Songs in the Kitchen

Вало курит в раскрытое настежь окно. Принюхивается к растворимому кофе, стекающему по стенкам кружки молочными бежевыми разводами. Высовывается в окно, вздрагивая от влажного холодного воздуха, пытается проснуться. «Вало, тебе говорили, что в твоем возрасте по ночам надо спать? А ты чем занимался?» «Вырастешь – узнаешь». Вало заглядывает в холодильник. «Я с тебя картину напишу: человек на краю Бездны». «Ты когда-нибудь находил в Бездне сыр?» Йонне сидит на хозяйском стуле и потягивает яблочный сидр. Господи, откуда они берут такую кислятину? Неужто разбавляют? Или жалеют сахара? Йонне хочется, чтобы от бутылки пахло яблоками – летними, теплыми, сочными, со звенящими внутри семечками. Чтобы глоток – и в голову било бы шипучей, пенящейся сладостью. Вало смеется: не за два евро, детка. Вало отбирает у Йонне бутылку и делает глоток. Снисходительно усмехается, покачивая головой: как ты пьешь эту дрянь? Йонне фыркает и долго, демонстративно вытирает рукавом горлышко бутылки: не собираюсь с тобой целоваться, даже через посредников. Вало уходит в спальню за второй пачкой сигарет, и Йонне от души доливает сидра в остывший кофе, оставленный на столе. Йонне спорит сам с собой: выпьет ли Вало эту бурду. Йонне длинноволосый смущенно хихикает и ставит оставшиеся два глотка сидра на то, что нет. Йонне с растрепанной мальчишеской стрижкой не сомневается в отбитости Вало – тот еще и попросит повторить. Йонне со стрижкой побеждает. Вало выпивает импровизированный коктейль в несколько глотков, не морщась, и в его взгляде даже нет укоризны. Кофе – дрянь, сидр – дрянь, то на то и выходит. Йонне хочется курить, рвать струны на гитаре и признаваться в любви. Вало не дает ему сигарету (говорит, что заботится, но Йонне уверен – зажал), денег на новые струны нет, а Тиина второй день не берет трубку. Йонне нужно на репетицию. Вало нужно в душ. Проходя мимо, Вало ерошит Йонне волосы – по-отечески, покровительственно. Кричит из-за прикрытой двери ванной: «Дверь захлопни за собой!» «И шарф мой возьми – холод собачий» «В туалет не сходить на дорожку, мам?» Вало смеется и звонко щелкает замком. Йонне показывает фак двери и моет кружку, на дне которой еще разливается что-то непонятного цвета, пахнущее кисло и крепко. Вало всегда оставляет кружки до лучших времен, и по количеству тонких кофейных ободков на стенках можно высчитывать длительность его творческих запоев. Йонне допивает сидр и несколько минут крутится перед зеркалом, пытаясь понять, который из шарфов Вало подходит ему больше: черный, черный или черный. Оставляет на месте все три и пустую бутылку, но забирает перчатки. Через час, собираясь выходить из дома, Вало несколько минут тратит на поиски перчаток, пока не вспоминает: Йонне всегда делает не то, что ему говорят. Вало на ходу набирает смс: «Забеги вечером», и на экран падают первые, мелкие еще капли начинающегося дождя. Вало прячет руки в карманы пальто и, стоя на остановке, наблюдает за тем, как в Хельсинки, крадучись, приходит осень – такая же золотисто-рыжая, как Йонне.