Осколки зеркала.

Pov Юджин.       Не знаю, с чего все это началось. Может, с того злополучного столкновения с Тимом у кафе? Или еще раньше, когда я, решив занести шефу бумаги, в первый раз увидел этого несуразного мальчишку с витилиго на лице?       Хоть убейте — понять не могу. Не знаю. Хотя, думаю, и не так важно знать конкретную отправную точку. Главное, что со мной случилось.       Верно говорят в Азии — всех людей на своем жизненном пути мы встречаем не напрасно. И я, закрывая глаза на всю боль, обиды и тяжесть, благодарен. Правда. Всем и каждому, кто оставил след в моей судьбе. Но все же…       Думая о том, кто я. Какой я. Чувствую ненависть и тошноту. Не буду врать, до встречи с ним это тоже было. Но я отгораживался, подавлял подобные мысли с помощью алкоголя, таблеток и глупых драм по телевизору. Понимал, что так нельзя. Возможно, глубоко в душе. Но иначе никак.       Я — грязь. Гниль. Отвратительное месиво из пороков и ошметков яда, отрицательных черт (а иных у меня и нет).       Кажется, даже физически чувствую свой смрад. Словно разлагаюсь заживо. Каждый мой след и касание передает эту грязь, пачкая все, что меня окружает.       Поразительно, что другие не чувствуют это зловоние.       Сейчас, сидя в полупустой ванной комнате, на холодном кафельном полу, я окружён множеством различных баночек и тюбиков. Средства для лица, кожи, волос. Какофония их божественных, как утверждает реклама, запахов повисла в воздухе. Огромная блажь. Даже косметика, что рассыпалась меж них.       Только грим, только маски, только ложь. Во мне нет ни капли настоящего. Только сотни образов и ширм.       Каждый день, с самого утра, я часами втирал все это в кожу. Лишь бы не лицезреть ту мерзость — мое настоящее лицо. Я не хочу его видеть. Не мог видеть.        Странно, что от плохих деяний мы не становимся уродливее. Как на портрете Дориана Грея. Искажается только душа, вот только окружающим она не видна.       Колкий смешок, кривая ухмылка.       Ноги трясутся. Встаю, иду к перекошенному зеркалу.       Стекло запотело от пара горячей воды.       Размытый образ — отражение.       Закрыв глаза, протираю.       Сейчас я наконец готов увидеть настоящего себя. Теперь я не боюсь. И терять больше нечего.       Глубокий вдох.       Раз       Два       Три       Открываю глаза. Pov Автор.       Какого человека можно назвать плохим? Что ворует в магазинах? Грубит? Убивает? Подчас «плохой» — тот, кто пугает нас. Обычно даже чисто внешне. Он не входит в наше понятие «красиво» и «хорошо», поэтому вызывает недоверие, страх и неприязнь.       Но к Юджину Новаку это никогда не относилось. Окружающие радушно принимали омегу в свою компанию. Нельзя вспомнить и момента, когда хотя бы один завороженный взгляд не был прикован к его изящной фигуре.       Как и следовало догадаться, матушка-природа далеко не обделила его внешностью. Светлые, почти белесые от рождения волосы, что Джин завивал, говоря окружающим о своих естественных кудрях. Крупные голубые глаза, что парень для пущего эффекта обводил карандашом. Светлая, молочная кожа, что на ощупь — бархат. Естественно постарались крема. И довольно хрупкое, миниатюрное тело. Лицо с тонкими чертами.       Сложно представить, сколько ежемесячно омега тратил на уход за собой.       Юджин был из тех, кому внешний лоск открывал дорогу в жизнь. С помощью лица и тела он смог подняться до того уровня, на котором был сейчас. Правда ценой стала его вера в людей и отношения между ними.       А ведь так было не всегда.       Будучи совсем ребенком, юный Джини мечтал о крепкой дружной семье, папе-альфе и паре братишек-сестренок. Жаль, что чистым детским мечтам никогда не суждено было сбыться.       Говоря о жизни Юджина, стоит отметить, что его злоключения начались задолго до рождения мальчика. Его мама-омега, Кайли, располагая не менее притягательной чем у сына, внешностью не гнушалась ей пользоваться.       Всегда окруженная толпой богатых ухажеров и поклонников, она не стремилась ни к чему в жизни. Жила на широкую ногу за их счет. Да и постоянной она не была. И зачем ей это было нужно? Каждый поклонник (и поклонница тоже) щедро вознаграждали Кайли за ночи любви.       И после одной такой ночи, когда кавалер-альфа, похваставшись своей сдержанностью, решил не предохраняться, наша многоуважаемая омега и забеременела.       Так Джин и появился на свет.       Никто не рождается плохим, таковым его делает окружение и воспитание. Другие люди, сами того не ведая, оказывают на каждого свое влияние. А то, во что оно выльется, зависит только от самого человека. От его стойкости, выдержки, оптимистичности и сдержанности. Увы.       Юджин в далеком детстве был очень милым и добрым мальчиком. Его большие голубые глаза всегда смотрели на мир, лучась яркостью, искренностью и неподдельной детской любознательностью. Для мальчика вся вселенная была самым настоящим чудом, а мама — главным и самым любимым, близким, человеком.       Он доверял ей. Слушался каждого слова, не смел перечить.       Женщину нельзя было назвать ласковой и заботливой матерью. С самого рождения она не уделяла ему больше тепла чем то, что было нужно для его жизни. Никаких объятий, поцелуев и поглаживаний по голове. «У тебя есть еда, кров и игрушки — довольствуйся этим, у многих и такого счастья нет», — не раз говорила она малышу, когда тот, глядя на других, тянул к ней свои маленькие ручки. Он довольствовался, привык со временем.       Мальчика с золотыми ангельскими кудрями не смущало, что его «папы» очень часто менялись. Новак даже нормально относился к тому, что каждого мужчину, а иногда и женщину, мать представляла его единственным, НАСТОЯЩИМ отцом. Он спокойно говорил им уже разученные фразочки, о том как любит и скучал. И с наивной улыбкой просил пушистые мягкие игрушки. Медвежат. Джини так любил медвежат.       А одного из отцов он любил больше всех. Даже сейчас в сознании осталось его имя — Маркус.       Мужчина сразу принял ребенка, когда шантажистка привела кроху, чтобы устроить скандал и потребовать денег. Кайли и не ожидала подобной реакции. Сама растерялась, не успела среагировать. Однако, ее план сработал даже лучше, чем омега могла рассчитывать.       Маркус не только обеспечивал их алиментами, но и брал малыша на прогулки, тем самым освобождая ее вечера. Свободное время она спускала в ночных клубах, казино и прочих дорогих злачных местах, где можно было найти еще одного «отца» для сынишки.       Так проходили месяцы, годы, Юджин взрослел, пошел в школу. Будучи развитым не по годам, он уже к восьми осознал, что столько мужчин уж точно не могут быть его отцами. Мама просто ищет кого-то побогаче. Но он молчал и играл свою роль в ее спектакле.        К слову, имени биологического родителя Новаку тоже сказано не было. Единственное, что мать внушила ему, это то, что сыну следует найти себе богатого кавалера, способного помогать не молодеющей матери. Но никто не говорил, что мальчику это нравилось. Он никогда не перечил маме.       С самого начала учеба увлекла Новака. Он с упоением выполнял все, что задавали строгие учителя. С тем же рвением и считал. Мальчик буквально влюбился в сам процесс обучения.       Немудрено, что вскоре он стал лучшим в классе. А потом и в школе стоял на лидирующих позициях в учебе. Все вокруг прочили Юджину светлое будущее, обучение в одном из престижнейших ВУЗов и хорошую, высокооплачиваемую работу.       Все, кроме его матери.       Женщину совершенно не заботили успехи в учебе отпрыска. Единственное, она каждодневно твердила сыну, что омега, независимо от пола, сам никогда ничего не добьется в жизни. Поэтому все эти оценки и грамоты с дипломами никому не сдались. Да и вообще у него сейчас тот самый возраст, когда можно искать кандидата в мужья. Ну или, в крайнем случае, на роль богатого папика.       Блондин кивал и пропускал мимо ушей. Потом хватал свой черный ранец и бежал на занятия.       Но все же поручения родительницы ему пришлось исполнять. Когда наконец прорезался его омежий запах, учиться юноше стало просто неудобно, невыносимо.       К привлекательной внешности прибавился и подобающий запах. Вскоре сердца почти всей альфьей половины школы были покорены им — Юджином Новаком.       Ему предлагали встречаться многие, и парень не отказывался. Правда опускаться до уровня местных шлюх Джини никогда не собирался, да и тогда был довольно краток. Все его отношения хорошо если до поцелуя в щеку добирались. Да и свое отношение к партнерам он долго скрывать не умел, поэтому они и расставались.       Новак не любил ни одного из них. Подчас, даже симпатией не пылал. Парню были мерзки их льстиво-слащавые словечки, комплименты и прозвища. От липких прикосновений у парня мороз по коже шел.       А альфы считали, что это он очень стеснительный и больше проникались к омеге.       Вот только, как известно, нет в этом мире того, чего нельзя разрушить. И пантеон стеснительности и невинности Джини пал.       Этот ужасный, премерзкий, весенний день он запомнил на всю свою жизнь в деталях.       Была среда. Уроки у омеги закончились рано, раньше, чем обычно. Радоваться бы нежданно появившейся свободе, но из-за срезовой пятнадцатилетний Юджин был выжат, как лимон. Послав всех своих кавалеров куда подальше, он поспешил домой.       Было пасмурно. Небо заволокли тяжелые свинцово-серые тучи. Середина мая, на молодых ярко-зеленых листочках уже успела осесть пыль от дорог и завестись, губящая свежую поросль, тля. Воздух сух и сперт. Казалось, за горизонтом слышны раскаты грома, но продуху все нет. Атмосфера давила.       «Скорее бы уже пошел дождь», — думал Новак, обливаясь седьмым потом.       Он уже и снял форменный пиджак с галстуком, и расстегнул пару пуговиц на рубашке — не помогало. Кожаный портфель лип к спине.       Наверное от жары и усталости, как бы это смешно и иронично не звучало, парень быстро дошел до дома.       На сей раз они с матерью жили уже у ее нового мужа. В красивом, роскошном коттедже, двор которого огражден высоким каменным забором и кучей скрытых камер.       Юджин открывал все замки на автомате. Он быстро привыкал ко всему, научился.       Парень думал, что дома никого нет. В середине дня родители редко приезжают. В основном, почти до самой ночи, у каждого из них свои дела. Любовницы, любовники, работа, рестораны, клубы и бары. Новака это мало интересовало.       Он уже приготовился понежиться в большой угловой ванной и полежать под сплит-системой. Начал планировать свой остальной день, ставя домашнее задание на первое место.       Открыв ключом дверь, он зажмурился в удовольствии. Лицо сразу обдал поток прохладного воздуха. Что уж говорить, они богаты — можно не экономить деньги на такой вещи, как комфорт.       Сбросив в коридоре портфель, омега пошел к себе наверх. Распустив свои уже прилично отросшие волосы и скинув пиджак с галстуком, он поспешил в ванную комнату.       Стащив с себя мокрые, мерзко пахнущие вещи, Юджин уже потянулся к крану, набирать воду в ванную, как дверь, которую он по своей обыденной забывчивости не успел запереть, скрипнула. В тишине звук прозвучал, как набат колоколов, привлекая к себе все внимание Новака.       За дверью стоял ОН, новый «отец» юноши. Гадко, просто ужасно тошнотворно, улыбался.       Как бы Джинн хотел забыть этот день и этого человека. Но, похоже, отличная память не столько благо, сколько огромное наказание.       Альфа, поприветствовав мальчика, спокойно зашел, прикрыл собой дверь. Омега был настолько растерян и озадачен поведением отчима, что только и успел произнести: «Ванна занята». Возможно, его изнеможенный жарой и усталостью разум, в добавок ко всему, не смог нормально разобраться в происходящем. Тем самым юноша потерял порядочно количество времени, за которое он мог побороться, выбежать и спастись. А может и шок в большей степени виной этому.       Не успел Юджин и моргнуть, как был прижат к стене крупной тушкой своего «родителя». Мальчик пытался вырваться, бороться. Кричать и кусать. Все без толку. Куда крохотному, щуплому тельцу до такой громадины?       Все пришло лишь к тому, что парню зажали рот и вытянули над головой руки. А дальше…       Мерзкие прикосновения. Много, слишком много. Сальные фразы и противные касания едва теплых рук. Гадкий чужой язык. И зловонное дыхание.       Перемазанные в чем-то склизком грубые пальцы лезли туда, где Новака еще никто и никогда не трогал. Даже видела лишь мать, и то в глубоком детстве.       А омега плакал, мысленно кричал, еще сильнее старался укусить. Молился про себя всем известным богам, а уже через мгновение — бесам.       Он смог громко закричать лишь когда, почти без подготовки, альфа вошел в него.       Кровь, острая, режущая боль и не только в физическом плане. А еще слезы. Их снова так много.       От ощущений чужой потной кожи на себе тошнило. Джин умолял прекратить. Просил снова и снова, клялся, что не скажет никому.       «Да ты ведь сам этого хочешь!» — был ему ответ.       А потом парень потерял счет времени. Казалось, что все это тянется неимоверно долго. Но он все равно не сдавался, пытаясь освободиться из цепких рук. И кто знает, чем все бы кончилось, если бы не слишком сердобольная горничная, что больше не могла выносить душераздирающие крики ребенка. Почему же так поздно?       Полиция приехала быстро и, что удивительно, задержала насильника. Что вообще можно чудом считать, учитывая его статус и должность. А самого Юджина забрала карета скорой помощи.       Через несколько месяцев состоялся суд, на котором потерпевший Джинн больше напоминал пустую, безжизненную куклу. Он говорил, рассказывал. Все в деталях, но совершенно без эмоций. Словно это все не о нем. Будто это обычное дело. А взгляд его потух. Казалось, и души больше нет.        У присутствующих стыла кровь, а тело покрывалось мурашками от того, как говорил этот тонкий юноша с ангельским лицом. Словно видел все со стороны, а не был жертвой.       А альфа, чье имя начисто стёрлось из памяти Новака, только, впрыскивая смешками на некоторые его фразы и слова, отнекивался. Мол сам мальчишка напросился, сам хотел. Никто не видел, но от этого Юджину становилось только хуже. Омега физически чувствовал, как тело покрывается липкой грязью и копотью. С каждой секундой в зале суда, тот прошлый чистый и искренний, умный не по годам мальчишка умирал в дьявольских муках. На его место приходил холодный и расчётливый взрослый.       Наверное, последним ударом стало то, что мать похвалила отрока. «Какой же ты у меня умненький», — стоило ему только покинуть зал суда, как она приобняла омегу и шептала на ухо — «Теперь мы сможем стрясти с него столько, что можно будет не искать нам с тобой нового «папочку» ещё лет пять. Так держать, теперь я вижу, что ты точно мой сын.»       Где-то глубоко в еще толком неокрепшем сознании Юджин послышался щелчок, как от переключение тумблера. Все кончилось. Прошлый Он исчез окончательно и бесповоротно. Теперь у омеги нет своих мечт, нет желаний. От когда-то прекрасной бабочки осталась лишь истлевшая куколка. Новак понял, что нет смысла доверять кому-то, ведь каждый из альф смотрел на него точно таким же взглядом, как и безымянный насильник. А значит, каждый хотел от него того же. Другие омеги его ненавидели и презирали. Особенно это было заметно в школе. Стоило СМИ растрезвонить в каждом выпуске новостей ужасную правду о некогда благороднейшем меценате в городе, как ситуация ухудшалась.       Дети — одни из самых худших людей. Тем более в период буйства гормонов. Слух об изнасиловании Юджина в миг облетел всю школу, обрастая все новыми и новыми подробностями о распутстве прекрасного и некогда любимого всеми студента. Даже не понятно откуда они прознали о случившемся.       Во всяком случае, отношение к нему изменилось тотально. Были те, кто оскорблял Джина в лицо. Те, кто смеялся и болтал за его спиной. Те, кто предлагал подработать. И те, кто доставал своими подколами: пачкал его одежду и вещи, писал на партах и досках гадости и прочий мерзкий бред. Юджина даже раз чуть не изнасиловали старшеклассники. Хорошо хоть охранник, обходивший школу перед закрытием заметил и спас. Вот только Новак даже не кричал, не старался отбиться ему было уже плевать. Лежал на земле, как порванная псами игрушка.       Даже альфа, его первая любовь, на которого омега раньше обожал посмотреть украдкой, заливаясь пурпурным румянцем, стал относится к Джину иначе. Как к грязной шлюхе из бедных кварталов. Как и многие предлагал провести вместе время.       В какой-то момент, почти перед самым выпускным, Юджин не мог больше этого выносить и согласился.       Вереница дней, недель, месяцев и лет, тянувшихся дальше была слишком однородна. Он уподобился своей матери — спал с теми, чей кошелек ломился от денег.       «Шлюха!» — кричали ему, пытаясь ударить, обманутые жены, мужья и возлюбленные его ухажеров.       «Элитный эскорт», — отвечал парень им с нахальной улыбкой и гордо поднятой головой.       Драться с ними, спорить и ругаться ему не было рожна. Все эти глупые люди слишком сильно раздражали Джина, выводили из себя. Да и было бы ради чего. Никого из своих партнеров Новак никогда не любил. Да и не верил он в существование этого глупого сказочного чувства.       «Всего лишь выработка серотонина в период буйства гормонов, в жалкой попытке не умереть в одиночестве и желание спариться. Пройдет.», — с умным видом повторял он заигравшимся кавалерам.       А между тем, омега успел закончить университет. Выучился на юриста. Профессию выбирала Кайли, ведь на этой специальности и факультете больше всего сынков из обеспеченных семей. Он точно следовал ее инструкциям. Ведь родительница — единственная, кто всегда будет рядом, кто поддержит его. Единственная, кому не плевать.       Сама же омега вышла в отставку, если можно так сказать. Ее тело и лицо, несмотря на огромное множество всевозможных процедур и операций было уже не то. Поэтому свое «дело» она переложила на хрупкие плечи сына. И, когда хотела денег на новые тряпки или пластику, просто стрясла с него деньги. Стоило юноше запротивится, как Кайли, со слезами на глазах, говорила: «За что ты так со мной?! Я даже сама тебя растила, кормила. На этих руках» — тряся перемазанными кремами ладонями, — «носила, когда ты плакал ночами. Неблагодарный!»       Естественно, что после подобных выпадов, отпрыск все же сдавался и шел в отель с очередным любовником, чтобы, состроив глазки, затребовать еще деньжат у своего «Котика».       Наверное одна из немногих вещей, что Юджин сделал для себя — посещение курсов секретарей. В отличие от родительницы, парень не хотел сидеть на вечном иждивении у партнера. Да и вообще дольше одной ночи находиться рядом с ними. Его до сих пор выворачивало от альф и всех этих постельных дел. Бывало, приходя домой, он проводил ночь в обнимку с унитазом или тер себя губкой до ссадин и кровоподтеков .       На своей первой работе Новак, как уже понятно, быстро стал шефской подстилкой. За что получал неплохую доплату, но при этом, его качества, как специалиста, были на высоком уровне. Прямо таки профессионал. Многие пытались его переманить и Джин никогда не был из преданных — шел, где больше платят. Так и дошел до одной фирмы, где поначалу все было прекрасно и в плане работы, и в плане новых отношений. Однако потом его босса спалила жена на измене и пришлось искать новую работу. Но начальник не обидел и, по своей протекции, направил в фирму знакомых, Брайсов. Их сыну в филиал как раз требовался старший секретарь.       Юджин, конечно, не рассчитывал на теплый прием и нового любовника, но конкретно Бернард, новый шеф, ужасно бесил. Холодный и грубый. Говорит только приказами, а на все его заигрывания смотрит так, словно готов убить. И лицо всегда одинаковое - каменное. Как же Новак возненавидел его. Но хорошая зарплата стоила того, чтобы остаться.       Возможно, он бы даже никогда и не попытался завладеть сердцем шефа, если б не один знаменательный вечер.       Была пятница, Джин решил расслабиться и все выходные провести дома с кучей вкусностей (отдохнуть хоть чуть-чуть от жесткой диеты), тупых слезливых сериалов и совершенно без надоедливых альф.       Он уже успел понежиться в теплой ванне и нанести на кожу все эти ароматные масла, крема. Поставил греться чай, а сам ушел поливать цветы, что стояли на окне в гостиной.       Диковинные суккуленты и кактусы, что он так любил, уже не один год красовались в этой комнате. И пусть они совершенно не сочетались с интерьером, но было в этих растениях что-то, что завораживало омегу. Он мог часами просто сидеть, глядя на них и не думать ни о чем. Релаксировать.       Он бы хотел сделать это прямо сейчас, но в полупустом, минималистском пространстве квартиры послышалось цоканье ключа в замке. Кайли вошла по-хозяйски в апартаменты чада и плюхнулась на кожаное кресло. Сын приветливо налил ей чаю.       Женщина пятнадцать минуту увлеченно трындела всякие сплетни о своих соседях, жаловалась на косметолога. А Юджин молча слушал, поливая цветы. Иногда кивал и поддакивал. Но тема как-то резко переметнулась на работу Новака. — Так ты перешел в другое место? И что за фирма на этот раз? — спросила она, доставая из черного клатча длинную тонкую сигарету. — "БрайсИндастрис". Секретарь босса местного филиала. Бернарда Брайса, — ответил он совершенно без эмоций. — Бернарда Брайса, — омега закашлялась, подавившись дымом. — Так ты секретарь у Бернарда Брайса? — Да-да, а что? — он на секунду бросил взгляд на гостью. — Да, то! Ты хоть понимаешь, какая это прекрасная партия?! — она негодовала, почему сын не может понять очевидных вещей. — О чем ты? — Да этот парень — единственный наследник одной из самых влиятельных фирм в стране! Тебе просто надо окрутить его, залететь и женить на себе и все! Вся жизнь в роскоши, больше не надо бегать за кем-то как собачонка. — Он мерзкий, — омега с отвращением поморщил нос. — Да какая разница! Я же о тебе забочусь! Или ты хочешь разочаровать свою маму? — конечно, он не хотел. Наоборот, хотел сделать ее счастливее и ради этого был готов жертвовать собой.       С этого дня начались попытки Новака добиться расположения шефа.