I'm Here (Again)

Никогда не сомневайся…  — Баки! Недавно материализовавшийся Джеймс Бьюкенен Барнс, все еще ошеломленный, что вернулся из пустоты, поднимает голову на назвавший его по имени голос.  — Стив! — кричит он и успевает сделать два шага, прежде чем попадает в объятия перепачканного грязью и кровью, но такого живого Стива Роджерса.  — Я думал, что снова потерял тебя, — задыхается Стив, зарываясь одной рукой в темные волосы Баки. Из его глаз текут слезы. Баки улыбается, смеется, заглядывает в лицо мужчине, которого любит.  — Ни за что. И больше никогда. Через несколько секунд появляется еще один слабый свет, и в его необыкновенно прекрасном лунном мерцании возникает Сэм Уилсон, разглядывающий свое новое тело.  — Э-э-э… может ли кто-нибудь объяснить мне, какого черта здесь… — Он так и не успевает договорить, когда два суперсолдата сжимают его в крепких объятиях. Он громко ругается и исчезает в клубке мышц и металла. Неподалеку в таком же свечении медленно появляется фигура Питера Паркера. Он судорожно хватает ртом воздух и кладет руку себе на грудь, пятясь назад — прямо в руки Тони Старка.  — М-мистер Старк? Что происходит- Тони прижимает голову Питера к своей бронированной груди, качаясь из стороны в сторону.  — Черт побери, Паркер, — бормочет он, — я уже думал, что никогда не выброшу «Пыль на ветру» из головы.  — Хм. Это, это песня?  — Грут! — Ракета мчится на своих четырех к своему гибкому другу, когда вокруг того исчезает свет, и прыгает в его длинные, покрытые листьями руки. — Эх, приятель, я скучал по тебе!  — Я есть Грут! Следующим появляется Т’Чалла. Затем Дракс. За ним доктор Стрендж. Потом Мантис. Один за другим жертвы, попавшие в лапы смерти от разрушений Таноса, возвращаются в мир живых, слегка потрясенные, сбитые с толку, но полностью готовые встретить и принять эмоциональную встречу с их потрепанными сражением близкими. Объятий и поцелуев тут в избытке. На глазах блестят слезы радости, воздух наполняется изумленными возгласами, из небольшой толпы величайших героев вселенной то и дело вырываются вспышки смеха и хвалы. За этим воссоединением, стоя недалеко от происходящего, с торжественной улыбкой на измазаном пылью лице наблюдает Тор Одинсон. Его друзья живы. Им был дан второй шанс. В конце сегодняшнего дня больше не будет слез от поражения и утраты. Его улыбка гаснет. Он оборачивается, ищет. Надеется. Но ничего нет. Нет больше мерцаний света, предшествующего чьему-то возвращению. Вокруг больше не появляются фигуры восставших из пыли. Все, что было неправильно, было исправлено за несколько секунд. Камни были навсегда стерты из существования, и все, что не попало под их влияние, осталось прежним, каким и было. Возможно, это означает, что некоторые смерти были оправданны. Быть может, ценой других жизней нужно было оплатить это драгоценное, тяжело добытое возвращение. Взгляд Тора цепляется за Ванду Максимофф. Со слезами на глазах та отчаянно крутит головой по сторонам, тщетно пытаясь найти в толпе своего возлюбленного Вижна. Тор знает, что он не вернется к ней. Не тогда, когда Камни исчезли из времени и вычеркнуты из истории. Его сердце болит за неё. И оно болит и за него самого. Тор садится на упавший ствол дерева и кладет подле себя свою секиру. Он пытается найти удовлетворение в счастье своих товарищей. В течение получаса он наблюдает за тем, как они с особенной благодарностью обращаются друг к другу, заполняют рассказами пробелы с момента щелчка пальцами Таноса, утешают тех, чьи друзья были потеряны навсегда. Чем больше проходит времени, тем больше становится ком в горле Тора. Быть может, некоторым душам суждено остаться там, куда они попали. Затем, когда двойные солнца начинают закатываться за горизонт, купаясь в лиловом небе, атмосферу прорезает столб радужного света. Но не это привлекает внимание Тора, потому что, сидя спиной, он не видит происходящего; звук, сопровождающий свет, тот, который он не спутает ни с чем. Тот, который он знал всю свою жизнь. Биврёст. Он вскакивает на ноги, по привычке хватаясь за оружие, и поворачивается лицом к полыхающему порталу. Прищуривает глаза, полы его плаща рвут потоки ветра. Свет начинает слабнуть и в конце концов меркнет, оставляя после себя лишь парочку парящих искр. На выжженной порталом земле стоит фигура. Высокая, стройная. Облаченная в оттенки белого и серого. Легкую броню с мехом и серебром. На плечи падают знакомые волны темных волос. Тор задерживает дыхание, сердце гулко толкается в клетке ребер. Фигура поворачивается. Красные глаза встречаются с его собственными не сочетающимися меж собою глазами — голубым и карим. Розовый цвет лица, которое он знает и которое любит, заменила синяя кожа с тонкими узорами. И вот она — эта знакомая ухмылка, которая расплывается в белозубую улыбку. Тор чувствует, что внутри него что-то ломается пополам. Он опускает свой топор на землю — тот грузно падает на грунт.  — Локи? — шепчет он, его голос хриплый от слез. Локи — обновленный Локи, Бог Холода, король Йотунхейма, наконец освободившийся от чар, которые на протяжении многих веков держали его в неестественном для него обличии — разводит руки в стороны и моргает, отчего зацепившиеся за ресницы капельки слез падают и текут по лазурно-голубым щекам.  — Я здесь.

***

…что я люблю тебя Тор в считанные секунды оказывается рядом с Локи, втягивает его в сокрушительные объятия, отрывая от земли.  — О, Локи, — кричит он, — ты жив! Локи кривится.  — Я долго не проживу, если ты… не пустишь меня, дурак! Тору удается обрести некий контроль над своими эмоциями, и он осторожно ставит Локи на землю, поглаживая его по бокам в извиняющемся жесте.  — Мне жаль. Прости, — задыхаясь, повторяет он. — Прости меня, я был..  — Рад меня видеть, да, брат. Все формальности скатываются в Тартар в ту секунду, когда Тор зачерпывает в чашу грязных ладоней лицо Локи и принимается изумленно рассматривать его.  — Итак, значит, вот, какое твое истинное обличие. Лицо Ледяного Гиганта.  — Да. Видимо, меня полностью восстановили. Взгляд Тора блуждает по лицу Локи, принимая новые детали. Тот выглядит намного здоровее, вдруг осознает Тор. Намного счастливее, как будто бремя, которое он нес всю свою жизнь, наконец сняли с его плеч. Его рубиновые глаза яркие, кожа гладкая, черты лица не тронуты ни страхом, ни виной, ни ревностью. Он выглядит хорошо. Он выглядит свободным.  — Ты прекрасен, — бормочет Тор, прослеживая большим пальцем струйку узора на щеке Локи. Тот широко усмехается и смущенно опускает взгляд вниз.  — Так сказала Мама. Улыбка Тора пропадает.  — Мама?  — Она ждет нас в Асгарде. Как и наши друзья. На несколько мгновений Тор пораженно замирает. Наконец ему удается выдавить:  — Хеймдалль? Локи кивает.  — Да, Хеймдалль. Без него меня бы здесь не было. И Вольштагг вернулся. И Сиф, Хогун, Фандрал, они снова с нами, — в его красивых чертах лица появляется тень боли. — Хотя, боюсь, что Отец… Тор делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Его руки скользят по лицу Локи и оседают на его плечах.  — Прости, — тихо произносит Локи, проводя руками по шрамам у правого глаза Тора. — Это, наверно, кажется ужасно несправедливым.  — Нет, Локи. Все в порядке, — Тор сглатывает и ободряюще улыбается. — Не все, что мы теряем, нам возвращается. Я благодарен за то, что у меня есть. Локи в сочувственном выражении поджимает губы.  — Ну, есть и положительная часть всего этого: угадай, кто теперь новый король Асгарда? Тор хмурится, все его лицо вдруг становится словно застывшим, черты слабнут от внезапного осознания.  — Да, это ты, болван, — смеется Локи. И звук его смеха чище, ярче, чем перезвон колокольчиков на еловых ветвях. — Ты должен немедленно вернуться. Мы все готовы праздновать.  — Я… — начинает Тор, но никак не может подобрать верных слов. Все это происходит слишком быстро. — Но… ты? Глаза Локи искрятся от озорства.  — У короля Йотунхейма есть много даров, которыми он хотел бы одарить нового государя. Между нашими народами еще будет мир, брат. О, прошу прощения, я имею в виду, — хлопнув ресницами, он с усмешкой склоняет голову, — ваше величество. Тор чуть отступает, пытаясь сдержать слезы. Но они скользят по его щекам, оставляя за собой на коже чистые дорожки, и исчезают в бороде. Он протягивает руку и кладет её на тонкую синюю шею Локи. Не сломанную и прямую. Теплую. Снова целую. Как и сердце Тора.  — Сперва я должен попрощаться с моими друзьями, — говорит он, кидая мимолетный взгляд ему за плечо, прежде чем снова вернуть его к Локи. — А потом я присоединюсь к тебе в Асгарде.  — Конечно, — отвечает тот. — Но слишком не задерживайся, брат. В этой вселенной есть ещё и другие, которые тоже любят тебя. Тор кажется самому себе больным, возможно, даже немного виноватым.  — Ты все еще среди них? На губах Локи появляется знакомая улыбка, столь же дерзкая, как и красивая, словно первый снег зимой.  — Нет, — мягко говорит он. — Я над ними. Он шагает вперед, берет голову Тора в свои руки и оставляет на его лбу печать поцелуя. От его губ на коже, тихо потрескивая, расцветает пятнышко инея. Тор резко вздыхает, холод — приятное ощущение после такой кипучей адской битвы. Локи отстраняется, и с его улыбающихся губ слетает морозное облачко дыхания.  — Ты скоро будешь дома, — шепчет он, положив руку на нагрудный пласт брони Тора. Тор касается тонких синих пальцев Локи и уверенно сжимает их.  — Даю слово.