Искупление

      Она сидела на холодном полу тесной камеры в полной темноте. Ее трясло, от холода не спасало даже данное Верой пуховое одеяло. Как же так получилось? Почему именно ее заточили сюда? Пленница уже не раз задавала себе этот вопрос и сама на него отвечала. Все из-за ее былых покровителей. Знала бы она, что все так будет ни за что бы не пожала руку Виолетте Шадурской на том старом кладбище у могилы человека, которого считала отцом и который на деле им не был. Будь она чуть умней то, разумеется, держалась бы от «добрейшей» Фриды фон Шпильце за милю. — Будь они прокляты! — раздался громкий горький крик на всю камеру и вслед за ним тихий плач.       Наташа Назарова вскочила на ноги и, покачиваясь, направилась к длинным прутьям решеток. Голод и холод давали о себе знать. Скорее всего, она уже больна. Простыла в вечном холоде и мраке в этой пыльной грязной камере. Она вдруг оглушительно чихнула и полетела на пол, больно ударившись голыми коленками о монолитный камень, да так там и осталась лежать. Силы кончились, чтобы подняться. — Чего ты здесь вякаешь, мерзавка?! Твое дело, паскуда недоразвитая, сидеть здесь тихо, иначе сама знаешь, что будет. — Наташа затихла и вся сжалась.       Как же она боялась этого человека! Боялась и ненавидела. Демьян — вот как его звали. Высокий и худощавый, с маленькими глазками на вытянутом лице и огромным заостренным, как у хищной птицы, носом. Совсем недавно она узнала, что он был любовником Кристины Грановской до того как та погибла в Пантеоне. — Простите меня, — смогла прохрипеть девушка. Животный страх мешал нормально говорить. Вымолвить два слова и те она смогла с большим трудом. Труд того не стоил, как только она договорила спину обожгло огнем, а свист плети оглушил.       Боль стремительной волной обжигала все ее тело, а она не могла даже закричать. Ее били не в первый раз, и каждый раз до этого Наташа успешно теряла сознание, а на следующий день или через два дня максимум все повторялось. Наташа уже не помнила, когда день проходил без страданий и унижения. Вспомнить она не пыталась — обычно это приводит к головной боли. Перед глазами у нее уже появились искры, а мучитель все не останавливался. «Наверное, в этот раз решил забить досмерти», — вяло подумала девушка.       В очередной раз раздался свист, и… боли она не почувствовала. Закричал ее палач. Наташа использовала все свои силы и обернулась. В рабочей руке Демьяна торчал длинный тонкий стилет. — Посмей только тронуть ее еще хоть раз. — Наташа смогла узнать Алекса исключительно по голосу. И это было последнее, что она слышала. Сознание заволокла плотная непроглядная тьма.       Очнулась девушка уже в светлой просторной комнате на мягкой теплой постели. На искалеченную побоями спину наложили повязки. — Очнулась, — констатировала сидящая на ее постели Вера. — С добрым вечером. — Не такой уж он и добрый, — заметил стоящий у окна Андрей. Наташа осторожно легла на бок. Она переводила удивленные глаза с Невзорова на Геллерт и обратно. — Мы смогли вызволить тебя из застенка, Наталья, но не смогли отмазать от суда. Он состоится, как и было запланировано. Поэтому в этом Храме сейчас ты не найдешь Алекса, Катерину, Кирилла и Игоря. Они пытаются тебе помочь. Все. — Вера неловко сжала ее руку своей. — Будем, надеяться, что им это удастся, а пока вставай и позволь мне привести тебя в порядок.       Наташа разрешила Вере делать с ней все, что ее душе угодно. Андрей тактично вышел за дверь. Пока Геллерт расчесывала ее светлые волосы, Наташа смогла вспомнить, как оказалась в том жутком месте.       Шел третий месяц после их победы. В Зерцалии утихали тревога и боль. Люди видели мудрость и справедливость своих новых правителей. В Столице стал заседать Совет Ордена, в который входили, помимо Корнелиуса и Магистра, Влад и Дмитрий Грановский.       К последнему Наташа проявляла особое уважение. Его мнение для нее многое значило. Именно этот человек, если исключить Магистра, поверил ей. Он забыл про то, что она совершила, и был исключительно добр к ней. За месяц до ее ареста он обещал племяннице, а вместе с ней и Наташе, что возьмёт их на время пожить в Столице. Но судьба распорядилась иначе, и у старшего Грановского появилась возможность сделать это как раз в тот роковой день. Тогда Наташа и Катерина, успевшие вернуть и укрепить былую дружбу, гуляли по широким улочкам красивого города и делали покупки. Денег дядя ее сводной сестры дал им достаточно.       Они не потратили и трети, успели только купить по платью, как их схватили. Нападавших было многим больше их, да и оружия у двух шестнадцатилетних девушек не было. Так и получилось, что схватили их легко, так же легко доставили в ближайший Храм и передали в руки некой Роксаланы. Она-то и, узнав Наташу, приказала посадить ее за решетку и осудила чуть ли не во всех смертных грехах. Роксалане никто не перечил, и бедную Наташу, не смотря на все выкрики Катерины, заточили в подземельях. О судьбе самой Катерины Наташа не знала, но судя по десяткам амальграмм, написанных рукой Алекса Грановского и адресованных отцу, с ней что-то случилось. — Наташа, — голос Веры оборвал её воспоминание.       Помощница Магистра закончила расчесывать её волосы и теперь держала в руках чёрное платье длинной чуть выше колен. В этом наряде Наташу схватили и доставили к Роксалане, в нем же принёс её на руках этим беспокойным утром Алекс. — Только не говори, что мне придётся его надеть, — ужаснулась Наташа. Её ноги внезапно подкосились, и она осела на широкую кровать. — Они сказали, чтобы ты явилась, как и была задержана, — с сожалением произнесла Вера. — Суд начнётся с первыми звёздами. Пока тебе лучше одеться и что-нибудь съесть.       Смешок застрял у Наташи в горле. Вера, верно, смеётся, если думает, что она сможет съесть сейчас хоть что-то!       Бывший Чёрный Джокер не стала ничего говорить помощнице Магистра, а просто приняла из её рук многострадальный наряд. Нутром она чувствовала: Вера беспокоится о её незавидной судьбе. Иначе бы не проносила одеяло в мрачную камеру.       Чёрное платье хорошо сидело на стройной Наташе, а прилагающиеся к нему лакированные туфельки того же цвета делали девушку чуть выше. Про Наташу можно было бы сказать, что она хорошо выглядела, если бы не смертельная бледность, затравленный взгляд и огромный, во всю щеку, кровоподтёк — памятный «подарок» Демьяна. — Могло быть и хуже, — отметила Вера, окинув Наташу пристальным взглядом. — Следуй за мной.       Они миновали длинные коридоры жилой части Храма, обогнули атриум, пересекли богато украшенный зал с фонтаном по центру и, спустившись вниз на один уровень, наконец, пришли в трапезную. Вера подвела дрожащую и порядком уставшую Наташу к самому дальнему и неприметному столику и усадила за него. К ним тут же подошла дежурная и поставила на стол миску с похлебкой. Вера, натянуто улыбаясь, поблагодарила ее и, дождавшись ее ухода, заняла место напротив Наташи. — Ну и гадость! — скривилась Вера, съев одну ложку.       Наташа порадовалась, что не стала пробовать местную бурду. Вместо супа она отломила себе немного сухого черного хлеба. Вера после своего печального опыта отставила тарелку от себя и принялась зорко оглядывать трапезную. — Я согласен, что Илианна готовит лучше. — К ним подошел Андрей и занял место рядом с Верой. Та тут же выжидающе на него посмотрела. Наташе оставалось снова смотреть то на Веру, то на Андрея. — У тебя есть новости? — деловито поинтересовалась у него Вера. Андрей до этого слабо улыбающийся помрачнел. — Есть, — кивнул Андрей. — Наши планы меняются. Мы не идем на суд, и ты, Наташа, тоже не идешь. Прямо сейчас нам необходимо покинуть Храм.       Несчастная, и без того напуганная девушка почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Дело дрянь! Никогда раньше она не замечала, чтобы спокойный рассудительный Андрей предлагал бежать, резко менял все планы. Должно быть, произошло действительно ужасное, если он решил поступить так. — Что случилось? — Вера неотрывно смотрела на него. «Она так же волнуется, — поняла Наташа, — но виду не показывает. Вот с кого мне следовало брать пример, а не с двух проклятых ведьм!» — Они чокнулись. Роксалана приказала этому коршуну готовить зерцикурат для, как она выразилась, «недобитого змееныша Императора», и Демьян, разумеется, принялся за работу. Эти люди не знают, что такое «милосердие», «великодушие», «гуманность» или хотя бы на худой конец «справедливость». Здесь не будет справедливого суда. Они просто запихнут тебя в клетку на пару веков.       Наташа и без того бледная побелела еще сильнее. Ее глаза наполнились слезами, а руки задрожали. Зерцикурат подумать только! Если бы она знала тогда месяцы назад, что с ней будет… — Надо бежать и не куда-нибудь, а в Столицу. Бегите, чем скорее вы доберетесь до зеркала в лесу, тем лучше.       Наташа удивленно посмотрела на Веру. Такое же выражение лица было и у Андрея. Шутка ли, не спросив ни у кого, эта девушка на роль отвлечения для глаз Роксаланы и Демьяна выбрала и утвердила себя? — Вера… — Так надо, Андрей. Разве не этому нас учили с малолетства. Все мы должны уметь чем-то жертвовать. Вы должны бежать вдвоем.       Андрей тяжело вздохнул и вышел из-за стола. Вера тоже вышла. — Обычно мы жертвуем на войне, но она уже закончилась. Ладно, будь по-твоему, только береги себя. — И он притянул к себе Веру и поцеловал ее в лоб.       Путь с Андреем показался Наташе Адом в чистом проявлении. Они бежали, практически не делая остановок. Когда девушка чуть не подвернула ногу, Андрей взял ее на руки, словно она и не весила совсем, и продолжил забег.       Звезд на вечернем небе еще не было, но солнце уже зашло и последние отблески красивого заката медленно таяли. Андрей и Наташа подбегали к лесу. Бой колокола заставил вздрогнуть обоих. — Что это? — пискнула Наташа. Ее порядком потряхивало от страха, и близость достаточно опытного фехтовальщика не спасала. — Тревога. Видимо, они уже схватили Веру, — Андрей сунул руку в карман кожаной куртки и выудил оттуда небольшой флакон. — Возьми. — Он протянул флакон, наполненный кровью, Наташе. — Если они схватят меня, ты сможешь сбежать в Столицу.       Они продолжили свой путь, на этот раз не теряя бдительности. Вдруг, какая ветка хрустнет. До зеркала оставалось всего ничего. Андрей снова взял Наташу на руки — силы той закончились. Внезапно поднялся сильный ветер. Он поднял с земли листья и пыль. Аллергия Наташи дала о себе знать. Девушка расчихалась и выдала их обоих. — Так. Так. Так. И кто у нас тут бегает? — издевательский голос Демьяна вызвал цепенящий страх у Наташи. Она не поняла, как очутилась на земле, ослепленная ярким светом фонаря. — Змееныш и Невзоров. Сбежать хотели, значит. Не смогли. Я вас поздравляю, вы втроем отправитесь на суд. Выродок Императора за свои заслуги, а ты и твоя рыжая подружка, как соучастники в ее побеге с суда. Разделите зерцикурат. — На последих словах он глумливо расхохотался. От его смеха у Наташи мороз побежал по коже. — Беги! — вдруг подтолкнул ее в нужную сторону Андрей. — Наши позаботятся о тебе. Ну же беги! Я задержу его.       Наташе не нужно было повторять все это в третий раз. Она побежала. К сожалению, Демьян и не думал сражаться с Андреем. Внезапно раздался противный свист, лодыжку Наташи захлестнула плеть, и от резкого рывка девушка упала на холодную землю. — В камеру, чтобы не сбежали, и подготовить все к суду. Он состоится через два часа, — холодный голос человека-коршуна раздался у нее над головой.       Их посадили в ту же камеру, где Наташа столько времени буквально выживала. На этот раз все было куда печальнее. Вместо одного человека приговорить решили троих. — Значит такова наша не радостная доля, — философствовал Андрей. — Это не конец. Кто-нибудь точно сообщит Магистру об этом беспределе, — возразила ему Вера.       Наташа предпочла за лучшее промолчать. Она молчала, сидя с Верой и Андреем в камере, молчала, пока их вели на суд. Вера в этот момент пыталась угрожать Демьяну. В зале суда она так же молчала. Все время пока ее обвиняли во всем, что только можно. — Наталья Назарова, за совершенные вами преступления вы проговариваетесь к ста годам заключения в зерцикурате. Господа Невзоров и Геллерт за сокрытие и помощь беглой преступнице вы изгоняетесь из Ордена Созерцателей и также будете заключены в зерцикурат сроком восемьдесят лет.       Наташа подобно каменному изваянию застыла на скамье подсудимых. По ее бледным щекам катились слезы. Несправедливость ужасала. Неужели все это она действительно заслужила? — Кажется, ты забыла об одной вещи, Роксалана, — спокойный женский голос стер с лиц Роксаланы и Демьяна мерзкие ухмылки. — Только Верховный Совет может карать и миловать. К счастью, для всех нас ни ты, ни многоуважаемый Демьян не входят в него. — Наташа медленно словно чего-то, опасаясь, оторвала глаза от побелевших сжатых в замок рук и посмотрела на вошедшую в зал.       Она совсем не изменилась. Такая же молодая, сильная и уверенная в себе женщина. Смогла, значит, выбраться из зеркальных лабиринтов. Наташа, не мигая смотрела на Маргариту Державину. И не могла поверить в то, что все это реально.       Кто-то бережно обхватил Наташу за плечи и поднял со скамьи. Девушка и не думала сопротивляться. Кем бы этот человек ни был, пусть делает с ней что хочет, все равно уже приговорили фактически к смерти. Она сомневалась, что слово матери Катерины (а она правда реальна?) как-то ей поможет. — В зерцикурат сажают за другое, — за спиной Наташи раздался до боли знакомый голос. Алекс Грановский аккуратно поставил её на пол, но рук не убрал, а продолжил обнимать за плечи. — Тебе там делать нечего. Обвини эта змеюка тебя хоть во всех самых страшных преступлениях, чтобы отправить в зерцикурат нужно больше чем слово этой противной дамочки. Подобное решает определённая инстанция, и она уже дала тебе амнистию.       Наташа подняла на него свои большие голубые глаза. Она хотела ему поверить, очень хотела! Но она уже один раз поверила, и вот чем все это обернулось. — Некрасивая ситуация не правда ли, Роксалана.        В зал тем временем подтягивались другие Созерцатели. Их возглавляли Дмитрий Грановский и Влад. Рядом с дядей маячила Катерина, чуть поодаль от неё стоял Игорь. Завидев среди прибывающих Созерцателей Кирилла, Наташа развернулась к Алексу и спрятала лицо у него на груди. Не хватало, чтобы Кирилл разглядел все то, что успел сделать с ней Демьян. — Мы не сделали ничего постыдного. Это всего лишь акт справедливости, — лживые слова Роксаланы, тот тон, каким они были произнесены, подействовали на Наташу. Её затрясло, к горлу подкатили рыдания. Неужели все так кончится? Неужели она обречена, провести свою оставшуюся жизнь в ужасном изобретении чернокнижников? — Справедливый?! — звонкий голос Катерины Державины раздался в зале. — Вы напали на нас с сестрой, против нашей воли притащили сюда и обвинили Наташу во всех смертных грехах. Справедливость и вы — это разные вещи!       Измученная Наташа так и не поняла, в какой именно момент Роксалане и Демьяну выписали своего рода штраф за превышение полномочий. События после появления Маргариты, Дмитрия и остальных в её сознании отложились обрывочно: обвинение против Алекса, ответ старшего и младшего Грановских, долгие и нудные слова Роксаланы о обычной предосторожности и припоминанием Маргариты какой-то «предосторожности тринадцать лет назад» и, наконец, невероятные слова Ходящей Сквозь Время о судьбе самой Наташи. После них девушка впала в ступор, и долго гадала было ли это на самом деле. Больная фантазия могла выдать, что угодно или же Марго действительно сказала: «Я беру на себя всю ответственность за дальнейшие поступки Натальи Назаровой. В настоящий момент правом данным мне Магистром я признаю подсудимую невиновной по всем пунктам обвинения».       Наташа так и не поняла этого, потому что в следующее мгновение Алекс потащил её прочь из зала и остановился только у ближайшего зеркала на вершине башни. Девушка смогла ощутить всю прелесть перехода по зеркальному коридору с опытным Созерцателем. Они вышли из зеркала в каком-то доме. — Вест-Дронг, — отрапортовал юноша. — Наше семейное поместье. Мы на месте.       Внутреннее убранство дома не оставило Наташу равнодушной. Она успела соскучиться по красивым вещам, а в этом поместье они попадались на каждом шагу. Пока они шли по коридорам и галереям, девушка не могла оторвать восхищенных глаз от искусных фресок, что покрывали стены и высокие потолки. Большие картины в серебряных и золоченых рамах также притягивали её жадный до красоты искусства взор. — Идём, — в который раз поторопил её Алекс. — Ты должна увидеть столовую. Есть, небось, хочется?       Вопрос так и повис между ними. Столовую Наташа не увидела: как-то незаметно вернулся Дмитрий Грановский и наказал сыну отвести гостью в её временную комнату; на робкий вопрос девушки увидит ли она ее вообще, последовал ответ о скором ужине.       В выделенной ей комнате, не уступающей богатством интерьера другим помещениям особняка, девушка пробыла недолго. Как только она приняла горячую ванну (рубцы на спине и стертость на лодыжке болезненно дернуло) и переоделась в чистую одежду, найденную в шкафу, комната осталась позади. Она в одиночку осматривала картины на стенах и узоры ковров, покрывающих пол. Девушка не испытывала нужды в чьей-либо компании, напротив, она прикладывала все силы, чтобы её избежать. Сама возможность того, что Кирилл мог увидеть её в таком виде, пугала.       В одной из галерей к ней спиной стоял брат и с интересом рассматривал картину неизвестного художника: красивый замок, блестящий в свете трех лун стоял на возвышенности, а по бокам от него искрились прекрасные водопады. — Один из храмов Созерцателей. Марго говорила где, но я не запомнил города. — Игорь стоял к ней спиной, и Наташу это устраивало. Разговор глаза-в глаза она бы точно не вынесла. Слишком много событий на нее сегодня свалилось… — Я просто не мог все это запомнить, и никто из нас не мог, — Игорь повернулся к сестре, и Наташа содрогнулась. На лице брата виднелись отчетливые следы недосыпа и долгих переживаний, губа прокушена, ее покрывала корка крови, в глазах усталость. — Когда Катерина нам все рассказала о тебе, я на пару с Алексом не спал ночами. Он только и делал, что писал амальграммы отцу, Владу, пытался связаться с Магистром, а я… — Тут голос Игоря чуть дрогнул, но откашлявшись, он смог продолжить. — Я не мог ничего сделать, сестренка. Понимаешь ничего! Ни спать, ни есть. Катерина днями искала информацию о том Храме составляла планы писала дяде…       Пожалуй, только дня через три, как тебя схватили, я смог хоть что-то начать делать и то после какого-то странного чая, что дал мне Алекс. Выпив его, я тут же отрубился и проспал полдня. А когда проснулся, у меня появилось желание прибить этого Грановского, но Кирилл не дал мне этого сделать. Следующие несколько дней мы работали с ним вместе. Так прошла неделя никаких сообщений от Магистра и других мы не получили. Тогда я сдуру ляпнул: «Будь Марго с нами ничего бы этого не было»…       Голос брата оборвался во второй раз. — И что случилось? — страхи Наташи отступили, и их место заняло природное любопытство.       Игорь вздохнул и продолжил свой рассказ: — Катерина расстроилась, Кирилл ничего не понял, а Алекс чему-то кивнул. На следующий день он попросил меня, как друга, погулять где-нибудь с Катериной и Кирилла прихватить с собой. Я исполнил его просьбу, если бы я знал, что он задумал… В общем, вернувшись обратно в съемный домик, я нашел Алекса в луже крови посреди круга из зеркал. Как оказалось он начал ритуал поиска и призыва, но закончить его у него понятное дело не хватило сил. Ритуал заканчивал Дмитрий Грановский, он же и объяснил мне, на что решилось его дорогое чадушко. После этого Дмитрий и прибывший с ним Влад провели нас всех в семейное поместье Грановских, где мы и пробыли до этого дня. К слову сказать, в гостевое крыло нас отвел Влад — Дмитрий отнес сына в лазарет, где он и пробыл целых три дня. — А ритуал, который начал Алекс сработал? — спросила Наташа. Мысленно она чувствовала, что да. Непросто же так появилась Маргарита в том самом облике, какой она помнила с того памятного дня в логове Оракула Червей. — Да, — кивнул Игорь. — Его результат мы увидели через несколько часов с нашего прибытия в особняк. Маргарита, едва ли не бледнее Алекса, вышла из зеркала и чуть не упала. Ей хватило дня, чтобы восстановить свои силы. Я хотел сразу же отправиться в лазарет и поблагодарить ее, но меня опередила Катерина. Правда, когда она туда влетела, Марго уже спала, но это явно не было проблемой для нее. Она провела в лазарете всю ночь, и Дмитрий был вынужден перенести ее на соседнюю с матерью кровать и укрыть теплым пледом. А утром ни на шаг не отступала от Марго. Я сам с себя дивлюсь, что смог хоть как-то поблагодарить ее за свое воскрешение, а вот рассказать о тебе просто беда, как для меня, так и для Катерины. Пришлось Марго ждать толкового и спокойного рассказа от Алекса. Честно сказать не знаю, что ему давали, но рассказал он все настолько спокойно… — А дальше я и сама знаю? — Ну, если исключить то, как Маргарита прочитала Алексу трехчасовую лекцию о том, как опасны родовые ритуалы, а он в ответ только улыбался, то да ты знаешь все, — рассмеялся Игорь.       У Наташи отлегло от сердца. Брат смеется — хороший знак. Сама она смеяться еще долгое время не планировала. Заключение не прошло для нее даром. Она вздрагивала от каждого шороха. Смена обстановки не спасала ее. — Вот вы где, — Маргарита Державина появилась незаметно. Наташа вздрогнула. — Все уже за столом ждем только вас. — Извините, мы, видимо, зашли слишком далеко. — Наташа залилась краской до ушей. — Все в порядке, Наташа, — понимающе чуть улыбнулась ей Марго. — Вы действительно смогли найти одну из самых дальних галерей, но не стоит из-за этого так смущаться. Завтра вам раздадут карту дома, чтобы вы не терялись. А сейчас нам стоит поспешить, пока мой племянник не решил, что уничтожение ужина на девять персон — главная цель его жизни. И как в него столько вмещается?       Ужин проходил в непринужденной обстановке. Наташа не помнила, когда в последний раз она чувствовала семейное тепло, что царило за столом в доме Грановских. Самое удивительное: тепло домашнего очага распространялось не только на полноправных членов семьи, но и на их друзей и знакомых. На Земле в печальные годы детства Наташи она не получала ни крупицы материнской теплоты и любви: вечно пьяная Татьяна ежеминутно оскорбляла своих детей и винила во всех смертных грехах. С годами оскорбления били по бедной девушке все хлеще и хлеще, и, наконец, она смогла поверить в жестокие, лживые слова той, что когда-то дала ей жизнь. Поэтому первое время как она оказалась за столом, полным еды, она немного растерялась и припомнила все ужасные слова, которыми награждала ее день ото дня Татьяна, но стоило ей посмотреть на веселую Веру, как ступор отступил. Наташа смогла расслабиться и получать удовольствие от еды.       За столом никто не поднимал никаких политических тем. Кроме одной. Алекс сообщил, что принял решение выдвинуть свою кандидатуру для помощи будущим учащимся некого Экзистерната. Парня поддержали не только родные, но и старшие ребята, к которым относились Вера и Андрей. Наташа не поняла ни слова о том, что хочет сделать Алекс и просто спросила у хозяев дома об этом. — Экзистернат — это школа для детей с необычными способностями, — тут же пояснила ей Маргарита. — Совет принял решение их открывать по всей Зерцалии. Сейчас построена одна такая школа. Хорошее решение, Алексей, но боюсь, без Катерины с тобой напару, тебя и на порог не пустят. — Почему? — несказанно удивился Алекс. — Разве я не доказал, что достоин участвовать в чем-то серьезном? Разве не показал на что способен? Я сражался бок о бок с видными людьми ордена в битве у монастыря, отправился вместе с Катериной в Столицу, если бы Магистр не отправил меня посыльным на Землю, я бы непременно участвовал в последней битве! — Дело не в храбрости и умении, Алексей, а в банальном поведении. При вашей последней встрече ты едва не довел бедного Корнелиуса до конвульсий.       Слова, призванные достучаться до совести Алекса, были встречены многоголосым смехом. Марго не стала делать молодежи никаких замечаний. Остаток ужина о стране не говорили. А когда закончили есть, Катерина мужественно вызвалась вымыть посуду. Игорь только того и ждал не дал Катерине ни тарелки и удалился вместе с ней мыть посуду. Алекс с сомнением посмотрел им вслед и вскоре поспешил догнать парочку со словами: «Как бы эти голубки от любви не перебили бы весь наш фамильный фарфор».       Наташа тоже долго не задержалась в столовой, но совсем по другой причине: Марго вознамерилась еще раз обработать все ее раны. Никакие отмазки не подействовали на женщину, и Наташе пришлось идти за ней к лазарету. Маргарита завела ее не в сами палаты, а в свой кабинет и усадила на кушетку. Пока женщина ненадолго отошла к стеклянным шкафам, девушка смогла осмотреться. Кабинет побольше медпункта в их школе и намного уютнее. По крайней мере, здесь краска со стен не отваливается. — Снимай рубаху и повернись к мне спиной.       Наташа испуганно посмотрела на Маргариту на странную емкость в ее руке. Она вдруг почувствовала себя маленькой пичужкой в руках охотника. — З-зачем? — Мне нужно обработать твои раны на спине. Не бойся, Наташа, это не больно. Основную работу этим утром сделала Вера. Мне нужно ее только закончить.       Слова подействовали на девушку. Очень медленно, боясь потревожить раны, она стянула с себя рубашку и позволила Маргарите подлечить ужасные рубцы. Прикосновения женщины не доставили ей и малейшего дискомфорта. Мазь приятно холодила горящую огнём спину, забирая с собой боль.       Наташа облегчённо вздохнула, почувствовав, что больше не чувствует ран от яростной плети. Её облегчение длилось недолго. На смену ушедшей физической боли пришли настолько яркие картины её худших поступков, что захотелось лезть на стену. Если бы Наташа только знала о волшебных свойствах тех трав, из каких была сделана мазь… С флорой Зерцалии она познакомилась в первый и последний раз в Обсидиановом замке, когда ей в еду подмешали меланж.       Мазь Маргариты была сделана из другого растения. Его свойства отличались от меланжа. Растение на глазах затягивало самые страшные раны, унимало боль. Плата за это чистота души.       Маргарита применяла эту мазь всего раз для лечения, раненного Алексея и потому не знала о том, чему подвергнется тот, кто единожды предал. Тогда в ночь лунного затмения Алекс вернулся к ней едва живой, женщина только успела разрезать на нем одежду и смазать глубокие раны, как юноша потерял сознание. Очнулся он абсолютно невредимым, на месте раны не осталось даже шрама. — Можешь надеть рубашку. Я закончила.       Наташа чуть дрожащей рукой коснулась спины, ожидая нащупать болезненную выпуклость рубца, но кожа оказалась гладкой и сухой. Она без проблем натянула салатовую блузку.       Маргарита только этого и ждала. Когда девушка застегнула блузку на груди и развернулась к ней лицом, женщина взяла немного мази и осторожно начала наносить её на синяк. Наташа прикрыла глаза и вдруг всхлипнула от неумолимой душевной боли и невероятного стыда. — Что такое? Неужели больно? Наташа не в силах ответить помотала головой. Рыдания душили её. Наташа не могла поднять глаза к матери Катерины. — Вот возьми, выпей.       Губ Наташи коснулось холодное стекло граненного стакана. Не переставая всхлипывать, она сделала глоток. — Почему вы так добры ко мне? — спросила она чуть позже. — Почему вы помогаете мне после того что я совершила? — Фрида способна обмануть и взрослого человека, а ты всего лишь девочка. Нельзя за это судить, — ответила ей Маргарита и, забрав из ее рук стакан, вернула его на небольшой столик. — Я имела в виду не только Даму Теней, — охрипшим от слез голосом пояснила Наташа. — Я следила и постоянно докладывала о вашей дочери, украла Тетрагон и дневники вашего бывшего мужа, из-за меня погибла Рива и в последней битве я искренне желала навредить Катерине, плюсом ко всему я внебрачная дочь вашего мужа.       Наташа снова расплакалась. Её ноги подкосились. От неминуемого падения её спасла Маргарита. В одно мгновение молодая женщина успела подхватить ослабевшую Наташа и усадить на ближайшую кушетку. — Ну, что ты, девочка. Нельзя же так винить себя. — Ходящая Сквозь Время присела рядом с вздрагивающей всем телом девушкой. Поддавшись порыву, Наташа уткнулась женщине в плечо, в поисках утешения. Душевная боль была просто невыносимой. — Тише. Тише. Не стоит, девочка. Все уже прошло. Все закончилось…       Как оказалось слезы унять не так-то просто. Нежданная доброта и ласка Маргариты заставляли их бесконечными потоками бежать по щекам. Наташа ожидала со стороны этой гордой и сильной женщины холодного презрения, а никак не проявления какой бы то ни было заботы. От родной матери она не получала ни тепла, ни заботы, ни ласки, только упреки и оскорбления…       Наташа отстранилась. Воспоминание о проживании вместе с Татьяной заставили ее почувствовать себя никчемной никому не нужной девчонкой. — Простите, — прошептала она еле слышно. — Не извиняйся, — Маргарита положила ей руку на плечо и заставила повернуться к ней лицом. Глядя в покрасневшие от слез глаза Наташи, она сказала то, что должна была сказать сразу же по возвращение в фамильный особняк: — В том, что ты плачешь, нет ничего постыдного. Слезы нередко несут душеное очищение. Роксалана, Демьян и другие могут сколько угодно утверждать, что ты чудовище, возможно, даже хуже, по их мнению, чем Флеш-Рояль, я же привыкла верить себе и своей способности разбираться в людях. Ты искренне раскаиваешься, Наташа, и за одно это с тебя следует снять все обвинения. Как и поступил Магистр, если ты не забыла. Теперь к тому, за что ты сама себя не можешь простить.       Наташа напряглась. Вот она! — та тема, какой она так боялась. Девушка забыла, как дышать, испуганно смотря в глаза матери Катерины. — Тебе не стоит так волноваться, милая. Не мне тебя судить, да и никто из нас не сможет наказать тебя сильнее того, как уже наказала ты себя сама. И как я думаю, наказание ты не соизмерила с преступлением. Твоя вина, разумеется, частично в них присутствует, но только частично.       Наташа открыла рот, чтобы возразить, но сразу же закрыла его. — Тебя использовали те, кому это было выгодно. Да, ты дважды предала Катерину, если твой поступок можно так назвать. Моя дочь не считает шпионаж за предательство и при каждом удобном случае она не перестает убеждать Орден в твоей невиновности. И если подумать, она не далека от правды. Оба раза тебе навязали столь неприглядную роль, воспользовавшись сначала твоим тяжелым жизненным положением, а потом влюбленностью. Практически все, в чем ты себя обвиняешь, идут из-за любви к тому мальчику, Кириллу, что стал вместилищем демона. Кроме одного. Ты думаешь, что я должна тебя возненавидеть и осудить только потому, что ты вторая дочь Александра?       Волнение, а не страх накрыли Наташу. Девушка не в силах вымолвить и слова кивнула. — Ты ошиблась. — Марго тепло улыбнулась девушке. — Нельзя ненавидеть человека, Наташа, только за то, что он появился на этот свет. Нельзя обвинять детей в грехах их родителей. Если уж здесь кого-то и винить, то только Александра и Татьяну. Я не испытываю к тебе ненависти, Наташа. Более того как минимум год ты будешь находиться под моей защитой и покровительством, а в этом доме останешься жить до тех пор, пока Алекс с Катериной, твой брат и Кирилл не отправятся в ближайший храм продолжить обучение. Тебе нужно получить хорошие знания о незнакомом тебе мире, коли уж ты захотела здесь начать новую жизнь, потому ты отправишься в храм вместе с ними. Но это случится минимум через месяц. До этого дня ты должна узнать хотя бы основы нашей грамматики, истории и географии. — Но как я их узнаю? Я и представления не имею, какие книги мне на эту тему читать. — Я займусь твоим обучением, Наташа. Мне это не в тягость. Только начнем мы его точно не завтра. Завтра меня не будет в особняке. — Наташу так и порывало спросить почему. Муки совести поутихли, и девушка постепенно приходила в себя. — Завтра состоится суд, на котором в качестве обвиняемого обязан присутствовать мой ненаглядный племянник. — Наташа дернулась и с глазами, как у совы, уставилась на Маргариту. Женщина тихо рассмеялась. — Тебе не стоит беспокоиться, Наташа, приговор суда уже всем известен. Никто не осудит Алексея по двум причинам. Первая — его отец сам состоит в Совете, а вторая — парнишка хорошо себя проявил, как ты и сама слышала сегодня за столом, во многих сражениях. — Это хорошо, — тихо заметила Наташа. Мысль о том, что человек, спасший ее, понесет какое бы то ни было наказание, угнетала. Мать Катерины смогла немного ослабить этот страх. Конечно, не полностью, но все же… Наташа про себя рассудила, если Маргарита может смеяться в преддверии суда над собственным племянником (!), то и ей не нужно беспокоиться. — Могу ли я вернуться в комнату? Моя нога не болит, честное слово.       Маргарита с сомнением окинула взглядом лодыжку Наташи, потом осмотрела с ног до головы саму девушку. Наташе показалось, что она хочет найти на ее теле малейшие раны. — Ладно, иди, — смилостивилась женщина. — Но если нога опухнет или сильно разболится немедленно ко мне. Поняла?       Наташа кивнула и засобиралась к себе: подошла к зеркалу оправила блузку, волосы. У самых дверей она обернулась и поблагодарила Маргариту за доброту и лечение.       Наташа успела только положить руку на дверную ручку, как раздался далекий грохот, и звон бьющегося стекла. — Что это? — ужаснулась девушка. Воображение рисовало ей самые жуткие картины. — Кажется, Алексей умудрился разбить весь семейный хрусталь.       Маргарита как в воду глядела. Не прошло и десяти минут, как в лазарет приковылял Алекс, опираясь на Игоря. Стопа его правой ноги была перебинтована платком. Катерина, пришедшая вместе с мальчишками, поведала матери печальную историю о том, как Алекс, попытавшись научиться танцевать брейк-данс, задел сервант и ему прямо под ноги посыпался сервиз. Во время всей истории парень такими глазами смотрел на свою тетку, что та, не выдержав, велела препроводить героя дня на кушетку и размотать рану. — Вынуждена признать, юноша, что оружием ты владеешь лучше, чем танцуешь.       Больше Наташа не увидела и не услышала: по горячей просьбе Алекса ее и Катерину попросили выйти. Сестры даже не расстроились. Они, весело переговариваясь, гуляли в саду фамильного особняка Грановских.       Ночь уже давно опустилась на Зерцалию, а эта девушка не спала. Она сидела на широком подоконнике, бесстрашно свесив ноги вниз. Белая ночная сорочка ничуть не защищала ее от вечернего холода, но девушку даже радовал этот холод.       Наташа Назарова чувствовала себя заново родившейся. Она снова смогла научить себя радоваться мелочам: ночной прохладе, звездам, сиянию лун. Свет удивительных лун Зерцалии выделял ее в ночной мгле, он же дарил надежду на прекрасный новый день. На губах Наташи появилась улыбка. Она радовалась тому, что поняла тот урок, какой ей преподнесла жизнь и смогла поставить перед собой цель исправиться. — И я исправлюсь, — прошептала Наташа, смотря на самую яркую луну. — Завтра же скажу Марго, что хочу тоже помогать в Экзистернате. Докажу делом, что на меня можно положиться.       Во тьме ночи ей показалось, что Дейно ей подмигнуло, а может быть, это ей просто показалось. В любом случае вечером следующего дня, когда все отмечали вполне ожидаемое оправдание Алекса, она оповестила о своем решении Грановских. До настоящей работы ее допустили через полгода после того дня, но это уже совсем другая история…