Это произошло давно. Наверное, уже не стоит и помнить. Но я помню.
Это будет очередное клише о солнечном дне и, кажется, сотне выкуренных сигарет на остановке. Люди, спешащие жить. Птицы, умеющие быть выше всего этого.
Ты стоял там и думал, наверное, о завтрашнем дне, а, может быть, о следующей минуте. О глобальном кризисе или же о подростке с зелёными волосами, что так вовремя подошёл к приходу автобуса. Может, о музыке в наушниках того мужчины, что с залысиной на макушке, но, кажется, совершенно не комплексующий. Может, о женщине, которая явно чем-то недовольна. Или о ребёнке, сидящем в углу, и так же, как и ты, наблюдавшим за этой суматохой, ничего не понимая, в отличие от тебя.
Да, ты явно понимал. Твоё лицо было достаточно хмурым, чтобы понять, что ты не хочешь быть здесь или вообще быть собой. Этого было достаточно.
Достаточно, чтобы я погибал, стоя у самой двери и глядя на тебя такого непредсказуемо странного в этих твоих очках, что совершенно тебе не шли. Да, я видел, что ты наблюдаешь, а может хочешь оказаться на месте всех этих людей, но только не на своём. Наверное, поэтому я наблюдал вместе с тобой. В тот момент во мне зародился новый фетиш. Ты был таким чертовски...вряд ли я смогу подобрать слова сейчас. Возможно, сногсшибательным приблизительно сможет передать тебя и твою светлую чёлку, которая явно мешала. Которую хотелось накрутить на палец. Ну вот, снова клише.
Интересно, куда ты едешь? Выйдешь ли ты на следующей остановке или будешь ехать до конечной? Интересно, кто ты?
Кто ты?
Кажется, я совсем потерял страх, глядя на тебя почти прямо. Твои глаза бегали по всему периметру автобуса, но всё никак не натыкались на меня. Знаешь, я даже ревновал. Да, это смешно, ведь я даже имени твоего не знал.
Я так жаждал твоего взгляда, что даже зашевелился, пытаясь привлечь хоть немного внимания. Но ты всё смотрел куда-то мне за спину или вовсе в другую сторону. Чёрт, было так обидно. Почему же ты не смотрел на меня? Я казался тебе неинтересным? Или же наоборот, оставлял меня на десерт? Как гордо с моей стороны. Что такого во мне, чтобы меня оставляли на потом, как самую вкусную часть пирога? Может и было что-то, ведь ты действительно посмотрел прямо мне в глаза почти перед конечной. Я испугался. Чего? Сам не знаю. Я был единственным в этом душном транспорте, кто удостоился твоего прямого взгляда. Ты даже снял очки. Ты даже сел вполоборота ко мне.
Я никогда не забуду этот взгляд. Я впитаю его в себя навсегда. Я буду думать о нём каждую ночь. Я буду вспоминать его, как самую большую награду в моей жизни. Это было невероятно.
Мы просто смотрели друг на друга. Кажется, я забыл как смотреть куда-то не на тебя. Я неистово жаждал удержать твои глаза на себе, хоть и понимал, что буквально через минуту мы выйдем из автобуса и больше не встретимся.
Теперь у меня появилась новая мечта.
Окликни меня, прошу. Мне будет легче. Дай мне совершить ошибку, окликнув тебя в ответ.
Конечная. Автобус останавливается, открывая двери и выпуская всех из своей душной истории. Ты чего-то ждал. Не знаю чего, но я стоял, ожидая в ответ. А вдруг ты всё-таки заговоришь? Нет, это слишком. Зачем тебе это? Да, совершенно незачем. Я сделал шаг на ступеньку, всё ещё удерживая твой взгляд. Затем ещё один. И всё. Я больше не видел тебя. Не знаю, выходил ли ты из автобуса или так и остался сидеть в нём тогда. Не знаю, в какую сторону ты пошёл, если всё-таки вышел. Думал ли ты обо мне, о глазах, о том, что так и не окликнул меня — не знаю.
Мне было так паршиво. Ничего вокруг уже не казалось правильным. И я начал задумываться и винить себя. Я ведь и сам мог позвать тебя. Ты бы, наверное, скорчил одну из гримас, что были на твоём лице, пока ты наблюдал за всеми этими людьми в автобусе. Закатил глаза, скривил свои тонкие губы, прищурился. Или же вовсе не обратил внимание. Я абсолютно ничего не знаю.
Я просто шёл, уже забыв, зачем вообще сел в этот грёбаный автобус и приехал сюда. В этой части города всё было иначе. Здесь птицы спешили летать, люди не хотели жить, а небо гремело над ними. Я по адресу. А ты?
Думаю, ты был королём этих мест. Я шёл и представлял твои образы на каждой пробегающей локации. Ты идеально вписывался в них.
Я, наверное, оставлю их в памяти вместо твоего имени, которое так и не смог услышать от тебя. Если бы оно было известно мне, я бы радовался, видя его в текстах или в аккуратно выведенных буквах под веками. С ума сошёл.
Я перешёл дорогу и почти смирился. Шаг на тротуар и хриплое "эй" в спину. Вот, что заставило меня задрожать от страха. Откуда он всегда берётся? Но именно он заставил меня медленно повернуть голову и увидеть тебя на той стороне дороги.
В твоих пальцах была зажата, наверное, сто первая сигарета, чёлку трепал поднявшийся ветер, очки несчастно висели на свитере, а лицо оставалось таким же, как и когда я смотрел на тебя: заинтересованным, хмурым, усталым.
Тогда нас разделяла только зебра и красный сигнал светофора. Я помню, что мы стояли так ровно восемь секунд. За это время я успел изучить тебя окончательно. А ведь мы всё ещё не знали имён друг друга. Зелёный.
Я не сдвинулся с места, в отличие от тебя. Ты уже нёсся в мою сторону со скоростью, которую тебе позволял развивать жгущий навстречу ветер и толпа людей впереди тебя. Да, там, кажется был кто-то ещё, но я не заметил.
— Томас, — всё, что ты сказал подойдя ко мне почти вплотную. Непозволительно близко для совершенных незнакомцев.
Томас.
— Дилан, — всё, что ты услышал от меня в ответ.
Почему перекрёсток совсем пуст? Куда подевалось общество? Ах, да. Конечно все разбежались, ведь улицы разрушал своим залпом ливень.
Это было абсолютной наглостью, но ты просто поцеловал меня прямо там. А я ответил. Не было причин не отвечать. Мы встретились шестнадцать минут назад, но я был не против.
Делай, что хочешь. Просто не уходи.
Просто шепни моё имя в губы и я твой. Просто позови меня ещё раз.
Твои руки у меня на шее не дают шанса выжить. Я сходил с ума там, на перекрёстке. Наверное, он видел многие истории, подобные нашей, но это не важно. Это абсолютно не важно.
В тот день мы встретились. В моей жизни не было ничего более крышесносного. Не было ничего удивительного, кроме тебя.
Но не сейчас.
Сегодня я решил проехаться тем же маршрутом, в надежде повидаться с тобой и, возможно, увидеть тех же людей, что видели зарождение чувств в тот далёкий день. И я действительно заметил парочку из них. Это были тот самый мужчина с залысиной и тот подросток, теперь уже с малиновыми волосами.
Но не было тебя.
Мы не общались девять дней, а мои губы уже скучали по такому знакомому «Томми». Да, они хотят произносить это снова, пока не сотрутся или пока на них не появится кровь, как от укусов, которые частенько там бывали. Последний из них был одиннадцатидневной давности. Ещё недавно он так приятно покалывал, что я на секунду мог представить, что это ты проверяешь его состояние, снова кусая. Но сейчас от него осталась лишь маленькая точка. Я лелеял её. Она единственное, что осталось от тебя после того вечера, когда каждый из нас сказал то, чего не хотел, и мир рухнул.
Я вышел из автобуса и пошёл по той же дороге, на тот же перекрёсток, такой же потерянный. Потерявший. Сегодня людей совсем мало, а погода изначально была ни к чёрту. Пусть. Плевать. Я похож на такого идиота, что даже не могу описать это. Я разозлился непонятно из-за чего и не мог себя успокоить. Светофор горел красным, и я остановился. По спине пробежали мурашки, когда в голове всплыл звук того хриплого "эй". Эй. Нет, я уже привык к мысли о том, что не услышу этого больше. Даже не пытайтесь разбудить это во мне. Всё равно не проснётся.
На дороге совсем мало машин, поэтому я не дождался зелёной лампы. Я просто пошёл сквозь стену дождя. Наверное, поднимется температура, и я простужусь. Но сейчас я хотел быть простуженным. Хотя, уже не к чему. Обо мне некому заботиться, сам я загнусь прямо сейчас. О, мысли о самоубийстве. Виделись недавно.
На той стороне тротуара я почему-то обернулся. А там стоишь ты. Со своей "сто первой сигаретой", новыми очками и в сером свитере.
Конечно мне показалось. В такую погоду можно заметить хоть призрачного всадника, но, если присмотреться, он тут же растворится в воздухе.
Пожалуй, я останусь здесь. Тут мне легче. Чёрт, я соврал, когда говорил, что "это уже не проснётся". Оно и не засыпало. А сейчас как с цепей сорвалось и приковало меня к земле ими же. Я уже насквозь промок и было трудно дышать. Вода была повсюду. И я ушёл. Поверить не могу, что продержался так мало. Четыре минуты. Так ли я по тебе скучал? Сейчас я не могу дать ответ.
Я шёл куда глаза глядят. Словно меня кто-то вёл на поводке. Наверное, это была вина. Да, я чувствовал себя виноватым. Ведь это я сказал абсолютную чушь. Абсолютную мерзость. А ты проглотил эти шесть глупых слов, кивнул и ушёл. Знаешь, даже повода не было ссориться. Но мы почему-то сделали это. Наверное, надеясь помириться.
Неужели ты так легко поверил? Конечно поверил. Там было зеркало и я видел с каким лицом это говорил. В нём откуда-то пропечаталась ненависть. Во мне этого нет, Томас! Слышишь? Нет!
— Томас!!!
Этот крик вырвался из меня, но был быстро уничтожен потоком ветра.
— Это неправда...
А этот шёпот и вовсе погиб, не родившись.
...Я подошёл к жилому кварталу и уже решил возвращаться. Но что-то всё ещё тянуло меня туда. Я не верю в мистику, поэтому сочту это влечение за любопытство. Да, скорее всего, это и есть любопытство.
Я шёл по старой улице вдоль полузаброшенных домов. Я так и не спросил тебя, зачем ты тогда сюда приехал.
Сейчас я понял как мало мы говорили. Нет, даже не мало. Бессмысленно. До этого момента я думал, что знаю о тебе всё и даже больше. Но я так и не узнал зачем ты навещал это безлюдное пространство и разбитые дома на окраине города.
Здания постепенно уплывали мне за спину, и я, кажется, понял, что тебя сюда несло. За полуразрушенной стеной виднелся заброшенный пляж, а за ним — просторный водоём. Где-то вдалеке за ним оживлённая трасса, а ещё дальше — мегаполис. Дождь уже прекратил лить и я мог разглядеть силуэты зданий и яркие точки света на них, что зажигались ближе к вечеру. Вокруг уже порядком стемнело, но меня это не пугало. Даже наоборот, так я лучше видел вдалеке, и это было потрясающе.
Стена простиралась почти по всей береговой линии и, вероятно, раньше была ограждением частной территории. Но сейчас в ней много повреждений, так что вряд ли кого-то волнует нахождение людей за её пределами. Я без труда пролез в одну из выбоин, и мне открылся ещё более прекрасный вид отражения в озере всего того, о чём я говорил раньше. Теперь я точно знал зачем ты приезжал сюда.
...Мне было очень холодно и я уже собирался идти назад, хоть и не хотел расставаться с этим местом. Я оглянулся по сторонам и заметил оранжевую точку в районе ограждения, где стена оставалась относительно неповреждённой. Было уже совсем темно и я отчётливо видел как огонёк плавно опускается чуть ниже, а затем снова поднимается. Я не сразу понял что это, но затем догадался.
Сигарета.
Всё это время на пляже был кто-то ещё, а я и по сторонам осмотреться не додумался. А может этот человек подошёл только сейчас. Чёрт его знает. Но это уже не важно, я всё равно собирался уходить.
Точка снова поплыла вверх и осветила собой часть руки стоявшего в восьми метрах от меня мужчину. На его пальце что-то блеснуло. Я предположил, что это кольцо. Я сделал несколько шагов к проходу в стене и тем самым подошёл к человеку ближе. Он сделал новую затяжку, и я смог рассмотреть его лицо.
В одно мгновение в мои лёгкие будто загнали тысячи иголок. Да что там, миллионы. И продолжают загонять. Воздух всё никак не мог пропитать несчастный орган и было безумно трудно дышать. Не трудно догадаться, что этот человек...
— Томас?
Ты очень нехотя повернулся в мою сторону, и это дало мне понять, что я уж незамеченным точно не остался. Конечно, ты замечаешь всё.
— Дилан, — сухо отреагировал ты. На другое надеяться и не следовало.
Знаешь, мне было что сказать ровно до того момента, пока ты не начал стоять в четырёх метрах от меня. В голове абсолютная тишина. Ни шороха. Весь словарный запас на дно этого грёбаного пруда.
Но нужно с чего-то начать. Я должен сказать. Откуда взять фразы и предложения сам не знаю, но должен. Пока ты не ушёл. Последняя затяжка далась тебе особенно болезненно. Это было так видно. Я опустил голову. Я думал, что это выглядит виновато, но совсем забыл, что последний источник света был затушен тобой, а вокруг кромешная густая темнота. Это просто ушло в никуда.
Я услышал совсем тихий скрип песка об обувь. И оно само, честно. Лишь бы остановить.
— Ты же сам прекрасно знаешь, что я чушь сморозил, — неосознанные шаги вдогонку и сбитое дыхание. Знаешь же, правда? Скажи, что знаешь.
Ты остановился. С подчёркнутой небрежностью посмотрел в сторону прохода в стене, а затем так же в мою. Думаю, в твоих глазах было море негодования, любопытства и усталости. Конечно усталость, куда же без неё. Она всегда там была, даже если ты вовсе таковым и не был.
Ты сделал несколько шагов ко мне, и я смог разглядеть твой взгляд, который осветил тот лунный свет, что еле пробивался через огромную, вновь нашедшую, тучу. И да, там не было ничего. Ничего, серьёзно. Абсолютно. Я никогда тебя таким не видел. Я боялся когда-нибудь увидеть тебя таким. И вот ты в шаге от меня, что сложно представить, потому что я думал ты и на пушечный выстрел не подойдёшь, и смотришь мёртвыми глазами.
— Сам мне скажи.
Ты сказал это слишком тихо, чтобы я мог впитать, проанализировать и проглотить твои слова. Потому что это последнее, что я ожидал услышать. Всё что угодно, но только не это.
Вся моя эрудиция отказывается принимать участие в процессе, и я снова стою, не понимая, что говорить и делать дальше.
Плевать.
Я люблю тебя.
К чёрту слова. Действия наше всё.
***
За окном на утреннем солнце искрится белыми звёздами снег. Новогодние выходные ещё не закончились.
В углу просторной комнаты, заваленной коробками, стоит небольшая живая ель с несколькими игрушками, сделанными новоиспечёнными хозяевами квартиры. На не совсем трезвую голову. Нет. На совсем нетрезвую. Потому что Дилан и Томас осознали, что ни разу не напивались вместе. Новый год был как раз кстати.
Томас сидел на краю кровати, которая стояла почти по центру спальни, если можно так сказать, и осматривал весь тот беспредел, который оставил после себя недавний переезд. Горы коробок, пыль, грязь и Дилан.
Парень ещё крепко спал, бормоча что-то о динозаврах в очках розового цвета. Сангстер уже даже не пытался понять, что ему снится, и только смеялся над этой милой мордашкой. И как он мог поверить в то, что они друг друга не любили?
Обведя пространство взглядом ещё раз, Томас заметил ещё одну деталь. Точнее, её отсутствие.
– Дилан.
Ничего.
– Д и л а н .
– М?
Промычал тот и сунул голову под одеяло, пытаясь спрятаться от укоризненного взгляда почти_своего_мужа.
– Где кактус?
– Ой.
А несчастное растение одиноко стояло на подоконнике старой квартирки Дилана, забытое своими людьми.
Нас ждёт скандал.
