Тупица, мистер Парк

Вейлон Парк никогда не был сильным. И особенно отчетливо он ощущает это, заскочив в очередной плохо освещенный тупик Маунт-мэссив, вжимаясь спиной в стену рядом с дверью, отчаянно надеясь, что никакой забитый жизнью и местными трудягами-врачами весельчак не решит заглянуть в гости в ближайшие несколько минут. Ну, или, что не заметит никого, заглянув. Должна же фортуна хоть иногда в этой жизни поворачиваться лицом, а не беспросветной жопой! Затаив дыхание, Вейлон оглядывается по сторонам и узнает, наконец, свой скромный закуток, тускло освещенный красным мигающим светом аварийной лампы. Раньше здесь определенно было лучше. Сверкающие тут и там огоньки, шум работающей техники, чужие разговоры в коридоре… Разговоры, а не крики и безумный плач. Честное слово, это почти похоже на ностальгию! А ещё на своей территории легче прятаться и обороняться. Парк делает пару медленных шагов вглубь лабиринта и вдруг слышит позади себя подозрительно знакомый щелчок, оповещающий о закрытии электронного замка. Сбой? Замыкание? Возможно, так даже лучше, но… Вейлон пробует развернуться и тут же встречается с мощным ударом чужого кулака прямо в челюсть. Голова при этом поворачивается в сторону так резко, что хрустит шея, и Вейлон отшатывается, ощупывая пальцами рассеченную чужим кольцом губу и прилагая все силы, чтобы не упасть. — Тупица, мистер Парк. Этот голос Вейлон способен узнать из тысячи. Сфокусировав взгляд карих глаз на Джереми, он щурится и начинает медленно отступать, зная, что сбежать будет некуда, но понимая, что в более широком пространстве комнаты за стеллажами у него больше шансов. Примерно на одну сотую в тысячной степени, но всё же… — Вы и правда думали выбраться отсюда? После всего, что Вы натворили, группа зачистки бы воздала Вам по заслугам, но я искренне рад, что такая честь выпала именно мне. Нужно было, знаете ли, добить Вас раньше, мистер Парк. Прошу прощения за мою оплошность, но, думаю, ещё не поздно для работы над ошибками. Блэр двигается медленно и плавно, почти по-кошачьи, и Парк чувствует себя загнанным в угол, запертым в клетке с давно не кормленным хищником. Паршиво, одним словом. Аварийный свет снова на мгновение выключается, а в следующий момент Блэр снова ближе на шаг, а лопатками Парк ощущает очередную стену. Это конец. Нет, даже не так. Это… Фиаско. Конец начинается, когда Блэр замирает в непозволительной близости, наслаждаясь страхом жертвы, и ладонь Вейлона вдруг со звонким шлепком прилетает прямо ему по щеке. Когда их взгляды сталкивается, глаза Джереми выражают искреннее удивление. Впрочем, Парк удивлен сильнее. — Вы уебок, сэр, — выдыхает Вейлон, сам не понимая, откуда в нем столько храбрости, а затем добавляет уже чуть тише: — Давно хотел Вам сказать. Во взгляде Джереми появляется… Интерес. Его пальцы коротким отточенным движением хватают за волосы, крепко удерживая Парка. Тот машинально дергается и цепляется, пытаясь высвободиться, но движения слишком хаотичны: выпускникам Беркли, пусть и следящим за своей физической формой, явно не дают инструкций на случай стычки с начальником безопасности. Какое досадное, однако, упущение! — Что ты сказал, сученыш? — тихо и почти ласково переспрашивает Блэр, приближая лицо настолько, что почти касается кончика носа Парка, и Парк повторяет сказанное раньше, чем успевает взять свои действия под контроль. В следующую секунду рука Джереми делает очередной рывок, и от соприкосновения затылка со стеной в глазах Вейлона на несколько мгновений темнеет. Или это лампа вдруг замедляет своё мигание… Когда Блэр откидывает Вейлона в сторону, тот лишь закрывает голову руками, опасаясь удариться ею снова. Следующие за этим грубые пинки сыпятся наугад, без особой цели: Джереми явно развлекается, показывая своё превосходство, унижая, но не желая заканчивать игру так быстро. От ударов у Вейлона мутнеет в голове, от чужого голоса чаще бьется сердце, а от привкуса крови на губах… От привкуса крови, наконец, поднимается откуда-то из груди приправленная отчаянием ярость. Яркая и тяжелая, она вдруг заполняет грудную клетку, вытесняя боль от очередного тычка, стягивает пресс, распространяя напряжение, и заставляет вцепиться одеревеневшими пальцами в занесенную для очередного удара ногу, прилагая всю силу для того, чтобы дернуть её на себя и выше, перенаправляя её прежние движения. Действие имеет, впрочем, намного более сильный эффект: явно не ожидавший такого Джереми начинает было терять равновесие, и Вейлон с ожесточением треплет и мотает его ногу, делая падение неминуемым, но получая подошвой по лицу, стоит лишь Блэру соприкоснуться с полом. Нос, кажется, хрустит, но Вейлону не до того. Ослепленный яростью и очередной вспышкой боли, он проворно изворачивается, чтобы сцепиться с противником, и полубезумный взгляд его карих глаз пересекается с зелеными глазами Джереми, наполненными лишь удивлением. Словно тот не верит в Парка. Словно думает, что всё это сон. Словно насмехается, зная, что раньше Парк никогда не был сильным. А кроме того, раньше Парк никогда не пробивал кирпичные стены, сидя внутри печи, никогда не убегал от потенциальных женихов, ломая кандалы, никогда не ломал нос и никогда не уворачивался от попыток выдавить глаза, ногтями сдирая с лица Джереми Блэра кожу. Выходило, что всё бывает в первый раз. И свой первый раз Вейлон прочувствовал сполна. Когда Джереми сделал попытку надавить куда-то, кроме глаз, явно целясь в какую-нибудь критическую для Парка точку, его запястье оказалось мгновенно вывихнуто. Вейлон рванул чужую руку с такой силой, что от хруста потяжелело в низу живота. Всё глубже окунаясь в первобытные инстинкты, Парк поймал и вторую руку, пользуясь чужой заминкой и тут же наваливаясь всем весом, желая переломить кость, чтобы от чужого крика заложило уши. И ведь действительно… Закладывает. Тяжело дыша, Вейлон хватает корчащегося на полу Джереми за плечи, встряхивая, а затем принимается месить кулаками его лицо, замахиваясь так, что собственные плечи начинают уставать от столь интенсивной работы, а на лбу выступает испарина, к которой мгновенно липнут волосы. Перед глазами снова рябит. Парк зло рычит и мотает головой, стараясь отогнать мутные картинки, подаренные морфогенной терапией. Не сейчас. Он хочет видеть. Хочет чувствовать. Хочет уловить каждую деталь своего триумфа, наслаждаясь тем, как хищные повадки Джереми сменяются конвульсивными судорогами и непрерывным скулежом, таким далеким от былых насмешек, что приходится наклониться и жадно вдохнуть чужой запах, чтобы убедиться, точно ли под Парком тот, кого он хочет там видеть. — Жалкий уебок, — шепчет Вейлон, опустив колени на чужие руки, словно те ещё способны ему помешать, внимательно глядя в наполненные болью и ненавистью глаза. — Даже не старайся. Я ненавижу тебя больше. За Криса Уокера. За Эдварда Глускина. За Билли Хоупа. За отца Мартина. За Майлза Апшера. Ты слышишь? Слушай меня, тварь! Руки Вейлона сползают ниже и обхватывают шею Джереми, встряхивая, упрямо стараясь привлечь внимание: — Я ненавижу тебя за них и за всё, что ты с ними сделал, но больше… Больше я ненавижу тебя за себя. Пятна снова начинают плыть где-то на сетчатке, и Парк сжимает руки сильнее, растягивая губы не то в улыбке, не то в оскале, склоняясь ниже, глядя на угасающий свет в зеленых глазах, пока они не меняют постепенно цвет на его собственный, пока тело под ним не перестает слабо дергаться, теряя силы почти до конца, и пока слух не улавливает голос Лизы где-то за гулом в собственной голове. Сбитый с толку, Вейлон слегка ослабляет хватку, тут же слыша тихий кашель, столь не похожий на хрипы Джереми Блэра. Это сбивает с толку, отвлекает, и мельтешение перед глазами расползается, позволяя увидеть собственного сына, жадно хватающего воздух зажатым в крепких руках горлом. Вейлон не помнит, как оказывается в своем кабинете. Не помнит, как вбивает код на сейф с документами, доставая из-под них припрятанный на черный день пистолет. Не помнит, как выкладывает на стол все свои деньги, ценные бумаги и фотографию с Лизой, сделанную еще в студенческие годы. Вейлон правда надеется, что хотя бы в этот раз он не путает сон с явью, что хотя бы в этот раз всё пройдет гладко, что хотя бы в этот раз никто не помешает, что хотя бы в этот раз он сможет закончить начатое… Перед выстрелом в памяти Вейлона лишь внимательный взгляд зеленых глаз. После выстрела от памяти Вейлона лишь потрепанный дневник на дне сейфа. Увы, Вейлон Парк никогда не был сильным.