотцой, чем-то похожий на голос Ликетты. Рау смотрел то на эльфийку, то на цветные шарики у себя на ладони, и не мог вымолвить ни слова. Он будто онемел. Мегаро и эльфы направились к выходу. Рау пошёл за ними, прихватив со стены луноцвет, и весь путь по коридору неотрывно смотрел, как волосы девушки скользят по земле. От их бриллиантового сияния по стенам плясали блики. — Завтра в Лачуге никого не будет, — сказал Мегаро эльфам. — И в ближайшую неделю тоже. — Мы, наверно, больше не придём, — сказал парень. — У нас дальняя дорога. Спасибо за меч. — Добро, — ответил Мегаро. На прощанье парень обнял Рау, как старого знакомого, и сказал: — Обязательно найди нашу страну за облаками. Тебе там будут рады, ты один из нас. А девушка молча улыбнулась ему, но в этой улыбке проскользнула глубокая грусть. Эльфы оттолкнулись от земли и взлетели, и через мгновение исчезли в чёрном небе. Рау повернулся и ушёл в дом, не обращая внимания на окрик Мегаро: — А двери закрывать кто будет? В комнате Рау упал на кровать и молча пролежал лицом к стене до самого ужина. От еды отказался. — Такого за тобой ещё не водилось, — ворчливо сказал Мегаро, уплетая жареные каштаны. — Кусок в горло не лезет, — пожаловался Рау. — Я теперь знаю, почему моя бабка сбежала из деревни. Думал, из-за тяжёлой работы — ан нет, тут другое. Не знаю, как объяснить. Правильно сделала, что сбежала. — Вот за это я эльфов и ненавижу. Придут, очаруют, влюбят в себя, наобещают с три короба — и пошлют к чёрту. Если вдуматься, они хуже чудовищ — от тех хоть знаешь, чего ждать. Вот тебе первый урок. А заодно и хороший повод подкинуть монету какому-нибудь эльфу.