Последняя гроза

      Тучи сгустились над полем боя, не пропуская ни один лунный лучик. Гибельную тьму разбавляло зелёное свечение эфирных кристаллов, они вырывались из земли острыми шпилями и оскверняли ее. Потоки пульсирующего эфира заливали трещинки и ямки, образовавшиеся вокруг кристаллов. Разрушенная деревня была переполнена одержимыми мертвецами, их мрачные тени медленно двигались со всех сторон к Дорэю. Некоторые из них казались живыми, только в грязных и окровавленных лохмотьях. Враги, рассеченные по дуге двуручным мечом пали и присоединились к десяткам других тел, скопившихся у ног воина. Старик чувствовал невероятный прилив сил. Все недостатки ушли на второй план и забылись: хрупкость и усталость тела, боль от новых ран и ушибов. С каждым взмахом тяжелое оружие становилось легче и быстрее. Дорэй резал тела мертвецов как бумагу, не ощущая почти никакого сопротивления. Кости хрустели, и рвалась плоть, забрызгивая все вокруг кровью и гноем разложения. Давно он не чувствовал такой боевой эйфории, такой легкости и силы в своих движениях.       Но мертвецов не становилось меньше. Реаниматор вселял в пустые оболочки, новых призраков эфира и немедленно отправлял их в бой. Эфириалы захватывали тела убитых жителей, которые были разбросаны по деревне, словно брошенные куклы. Они вылезали из свежих могил и просто из-под земли. Дорэй никогда не понимал, откуда в земле постоянно оказываются не разложившиеся тела?       — Принесите мне его тело! — грубым голосом вскричал Реаниматор, указывая на старика, и мертвецы медленно задвигались в том направлений.       Дорэй сконцентрировался на земле, пока из нее не вырвалась дикая лоза, обвившая ноги эфироморфов. Остановив прислужников, он быстро достиг мутанта. Реаниматор возвышался над шаманом, как огромная статуя из груды костей да серой кожи. На сгорбленной спине светились зеленые кристаллы и наполняли сосуды эфиром, который светился сквозь натянутую на тело кожу.       Монстр ударил Дорэя своими длинными и худыми как ветки руками. Старик еле-еле успел пригнуться, ощущая, как дьявольски острые когти свистят и срезают оленьи рога с его шлема. Сжав рукоять меча покрепче, шаман нанес удар Реаниматору и отрезал ему левую ногу, меч застрял в кости следующей ноги. При извлечении клинка мутант лишился последней ноги. Кожа Реаниматора оказалась намного тверже, настолько, что даже пришлось вложить в удар не малые усилия. Они отозвались тупой болью в старых суставах шамана. Будучи обездвиженным, мутант лежал на земле и в тщетных попытках тянулся к человеку своими когтями. Пока следующий удар меча не лишил монстра рук. Дорэй проткнул клинком грудь мутанта насквозь. Но от этого он не умер.       — Твои попытки ничтожны. Ты уничтожишь это тело, я найду другое. Вы, люди, обречены, — прохрипел Реаниматор, совершенно не подавая никаких эмоций. — Слабые, мягкие, глупые, жадные. Сосуды — это ваша судьба, люди, вам не победить в этой войне.       Одержимость – это единственный возможный способ для них существовать в материальном мире. Способ, поставивший всё человечество на грань вымирания.       — Пока твой разум застилает мрак. Твоя единственная судьба — быть побежденным, моя — быть победителем, — шаман вытащил из тела меч и возвел его к небу. — Ультос, я взываю к тебе! Я несу твою волю! Я — есть твое оружие! Благослови меня, чтобы я сразил врагов твоих. Чтобы я очистил эту скверную землю, во славу тебе!       Небо ответило Дорэю Ловцу Молний оглушительным раскатистым громом. Разряд молнии ударил в меч. Оружие затрещало и заискрилось, освещая все вокруг белоснежной вспышкой. Тень на мгновение покинула деревню. Меч тяжело упал на Реаниматора. Плоть воспламенилась и опала черным пеплом. Электрической цепью молния ударила прямо в эфирные кристаллы, те померкли и рассыпались. Энергия испарилась, и деревню накрыло непроглядной тьмой.       Все воскресшие эфироморфы пали, как и подобает мертвецам. Воцарилась тишина, один лишь ветер где-то похлестывал верхушки деревьев. Старый шаман схватился за грудь и оперся на свой меч. Кости, словно трещали, и болезненно сводило мышцы, после каждого движения, слишком старым он был для таких битв. Ему уже было далеко за девяносто лет, но его душа все еще ярко горит, а руки крепко сжимают меч, как и многие годы назад, но вот выносливость ни к черту. Дорэй сильно откашлялся, но не придал этому большого внимания. Дело сделано, хоть он и не рассчитывал, что после этого с него будут стекать реки пота. Очищать деревню не входило в его изначальный план, но кто будет против, если мир станет немного чище от эфириалов? Не этого ли хочет каждый выживший в Каирне? Не этого ли хочет его бог – Ультос?       Обряд очищения занял некоторое время. Дорэй собрал все тела в кучу и поджег их. Эфириалы больше не потревожат покой усопших. Шаман наблюдал за костром, за тем, как сгорает последнее, что осталось у этих некогда живых людей. Наверное, и хорошо, что они этого уже не видят. Как все, чего они достигли тяжелым трудом, превращается в прах и руины. Дорэй погладил длинную седую бороду и наткнулся на несколько срубленных и застрявших в ней пальцев. Аккуратно вытащил их и бросил в костер. Это очень больно осознавать, что в итоге ты ничего не оставил после себя. Миг твоей жизни растворяется, как песчинка на песчаном берегу, среди множества других жизней. Дорэй хорошо выучил этот урок и больше не переживает о своем народе, который оставил. Его долгом было защищать свой народ, но теперь он слишком для этого стар. И теперь, когда Дорэй Ловец Молний взрастил и обучил приемника, пришло время ему отправиться следовать древней традиций, как когда-то сделал его наставник, и делали все шаманы до него. Оборачиваться больше не было смысла. Жизнь всегда идет вперед. Старик снова сильно откашлялся себе в руку. В свете погребального костра шаман обнаружил кровь на своей ладони, и печально посмотрел на деревню. Даже в эти руины жизнь со временем вернется, но он этого уже не увидит. Шаман вытер руку о тряпичную рубашку, торчащую из-под чешуйчатого доспеха. Набросив сумку через плечо, старик начал тряпочкой аккуратно вытирать испачканный гноем и кровью клинок. Он делал это настолько нежно и с любовью, словно гладил свою возлюбленную. Дорэй настолько доверял своему оружию, что уже давно считал его частью себя, не представляя жизни без своего меча. Бросил грязную тряпку в огонь. Шаман взвалил меч на плечи, отправился дальше вверх по дороге. Когда-то этот мир был более ярким, более безопасным, а сейчас он погряз в слисовой дыре, и с каждым днем становится все хуже и хуже.       Достав из сумки две маленькие баночки, Дорэй выпустил на свободу двух особых светлячков, способных освещать округу не хуже факела. Они взвили в воздух и закружились в танце друг с другом, не отлетая далеко от хозяина. Холодным синим цветом, осветило все вокруг, от чего тени деревьев и кустов казались еще более мрачными и опасными. Шаман засмотрелся на дорогу вперед, но что-то внутри так же заставляло вслушиваться в распростертый дикий лес по обе стороны дороги. Устраивать засады на ничего подозревающих путников — одно из любимейших занятий кровавых послушников. Мерзкие люди, предавшие свой род, они преклонились перед божеством демонов Х’тоном в надежде, что он спасет этот мир от Эфириалов. Но страшной ценой – кровью и плотью человеческих жертв. Очень непривычно ощущать себя не стороной конфликта, а обычным ресурсом – за которым и ведется война.       Мрачный Рассвет перевернул и изменил до неузнаваемости привычный мир, а культ Х’тона только окреп и еще больше распространился по всему Каирну. У Дорэя Ловца Молний были свои счеты с этими фанатиками, они похищали людей, которых он обязывался защищать. Старому шаману было даже больно подумать, сколько людей было бесчеловечно принесено в жертву демонам.       Дорога резко повернула направо, словно отказываясь подниматься дальше, но Дорэй не свернул и продолжил свой путь сквозь лесные заросли. Он шел на самый верх горы, этого требовала традиция. Лес не смел мешать ему идти, а даже помогал, убирая со своего пути все, что может замедлить или остановить старика. Вскоре он увидел маленькие огоньки, блуждающие во тьме лесной. Подойдя ближе, Дорэй различил двух людей несущих факелы. Он спрятал обратно светлячков в баночки, стараясь не привлекать лишнего внимания. Незнакомцы были выряжены в красные робы, обшитые кожаными накладками и изукрашенные красной нитью. На поясе у обоих были колдовские фолианты в специальных железных карманах. Кровавые послушники. Шаман еле сдерживался, чтобы не выбежать и не разорвать их на части, его костяшки побелели от огромных усилий, сжимая рукоять меча. Но его тело все еще болело после последнего сражения, он устал, и как бы ему не хотелось, сражаться сейчас ему было не выгодно. Их могло быть больше.       — … Ненавижу этот слисов лес, ненавижу эту чертову погоду, будь прокляты эти комары! — один из послушников размахивал свободной рукой вокруг себя. — Гребаные насекомые! Давай быстрее уже.       Кровавые послушники стояли спиной друг к другу.       — Не подгоняй, мне нужно сосредоточиться, — сказал второй.       Он почти вплотную прислонился к дереву. Раздался льющийся звук воды, тоненьким ручейком падающий на листья кустарника.       — Тут никого и ничего нет, — произнес первый, который практически смотрел прямо на Дорэя, но не видел его через заросли. — Кроме этих кровососов, — хлопок в ладоши. — Так тебе и надо! — обрадовался и вытер об себя руки.       — Знаешь это чувство, когда за тобой кто-то следит? Я не могу сказать, откуда, но я прямо ощущаю этот взгляд из чащи. Что, если это слисы, и они ждут, пока мы разделимся? Или кто похуже? Стэн, ты же слышал, что Харрисон нашел в этом лесу один труп? Где есть один, там должна быть вся стая!       Стэн тяжело вздохнул:       — Тут не водятся змееподобные, и ты это прекрасно знаешь. Харрисон пытался отличиться перед наставником не иначе, видать притащил труп с того болота, что под убежищем. Иначе он не вышел бы из этого леса живым. А ты мог просто сказать, что тебе страшно, трус.       — И пускай, зато я не ною, как маленькая девочка от безобидных насекомых, — второй послушник поправил робу и немного рассмеялся. — С таким же успехом ты мог остаться в убежище и вместе с остальными призывать Предвестника.       — Джин они тебя просто не кусают, а у меня уже все лицо и руки в этом. И оно раздражительно чешется. Надеюсь, я ничего не подхвачу, – Стэн, стоявший на стороже, зевнул. – Ты уже все?       — Да, — легко и непринужденно произнес Джин. — Давай возвращаться на дорогу.       Кровавые послушники отправились дальше.       — Знаешь, я больше не могу находиться в убежище. Без света и нормального проветривания, моя комната просто провонялась гниющей плотью и засохшей кровью… — резко заговорил Стэн.       — Понимаю тебя, поэтому и я вызвался на это, — прервал его товарищ.       — Значит, мы похожи. Но давай сразу решим, если в той деревне кто-то еще есть, говорить буду я, — уверенно предложил Стэн.       — Почему это ты? Я тоже хочу поучаствовать!       — У меня в этом опыт больше твоего. Нельзя допустить неудачи.       — Да ты что? Ты просто хочешь сам отличиться перед наставником, чтобы тебя повысили! — уже злобно заговорил Джин, готовясь броситься на первого.       — О всемогущий Х’тон, ты дурак? Мы сейчас команда. Наставнику нужно еще несколько жертв, чтобы призвать Предвестника. Он нас обоих повысит, если мы преуспеем в этом!       Немного подумав, второй послушник сдался:       — Ладно, идем. Не могу дождаться Предвестника, говорят, он настолько силен, что в одиночку способен отогнать эфириалов с целого поселения.       — Да, нам нужна такая сила.       Все это время Дорэй неподвижно стоял в кустах и просто наблюдал. Теперь он знал точно, что они кровавые послушники и их только двое. Значит, ничто ему больше не мешает избавиться от предателей. И уже продолжительное время шаман пытался сосредоточиться на звуках природы, на звуках зверей и более мелких насекомых. Пока не услышал жужжания всепожирающего роя. Он попросил их помощь, и они послушались.       — Эй, ты это слышишь? — заметил Стэн.       — Кажется где-то рядом улей.       — Он приближается.       — О проклятье, — тяжело произнес Джин. — Готовься защищаться!       Они достали фолианты и начали колдовать. Как только рой приблизился на видимое расстояние, послушники выпустили в него кровавые сферы. Насекомых, которых задело сферой, вмиг убило, и часть роя замертво упала на траву и листья. Остальные разделились в разные стороны, и послушники были вынуждены стоять спиной к спине. Но этого оказалось мало, их быстро окружили со всех сторон и круг резко сомкнулся. Факела упали на землю. Насекомые полностью облепили предателей, пока они хаотично бегали, крича, словно их кто-то подпалил.       — Ненавижу насекомых! — громко выкрикнул кровавый послушник и упал на землю, он больше не шевелился.       Его напарник еще пытался как-то отмахнуться, но вскоре тоже присоединился к своему приятелю. Рой все облепливал их мертвые тела, а потом разлетелся в разные стороны. На месте послушников остались плохо обглоданные кости, а их робы были изорваны в лохмотья.       Дорэй с облегчением вздохнул и поблагодарил Могдрогена — бога зверей за его помощь. Такие мерзкие предатели не заслуживали быстрой смерти, особенно достойной. Шаман затушил факелы и пошел дальше, оставив тела. Лес все так же помогал ему, формируя перед стариком некую импровизированную тропу. Тучи разошлись в стороны, и Луна осветила всю дорогу наверх. Шаман выпустил светлячков и оставил баночки у дерева, они ему больше не были нужны. Дорэй услышал шелест листьев, как будто кто-то за ним следовал но, обернувшись, сзади все вновь заросло колючей лозой и огромными кустами. Дорога только в одну сторону! У него всегда была только одна дорога, которой он следовал всю свою жизнь. Боги поддерживали и оберегали его, как настоящая семья, которой никогда у Дорэя не было. Но самое главное, что, выбрав эту дорогу, он узнал, когда он упрется головой в тупик, и был полностью спокоен.       Лесная тропа привела его к опушке на вершине холма. Из черной обугленной земли торчало более сотни ржавых двуручных клинков и секир. Священное место шаманов. Дорэй посмотрел на свой клинок: длинными рубцами исполосован и точенный столько раз, что старый шаман уже и не вспомнит. Когда-нибудь он будет таким же ржавым и единственным воспоминанием о его былом хозяине, как и остальное оружие, торчащее из холма. Дорэй Ловец Молний прошел к свободному участку холма и вогнал в землю меч до половины клинка. Упал на колени перед своим оружием на землю все еще укрытую пеплом. Возвел голову к чистому небу, на котором отчетливо виднелись почти все астрономические созвездия, а в центре красовалась почти полная Луна.       — Ультос! Я посвятил свою жизнь служению тебе! Нес твою волю в этот темный мир и был твоим руками и твоими глазами! — чуть ли не надрывая глотку, кричал старик. — Я готов принять твой суд и был готов с самого начала! Отправь меня в свой мир, чтобы я и дальше служил тебе!       У дороги есть одно неотъемлемое свойство — ей свойственно заканчиваться. Не бывает бесконечных дорог, они могут быть просто очень длинными, но даже у них есть свой конец. Это был конец дороги для Дорэя. Боялся ли он? Нет. Когда приходит время, нужно быть готовым, и он был готов к этому, поэтому ему не о чем было сожалеть.       Старый шаман сидел на коленях еще долго. Пока не услышал ответ: небесный рокот разразился по чистому небу. Поднялся ветер, сдувая пепел с поляны. Оглушающе ударила молния. И все вмиг стихло. Пепел опал на одинокую черную поляну.