— Я так понимаю, все собрались? — вопросил громко высокий человек в очках, оглядывая зал собраний в корпорации Учиха. На него смотрели несколько десятков глаз с разных диванчиков и кресел. — Ну, в любом случае, уже время. Тогда приступим…
Саске, что сидел в дальнем углу, хмуро щёлкал пальцами по кожаной обивке черного диванчика. Рядом с ногой назойливо мозолил глаза его собственный черный кейс. На этого юриста он даже не смотрел. Его от всего тошнило. Тошнило от этого общего настроения ажиотажа, от этого трепетного предвкушения грядущих перемен, что напряженно повисло в воздухе и, казалось, щелкало электрическими искорками.
Бесшумные разговоры гудели внутри стен, циркулировали одним и тем же именем: «Итачи, Итачи…».
— Конечно, Итачи, — хмыкнул кто-то на диванчике неподалеку. — Пускай он и совсем юн, но о работе корпорации знает больше всех остальных…
Саске на это лишь слегка улыбался с какой-то отчаянной нежностью и ещё более пустым взглядом. Да, лучше Итачи никого не может быть. Все остальные — зажравшиеся кретины… которым только дай повод где-то распустить павлиний хвост, прибрать всё, что плохо лежит, к ручонкам, и, конечно, они терпеть не могут развитие и перемены, консервируясь в своем комфортном мирке устаревающих обычаев. Только Итачи сможет удержать эту фирму на плаву. Итачи, что даже сейчас сохранял совершенно нейтральное спокойствие и сидел в самом центре зала, величественно скрестив руки и ноги и глядя на кафедру испытующе, сощурившись холодными черными льдинками глаз.
— Кхм-кхм! — юрист прочистил горло и встал за трибуну для докладов, с важным видом доставая какую-то папку, а из неё — бумаги. — Итак… позвольте мне огласить завещание ныне покойного председателя управления публичной акционерной компании Uchiha Motor Co, Учихи Мадары, касательно его личного движимого и недвижимого имущества, а также должностных постов и акций корпорации, — мужчина сделал смысловую паузу, с каким-то извращённым удовольствием внутри нагнетая интригу, пускай внешне и был совершенно беспристрастным и только лишь поправил для виду очки на переносице. — Свой дом и находящееся в нём имущество Мадара-сама завещал Учихе Саске…
— Ну, другого никто и не ожидал, — мерзко гоготнул кто-то рядом с автоматом, наливая себе кофе в стаканчик. — Мальчик успел насосать хотя бы утешительный приз. Не как старший брат — а всё равно подоспел… Такие у Фугаку сыновья проворные.
Саске передернуло. Но, несмотря на всю присущую ему по характеру агрессию, оскорбления он был воспитан сносить молча и не унижаться, срывая перепалкой конференцию.
— Автомобили Uchiha Tsukuyomi X2050, Uchiha Gunbai V1, а так же спортивный мотоцикл Uchiha Izanagi 52, — продолжал зачитывать юрист, — завещаются Учихе Обито.
Зал неопределенно погудел хмыками и вздохами, все перевели взгляд на обозначенного мужчину в черном костюме, что сидел неподалеку от Итачи на отдельном кресле и тоже не выражал на лице признаков заинтересованности в процессе, оглядывая сородичей с некотором пренебрежительным презрением. Шрамы от ожогов на правой части лица ещё из давней аварии сегодня, казалось, оттенялись больше обычного, но — что всегда удивляло окружающих — ни капли не сбавляли ему мужской привлекательности.
— Также Учиха Обито получает право заменить его на его посту председателя и перенять управление корпорацией, — заявил юрист, перелистывая какие-то бумаги, и зал лишь пожал плечами — этого все и ожидали. Теперь оставалось самое интересное, самое важное… то, что все пророчили Итачи — место президента. Того, кто следит за всем персоналом, тенденциями, инвестициями, технологиями и со всех отраслей может незаметненько отмыть махинациями денег тут и там. — Когда Учиха Обито, идя на повышение, покинет нынешнюю должность президента компании, её может занять любой член клана Учиха, выполнивший определенное условие. Здесь я считаю нужным зачитать письмо Мадары-сама… — юрист вновь прокашлялся, глянул на зал, сверкнув линзами очков, и устремился в свои бумаги.
«Приветствую всех членов клана. Без лишних предисловий скажу, что для меня все вы — как мои дети, и оттого ничего никогда не было для меня дороже нашей большой семьи. Такова была воля моя и воля моего покойного младшего брата Изуны. Вероятно, именно поэтому я вас так разбаловал, что большая часть из вас так и не выросла.
Своего самого доверенного человека — Обито — я назначаю на своё место, но на не менее важную должность — должность президента — у меня четкой кандидатуры нет. Это должен быть человек, пропитанный духом нашего клана, Учиха до мозга костей, который будет хранить нашу семью, уважать и ценить её больше всего остального — таковы традиции, и я сомневаюсь, что Итачи ими проникся…»
В зале, казалось, образовался вакуум, и все шокировано посмотрели в сторону юного господина. Лицо Итачи было как всегда пустым и беспристрастным, совершенно ничего не выражающим, кроме морозящей отчужденности. Вероятно, он не был удивлен. Вероятно, он этого поста и не желал.
Между тем, юрист продолжал зачитывать практически безэмоциональным голосом письмо:
«…и о многих других я могу сказать то же самое. Поэтому, чтобы не брать на себя излишнюю ответственность, я назначаю условие. В течение суток с того момента, как было зачитано это письмо, каждый член клана получает право на пост президента в случае, если доставит юристу ценные бумаги моей акционерной доли. Можете считать это своего рода игрой, и, конечно, в ней заключена загадка с подвохом. Я дам вам подсказку, что бумаги эти находятся в моем сейфе в главном офисном здании, так что не надо переворачивать вверх дном мой дом. В случае, если никто в течение суток не сможет достать бумаги из сейфа, пост будет передан, всё же, Итачи как самому компетентному специалисту, несмотря на его юный возраст и то, что у него есть склонность быть крысой».
У всего зала посыпались на пол челюсти, а у Итачи же было лицо такое, будто он только что увидел очаровательного и пушистого огромного паука-птицееда на своей подушке, в общем — немного удивленное.
Саске ударил лицо рукой — Итачи и Мадара всегда не ладили, но напоследок старик отыгрался на племянничке. Наверняка, писал он этот текст со своей типичной высокомерной усмешкой и злобно хихикал.
— «Удачи вам, и помните, что Uchiha Motor — большой корабль, на котором вы плывете, и если вы начнете его топить, то потонете вместе с ним», — закончил читать мужчина в очках. — На этом всё. Все последующие 24 часа я проведу в этом здании, мой телефон будет доступен для звонка. Благодарю за внимание.
Саске, поёжившись и брезгливо сложив руки на груди, наблюдал за тем, как народ подрывается со своих мест, бросает стаканчики кофе кто куда и бежит к дверям, едва ли не топча друг друга.
— Кто-нибудь помнит его день рождения? — визжали голоса в шуме и гаме.
— Так тебе и сказали, придурок!
Уже спустя минуту зал был пуст, и только лишь Саске сидел на кресле и безразлично глядел на то, как юрист собирает документы в папочку, а Обито с Итачи переговариваются о чем-то, очевидно, не особо полезном.
— О, Саске, — дядя улыбнулся, отрываясь от беседы с Итачи. — Не побежишь пытать счастье?
Саске в своей привычной манере разул вдруг по-детски невинные глаза, а затем, скорее в один момент скукоживаясь обратно, нахмурился и, беря в руку свой кейс, поднялся с кресла.
— Мадара был не настолько глуп, чтобы использовать для пароля такое число как день рождения, — проговорил он своим надменно-хриплым голосом с долей усталости. После чего подошёл к собеседникам ближе. — Он просто хотел потроллить весь клан, как обычно, вот и затеял всю эту глупую игру. То же самое и со словами про Итачи, — Саске опустил веки и, выпячивая живот, сложил руку в карман брюк, отчего незаправленная белая рубашка пошла складками. — Этот сейф не взломать. Он не горит, не пилится… на взлом уйдет дня три.
— Ого, — улыбка Обито стала по-мальчишески шире, несмотря на очень взрослый взгляд, и он сложил руки на груди в гордости за наблюдательного племянника. — Ты и правда был с ним близок и много знаешь о нём.
Саске только лишь как-то надулся и отвел взгляд, пожимая плечами, а Обито послышалось, как Итачи справа от него недовольно цокнул языком. Но это, должно быть, разыгралось воображение.
— Тебя подбросить домой? — кладя свободную от бумаг руку в карман, спросил Итачи, глядя своим равнодушным взглядом на Саске. — Тебе завтра с утра в школу. Уже вечер.
— Не надо, на байке вернусь… — неуверенно проговорил Саске в ответ, пропитывая голос привычной за последнюю неделю грустью. — У меня есть ещё дела.
Взгляд Итачи заметно потемнел, и он склонил голову чуть вбок, сощурено впиваясь глазами в младшего брата и анализируя его досконально, пока, в конце концов, не вздохнул и не согласился.
— Ну, если что, — заговорил Обито, когда Итачи направился к дверям, — я тут до поздней ночи, так что, может, подброшу, звони.
— Хорошо.
— Кстати, а что в кейсе? — вдруг поинтересовался Обито. — Неужели, Итачи, наконец, доверил тебе квартальные отчеты? Давай я взгляну.
— Нет, — с нервным придыханием ответил Саске, отводя руку с чемоданчиком подальше. — Там всякая макулатура, которую мне надо проштудировать перед тем, как садиться за сами отчеты.
— Оу, — Обито странно похлопал глазами. — Что ж, удачи.
Наконец, Саске остался один в большом зале. Наедине с собой и своими бесконечными тяжелыми мыслями и сдавливающим чувством вакуума внутри. Он нашёл рубильник света, и комната резко окрасилась в темно-синие тона с маленькими крапинками красных лампочек проектора, монитора, компьютеров и кофейного автомата. За большим панорамным окном горели огни ночного города — мерцающие, плавно летящие, загорающиеся и исчезающие.
Саске отчего-то вдруг усмехнулся сам себе и поплелся вдоль стены, искать выход, после чего, ослепнув от брызнувшей в лицо полоски света, вышел в коридор и вошёл в лифт. Последний этаж. Крыша.
Сильный ветер трепал его волосы, хлестал по лицу и ощупывал одежду, но он подставлялся ему с удовольствием. Отчего-то его настигало приятное чувство, что он не один, что он в приятной компании, с кем-то, с кем ему хорошо. Пускай вокруг была лишь тьма и череда ночных огней, ярких вывесок на небоскребах и в них — желтые квадратики маленьких офисных мирков за стеклами в бетонных каркасах.
— Ты как всегда в своем репертуаре, — проговорил Саске в пустоту. — Мстительная натура. Ну, они этого заслужили. Хотя с Итачи ты зря так.
Он присел на прохладный кафель. К счастью, ночь была достаточно теплой, чтобы Учиха-младший себе ничего не застудил. Глядя на весь этот прекрасный вид, рука сама так и тянулась в карман за пачкой сигарет. В монотонной, неслышимой музыке шума дорог внизу вдруг громко чиркнула зажигалка, и от красного огонька сигареты потянулся белый дым.
«Marlboro» — прочитал Саске на белой пачке с красным верхом.
«Маль-бо-ро», — вдруг повторил он про себя вновь, и, казалось, где-то в отдалении заиграла странно знакомая песня. Тунц-тунц-тунц…
— Мальборо! — громко и весело ворковал Мадара, перекрикивая клубную музыку в воспоминаниях Саске. Да. Его первая «миссия». Тогда Мадара впервые вытащил его в клуб. Это были одни из самых ярких его воспоминаний, потому что всё это было по-пугающему странно, и Саске в свои двенадцать не очень хорошо понимал, зачем его притащили в такое место. — Лучшие сигареты, — он демонстративно покрутил рядом с сидящим с ним Саске сигарету и, достав красивую гравированную зажигалку, раскурил её. Они с Мадарой сидели в вип-зоне какого-то элитного ночного заведения, точнее, они только-только приехали сюда.
— Дядя Мадара… — неловко обратился младший Учиха, поправляя свою синюю футболку, которая в своей простоте никак не вязалась с модным стилем главы клана, что был одет в смокинг с насыщенно темно-красной рубашкой.
— Прошу тебя, — недовольно нахмурился тот, выпуская серый дым изо рта, — просто Мадара.
— М-мадара, — ещё больше нервничая, проговорил Саске, пересиливая себя. У него было особое воспитание, которое не позволяло обращаться к старшим членам клана просто по имени. Любых других людей — запросто, даже учителей. Но… здесь всё было сложнее. — А зачем вы меня сюда привезли?
— Да скучно мне, — беспечно пожал плечами Мадара, — некого больше с собой брать было.
Этот аргумент прозвучал очень, даже скорее в крайне степени
странно. Потому что Саске впервые увидел Мадару лишь за день до этого на большом банкете в честь открытия нового филиала где-то за границей — его взяли на такой банкет в первый раз. Главу клана даже не стали лишний раз напрягать тем, чтобы знакомить его с юным Саске. Всё это до жути скучное и унылое время, что длилось сие мероприятие, Саске слонялся из угла в угол и иногда поглядывал на то, как с Мадарой разговаривали то его отец, то старший брат, и, если честно, всё это было ему совершенно неинтересно, и через полчасика он точно решился отпроситься домой на такси.Тем более, один раз он точно видел, как Мадара прожигает его взглядом и спрашивает что-то, глядя прямо на него, у Фугаку, и от этого ему стало как-то страшно, что его подзовут, и придется говорить.
А сегодня родители — с радостными, важными лицами и энергичным голосом — сказали ему, что по какой-то причине глава клана возжелал, чтобы Саске согласился сопроводить его сегодня во время отдыха. Что это будет его миссией, с которой он должен справиться безупречно и понравиться председателю корпорации в обязательном порядке. Один лишь Итачи напрягся. Он был явно против, говорил какие-то странные вещи, мол, это нелепо и глупо, подозрительно… Завидует, наверное! Такое злое было у него лицо. И поэтому Саске, с этими мыслями, согласился на выполнение просьбы сразу — брату назло.
— Не волнуйся, тебе будет весело, — широко улыбнулся Мадара самоуверенной улыбкой во все тридцать два зуба. — Вон, смотри, цыпочки! — он указал сигаретой на каких-то девушек в блестящих коротких платьях, что уже направлялись в их сторону. После чего затушил окурок в пепельнице и выдал одну из первых неожиданных вещей, которые выдавал после постоянно, пока Саске не привык к странностям этого человека. — Ну, садись ко мне на колени!
— Ч-чего? — Саске шокировано хлопал глазами.
— Садись давай! Говорю же, скучно мне, одиноко тут… — проворчал Учиха и потянул мальчишку на себя, усаживая его зад в белых шортиках на свои колени в черных брюках от Armani. — А то ещё эти усядутся, и хрен сгонишь их, — шёпотом пояснил он Саске на ухо, ласково убирая черную прядь ему за раковину. Тогда эти слова для Саске ничего не значили. Только потом к нему постепенно пришло осознание, что женщины Мадару не интересовали совершенно, и их роль заключалась в том, чтобы быть фоном. — Здравствуйте, девочки.
— Мадара-сама! — запищали присевшие к ним за стол девушки, гремящие подносами с бокалами, рюмками и бутылками.
Все начали пить.
Саске осознал, что миссия у него — скучнее некуда. Как и бывало всегда в подобных ситуациях, взрослые говорили о взрослых вещах, пошло шутили, отчего он мечтал провалиться под землю, и не обращали на него внимания, а если и обращали, то это было что-то вроде: «Скажи же, Саске, что я прав, бурбон лучше шотландского виски», после чего Саске надувался и смотрел на дядю, как на дурака, произнося: «Мадара бака». Только если все остальные люди, особенно его брат, всегда в ответ на подобное хмурились и давали ему по затылку, то дядя лишь умилялся, хохотал и трепал ему ежик на голове.
В конце концов, он чувствовал себя не очень уютно, весь вечер сидя у незнакомого человека на коленях, чувствуя запах его одеколона, который пах очень приятно, но было в нём что-то такое… животно-страстное, чего он ещё не мог понять. Как запах мог вызывать такие ассоциации? Приятно пугающий аромат… И сам по себе Мадара был человеком явно не самым обыкновенным. Во-первых, он был очень красив, и это было то, что называли учиховской красотой — хищной и статной. Уж сколько ему было лет, Саске не знал, но выглядел он довольно молодо. Может, сделал кучу операций, но больше тридцати пяти Саске ему тогда бы не дал.
Его кормили фруктами — повезло, что
пока что не с рук.
Его вновь и вновь тискали, обнимали за талию, за плечи, и он краснел, волновался, и просил его отпустить.
А потом его сморило, и он уснул прямо у Мадары на плече, утыкаясь носом ему в шею. На этом его миссия, смысла которой он так и не понял, была закончена.
И спустя пару дней его позвали снова.
Мадара таскал Саске с собой повсюду — лимузины, яхты, бары и клубы. Скоро уже всех перестал удивлять кутёж богатого олигарха в обнимку с очаровательным невинным мальчиком, так похожим на него внешне. Как-никак, у всех свои фетиши, и все, кроме самого Саске, понимали его роль в этом процессе.
Мадара постоянно пытался получить от Саске какие-то эмоции — радость, удивление, что угодно — и бывало даже водил его туда, где маленьким мальчикам быть не положено, туда, где дамы танцевали стриптиз.
Опять же — не ради себя.
— Смотри, Саске, — говорил он, нагибаясь к сидящему рядом юноше, что впервые увидел нечто настолько эротичное и пошлое, и, бледный в лице, метал глаза из угла в угол. — Как тебе оно?
— Никак, — нервно выплевывал мальчишка на выдохе, отворачиваясь от главы клана.
— Не нравится смотреть? — ухмыльнулся Мадара, подцепив зубами вишенку из конусообразного бокала с коктейлем. Он с удовольствием заглотил её и выпил содержимое. — Тогда… эй, деточки! — он помахал двум стриптизершам, подзывая к себе. Девушки в блестящем белье, еле-еле скрывающем промежность и лишь чуть-чуть скрывающим соски на больших грудях, плотоядно заулыбались и, изящно шагая на высоких стрипах, подошли к столику самых уважаемых вип-гостей. Мадара достал пачку зеленых купюр, от которой у дам полезли глаза на лоб. — Сделайте мальчишке хорошо.
Саске резко поднял на дядю широко раскрытые, испуганные глаза, а стриптизерши заулыбались столь хищно, что он съежился под их возбужденными от его вида взглядами. Эти девушки, как бы ни ненавидели свою профессию, а такого мальчика бы обслужили и задаром. Потому что такой соблазнительный невинный юноша пробуждал в них что-то животное, и это был настоящий голод…
— Я не хочу, — твердо заявил он, когда изящные руки опустились на его плечи позади и начали массировать их, в то время как другая девушка присела меж его коленей и начала целовать его в шею. — Мадара, я не х-хочу, — он, совсем покрасневший алым румянцем и неловко извивающийся под женскими ласками, горячо выдохнул последнее слово, когда одна из дам прикусила ему мочку уха, и по телу прошла дрожь.
— Расслабься и получай удовольствие, — довольно проворковал мужчина, щурясь в предвкушении и наслаждаясь зрелищем, попивая при этом новый коктейль.
— Нет, — зажмурился он. — Мне нельзя.
— Почему? — весело приподнял брови Мадара.
— П-потому что, — почти со стоном, тяжело дыша выдохнул младший Учиха, когда рука с блестящим маникюром начала гладить его пах через шорты, — потому что они шлюхи.
Со скрежетом пластинки переключилась песня.
Всех присутствующих слегка передернуло.
Что сказал этот милый и невинный мальчик?
Им не послышалось?
— С-саске… — удивленно пробормотал Мадара, хлопая глазами. — Девочки, простите его, пожалуйста… он ещё маленький и не воспитанный. Кто же такое говорит прекрасным дамам? Кто тебя так научил?
— Нии-сан сказал… — пролепетал Саске виновато. — Он сказал, что Учиха должен только с Учихой… а девушки, что не Учихи, — все недостойные шлюхи.
Вип-зона наполнилась веселым хохотом Мадары и стриптизерш, которые от такого милого признания сразу забыли все обиды.
— Как глава клана Учиха, могу сказать тебе, что твой братец не прав, — успокоившись и глядя на злое лицо Саске, который ненавидел унижения, заговорил Мадара. — Можно с любыми девушками. Главное, всё — в гандон, а гандон — туда, где она его не достанет. Твой братец боится, что ты станешь папой, и деньги Учих перепадут не-Учихам.
— М-м-м, — Саске отвел угрюмый взгляд, и Мадара, устало вздохнув, отослал стриптизерш обратно, даруя деньги просто так.
— А о ещё одной альтернативе твой заботливый братец тебе не рассказывал?
Саске покрутил головой.
— Иди ко мне.
— Не хочу, — скрестил руки на груди подросток.
— В клане Учиха не бывает слов «не хочу», — наклонил голову Мадара. — Ну, давай-давай, — он призывающе помахал рукой, не оставляя мальчику никакого выбора.
В очередной раз неловко краснея, Саске аккуратно уткнулся голыми коленками в кожаный диванчик и усадил свою задницу на бёдра Мадары. Их лица оказались совсем близко друг к другу, и Саске, закусывая дрожащую губу, смотрел на дядю с опасливым вызовом, преодолевающим что-то внутри. Мадара плотоядно усмехнулся. Ему нравился этот взгляд. Рука сама потянулась к нежной щеке, и, всё ещё не отводя взгляда от смотрящего на него мальчика, он начал медленно поглаживать его скулу большим пальцем.
— Какой же ты красивый, Саске… — хрипло прошептал дядя, сощуривая черные глаза и слегка наклоняя голову вбок. На что Саске лишь кисло сглотнул и нахмурился.
— Терпеть не могу, когда мне так говорят.
— Почему? — весело усмехнулся Мадара.
— Нии-сан говорит, люди должны быть умными, — поджимая тонкие губы, ответил Саске. — А те, у кого есть только красота, могут разве что быть вещами — продавать свои тела.
Мадара прыснул в кулачок.
— Всё-то твой Нии-сан о шлюхах да о шлюхах, у него на них пунктик, что ли? — загоготал он уже в голос, на что Саске обидчиво надулся.
— Нии-сан очень крутой, между прочим! — в защиту брата заявил он. — Он много о чем говорит, это просто вы вечно такие темы заводите, что они «шлюхами» заканчиваются!
— Саске, ты такой моралист, такой хороший мальчик, — задумчиво вздохнул Мадара. — Тебя так и хочется испортить. Пока
кто-то другой не сделал это
до меня.
Саске лишь изогнул брови в растерянности, инстинктивно вжимая голову в плечи. Данное заявление, судя по всему, явно не сулило ему ничего хорошего. А подозрительных взрослых он ненавидел. Поэтому на всякий случай сразу грозно нахмурился.
— Вижу, тебе нравится учиться, — начал издалека Мадара. — Знаешь, я мог бы научить тебя многим вещам, которым не будет учить тебя твой братец, но которые тебе явно будут необходимы в жизни, причем в самый неожиданный момент.
— Например? — недоверчиво вопросил подросток.
— Например… — растягивая и смачно пробуя на вкус слоги, проговорил улыбчиво Мадара, — поцелуй. Я могу научить тебя целоваться так, как даже твой брат, наверняка, не умеет.
— П-поцелуй? — хлопая глазами, зарумянился Саске. — Да нафиг мне эти телячьи нежности с кем-то не сдались!
Мадара устало закатил глаза, обращая взор к Богу за блестящим диско-шаром на потолке.
— Это сейчас ты так говоришь, — начал Мадара типичную взрослую фразу. — Но я тебе так скажу: лучше что-то уметь и никогда не применить, чем, когда оно понадобится, осознать, что ты не умеешь, и опозориться, не думаешь?
— Ну-у… — Саске виновато потупил взгляд, поведя плечами. — Наверное…
— Это просто, — начал Мадара воодушевленно, приобнимая сидящего на нём мальчишку за талию. Он прижал его совсем близко к себе, заставляя того уткнуться носом в его шею, чтобы дотянуться рукой до стола, на котором стоял конусообразный бокал с коктейлем и вишенкой в нём. Взяв бокал в руку, он почувствовал, как Саске часто дышит в воротник его бордовой рубашки, и усмехнулся. — Можешь сделать глоток для храбрости. Я, как глава клана, разрешаю, но только никому не говори.
— Не хо…
— Саске, — строго прервал его Мадара. — В нашем. клане. таких. слов. нет, — и протянул ему бокал.
Саске взял его и покрутил содержимое от края к краю, разглядывая напиток из нескольких розовых и белых слоев. Выглядело вкусно. Особо не думая, он смело сделал большой глоток, после чего, естественно, выпучил глаза, схватился за горло и закашлял.
— Какая гадость! — выразил он своё объективное критическое мнение о напитке.
— Аха-ха-ха, — прозвучал громкий смех мужчины, и он забрал бокал. — Эх, ничего ты не понимаешь, — с доброй улыбкой сказал он и допил содержимое, после чего поймал на дне вишенку. — Сыграем в игру, Саске, — он поместил ягоду за щёку. — Отбери эту вишню у меня. И тогда я… возьму тебя на тест-драйв Мангекё Х400, даже разрешу на нём немного покататься.
Черные глаза Саске засияли тысячами мерцающих цветных бликов диско-бара, и он ослепительно улыбнулся.
— Тот самый новый спортивный мотоцикл нашей фирмы? — воодушевленно спросил он.
— Именно, — кивнул Мадара. — Но отобрать эту вишню будет непросто.
— Пф, — фыркнул Саске, — я справлюсь, — самоуверенно заявил он это, и, уже через секунду, побледнел. — Блин, я стесняюсь…
— Ну, тр
усам рядом с Мангекё делать нечего, — пожал плечами мужчина.
— Я не трус, — нахмурился Саске и, густо покраснев, хотя, казалось, дальше краснеть было некуда, вцепился Мадаре в плечи дрожащими пальцами, приблизив своё лицо совсем близко к его лицу. Губы обоих опалились горячим дыханием. Саске сглотнул, после чего, болезненно изогнув брови в неловком страхе, прикрыл глаза и соприкоснулся губами с губами дяди.
Он до сих пор помнил их сладкий от выпитых алкогольных коктейлей вкус. Помнил, как тело пробила сильная дрожь и как его голые коленки дернулись, когда на них легла теплая рука. Потом Мадара приоткрыл рот, и как-то само собой получилось, что язык Саске уже был у него внутри, и кончики их влажных языков поглаживали друг друга, а Саске начинал пьянеть — ему хватило глотка…
— Старый извращенец, — с болезненной улыбкой фыркнул сам себе Саске на ночной крыше, затягиваясь сигаретой и глядя в темно-синее небо без звезд. Только красный огонек летящего самолёта мерцал в черной пропасти неба, и Саске прикрыл глаза…
Как-то так вышло, что на вишенку ему уже совсем скоро стало плевать — его непривыкшее к алкоголю тело совсем обмякло в ласковых и сильных руках дяди, которые нежно гладили его коленки, подымаясь по внутренней стороне бедра и забираясь чуть-чуть под белые шорты, после чего взметались вверх и трепали его смольные пряди волос, а потом неторопливо проходились по спине. Вероятно, помимо алкоголя, в напиток было добавлено ещё что-то, что-то нелегальное. Саске чувствовал окружающее его тепло, чувствовал, как это приятно — прижиматься к чужому телу, большому, могущественному, заботливому… Он не смог удержаться от мычащего стона в этом блаженстве, и тогда Мадара, явно задумав что-то — вероятно, проверить его окончательно — переложил своим языком вишенку в его рот.
Продолжишь играть?
Саске оторвался от губ Мадары и, глядя на него через прикрытые веки мутным взглядом, скушал ягоду и продолжил смотреть в его глаза, пока руки дяди продолжали гладить его по плечам и пояснице.
— Урок только начался, Саске… — довольно сощурившись, томно прошептал мужчина, ласково убирая за ухо подростка темную прядь. — Иди ко мне… — прохрипел он и, обняв Саске за поясницу, прильнул губами к его шее, мягко целуя её, наслаждаясь нежной кожей медленно, с чувством, с удовольствием.
— Ах… — тихо выдохнул Саске в трепетной эйфории, прикрывая дрожащие ресницы. Он совсем опьянел, и всё, о чём он мог думать — то удовольствие, которое дарят сейчас ему. Непривычное, совершенно новое, яркое.
Мадара подал знак рукой паре своих охранников в черных костюмах, чтобы никого не допускали в их вип-ложе, и завалил подростка на диванчик, целуя его уже везде и гладя рукой через шорты его твердый пах.
Всё, что помнил Саске — пульсация цвета, розово-красное, красное, и пар, и влага, настоящая душная баня, и музыка — тунц, тунц, тунц, тунц…
Мадара никогда не занимался с Саске сексом. Он всего лишь помогал племяннику постичь что-то, чего тот не знал о своем теле, и… получал от этого удовольствие. Раскрывал его постепенно, как юный бутон розы. И Саске был молчаливо-покорен.
Но Мадара никогда не переходил черту нелегального, совершенно запретного — Саске был слишком юн в его глазах.
Да, у него была черта.
И именно поэтому, наверное, Саске не возненавидел его. Именно поэтому он вспоминал произошедшее без единой доли отвращения, злости и поганого чувства.
Ведь гораздо ярче он помнил, как Мадара взял его с собой на тест-драйв Мангекё (черт, сейчас это байк кажется таким старьем на фоне Изанами!), как учил его водить. Как учил драться и правильно посылать людей на хуй. Они провели вместе так много времени, сколько он не проводил даже с братом.
Потому что Мадара был очень одинок.
Он любил широко улыбаться, шутить, и ставить людей на место меткой фразой. Но слишком мало рассказывал о себе окружающим. И Саске повезло стать тем, кому он всё же раскрывал порой кусочки правды… потому что не оставалось другого выбора.
— Я пришёл забрать его, — послышался голос где-то в отдалении, и Саске, сморённый от чтения вместе с Мадарой в его доме, проснулся на кресле-качалке под пледом. Итачи! Сердце отчего-то ушло в пятки. Саске было страшно. Пускай он и не понимал почему.
— Сегодня Саске останется у меня. Он спит, — отвечал за дверью Мадара. Его голос был непривычно холодный и бесчувственный. Деловой. Саске никогда не слышал его таким.
— Начистоту, Мадара-сан. Я не хочу, чтобы Саске так много времени проводил с вами, — устало говорил Итачи, явно преодолевая себя. — Вы обманываете его, и, вероятно, обманываете себя. Саске — не Изуна-сан, — голос стал немного тверже и даже громче, —Саске —
мой младший брат.
В груди стало как-то тесно. Младший Учиха не слишком-то понял, о чем шла речь, но неприятная горечь застелила разум. Мозаика складывалась из намеков, косых взглядов, обрывков фраз. Саске кого-то заменяет ему… Он и сам это понял.
— Прекрати говорить ерунду, Итачи. Всем вокруг отчего-то сложно поверить, что мне просто нравится проводить с ним время.
— Просто так ничего не бывает.
В тот вечер Итачи ушёл. Но он никогда не сдавался, высказывая своё неприятие общения Саске с Мадарой по всем фронтам. Множество раз он вызывал Саске на «серьезные разговоры», говорил ему: «Не обманывайся, Саске, для него ты только замена», показывал ему фотографии Изуны и говорил, как они похожи.
— Я понимаю Итачи, — мягко говорил Мадара, убирая книги в шкаф, пока Саске молчаливо смотрел на него с укором, укутываясь в плед. — Он волнуется за тебя. Да, у меня тоже был младший брат… его звали Изуна. И я… вложил в него всего себя… так же, как Итачи вкладывает себя в твою жизнь. Знаешь, Саске, это самое страшное… и это то, чего, к счастью, ты никогда не поймёшь… — Мадара отошёл к окну и, уставившись в черную пустоту ночи, достал портсигар. — Потерять младшего брата. Понять, что ты его не уберег… Не уберег… — он надолго замолчал, выпуская пары густого молочного дыма. — Ну ничего, — усмехнулся с какой-то отчаянной нотой дядя, — потерпит, голубчик. Ишь, собственник нашёлся, а какая холодная морда внешне, ну Итачи, настоящий Учиха…
Изуна был убит в перестрелке с кланом Сенджу во времена политической смуты, когда о легальном бизнесе никто и не думал. Это сейчас клан Учиха существует по закону, но когда-то закона не было в этой стране вообще.
— Его звали Тобирама. Выстрелил без предупреждения, мы этого даже не ожидали, — продолжал свой рассказ Мадара много месяцев спустя, когда Саске вернулся с долгих летних каникул, и, по случаю встречи, дядя сильно напился. — Мы хотели мира. Но он, знаешь, был такой… псих. Всех подозревал, ни во что не верил, — Саске обыкновенно молчал. С возрастом количество произносимых им слов уменьшалось всё больше и больше. Но он любил слушать. В такие вечера его сердце пронизывала отчаянная грусть. — Я успел пустить ему пулю в ребро. Из револьвера, который мне подарил Изуна — уникального, сделанного на заказ, с особыми пулями, пронумерованными нашим с ним любимым числом. Но Тобирама выжил, — Мадара курил и смотрел в горящий камин, и с отражением яркого пламени его черные глаза походили на кипящую смолу. — Я не смог отомстить. Потому что клан решил заключить перемирие. Вот так… эта тварь живет, радуется жизни… Если я убью его, даже тайно, все подозрения падут на меня. Я не могу сделать этого. Изуна слишком ценил наш клан.
Саске было больно до щиплющих слёз слушать об этом тогда, и больно было вспоминать это сейчас. Он лежал неподвижно, в каком-то отчаянном ступоре, и просто проваливался в бесконечную тьму ночного неба.
С годами они общались всё меньше и меньше. Саске взрослел. Его интересовали компьютерные игры, учеба, которой было очень много. У него даже появились друзья. Области их интересов теряли точки соприкосновения, и Мадара, который любил
дарить, ничего больше не мог дать Саске. Поэтому они виделись всё реже, накапливая темы для бесед неделями.
Наверное, именно поэтому он относительно легко пережил его смерть. А может, он до сих пор её не осознал?
Для Мадары всё произошло слишком быстро. Саске толком так и не понял, что случилось, оторвался где-то какой-то тромб… Ему позвонили, и он скорее поехал в больницу прямо из школы. В коридоре уже собрались какие-то родственники. Сказали ему, что состояние критическое. Что Мадара уже на грани. И тогда Саске на ватных, дрожащих ногах вошёл в палату.
— Мадара… — прошептал он, подходя к, казалось, задремавшему мужчине, что будто бы постарел на десять лет.
Его веки чуть приоткрылись, и он окинул Саске взглядом.
— Изуна… — прохрипел он тихо, слегка улыбаясь.
Внутри Саске что-то кольнуло. Кольнуло осознание, что для Мадары уже и правда всё кончено. Вот так вот неожиданно. Когда он не был к этому готов.
— Да, — ответил Саске, не представляя, что ещё ему стоило сделать.
— Изуна, кажется я уже всё… чёрт… но я старался…
— Да… — дрожащим голосом выдохнул младший Учиха.
— Ты уж извини… я не такой, как ты. Думаю, это тебе стоило быть на моём месте. Быть главой клана. Ты всегда был такой ответственный, серьезный. Перфекционист. Хех… Изуна… — голос Мадары стал совсем сиплым. — Ты там пригляди за Саске… а то он тоже — совсем на тебя не похож…
Саске грустно улыбнулся. Не похож всё-таки.
— Ты за ним тоже пригляди, — хмыкнул он.
— Обязательно, — улыбнулся Мадара. — Хотя у него такой старший брат, знаешь, монстр… Он бы… сделал то, чего не сделал я… о чем я так сожалею… прости, что я не отомстил, прости.
Вскоре медсестра вколола Мадаре снотворное, и он уснул. Навсегда.
— Самое хреновое — умирать с грузом сожалений, да? — спросил Саске тихо в пустоту. Сигарета давно дотлела в его руках. — Хорошо, что ты умер с чистым сердцем.
Да. До того, как медсестра вошла в палату, он успел дать Мадаре обещание. Обещание, которое вызвало улыбку на его лице.
— Пора, — сказал Саске сам себе и, наконец, поднялся на ноги. Ручка кейса удобно легла в руку.
За эту неделю он узнал многое. Что Тобирама уже давно имеет привычку шляться без охраны, считая, что такой, какой он, и сам справится с чем угодно и помощь ему не нужна. И каждую пятницу, а сегодня была пятница, он катался на своей машине в одиночку по городу и за его пределами.
Эти двое перфекционистов, вероятно, не выносили друг друга.
Саске спустился к черному ходу для персонала, туда, где была мусорка. Открыл кейс, забрал содержимое и выбросил сам кейс на помойку.
А затем прошёл на парковку к своему байку. Как-никак, время.
Он пустился по ночной дороге, на которой давно был королем, благодаря многочисленным тренингам профессионалов на тест-драйвах их корпорации. Во всяком случае, он считал себя таковым, остальные же участники дорожного движения называли его обычным долбоёбом. Знакомую машину на трассе за городом он узнал довольно быстро. Понятно, почему Тобирама любил гонять по трассе ночью — она была совершенно пуста. И именно это сыграло против него.
«Бах!» — раздался оглушительный выстрел, и машину перед ним закрутило вокруг своей оси. Саске попал в колесо. Отлично. Прямо перед шпилькой. Машина, потеряв управление, впечаталась в ограничитель, складывая капот гармошкой. Стекла заполнились белыми подушками безопасности, которые скоро сдулись.
Саске остановился достаточно далеко, и ему не было толком видно, остался ли водитель жив. В этот момент, сейчас, он даже не до конца понимал, хотел ли он всё-таки ему смерти.
«Нет. Он заслужил смерти. Я пообещал», — кивнул он себе и сжал кулаки. Дрожащие ноги сами потащили его к погибшей машине.
Избитая подушками голова покоилась на спинке сидения, повалившись вбок. Из носа мужчины капала кровь, прямо на грудь, где вдруг Саске уловил какой-то металлический блеск. Приглядевшись во тьме, он увидел какую-то странную подвеску на шее Сенджу.
Пуля? Неужели...
— Нии-сан меня научил в детстве… То, что принадлежит Учиха, должно оставаться у Учиха, — едко процедил он и сорвал подвеску с груди водителя. В груди начинала расти кипящая злость. Этот ублюдок носил пулю, как трофей!
Положив её в карман, он, достав телефон с фонариком, посветил на простреленное колесо. Пуля немного вошла в диск, и вытащить её из складок резины стоило огромных усилий, особенно будучи всё это время в черном шлеме, но он это сделал.
Затем он вновь опасливо оглянулся на место водителя. Вряд ли этот Тобирама помер. Да и плевать. Может, это даже и хорошо. Зато в штаны наделал знатно.
Саске кисло сощурился и харкнул в траву, после чего лучше разглядел покорёженную, изогнутую пулю подвески, взятой у жертвы.
«Номер, — озарение настигло его при виде каких-то ржавых маленьких циферок на металлической оболочке, — на ней же был номер его любимого числа… Его и Изуны…». К счастью, этот номер всё ещё было видно хорошо. И Саске, стараясь забыть поскорее о совершенном преступлении, о своей подростковой глупости, решил попытаться.
Когда он приехал в офис Мадары посреди ночи, там всё ещё были люди. Естественно, сейф никто не открыл. Валялись вокруг всякие брошенные болгарки, паяльники, пилы… И все просто бухали. Не пил только сидящий там юрист.
— О, Саске! Тебя все и ждали! Давай, пробуй, — кричали ему развязные пьяные голоса, и он прошёл в толпе людей к сейфу.
Под пальцами Саске мягко крутились номерные колёсики сейфа. И затем Саске просто потянул дверцу на себя, и она легко открылась.
Народ вокруг начал вопить, охать и ахать, а Саске лишь разглядывал содержимое сейфа.
Какие-то деньги. Ценные бумаги. Фотографии Изуны. Фотографии Саске. И красивый револьвер со множеством гравюр и номером пароля сейфа на стволе.
— Возвращаю, — беззвучно прошептал Саске и кинул внутрь пулю, что ударилась о железное дно со звонким щелчком.
— Поздравляю вас, Саске-сама, — юрист похлопал подростка по плечу. — Мадара-сама догадывался, что велика вероятность того, что именно вы сможете его открыть. И тогда он завещал вам пост после того, как вы закончите институт. Вы ведь ещё учитесь в старшей школе? Пока что президентом фирмы будет ваш старший брат.
— Хорошо… — без доли эмоций ответил Саске, дрогнув уголком губ.
В тот вечер он не вернулся домой. Он решил приехать к Итачи. Пускай узнает радостную весть из первых рук. Да и просто… просто ему было необходимо до боли и дрожи его увидеть.
Он открыл его квартиру своим ключом. Всюду был погашен свет. Итачи спал в своей большой спальне.
— Нии-сан, — тихо прошептал Саске, подойдя к кровати. Никакой реакции не последовало. — Нии-сан…
— М… — старший брат заворочался, недовольно мыча. — Саске?
— Угу.
— Ты чего тут?..
— Захотел, — неловко улыбнулся младший и начал безо всякого стеснения стягивать с себя носки и штаны, после чего бросил их на пол и залез к брату под кровать в семейниках и футболке.
— Ничего себе, — хохотнул Итачи, окончательно проснувшись. — Ты дома не перепутал?
— Не перепутал. Я сегодня с тобой спать буду.
— Ладно, — пожал плечами старший Учиха. — Кровать у меня большая. Только не храпи.
— Постараюсь, но не могу обещать. Бей, если что. Подушкой.
— Буду.
— Кстати, Нии-сан. Я открыл сейф Мадары, — невзначай донёс новость Саске.
— Что? — Итачи был искренне удивлен. Он оперся на локоть, высматривая лицо младшего брата в темноте. — Это значит…
— Мне нужно закончить институт, — прервал его Саске. — И тогда — да. А пока что пост займешь ты.
Итачи громко выдохнул.
— Ясно.
— Нии-сан, — снова вдруг обратился Саске после некоторой паузы.
— Что?
— Можно, я тебя обниму? — стараясь быть естественным, спросил младший, нервно теребя край подушки.
Итачи понадобилась пара секунд на обдумывание или осознание.
— Можно. Иди сюда, маленький брат, — тепло проговорил он и протянул к Саске руки, утаскивая к себе поближе. Младший устроился у старшего на плече, закинув на его тело руку и ногу, а тот, в свою очередь, крепко прижал его за талию, и оба вдыхали ароматы друг друга. — Саске… — мягко обратился Итачи, поглаживая короткие волосы брата, — ты… опять курил?
— На меня Наруто надышал.
— Такой запах был у сигарет Мадары… скучаешь по нему, да?
— Не знаю, мы и так последние пару лет редко виделись… — тихо ответил Саске. — Просто… кругом эта тема смерти, и… Мадара так неожиданно умер, раз — и всё. И мне вдруг стало страшно потерять тебя. Я не знаю, как Мадара пережил потерю брата. Я бы не смог. Не знаю. Я бы вместе с тобой умер. Морально — точно, — с трудом признавался он, ибо не мог больше хранить в себе это. — Как бы я без тебя? Вообще не представляю…
Итачи молчал. Лишь сжимал брата крепче и крепче, сдавливая тому ребра до боли. Но это была самая приятная, блаженная боль для них обоих.
— Саске, — обратился вдруг Итачи после долгой тишины. — Я хочу задать один вопрос. Ответь мне, пожалуйста, честно.
Саске напрягся в интриге. Как-то ему не очень нравились подобное из уст его старшего брата, у которого вопросы всегда были либо с подвохом, либо о том, о чем он говорить не желал.
— Угу, — покорно согласился младший Учиха.
— У Мадары с Изуной были отношения далеко за гранью братских… — издалека начал Итачи.
— Я в курсе, — криво ухмыльнулся Саске.
— Поэтому я боялся, что Мадара будет домогаться до тебя, — сухо признался старший Учиха, глядя в пустоту и чувствуя, как потеют ладони.
Воцарилась тишина. Саске не знал, что ему нужно сказать. Сердце болезненно сжалось.
— Он… — продолжил Итачи, пытаясь вытянуть из Саске ответ. — Он не делал этого?
Саске громко сглотнул, сжимая краешек одеяла.
«Знаешь, Саске, это самое страшное… и это то, чего, к счастью, ты никогда не поймёшь… Потерять младшего брата. Понять, что ты его не уберег… Не уберег…» — бесцветный, онемевший голос Мадары пронёсся у Саске в голове.
— Нет, — хрипло ответил Саске. — Понимаю, почему ты волновался. Но Мадара меня и пальцем не тронул. Честное слово.
Итачи со снисхождением ухмыльнулся, не до конца понимая, что он чувствует в этот момент.
«Вот же маленький врун…» — вздохнул он внутри себя.
***
Наутро Саске, полуживой и еле соображающий от недостатка сна, сидел с Итачи на кухне, ожидая от заботливого брата кофе и слушая новостной канал.
— …Сегодня ночью гендиректор корпорации Сенджу, Тобирама Сенджу, будучи в состоянии легкого алкогольного опьянения, врезался в отбойник на горной шпильке, не справившись с управлением, — безэмоциональным голосом вещала ведущая, пока на экране мелькали кадры аварии. — Местные жители давно жаловались на мусор на дороге, из-за которого, скорее всего, резко спустилось колесо машины водителя, который, к счастью, практически не пострадал, благодаря сработавшим подушкам безопасности. Сам водитель утверждает, что он слышал выстрел, однако следствие склоняется к тому, что громкий хлопок произошёл именно из-за резко сдувшейся шины…
— Ох уж эти наши горные серпантины, — высказался Итачи, а Саске лишь вытер потные руки о предплечья. Да уж, хорошо, что всё обошлось. Что на него нашло вообще? Как он мог поступить так глупо? Всего лишь из-за обещания?
Хотя, какая-то часть него вспоминала холод и боль в глазах Мадары, с которыми он жил всю жизнь, и тогда он ощущал, что поступил правильно.
И в награду за это он получил президентское кресло. И он будет нести волю Мадары и Изуны, заботясь об этом клане больше кого бы то ни было. Это было его кредо Учиха, которому его учил отец и которому его учил Мадара. Даже Итачи, который всё время гундел на клан и его политику, в глубине души любил его. У клана были свои недостатки, и его членами были какие-то чокнутые люди, но все они были единым целым и стояли друг за друга горой.
Саске слегка улыбнулся, беря кружку кофе из рук Итачи.
Всё-таки Мадара научил его многому, очень многому.
Конец.
