Эпизод первый: ознакомительный
— В Трансильванию? В Трансильванию?! — и голос Тэхёна на последнем слове почти срывается на визг. — «Отель графа Дракулы»?! Ты сейчас серьёзно? — Это не Трансильвания, а пригород Пусана. Но — да, отель так и называется, — терпеливо отвечает Чимин. Со скрещенными по-турецки ногами, Тэхён с лихорадочно блестящими глазами сидит на кровати, обнимая подушку. Точно с таким же испуганным выражением лица Хосок на полу прижимает к груди рюкзак. В наступившей тишине слышно, как протяжно урчит его желудок. Парень шумно сглатывает. — А чё, «Райской долины» там, «Цветов лотоса», «Нирваны» — не было? Всё снесли к хренам? Только Дракула выжил?! Чимин закатывает глаза. Друзья-дебилы убивают. Он — будущий сценарист, и для курсовой выбрал жанр «horror». Вот зачем ему, спрашивается, цветы какого-то там лотоса? Это же очевидно, что нужно что-то страшней! Дебилы-трусы — убийство с изощрениями, потому что Тэхён и Хосок — парни, о чём им надо бы вспоминать почаще. Парни. Ну блин! Что им мешает быть хоть чуточку смелей?! С остервенением швыряя футболку в чемодан, он упирается руками в бока и поворачивается: — Нахрена мне «Нирвана», — хищно раздувает ноздри, — если нужен материал для фильма ужасов? Хосок и Тэхён хватают друг друга за руки, переплетая пальцы, и делают страдальческие рожицы. — Ой, харэ. Не переигрывайте, — морщится Чимин. — Хреновые из вас актёры. — Вообще-то, ничё такие актёры, — с оскорблённым видом вздёргивает подбородок Тэхён. — Мы из всего потока первые сессии закрыли. Чимин неопределённо хмыкает и продолжает упаковывать вещи. Хосок перебирается с пола на кровать. Задумчиво наблюдает за его действиями, накручивая на палец прядь волос. — Если честно, мне эта идея совсем не нравится. Когда я соглашался на поездку с тобой для сбора материала, то не думал, что тебя понесёт в какое-то мрачное место. Да конечно, не думал он: мрачное место и ужасы — это ведь абсолютно несовместимые вещи. Ага-да. — Поддерживаю! — поддакивает Тэхён, вытягивая руку с телефоном вперёд и изображая эгьё. Готов сутками сэлфиться. — На улице лето, у нас каникулы. Я вообще-то хочу отдохнуть, позагорать, в водичке поплескаться. Девчонку какую-нибудь закадрить на недельку-другую… — Поддерживаю! — Тэхён растягивает губы в улыбке и делает ещё один снимок. Ну-у, начина-ается… — И мне совсем не улыбается сидеть в мрачнятине графа Дракулы, когда все будут нежить косточки на солнце, — заканчивает Хосок. — Да не преувеличивай, хён, — опирается задницей на свой чемодан Чимин. — Это же Пусан, какая там мрачнятина? Откуда? Ну поживём недельку в старом доме, пропитаемся созданной для нас атмосферой ужаса, и будет вам пляж и море. Хосок скептически поднимает бровь, пока Тэхён щёлкает себя с разных ракурсов. Разумеется Чимин не глупый и понимает, к чему всё ведёт. Устало вздыхает: — Ладно. Что я должен сделать, чтобы вы поехали? — Плейстеха на всё лето, — тут же безапелляционным тоном заявляет самый старший из них и скрещивает на груди руки, всем своим видом демонстрируя, что торговаться бесполезно. Чимин не удивлён. Даже обидно, что его разводят так банально. Тоскливо косится на приставку и обречённо кивает. — Бли-ин, — скулит Тэхён. — У тебя кроме приставки-то и выпросить больше нечего. Разве что… — хитро прищуривается. — Те жёлтые очки, которые тебе привезли из Италии. Любимые очки, так-то. Любимые! Большие, закрывающие почти половину лица, коллекционные и жутко дорогие. Да чтоб вас всех! Пока внутри хозяйничает режим «крушить-убивать», снаружи на фейсе отражается вся скорбь корейского народа. Недолго раздумывая, Чимин опять кивает, вынужденно соглашаясь. — Но если хоть одна царапина… — тут же предостерегающе шипит и, не договаривая, с многозначительным видом проводит большим пальцем по своей шее. Якобы-друзья синхронно отмахиваются от него, как от надоедливой мухи, мол: ой, ладно тебе, уймись. Вскакивая на ноги, Тэхён радостно прыгает на кровати: — Когда к вампирам поедем?***
— «Это всего на неделю»! — говорили они. «Тебе понравится»! — говорили они. «Какая мрачнятина? Лишь пригород Пусана!» — говорили они… — Это говорил только он, — вяло отзывается Тэхён, плетущийся в самом хвосте процессии из трёх человек. Хосок, бурчащий себе под нос, прерывается, чтобы оглянуться и одарить его красноречивым взглядом, но Тэхён слишком устал, чтобы хоть как-то среагировать. Чимин идёт впереди с довольно увесистым рюкзаком за спиной, от которого уже болят плечи. На друзей он старается не оглядываться. Его спина и так чувствует недобрые взгляды, издырявлена ими практически в решето. Неприятное открытие: оказывается, прямиком до отеля графа Дракулы не ходит ни один автобус, и добираться от трассы нужно самим. Через лес. В гору. Лес довольно мрачный, кстати. Тёмный и сырой. С засушенными лохматыми деревьями по краям дороги. Ветки то и дело цепляются за одежду или волосы. Дорога — отдельная тема. Извилистая, размытая и узкая. Приходится очень стараться не поскользнуться и не упасть лицом в грязь, в которой уже изгваздана вся обувь, и это плюс сто к настроению не добавляет. — Лучше не сходите с тропы, — посоветовал добродушного вида старичок-водитель, высаживая их из автобуса. Ха. Как будто по такому «живописному месту» может возникнуть желание устроить экскурсию. Они идут уже минут сорок, и за всё время мимо не проехала ни одна машина, не встретился ни один человек. И кроме их тяжёлого дыхания и шаркающих шагов не слышно ни звука. Птицы не поют, насекомые не жужжат. Ти. Ши. На. Чимин видит свет в конце пути и ускоряется, буквально вываливаясь из кустов на широкую поляну с пожухлой травой. Его взору предстаёт здоровенный трёхэтажный старый дом, облезлый и потрёпанный непогодой, с небольшой колокольней на крыше. Когда они впечатлённо застывают перед домом, разглядывая его, колокол начинает гулко звонить, отчего все трое подпрыгивают и жмутся друг к другу. В небо с крыши устремляется стая ворон, сопровождая свой полёт громким карканьем. — Да ну нахрен, — сипит Тэхён. — Я — пас. Он разворачивается, собираясь нырнуть в заросли, из которых они выбрались, но Хосок ловит его за сумку, удерживая, и тащит вслед за Чимином, смело ступающим на шаткое, по первому впечатлению, крыльцо. Первое впечатление не обманывает: Чимин тут же проваливается одной ногой, застревая меж гнилых досок, и, выбираясь, шипит от боли, потому что кожа ободрана прилично. Над их головами на ржавой цепочке уныло поскрипывает вывеска «Отель графа Дракулы», где пара букв стёрлась, и получилось «ель графа ракулы». — Моя ракула уже опасливо сжимается, — высказывает свои мысли вслух Хосок. — Да ладно вам, атмосферное местечко, — неуверенно говорит Чимин, потирая ногу. — Это нормально. Так и должно быть. Наверное. Судя по взглядам, которыми его одаривают, друзья так не считают. Хосок нервно озирается по сторонам. — Ну да, про такие вот местечки и таких дебилов, как мы, потом и снимают фильмы ужасов, — сжимает лямки рюкзака до побелевших костяшек Тэхён и напоминает, как бы невзначай: — Мы всё ещё можем свалить. — Я прилюдно плакал, пока оплачивал эту поездку, так что мы обязаны переночевать тут хотя бы ночь, — отрезает Чимин. — В конце концов, мы как раз за материалом для ужастика и приехали. — Вообще-то это твоя курсовая, почему мы должны страдать? — Потому что вы мои друзья? — предполагает Чимин и заносит руку над дверью. — Я прямо сейчас хочу отменить заявку, — бурчит Тэхён. — Ты не в социалке, — равнодушно бросает Чимин и стучит тремя короткими ударами. Дружно задерживая дыхание, они замолкают и прислушиваются. Выдыхают тоже дружно, т. к. не происходит ровным счётом ничего: дверь не открывают и внутрь не приглашают. — Тут звонок есть, — Хосок тычет пальцем в неприметную кнопку возле левого косяка. — Я думал, будет колокольчик, — вспоминает Чимин все старые дома, что видел в фильмах. — Двадцать первый век на дворе, чувак. — Ага. И он, судя по дому, обошёл владельцев стороной, — фыркает Тэхён и первый тянет руку к кнопке, надавливая на неё со всей силы. В тот же момент раздаётся душераздирающий женский визг такой громкости, что его должно быть услышали даже в Сеуле. Тэхён с Хосоком просто фантастическим образом за секунду оказываются по обе стороны от Чимина, обхватывая его дрожащими руками. Сам парень от испуга будто прирастает к полу. Он практически чувствует, как с его волос слезает краска, делая их седыми. — Вот сейчас прям совсем не страшно было… — еле слышно хрипит. Округляя глаза, они делают синхронный шаг назад, когда дверь перед ними с протяжным тихим скрипом начинает медленно открываться.Эпизод второй: о прибытии
— Э… это у них звонок такой. Точно. Мог бы сразу догадаться. Чимин расслабленно выдыхает: всего-то звонок, чего так разнервничались? — и бьёт себя по лбу. Мысленно. В реальности его руки всё ещё прижаты к телу друзьями. Дверь приоткрывается сантиметров на тридцать и замирает, прекращая противно скрипеть. Из образовавшейся щели на них веет сырым и затхлым воздухом. Скидывая с себя оцепенение и руки друзей заодно, Чимин выпутывается из их объятий и шагает к двери первый. Тэхён и Хосок тут же хватаются друг за друга. — Может, уедем? — в который раз с надеждой предлагает Тэхён. — Не дурите. Это было сделано специально. Они могли на звонок вообще звук бензопилы и вопли маньяка установить. Теперь, сообразив что к чему, даже любопытно, как будут развиваться события дальше. Трюк со звонком банальный, конечно, но на друзей вон подействовал. Только на них. Чимин не испугался. Нисколечко. Другое дело, что их так никто и не вышел встречать. Чимин толкает дверь под громкий судорожный вдох друзей («Трусы», — закатывает глаза) и заходит внутрь. Дом внутри мало чем отличается от дома снаружи. Такой же неопрятный, старый и облезлый. И грязный. Везде валяется какой-то хлам, обрывки газет, сухие ветки, и — внезапно — молоток и гвозди. Похоже, у Дракулы ремонт. Запланирован, может. Потому что на первый взгляд ничего не ремонтировалось лет сто. Всё это великолепие покрывает толстенный слой пыли. Посреди комнаты — холла? — парадная лестница, змеиным языком расходящаяся в две стороны на втором этаже. На стенах картины в позолоченных рамах: пейзажи и чьи-то портреты. С живописью у Чимина не очень, поэтому работы это великих художников или студенты баловались — он сказать не сможет. Да и пофиг. Они сюда не из-за просвещения в искусстве приехали. Окна занавешены тяжёлыми на вид вишнёвыми портьерами, из-за чего в помещении довольно темно. В правом углу стоит здоровенный стол тёмного изумрудного цвета и такие же стулья. В противоположном углу — подранный диван в мелкий цветочек. Чимин таращится на него с минуту, искренне не понимая, почему у Дракулы диван именно в цветочек? — Миленький у них звонок, — раздаётся над ухом голос Хосока. — Это ведь был звонок, верно? Я имею в виду: мы же не слышали, как кто-то прирезал женщину? Друзья, вошедшие следом, настороженно озираются по сторонам. — Может, это вообще мужик визжал, — ухмыляется Чимин. — На тебя, кстати, было похоже. Хосок переводит на него возмущённый взгляд и складывает руки на груди. — Очень смешно. Ха-ха. Чимин радостно лыбится в ответ. — Ты уверен, что купил билеты в отель, а не на квест? Почему тут никого нет? — Может, у них концепт такой? Специально, чтобы нагнать страху. — У них получается, — Хосока цепляется глазами за лежащий на полу молоток и ёжится. Не участвуя в диалоге, Тэхён бродит по периметру комнаты. Достаёт телефон и делает пару снимков на фоне лестницы и изумрудного стола. Правильно: страх страхом, а новые фоточки сами себя в инстаграм не запостят. Он слоняется от стены к стене, фотографируя понравившиеся картины, добирается до входной двери и застывает, стремительно бледнея. — Эй, п-парни? — негромко зовет. Чимин с Хосоком топчутся на первой ступеньке лестницы, заглядывая наверх. — Парни?! Голос Тэхёна звенит и повышается, привлекая внимание. — Чего? Вместо ответа он поднимает трясущуюся руку и указывает в тёмное пятно за дверью. Входная всё ещё открыта, и что там за ней — не видно. Чимин с Хосоком возвращаются к другу, останавливаясь позади него. С неизменным противным скрипом, дверь начинает ме-е-едленно закрываться и захлопывается с громким щелчком, одновременно с которым Тэхён ныряет за спину Чимина, больно вцепляясь в его плечи пальцами. У стены, держа одну руку на дверном полотне, стоит парень неопределенного возраста. Неопределенного, потому что такую тонну косметики Чимин не видел даже на лице Тэхёна, из которого как-то при помощи грима делали старика. А если это не грим — что вряд ли, — то парень не высыпался ближайшие лет так никогда. У него выбеленное лицо с угольно-чёрными кругами под глазами и ярко-красные губы. Устремлённый на них взгляд совершенно безучастный и холодный. На теле какая-то мешковатая ряса с капюшоном, на шее — толстенная цепь. Именно цепь, не цепочка, а настоящая железная цепь, на которых обычно держат собак. Вот грустно будет, если он окажется маньяком. Парень поправляет капюшон, демонстрируя чёрные, торчащие во все стороны волосы. — В-вы тоже его видите? — чакает зубами Тэхён, выглядывая из-за спины Чимина. Странный незнакомец переводит на него взгляд. В глазах тут же загорается интерес. Неподдельный. С блеском. Хосок косится на молоток, лежащий всё там же на полу. Он шустрый в принципе: в случае чего успеет его схватить. Вот только хватит ли силы духа им воспользоваться? Чуваку, что, не морщась, таскает на шее цепь, — по виду хватит. Чимин отгоняет от себя бредовые мысли о кровавой расправе. Они всё-таки цивилизованные. С утра точно такими были. — Привет? — говорит он и тянет руку. Немного дрожащую, но это ерунда. Парень нехотя отрывается от лицезрения Тэхёна и смотрит сперва на протянутую ладонь, потом на лицо. Чимин старается улыбнуться максимально дружелюбно. Незнакомец в ответ только поднимает бровь. Видимо, Чимин нравится ему гораздо меньше, чем Тэхён. Но зато чуточку больше, чем Хосок, на которого он вообще не смотрит. — Вы долго. Что ж. Голос вполне человеческий. Уже неплохо. — Я стою тут минут тридцать. Звучит как обвинение. — А зачем ты тут стоишь? — интересуется Хосок. — Жду, когда вы меня заметите. Действительно, что за тупые вопросы? Очень логично. Придраться не к чему. Опуская руку, Чимин кивает и, отпихивая от себя будто прилипшего к нему Тэхёна, снимает со спины рюкзак. Тэхён прячется за Хосока, и парень с неудавшимся макияжем опять впивается в него глазами. — Я забронировал и оплатил у вас номера для себя и друзей, — на телефоне показывает скриншот о подтверждении операции Чимин. — Дата заселения сегодня. Парень отлипает от стены и плавным движением снимает капюшон совсем. Проходит мимо них, указывая рукой в сторону лестницы: — Ваши номера на втором этаже. Все рядом. Я покажу, — затем поворачивается к Тэхёну: — Ты красивый. Тебя я провожу, — и, не дожидаясь ответа, идёт дальше. У Тэхёна глаза округляются настолько сильно, что, кажется, вот-вот выпадут. Усмехаясь, Чимин направляется за незнакомцем, который уже поднимается по ступенькам. Странно у них тут заселение, конечно, проходит, но пока игра персонала довольно интересная. Уже наверху чувак с цепью на шее показывает им на три двери, расположенные рядом друг с другом. Открывает одну из них и обращается к Тэхёну: — Лучший номер. Хочу, чтобы его занял ты. Заходи, я всё покажу. Тэхён продолжает пучить глаза, так и держась за плечи Хосока, и отрицательно машет лохматой головой. Чимин вроде даже слышит, как стучат его зубы. — С-спасибо, я сам. Разочарование на белом лице не скрывают даже чёрные круги под глазами. Незнакомец поджимает губы и слегка агрессивно смотрит на Хосока, будто это он не пускает Тэхёна. Хосок даже отступает на шаг, ибо, ну нахрен. — Чонгуки! — раздаётся радостное с другой части коридора, разряжая обстановку, и все три гостя отеля подпрыгивают на месте от неожиданности. — Ты уже показываешь нашим постояльцам комнаты? К ним торопливым шагом приближается парень в атласной пижаме с чёрным плащом поверх — с костюмами у них всё-таки что-то напутано. Высокий, с таким же белым, как его волосы, лицом, широкой лягушачьей улыбкой и торчащими изо рта клыками. Типа Дракула, как понимает Чимин. Когда тот, что «Чонгуки», поворачивается на зов, Дракула с искренним визгом отшатывается в сторону, хватаясь за сердце. Секунд тридцать он таращится на него, словно впервые видит, затем берёт себя в руки и, хватая подол своего плаща, протискивается мимо опешивших парней к своему другу, начиная старательно тереть его щёки. — Тебе надо умыться, Юнги переборщил с макияжем, — тихо шипит. Ооо! Так это всё-таки был макияж! — Рады приветствовать вас в нашем отеле! — отрывается он от лица друга, который, похоже, рад приветствовать только Тэхёна, и опять цепляет восторженную улыбку: — Меня зовут Намджун, а это Чонгук. Он продолжает активно натирать лицо Чонгука, делая этим всё только хуже: красная помада размазывается по подбородку, а чёрные круги под глазами перемещаются на щёки. — Вы наши первые посетители. Честно говоря, мы не успели прибраться, потому что запамятовали, что вы приедете сегодня… Но будем очень рады, если вам у нас понравится! Располагайтесь в своих номерах, ждём вас на ужин. Ровно в семь. Он быстро кивает парням и тащит за собой Чонгука, который бросает напоследок грустный и полный обожания взгляд на Тэхёна. — Интересно, чем это ты ему так приглянулся, — задумчиво смотрит им вслед Хосок, и в его голосе слышится обида. — А мы ему, похоже, не понравились. — Зато понравились главному, — подбадривает Чимин, разглядывая дверь в свою комнату. Тэхён нервно сглатывает, поглядывая вниз, на опустевшую лестницу: — Что-то мне не хочется жить в отдельном номере. Можно к кому-нибудь из вас? Молча переглянувшись, Хосок и Чимин синхронно открывают свои комнаты, оставляя друга одного стоять посреди коридора возле своего «лучшего» номера. — Ну парни… — жалобно тянет Тэхён, смотря, как захлопываются с двух сторон от него двери.Эпизод третий: заселение
«Ну, парни…» эхом отлетает от стен, и Тэхён, поёжившись, ныряет в свой номер. Захлопывает дверь и приваливается к ней спиной, подпирая, будто за ним кто-то гонится и сейчас будет ломиться внутрь. В комнате большая двуспальная кровать, трюмо с зеркалом и резной платяной шкаф — минимализм старых вещей, купленных на барахолке. Фотографируя обстановку, Тэхён размышляет, как подписать фотку в инсте, когда слышит лёгкое пошкрябывание, словно кто-то царапает дерево. Замирая, он прислушивается — звук идёт из стены. Рюкзак скидывается на пол, телефон запихивается в задний карман. Если он не спятил (а в планах такого нет), с той стороны по соседству должна быть комната Чимина. Подходя и прикладывая к стене ладонь, Тэхён тут же отпрыгивая на полметра, когда скребущий звук повторяется. В памяти услужливо всплывают все кадры из ужастиков про ходы за стенами, где спотыкаясь бродят мертвяки и зомбаки; да тусят маньяки, наблюдающие за своими жертвами через скрытые отверстия или глаза людей с портретов. Он ёжится. Этот Чонгуки со своим мрачняковым взглядом вполне себе маньяк. Смотрел на него, как бомж на кусок мяса, только что не облизывался. А что, если он запихнул его в этот номер, потому что?.. — Наблюдать за мной решил, — шипит Тэхён, озираясь по сторонам и бездумно поправляя лохматые волосы рукой. Он бросает в зеркало короткий взгляд, проверяя, хорошо выглядит или нет, и решительно подходит к стене, осматривая её на наличие отверстий и вообще любых подозрительных деталей. На данной стене ничего, но Тэхён не намерен сдаваться. Скрупулезно просматривая остальные стены, он обшаривает каждый участок обоев в дамаск, пыжится отодвинуть шкаф, да хрен там — тяжесть явно не по его силам, и не находит ничего. Задумчиво водит пальцами по губам и щёлкает ими в воздухе, когда над головой загорается воображаемая лампочка. Картины в комнате нет, зато есть зеркало. Тэхён скачками приближается к нему, всматривается в своё отражение. Прихорашиваясь, поправляет чёлку, воротник кофты и, убеждаясь, что через зеркало за ним тоже никто следить не может, разочаровано плюхается на кровать. — Ну бли-и-ин, — тянет обижено. — Где-то же ты смотришь? Вообще, лучше бы, конечно, никто не смотрел. Но он тут своими руками им всю грязь со стен собрал и зря, что ли? Тэхён грустно таращится на свои ладони, когда за стеной начинают раздаваться не просто пошкрябывания — тяжёлые удары. А затем створки шкафа с тихим скрипом открываются. Покрываясь здоровенными мурашками и втягивая голову в плечи, Тэхён, истошно вопя, спрыгивает с кровати. Не оглядываясь, он вылетает из своего «лучшего номера» и, не прекращая горланить ни на секунду, громко тарабанит в комнату Хосока.***
А Хосока в комнате нет. Пока Тэхён обшаривает руками стены, Хосок крадучись спускается по лестнице, надеясь ни на кого не натолкнуться. Ступеньки тихонечко поскрипывают, сердце в груди громко постукивает, ладошки потеют. Хосок хочет, чтобы его не увидели, потому что идёт он за молотком, на который глаз положил сразу, как увидел. Ибо, ну нахрен этих непонятных типов, к которым их притащил Чимин. Один другого придурошней. Дракула пижамный щерится во все свои тридцать два, а тот, с цепью, кажется, вообще отмороженный наглухо. Впрочем, под стать их блондинке. Так что Хосоку жизненно необходим молоток. Потому что с молотком ему будет спокойней. С молотками всегда как-то спокойней. Хосок хочет стырить его с пола по-тихому, чтобы не увидел никто, и не возникло лишних вопросов. Ну а что? Молоток всё равно лежит без дела, а у них зато будет чем обороняться. Если. Если, конечно, нужно будет обороняться. Хосок подходит к инструменту — оружию — и поднимает его. В ладонь ложится как влитой. Идеально. Он подкидывает его в руке, ухмыляясь, и… — Гвозди тоже захвати, вдруг пригодятся. …дёргается, позорно взвизгивая и забывая про молоток, который падает ему аккурат на пальцы левой ноги. Взвывая сквозь стиснутые зубы, Хосок поднимает ногу, хватаясь за неё, и валится на пол, теряя равновесие и приземляясь на злополучные гвозди, которые не впиваются в его задницу только благодаря плотной джинсе. — Как же ты так, аккуратней надо, — обеспокоено говорят. Рядом с ним на корточки опускается парень. О-очень красивый парень, Хосок даже скулить перестаёт и рот приоткрывает. У парня ресницы длинные, глаза топлёного шоколада, алые губы и бледная кожа. И одет незнакомец в белую рубашку с кружевным воротником и узкие чёрные брюки. И босиком. Да. И вот это чутка выбивается из образа. Парень ласково хлопает его ладошкой под нижней челюстью, закрывая рот. Улыбается: — Что ж ты орёшь-то так, — и заботливо руку протягивает, помогая подняться. Пальцы на ноге болят, и Хосок сдавленно подскуливает, таращась на красавчика во все глаза. После того, как первое впечатление от его внешности проходит, он вспоминает, по чьей вине уронил молоток, и смотрит уже не с таким восторгом. Открывает рот, чтобы высказать всё, что думает по поводу внезапных появлений, когда с лестницы раздаются торопливые шаги: — С вами всё в порядке, я слышал грохот? Через комнату к ним торопливо приближается парень в пижаме — Намджун. Чёрный дракульский плащ развевается за его спиной. Он бросается к Хосоку, как к родному, хватает под локоть и смотрит на ногу, которую парень подгибает. — О, силы неземные, что с вами случилось? — Молоток из-за этого выронил, — морщится в сторону красавчика Хосок. — Молоток? — брови Намджуна прячутся под белой чёлкой. — Зачем вам молоток? Хосок как-то не успел подумать над объяснениями. Не скажешь же: чтобы от вас отбиваться. Люди на правду обижаются в последнее время. Он смотрит на босоногого парня, но помощи от него ждать бесполезно: ему-то точно неизвестно зачем Хосоку молоток. Красавчик пожимает плечами и улыбается подбадривающе, мол — давай, ври, ты сможешь. — Там это… гвоздь. Забить хотел. Намджун вглядывается в его лицо, локоть крепче сжимает и в театральном жесте прикладывает руку ко лбу, грустно вздыхая и качая головой. — Да уж, простите, наша вина. Ремонт немного… ммм… незакончен. Хосок скептически осматривает груду хлама и раскуроченный дом. Немного? Серьёзно? — Не стоило, наверно, звать гостей так рано, но… — парень разводит руками, явно не в силах объяснить, что за «но». Да и что тут объяснять-то? Баблишки, вот и все «но». Если верить Чимину, он за их проживание две месячные зарплаты свои отстегнул. — И раз уж это произошло по нашей вине, — продолжает Намджун. — Мы готовы компенсировать моральный ущерб, — и бровями играет многозначительно. Хосок смотрит на него озадаченно, не понимая, что за странный танец бровей. Намджун придвигается чуть ближе, а он, наоборот, отклоняется чуть дальше в сторону и косится на красавчика. — У нас есть специальные услуги, — заговорщически шепчет Намджун. — В прайсе их, естественно, нет, но для определённых гостей мы готовы делать определённые исключения. — В смысле? — оторопело моргает Хосок. — Хмм… — Намджун смотрит на его стопы, потом на колени, и застывает взглядом на ширинке джинсов. — Спа-процедуры, например… ммм… массаж. Всего тела. И легонько хлопает по заднице. Хосок на одной ноге отпрыгивает от него почти на полметра, выпучиваясь. — У вас там пятно было, я отряхнул, — как ни в чем не бывало улыбается Намджун и поворачивается в сторону красавчика. — Почему вы всё время сюда смотрите? Всё ещё чувствуя пятой точкой фантомное прикосновение чужой ладони, Хосок даже не сразу соображает о чём речь. Он смотрит на босоногого парня, потом на пижамного Дракулу. — Ну, он смотрит, и я смотрю. — Он? — Намджун оглядывается, скользит взглядом по незнакомцу, по входной двери и выдаёт: — Не понимаю, о чём вы. Кроме нас тут больше никого нет. В этот-то момент из комнаты с воплями и вылетает Тэхён.Эпизод четвёртый: продолжение заселения
Чимин осматривает комнату. Неизвестно, был ли в отеле дизайнер, но если и был, то вкус у него так себе. Во всю стену висит тканое панно летучей мыши с горящими глазами и оголёнными клыками. Кроме её живописного изображения, стоят диван, шкаф и кресло, над которым висит старое мутное зеркало. Обои в мелкий цветочек — уж не из этой ли комнаты диван внизу? — и такие же, как на первом этаже, тяжёлые портьеры, только изумрудного цвета. Поднимая столб пыли, Чимин раздёргивает их в стороны, позволяя солнечному свету проникать в комнату, откашливается и выглядывает в окно. Его окна выходят на задний двор. Точнее, на кладбище на заднем дворе. Чимин даже кашлять перестаёт. Торопливо протирает грязное стекло ладошкой и тычется в него носом, чтобы лучше рассмотреть. Действительно — кладбище. Небольшое. Заросшее травой и кустами, среди которых, то здесь, то там, торчат кресты и бетонные полуразрушенные памятники. Отлично, на заднем дворе отеля расположено маленькое персональное кладбище графа Дракулы. — Бутафория, — тихо сам себя убеждает Чимин. — Они ненастоящие. Это для образа страшного дома. Только и всего. Только. И. Всего. Он бегает глазами от могилы к могиле, насчитывая семь крестов и девять памятников, и цепляет взглядом движение в самом углу кладбища. Из кустов выбирается седой дед. Чимин его плохо видит, но седая голова явно принадлежит мужчине, а раз седая — взрослому мужчине, а раз взрослый мужчина — то дед. Логика — штука упрямая. Дед в чём-то чёрном, с лопатой на плече и курит. Делает затяжку и бросает бычок в траву, притаптывая его ногой. Потом проходит пару метров и втыкает лопату в землю. С соседних кустов, каркая, взлетают несколько потревоженных ворон. Чимин ёжится, замечая, наконец, что там, где стоит дед, две свежие кучи земли рядом с двумя прямоугольниками. Двумя свежевырытыми ямами. Могилами. — И сейчас он собирается копать третью, — лопочет себе под нос Чимин. — Три новые могилы. Вот это приветики! По коже ползёт неприятный холодок, и парень нервно сглатывает. Впечатлений для первых страниц сценария у него хоть отбавляй. Он отходит от окна, озираясь по сторонам комнаты. Дурацкая летучая мышь теперь кажется жуткой, и весь захламлённый дом и его жители тоже больше не вызывают усмешку. Молодцы владельцы. Атмосферу создали что надо. Он распахивает дверцы шкафа, единственный предмет интерьера, который ещё не осмотрел, и видит, что это, оказывается, проход в ванную комнату — совсем не неожиданно старую, но на удивление чистую, — в которой есть ещё одна дверь. Чимин дергает её и попадает точно в такой же шкаф, как у него, только изнутри. А толкнув створки, слышит громкий вопль Тэхёна. Что ж, ясно, дверь этого шкафа ведёт в комнату друга.***
— У меня кто-то в шкафу! — истерит Тэхён, когда Хосок и Намджун поднимаются к нему. — В моей комнате кто-то есть! У него круглые глаза и мертвенно бледное лицо, как у того напудренного красавчика. Хосок слушает его вопли вполуха, потому что напуган не меньше. Но не тем, что в комнате друга кто-то там есть, а тем, что красавчика внизу нет. И, судя по словам Намджуна, не было. С кем он тогда, чёрт возьми, говорил и кого видел?! Дверь из номера Тэхёна открывается, заставляя последнего замолчать с перекошенным от ужаса ртом, и к ним выходит Чимин. Тэхён часто хлопает ресницами и: — Ты?! — визжит. — Ох, извините, — прерывает его Намджун своим театральным взмахом руки. — Я думал, Чонгуки предупредил вас, что у комнат одна ванная на два номера и проходом к ней является шкаф. Это задумка такая. Архитектурная. Тэхён поворачивает к нему такое яростное лицо, что граф Дракула отступает на шаг, врезаясь спиной в Хосока. — Задумка?! Задумка, мать вашу?! Да я чуть не умер от страха! Чимин успокаивающе приобнимает его за плечи: — Я не хотел тебя пугать, — бормочет виновато. Вот сейчас Намджун опять начнёт втюхивать свои спецуслуги, отрешённо думает Хосок. Но тот на удивление поворачивается к нему и подмигивает: — Кстати, ваш номер делит ванную с моей комнатой. «Кстати»? С какого перепугу это «кстати»? Хосок только оторопело моргает и опять косится вниз, выискивая глазами босоногого красавчика. Не мог же он ему примерещиться? С кем-то же он говорил?! С другого конца коридора раздаётся грохот упавшей на пол цепи и низкое грудное рычание. Чимин, всё ещё обнимающий испуганного Тэхёна, оборачивается и тут же отдёргивает от него руки, видя милашку Чонгуки, выронившего цепь из пальцев. Всё в том же мешке, с тёмными кругами под глазами он, наклоняя голову вперёд, смотрит исподлобья и рычит, как настоящий зверюга. Тэхён, тоже замечая его, начинает икать и задвигается за спину друга. — Ах, Чонгуки, не расстраивайся так! — подбегает к парню Намджун и, успокаивающе поглаживая его по плечу, объясняет остальным: — Он огорчился, что не сказал вам про шкафы, и это напугало вашего друга. — Скажи, что всё в порядке, — шипит Тэхёну Чимин. — Успокой своего поклонника! — В-всё ок! — нервно взмахивает рукой Тэхён, издавая ненатуральный смешок. Снизу громко хлопает входная дверь, и все взгляды устремляются на неё. В дом заходит дед, который вблизи оказывается вовсе не дедом, а молодым парнем с такими выжженными в белый волосами, что издалека они кажутся седыми. С весьма заебавшимся видом парень скользит по всем застывшим наверху усталым взглядом и закидывает на плечо лопату. Хосок придвигается поближе к Тэхёну и Чимину. — О, познакомьтесь, это наш гробовщик — Юнги, — радушно представляет прибывшего Намджун. — Здарова, — равнодушно вскидывает руку парень и, тяжело передвигая ногами, будто на его плечи давит многотонный груз, уходит к одной из дверей на первом этаже. Намджун закатывает глаза и берёт Чонгуки под руку. — Не забудьте про ужин, будем ждать вас в столовой! — торжественно напоминает и тащит парня по лестнице, скрываясь за той же дверью, что и гробовщик. С их уходом виснет зловещая тишина. Тэхён отмирает первым. — Зачем им, мать вашу, гробовщик? — шипит, уставившись на Чимина. Чимин-то знает — зачем, и думает, как бы помягче сказать друзьям про кладбище за окнами их комнат и вырытые три могилки, когда Тэхён хватает его за грудки и встряхивает: — Я хочу домой. Я не собираюсь неделю жить под одной крышей с психами, водящими дружбу с гробовщиком! И вот, честно, даже обидно как-то за парня становится. Всякая работа хороша. Ну, гробовщик и что? Чего сразу ярлык вешать, как бирку в морге на палец трупа, может, он милейшей души человек. Может, конечно, ещё «милее», чем Чонгуки… — Поддерживаю, — кивает Хосок. — Нужно убираться отсюда. Чем раньше, тем лучше. Ну вот. И старший туда же. — Хё-он, — тянет Чимин. — Я понимаю, эти ванны напугали, но… Хосок кладёт руки на его плечи, крепко сжимая, и смотрит в глаза самым серьёзным взглядом, на который только способен. — Я говорил с призраком. Чимин захлопывает рот, громко клацая зубами, и с сомнением приподнимает бровь. — С призраком? — переспрашивает. — Да. С призраком, привидением — я в них не разбираюсь! — эмоционально отмахивается Хосок. — Но этого парня не было. Намджун его не видел, хотя стоял в двух шагах от него! И Хосок вкратце пересказывает случившееся. Чимин снисходительно вздыхает и убирает со своих плеч его ладони. — Ребят. Ну что вы, как маленькие. Они, поди, договорились. Специально. Не забывайте, что мы в доме Дракулы. — Вот именно! Дракулы! — в сердцах бьёт рукой по стене Хосок, и одна из картин валится на пол. — Тебе не кажется, что тут много хрени для одного дома? Дракула, гробовщик, призрак! Чонгуки этот?! Тэхён активно грызёт ногти на пальцах левой руки и нервозно ведёт плечами, слушая их разговор. И это вы ещё три холмика свежевырытой земли не видели, думает Чимин, а вслух укоризненно произносит: — Не порти чужое имущество. — Что тут портить-то! — рычит Хосок. — Дом вот-вот и без моей помощи развалится! Он поднимает упавшую картину, собираясь повесить её обратно, и застывает, покрываясь пятнами приятного зелёного оттенка. Его руки начинают подрагивать. — Он. Это был он, — хрипит Хосок и тычет портретом в лицо Чимина. На нём изображён приятный улыбчивый парень в белой рубашке с кружевным воротничком. «Джин, 1889г.» — гласит подпись. — Тысяча восемьсот восемьдесят девятый, — вслух повторяет Чимин. — Это ему сейчас… ммм… сто двадцать девять лет? — Да хрен там, он выглядит точно так же! Хосок всё ещё зелёненький. — Я хочу домой, — ноет Тэхён, повиснув на его руке. Чимин думает. Смотрит на портрет, на испуганных друзей. Вспоминает приятнейший персонал отеля и кладбище за окном. И принимает решение.Эпизод пятый: трапеза
— Не понимаю, почему просто нельзя свалить и всё, — скулит Тэхён, поджимая ноги под себя, сидя в комнате Чимина на диване. — Говорю вам: это всё бутафория. Глупо будет, если мы, как детишки малые, наложим в штанишки и удерём. Я две ЗП отдал за неделю и готов их так бесславно профукать, только если опасность реальна! — Просто поверить не могу, что меня могут убить из-за твоей жадности, — поражённо произносит Тэхён и лезет в карман за телефоном. Настрочить жалобный пост в тви, наверное. Или фотку в инсту выкинуть. Пару часов же уже не выкладывал ничего нового. Хосок, всё так же слегка зеленоватого оттенка, стоит у окна и смотрит на кладбище. По его лицу невозможно понять, о чём он думает. — То есть, если могилы окажутся настоящими, мы уйдём, — спокойно уточняет, и когда в ответ кивают, взрывается: — А ты не думал, что те три ямки для нас и вырыли, как раз по количеству сходится?! Разумеется, думал. Но не верит. Где-то на подкорке мозга тоже чувствуется небольшая порция страха. Совсем крохотная. Чимин уверен на девяносто девять процентов, что происходящее нереально. Дракула, призрак — ой, да бросьте! Не бывает такого в настоящем мире! Про оставшийся один процент он старается не вспоминать. — Если они правда что-то там против нас планируют… — Убить, — подсказывает Тэхён. — Убить. Называй вещи своими именами. — Хорошо, — закатывает глаза Чимин. — Если они планируют нас убить, — ехидно выделяет последнее слово, и Тэхён обиженно поджимает губы. — То всё равно не выпустят, как только поймут, что мы что-то заподозрили. Лучше всего будет свалить ночью. Если это будет необходимо, конечно, — рассуждает. — А пока давайте не подавать виду, что нас что-то беспокоит. Опять же, скоро ужин. Хоть пожрём напоследок. — Вот-вот, — тут же реагирует Хосок, отрывая взгляд от окна. — Напоследок. Вполне возможно, что действительно в последний раз. — Да всё нормально будет! — беспечно заявляет Чимин. Он так говорит с начала их поездки. Пока волшебная фраза «всё нормально будет» не особо работает. По-крайней мере на его друзей не действует. Видимо, он утратил их доверие. Хосок измеряет комнату шагами, потирая подбородок, останавливается в самом центре и бьёт кулаком по ладони: — Нам нужно оружие! — говорит тоном, не терпящим возражений. — Нам нужен молоток! Да дался ему этот молоток! Чимин устало вздыхает и по привычке закатывает глаза. Молча разворачивается, направляясь к двери. — Ты куда? — испуганно восклицает Тэхён, подпрыгивая на диване. — Сидите тут, сейчас приду, — отмахивается Чимин и выходит. Он прикрывает за собой дверь и осматривается по сторонам. На лестнице никого, внизу тоже. Ни шагов, ни приближающихся голосов не слышно. Отлично. Чимин спускается по ступеням и пересекает холл. Конечно, их отчаянные попытки завладеть инструментом вообще не вызывают подозрений. Вот прям никаких. Угу. Но если его друзьям-трусам так нужен этот молоток — он им его принесёт. Не проблема. Не вопрос. Чимин поднимает злополучный инструмент, который так и продолжает одиноко лежать на полу, разворачивается и влетает грудью в деда. То есть, в парня-гробовщика. Как у него вообще получилось так бесшумно подкрасться?! Тот ловит его за плечи, не давая упасть, окидывает оценивающим взглядом и, замечая молоток, говорит с явной издёвкой: — На кухне ещё ножи есть. У него глаза, как только что собранный мёд, и Чимин даже подзалипает, на миг чувствуя себя мушкой, увязшей в липкой сладости лапками. Охрененные глаза. В сочетании с сединой и худым лицом — практически без щёк, в отличие от его собственного, — вообще кайфовые. Чимин моргает и возвращается в реальность. Отступает на шаг. — У меня это… т-торчит, — лепечет. Чувствует, как кровь к лицу приливает. Почему-то Юнги смотрит насмешливо на его пах, как бы говоря, что не видит там ничего торчащего. И его взгляд какой-то совсем уж двусмысленный. Гробовщики, по скромному мнению Чимина, должны по-другому смотреть. Ну там — мрачно, хмуро, а не такими медовыми глазами. У Юнги от гробовщика только вид заебавшийся, шмотки чёрные да ботинки в земле. Гробовщик наклоняется к его уху и шепчет: — От этой проблемы можно по-другому избавиться. Скашивая вниз глаза, Чимин краснеет щеками и одёргивает штаны бездумным жестом. Не торчит у него ничего вроде, с чего такие пошлые намёки? Вскидывает подбородок: ему тут что предложить пытаются, а? — Я про пассатижи, — ухмыляется Юнги. Обходит его, направляясь к входной двери, и уже открывая её, поворачивается: — А ты о чём подумал? И хмыкает так гаденько, закрывая за собой дверь. Чимин едва сдерживает себя, чтобы не кинуть молоток ему вслед.***
Окей, Чимин готов признать, что молоток был необходим, потому что Хосок с его появлением в комнате приобретает нормальный цвет лица. Бормочет что-то про «призраки боятся железа», и его кое-как удаётся убедить не спускаться к ужину с инструментом. Жажда владеть им и так уже привлекла достаточно внимания, а ужин и без молотка намечается самый странный за всю историю их ужинов. Они все рассаживаются за длинным прямоугольным столом. Во главе, естественно, Дракула, напротив него — Хосок, постоянно оглядывающийся по сторонам. По правую руку — Чимин; рядом с ним елозящий на стуле Тэхён, перед которым размещается милашка Чонгуки. А глаза Чимина радует гробовщик, не желающий расставаться со своей лопатой даже во время приёма пищи, потому что та стоит позади него у стены. На стене, кстати, портрет парня с 1889-го года. Его портретов в отеле вообще довольно много. Теперь-то они знают, что за картины висят в холле. Перед каждым сидящим за столом стоит тарелка, накрытая металлической крышкой, — Чимин не силён в названиях сервировочных приборов, — и такой же металлический кубок. — Как давно мы не ужинали в такой приятной дружеской обстановке! — умильным тоном произносит Дракула и промокает уголки глаз плащом. Гробовщик запрокидывает голову и скребёт вилкой шею. Чонгуки кладёт одну из своих рук на стол и, перебирая пальцами по кроваво-красной скатерти, придвигает её к Тэхёну. Тот вжимается в спинку стула, будто рука, ползущая к нему через стол, отрубленная, и выпучивает глаза, когда эта же рука сжимает нож, лежащий возле его тарелки. Да уж, приятная дружеская обстановка, ничего не скажешь. — Чонгуки так заботится о вашем друге, даже столовые приборы подаёт, — восхищается Намджун. Тэхён не восхищается. Тэхён далёк от восхищения, как никогда. Зато близок к обмороку, судя по его бледному лицу. Он принимает нож подрагивающими пальцами, а Чимин, наблюдая за ним и мысленно посмеиваясь, открывает свою тарелку, тут же замирая в нерешительности. На тарелке лежит «нечто» непонятного сероватого цвета, состоящее из продолговатых колбасок, затейливо переплетённых друг с другом. Очень похоже на… — Мозг?! — восклицает Хосок со своего края стола. Тэхён, так и не открывший свою тарелку, вздрагивая, выставляет перед собой дрожащую руку, всё ещё сжимающую нож. Гробовщик приподнимает на это бровь и, отрезая от своего серого блюда кусок, отправляет его в рот. — О, нет-нет! Это не мозг. Это кишки, — успокаивает Намджун, и Чимин осторожно опускает руку Тэхёна. — Наполнены мясом. Очень вкусно. Хосок брезгливо кривится. Непонятно, от чего больше: от «мозга» в своей тарелке или от того, как ему подмигивает Намджун. У Чимина после объяснений — и от самого внешнего вида блюда — и аппетита-то нет, но истинные жильцы странного отеля с удовольствием поглощают содержимое своих тарелок, так что он мысленно заставляет себя отрезать кусок мяса («мозга» упрямо поправляет, ха-ха, мозг), чтобы хотя бы попробовать. Тэхён, видимо, занимается тем же. Он буравит тарелку взглядом, сцепив пальцы под столом, и нервно подёргивает ногой. Чонгуки, почти расправившись со своей порцией, точно так же буравит взглядом самого Тэхёна. А Хосок всё ещё чувствует себя очень некомфортно от осознания, что где-то тут блукает Джин. Джин, который, будь он неладен, родился в далёком 1889-м году, а выглядит лучше, чем он — рождённый как минимум не сто лет назад. В горле от этих мыслей пересыхает, и он тянется к стоящему рядом кубку, наполненному вязкой красной консистенцией. Он как раз пытается сообразить, что это, когда слышит: — Кисель. Дракула растягивает губы в приторно-сладкой улыбке и поигрывает бровями. Салютует ему кубком и, делая глоток, томно прикрывает глаза. Хосок наблюдает за ним с каменным лицом. У него складывается стойкое ощущение, что Намджун его клеит. Ну, как девочек в клубе, только его и в стрёмном отеле. Все эти странные поглядывания Намджуна нервируют. Да, собственно, и само это местечко нервирует. И Чимин, который упрямо продолжает делать вид, что всё огонь, нервирует не меньше. И пока Хосок сидит, нервируется, старательно игнорируя подкаты Намджуна, Тэхён осмеливается попробовать угощение. Он только отрезает маленький кусочек, только отправляет его в рот и смыкает челюсти, как его голой голени кто-то касается, судя по всему, ботинком, и медленно движет этот самый ботинок по ноге вверх. Парень вскидывает испуганный взгляд, натыкаясь на улыбку-оскал присползшего со стула Чонгуки, нервно сглатывает и … …отправляет кусок не в то горло. Бешено вращая глазами, он хрипит и хватается руками за шею, поворачиваясь к Чимину. — Ты чего? — растерянно хлопает тот ресницами. — Подавился, наверное, — проявляет чудеса смекалки Юнги, вилкой выковыривая землю из-под ногтей. Беспомощно выпучиваясь на задыхающегося друга, Чимин, не зная, что ещё делать, бьёт стремительно синеющего Тэхёна по спине. Парень, качнувшись, чудом не впечатывается лицом в «мозги» на своей тарелке. Чонгуки при первых синих пятнах на объекте своего обожания резко вскакивает на ноги, едва не роняя стул и чуть не перевернув стол. Он подскакивает к парню так проворно, что Чимин и опомниться не успевает. Шарахаясь от своего потенциального спасителя в сторону, Тэхён мотает головой, явно против принимать помощь. Видимо, смерти от куска кишки он боится меньше. Чимин его страхов не разделяет. По его мнению, лучше пусть поможет странноватый Чонгуки, чем потом им придётся просить о помощи Юнги, который уже придвинул к себе лопату. Так что умоляющие взгляды Тэхёна игнорируются, и никто не возражает, когда Чонгуки разворачивает его к себе спиной, крепко обхватывает руками и резко дёргает вверх. Повторяет свои манипуляции ещё несколько раз: активно дёргает Тэхёна вверх, пока его конечности беспомощно болтаются в такт рывкам, а сам парень продолжает хрипеть. Намджун, вежливо улыбаясь, упирается локтями в стол и следит за происходящим. Хосок обеспокоенно топчется рядом. На очередном рывке голова Тэхёна так дёргается, что из открытого рта вылетает злополучный кусочек «мозга» приземляясь аккурат посреди стола. — Какой же ты молодец, Чонгуки! — восторженно восклицает Дракула и хлопает в ладоши. Тот довольно растягивает красные губы, продолжая прижимать к себе Тэхёна, с испариной на лбу и тяжело вздымающейся грудью. — О, ну здорово, а то думал, ещё одну яму копать придётся, — раздаётся равнодушный голос из-за стола, и все поворачивают головы к спокойно сидевшему гробовщику. — Что? — приподнимает тот бровь. — Рыть ямы утомляет, вообще-то. У Тэхёна подкашиваются ноги. Замечательно поужинали!Эпизод шестой: рискованный
Чонгуки отказывается отпускать Тэхёна. Волочит его до номера, так и прижимая к себе, а потом долго и трогательно держит его за руку и ещё часа полтора сидит под дверьми, не желая покидать свой пост, пока его не уводит сам Дракула. — Ушёл, — с облегчением сообщает Чимин, убеждаясь, что за дверьми никого нет. На улице уже стемнело так-то. Пора доказать друзьям, что они ошибаются, и лечь спать. Этот день порядком вымотал. Тэхён ощупывает своё горло и поправляет волосы. — Поверить не могу, что вы спокойно смотрели, как он меня лапал, — бросает уничтожающий взгляд на Чимина и Хосока. — Он тебе помощь оказывал, — возражает Чимин. — Которая бы не потребовалась, не трогай он меня под столом своей ногой! — бунтует Тэхён и хватает в руки подушку, швыряя её в Чимина. Сидя в кресле, Хосок подтягивает ноги к подбородку и обхватывает колени руками, настолько погружаясь в свои мысли, что пропускает момент, когда Чимин уворачивается, и подушка прилетает в него. Не готовый к нападкам, он качается и валится на пол, нелепо взмахивая руками. Тут же вскакивает на ноги: — Совсем охренели?! — Стемнело, хён, — примирительно тычет пальцем в окно Чимин. — Пойдём? Ещё с несколько секунд Хосок раздувает ноздри, а затем опускается на корточки и лезет под диван за молотком. Вооружившись, кивает, всем своим видом показывая полную боевую готовность. Чимин выглядывает в коридор и зовёт за собой остальных. Если их сейчас увидят владельцы отеля, то очень удивятся, хотя и сами с обширным прибабахом. Они втроём гуськом начинают спуск по лестнице. Впереди идёт Чимин, стараясь не скрипеть ступенями, за ним Тэхён, натягивающий рукава кофты на пальцы, и Хосок, сжимающий молоток обеими руками над головой. — А если двери будут закрыты? — обеспокоенно шепчет Тэхён и, когда сверху раздаётся скрип, подпрыгивает на месте, хватаясь за плечи Чимина. — Я не специально, — бормочет Хосок, наступивший на скрипучее место. Прикладывая палец к губам, Чимин громко шипит «тс-с!», Хосок заговорщически кивает. Они замирают, ожидая — выйдет кто на шум или нет, убеждаются, что никто не спешит с разборками, и Чимин машет рукой, призывая к движению. Как в дурацком боевике. Он и сам поверить не может, что друзья и его заразили своим параноидальным бредом. У основания лестницы он озирается и скачками добирается до входной. Дёргает ручку, аккуратно открывая по-прежнему противно скрипящую дверь, и все трое торопливо вываливаются на свежий воздух. На улице темно. Если бы не луна и свет из окон, вообще нихрена не было бы видно. Чимин спускается с крыльца, задирая голову вверх: на втором этаже светятся два окна, на первом — те, что холл, и одно отдельно. Либо комната Чонгуки, либо гробовщика, проверять чья — нет времени. Да и желания, чего уж там. Тэхён жмётся ближе к Хосоку: — Почему надо переться на кладбище ночью? — Потому что Чимин — придурок, — отзывается тот. — Эй, я всё слышу, вообще-то! — возмущается парень, оборачиваясь. — Не орите! — делает страшные глаза Тэхён и машет руками. Хосок переступает с ноги на ногу и передёргивает плечами. — Я ничего не вижу. — Посветим телефонами. — А я свой не взял, — растерянно смотрит на друзей Тэхён. Хосок пробивает себе фейспалм. — Ты издеваешься? — ругается Чимин шёпотом. — Ты его везде с собой таскаешь, а сейчас не взял?! — Вы не предупреждали, что надо! — Как это ты столько времени и без новых фоток будешь! — Ну знаешь!.. — оскорблённо фыркает Тэхён и, вздёргивая подбородок, отворачивается. — Заткнитесь оба! Нашли время! Чимин скрипит зубами: — Ладно, вдвоём будем светить. Они короткими перебежками начинают движение вдоль стены, добираясь до кустов, и в нерешительности останавливаются, потому что сверху те казались не такими… ммм… кустистыми? Ветки, как пики, радостно торчат во все стороны. — Как-то же он туда проходит, — чешет затылок Чимин, вспоминая, что Юнги спокойно перемещается по кладбищу с лопатой. Хосок светит телефоном вбок и зовёт: — Сюда. Тут тропинка. — Раз Тэхён прокосячился, ему и стоять на стрёме, — зловредно заявляет Чимин. — Предупредишь нас, если кто-то пойдёт. От подобной несправедливости глаза Тэхёна становятся размером с блюдца. Весь его вид говорит, что сейчас явно посыплются яростные протесты. — Почему я?! — ожидаемо недовольно раздувает он щёки. Но ответ-то готов. Даже Хосок сразу понимает. — Потому что если выйдет твой любимый, задержать его сможешь только ты. — Он не мой любимый! — шипит парень, поправляя волосы. Всегда так делает, когда хочет выглядеть хорошо. С чего бы это? — Гляди-ка, сразу понял о ком речь, — издаёт смешок Чимин и, впихивая ему в руку свой телефон, ловко уворачивается от пинка.***
Они крадутся вглубь персонального кладбища Дракулы, пробираясь сквозь кусты под звуковое сопровождение Хосока: «ай» и «ой». Чимин первый добирается до креста. Железного, не пластмассового. Он трогает его рукой и невольно ёжится, чувствуя холод металла. Крест настоящий. Как и полуразрушенный памятник с ним рядом. И — честно — на самом деле Чимин ожидал другого. — Может, пойдём уже? — чакает зубами Хосок, подсвечивая им дорогу телефоном. — Тэхён там, наверное, извёлся, если вообще не слинял. — Сейчас, — кивает Чимин и вопреки здравому смыслу крадётся дальше. Прямо к свежевырытым ямкам, которые подготовил Юнги. Хочется верить, что всё же не для них, но в связи с последними событиями вера Чимина немного пошатнулась. Он лавирует между кустами и памятниками и, видя небольшие бугры земли, ускоряется. Прямоугольники — что надо. Как раз по размеру взрослого человека. Чимин проходит к самой дальней могиле и останавливается возле неё. Она немного короче двух других. Такой тонкий намёк. Воображение рисует аккуратное надгробие с его собственным именем. Интересно, ему разрешат придумать какую-нибудь красивую надпись? Он же сценарист, творческая личность всё-таки, не хочется банальщины в виде двух дат через дефис и слов — «помним, скорбим». Идея «свалить» перестаёт казаться такой уж глупой. Чимин шумно сглатывает, когда его радужные размышления прерывает глухое «ух». Оглядываясь, он видит светящийся телефон, лежащий на земле, и втягивает голову в плечи: — Хосок? — робко зовёт, потому что парня за ним нет. А затем вопль Хосока раздаётся аккурат из-под земли. И вот это уже очень, очень нехорошо.***
Хосок стойко старается не сорваться. Честно старается. Идёт за Чимином и очень завидует Тэхёну, который остался ждать и караулить их возле кустов. Не очень будет завидовать, если на того ночью натолкнется Чонгуки (вполне можно догадаться, что тот захочет с ним сделать: фантазия рисует цепи и плётки с наручниками), но себе он прям совсем не завидует. Если они, дай Бог, выберутся из этого проклятого отеля живыми, он ещё подумает, стоит ему продолжать дружбу с Чимином или нет. Пока друг ощупывает кресты и памятники — выражение его лица с каждым разом меняется не в лучшую сторону. Не нужно быть семи пядей во лбу, дабы по такой реакции сообразить, что те настоящие. Телефон в руке начинает подрагивать. Чимин прётся прямо к вырытым ямам, и Хосок, хрен знает зачем, прётся за ним. Может быть, потому что и секунды не хочет оставаться на кладбище в одиночестве. Может, ещё из-за чего. Но какой бы не была причина, он всё-таки идёт следом, останавливается за спиной друга и на кой-то чёрт поворачивается к ближайшему надгробию, случайно освещая телефоном фотографию на каменной плите. Фотографию босоногого красавчика. Джина, с которым он разговаривал в холле. — Ух, — задушено издаёт Хосок и пятится, делая шаг назад. А в следующую секунду нога его не находит опоры, и он, роняя телефон из рук, валится в чёрный прямоугольник вырытой ямы. Удар о землю выбивает из грудной клетки воздух, и парень несколько секунд лежит молча, таращась в темноту. Затем чувствует под пальцами сырую землю, слышит тихий испуганный голос Чимина, зовущего его по имени, и, набирая полную грудь воздуха, истошно орёт. Потому что он не думал, что окажется в свежевырытой могиле в столь раннем возрасте, и тем более, когда живой. Не то чтобы ему здорово полегчало, окажись он тут мёртвым, но всё-таки. Сверху на него светят телефоном. Чимин, нависая сверху, возмущённо спрашивает: — Какого хрена ты там разлёгся? Херасе претензии! Серьёзно?! Какого хрена? Это он у него спрашивает? Да это Хосок должен спрашивать: какого хрена он тут делает?! Да какого хрена они все тут делают! Уже давно пора было свалить из грёбаного отеля! Отдохнуть он прилёг! Прямо в могилку! От тупости чиминьей, похоже, только здесь и отдыхать! — Вытащи меня отсюда! — визжит он. — Тс-с! — прикладывает палец к губам Чимин. — Заткнись, пока нас не услышали. Если. Если их ещё не услышали, потому что такие вопли можно услышать даже в Сеуле. Хосок вскакивает на ноги, кряхтя сквозь стиснутые зубы. Глубина ямы доходит ему до середины груди. Он хватается за протянутую руку друга, не забывая про молоток на дне ямы, у которого отвалился металлический набалдашник, и уже подтягивается, собираясь вылезти, когда Чимин выпучивает глаза. — Тихо! — велит, и Хосок застывает. Со стороны кустов, там, где они оставили Тэхёна, слышно истеричное подхихикивание и: «Да вот, прогуляться решил». — Чёрт, — выдыхают парни в унисон, и Чимин торопливо тащит тощего, но на деле охренеть какого тяжёлого хёна из могилы.Эпизод седьмой: трагичный
Хосок продолжает упорно сжимать в руках оставшуюся от молотка деревянную ручку, пока Чимин, кряхтя и потея, вытаскивает его из ямы и выключает телефон, чтобы свет экрана не привлёк лишнее внимание. Они прислушиваются: от кустов слышится пение Тэхёна. — Он реально это делает? — офигевает Хосок. — Может, чтобы нас прикрыть? — шёпотом предполагает Чимин. — Обойдём с другой стороны, соберём вещи и свалим отсюда. — Неужели! Решился, наконец! — шипит старший. — Надо было сразу нас слушаться! — Хён, не ругайся. Давай потом. Стараясь издавать максимально меньше шума, Чимин лезет сквозь кусты в обход. Но попробуй тут не шуметь, когда не видно нихрена, почти каждая ветка старается выткнуть глаз, а под ногами трещит отломанный до него сушняк. Хосок трясётся следом. В буквальном смысле. После могилы его нет-нет да передёргивает. Останавливаясь возле стены, Чимин задирает голову. — Через окно не залезем, — произносит задумчиво. И не то чтобы он реально собирался ползти по стене, но… — Знаешь, похрен на вещи. Я хочу убраться отсюда сейчас же. Давай заберём Тэхёна и свалим, — чакает зубами Хосок. — А деньги на билет? Пешком до дома пойдём? — рассудительно качает головой Чимин. — Нам нужна моя сумка. — Тогда давай проберёмся через первый этаж? Если кого-то встретим, скажем, что ходили гулять. — Ночью? — Да какая, нахрен, разница?! Да, ночью! Видами любовались! Чимину не очень-то нравится придуманная отмазка, но спорить с Хосоком, когда он в таком состоянии и весь в земле после могилы — себе дороже. Неопределённо пожимая плечами, он идёт за другом, который на всех порах несётся вперёд. Они обходят дом. Когда кусты наконец-то кончаются, не сдерживают себя, срываются на бег и, заворачивая за угол, нос к носу сталкиваются с высоким широкоплечим парнем. Хосок, коротко взвизгивая, ныряет за Чимина, который так-то ниже почти на голову, и прятаться за него — так себе идея на самом деле. Все трое замирают, таращась друг на друга. Парень удивлённо складывает губы трубочкой и вскидывает брови. И без того ужасно бледный Хосок чуть ли не сереет и шепчет: — Это он. П-призрак. — А я как раз вас иска… Закончить фразу не получается, потому что Хосок, к огромному удивлению Чимина, шагая вперёд, наотмашь бьёт незнакомца по голове деревяшкой. Той, что осталась от злополучного молотка. Словно в замедленной съёмке незнакомый парень, шумно выдыхая, закатывает глаза, сверкая белками, и грузно валится. Едва его тело касается земли, Чимин, подпрыгивая чуть ли не на полметра, поворачивает ошарашенное лицо к другу и хватает его за грудки: — Ты что творишь?! — П-призрак. Призрак, — повторяет Хосок со стеклянными глазами. — Джин. — Какой он, мать твою, призрак, если от удара по башке вырубился?! — встряхивает его Чимин. Хосок смотрит на него, на рукоятку в своей руке, потом на тело у ног, и будто наконец понимает, о чём ему говорят. Лицо искажается гримасой ужаса: — Я что… Я только что убил ч-ч… человека?! — пищит, срываясь на ультразвук. Чимин закрывает ему рот рукой. Со стороны входа в отель слышатся голоса. На этот раз не только Тэхёна. Судя по их разнообразию, весь персонал чудесного отеля столпился на улице. Отпуская Хосока, Чимин садится перед валяющимся на земле парнем и старательно ощупывает его шею на наличие пульса. Облизывает пересохшие губы. — Вроде тёплый. — Жара на улице, он не мог так быстро остыть! — плаксиво стонет Хосок. — Я ведь его только что грохнул! — Знаешь, мне не каждый день приходится проверять: труп человек или нет, — огрызается Чимин. — Надо головой думать, прежде чем бить людей по этому же месту. — Господи, меня посадят, а ведь я такой молодой! — причитает Хосок, заламывая руки. Он смотрит на рукоятку молотка, суетливо протирает её футболкой и с силой отбрасывает в сторону. — Нужно уничтожить следы преступления, — запускает пятерню в волосы и умоляюще смотрит: — Ты обеспечишь мне алиби? Скажи, что мы всю ночь были вместе? Спали в обнимку в одной кровати. Чимин с приоткрытым ртом наблюдает, как он трясёт сложенными под подбородком ладошками. Смаргивает одним глазом и, выпрямляясь, идёт в сторону крыльца. — К-куда ты? — Позову нам помочь. — Избавиться от тела? Чимин едва сдерживается от жеста рука-лицо. Понятно, что не каждый день наступает момент, когда знакомство с гробовщиком может пригодиться. Но то, что его друг так легко готов этим знакомством воспользоваться — серьёзно заставляет задуматься. — Занести парня в дом! — шипит он и скрывается за углом.***
Тэхёна трясёт, как последний осенний листик на ветру. Он вздрагивает от любого шороха, всё время грызёт ногти и поглядывает в сторону, куда ушли друзья. С ними он и не хотел, в общем-то, но и одному тут стоять тоже не по кайфу. И ещё больше не по кайфу становится, когда со стороны кладбища раздаётся вопль. Тэхён подпрыгивает на месте и, разворачиваясь в сторону кустов, таращится в темень, один хрен ничего не видя. Затем раздаётся визг «вытащи меня», вроде голосом Хосока. Хотя голос так искажён, что не разберёшь, может, и Чимина. Тэхён подпрыгивает второй раз и по ощущениям нажёвывает уже не ногти, а фаланги пальцев. Одна его часть — видимо, та, что отвечает за необдуманные поступки, — хочет лететь сквозь кусты на выручку друзьям. Другая — та, что дружит с мозгом, — точно с такими же воплями нестись в лес, сквозь который они пробирались, дабы попасть в это богом забытое место. Не зная, что предпринять, Тэхён так и остаётся стоять на одном месте со сведенными вместе коленями буквой «Х» и дрожать от страха. — Ребят?.. — зовёт он робко в наступившую тишину. И тут же краем уха улавливает скрип входной двери, который длится всего мгновение, а Тэхён успевает словить по крайней мере целый один микроинфаркт. Он подпрыгивает на месте третий раз, когда рядом слышится бряканье цепи и: — Это ты? Хочется ответить, что — нет, это не он. Мол, иди мимо, тебе показалось. Втягивая голову в плечи, Тэхён замирает в надежде, что про него забудут, но тяжёлое сопение за спиной не пропадает, и он медленно поворачивается. Конечно, позади него стоит милашка Чонгуки. Конечно, он. Другого и быть не могло. Грудь Тэхёна начинает волнительно вздыматься. Он и гробовщику, и Дракуле бы не обрадовался, а Чонгуки — тем более. В темноте тот выглядит ещё мрачнее: глаза блестят маньячным блеском, губы на бледном лице почти чёрные. Тэхён истерично хихикает: — Да вот, п-п-прогуливаюсь. Чонгуки смотрит внимательно, заглядывает через его плечо на кусты. — Мне кажется, я слышал крик. Тэхён шумно сглатывает. Непонятно, что там случилось с парнями, но будет лучше, если Чонгуки не пойдёт к ним. Будет лучше, если Чонгуки вообще уйдёт, потому что оставаться с ним наедине у Тэхёна тоже нет никакого желания. — Это я, — быстро говорит и неуверенно добавляет: — Пел. Облизывая губы, Чонгуки с недоверием переспрашивает: — Пел? — Д-да, — кивает и, прочищая горло, понижает голос до неестественного баса: — Донт лив ме гоооо… Он может и не певец, зато будущий актёр, и все преподаватели в один голос утверждают, что у него есть все данные. Сейчас «все данные» трясутся в ужасе и скручиваются комочком на дне желудка, но друзей-придурков выручать надо. Чонгуки впечатлённо приоткрывает рот. — Краси-и-иво, — тянет в восхищении и добавляет тише: — И ты очень красивый. Он придвигается ближе. Тэхён пятится. Его пение на последнем слове сходит на писк. Чувствуя, как в бок больно впивается колючая веточка, он замолкает, таращась на парня. — У тебя глаза так красиво блестят, — говорит Чонгуки, снимая с головы капюшон, и протягивает к Тэхёну руку. — Как луна этой ночью. Жесть. Он ещё и романтик. Естественно, они будут блестеть! Тэхён готов уже рыдать и умолять о пощаде. Да и к слову, луна хреновенькая сегодня, так что комплимент, если это был он, — так себе. С другой стороны дома до слуха доносятся визг и возня, затем всё стихает. Милашка Чонгуки, так и замирая с протянутой рукой, оборачивается на шум. — Что это? — сдвигает брови. — Я ничего не слышу, — лжёт Тэхён. — Показалось, видимо. Чонгук не верит. Бросает на него полный сожаления взгляд и идёт по направлению источника звука. Если бы у Тэхёна была в руках дубинка, он бы ей воспользовался. Но у Тэхёна нет в руках дубинки. У него есть только он сам и вера в свои актёрские способности. Поэтому, на сто процентов уверенный в том, что сильно об этом пожалеет, и удивлённый своей внезапной любовью к друзьям (ведь ради их шкур он собирается сделать огромную глупость), Тэхён принимает решение. Не зная, как ещё можно остановить Чонгуки, он подбегает к нему, когда парень уже добирается до крыльца, и, разворачивая к себе, замирает от страха, прижимаясь к его губам своими. Тот сперва цепенеет, а потом с довольным урчанием притягивает к себе, обхватывая ручищами, и продолжает удерживать, даже когда Тэхён начинает отпихивать его от себя и мычать. Дверь широко распахивается, и на крыльце появляются Намджун и гробовщик в белой майке-алкоголичке и с лопатой в руке. — Оу! — восклицает Намджун, замечая целующихся. Чонгуки недовольно отлипает от Тэхёна. — А я думал, ты его пугаешь до усрачки, — хмыкает Юнги. В этот-то момент из-за угла и выходит Чимин с грязными руками-ногами и бледным лицом. Он смотрит на собравшихся, спотыкается озадаченным взглядом на Тэхёне в объятьях Чонгуки, и произносит очень виноватым голосом: — Там это… мы, кажется, ваше привидение убили. Виснет тишина. Где-то в кустах стрекочет одинокий сверчок. — Да вашу ж мать, — устало вздыхает Юнги и опускает лопату на пол с таким грохотом, что все собравшиеся подпрыгивают.Эпизод восьмой: безымянный
— Эй, Намджун, ты уверен, что делать из этой развалюхи отель хорошая идея? — спрашивает Джин, скрещивая руки на груди и скептически приподнимая бровь. Он осматривает полуразрушенное здание, на крыше которого сидят несколько ворон. Мимо проходит Юнги, занося на крыльцо сразу две здоровенные коробки. — Может, поможешь вещи перенести, хён, а потом будешь лясы точить? — спрашивает недовольно, но вежливое «хён» не забывает. От машины чуть ли не вприпрыжку несется Чонгук. В руках ещё три коробки. Он ставит их на крыльцо и восторженно заявляет: — Я тут костюмы достал, не всё, конечно, подойдёт, но есть кое-что интересное. — Плащ есть? — внезапно материализуется рядом Намджун, и Джин хватается за сердце от неожиданности. — Дракула без плаща не Дракула. — Почему вообще Дракула? — Потому что это классика, — Намджун проводит руками над головой, очерчивая полукруг, и мечтательно прикрывает глаза. — Отель графа Дракулы. Звучит же? — Хрень какая-то, — бурчит Юнги. — Тут ремонта — охренеть не встать. Не мог в наследство что-то более приличное получить? — Что досталось, то и досталось, — жмёт плечами Намджун, совсем не обижаясь. — Тем более такого отеля, как у нас, нигде не будет. Отель с замашкой на квест и театральное представление, это ж — вах! Идея — шик! Спасибо, Чонгуки! Чонгук смущённо улыбается и краснеет. — А я говорил, что отдавать мелкого на лето работать в этом квесте — не стоило, — ворчит Джин. — Ребёнок впечатлительный, психику ему испортите. Намджун открывает дверь ключом и торжественно дёргает ручку на себя. Та щёлкает и остаётся у него в руке. — Не удивлюсь, если ты со своей тягой всё ломать разнесёшь дом через пару недель, — закатывает глаза Юнги и шагает внутрь первый. Чонгук заглядывает ему через плечо и присвистывает: — Ого, хён, тут и правда ремонта охренеть не встать! Юнги отвешивает ему подзатыльник: — Малой, следи за языком, охренел так выражаться?***
— Джин, какой-то мужик по телефону спрашивает, нужны нам его побитые памятники или нет? — орёт Юнги от основания лестницы, заглядывая наверх. Развешивая свои портреты на стене второго этажа, Джин старательно их выравнивает. — Это не какой-то мужик, а мой дядя! — кричит в ответ. — Скажи «да». — Ооо! Здесь даже есть телефон! — восторгается Чонгук и несётся по лестнице вниз.***
— Идут-идут-идут! — щенком прыгает Чонгук, брякая цепью. Все четверо топчутся возле окна. — А они молодые, — всматривается в приближающихся к дому парней Джин. Юнги отходит от окна и хлопает в ладони, привлекая всеобщее внимание. — Так, ладно, пока наш Дракула сидит на белом троне, Чонгуки, встречать гостей тебе, — наставляет. — Помни, больше мрачности. — Да ты его накрасил так, что любой от страха обделается, — поправляет воротничок перед зеркалом Джин. — Даже жаль ребят. — Знали, куда ехали, — скалится Юнги и достаёт из шкафа лопату.***
— Наш Чонгуки влюбился, — дразнит Намджун, приобнимая парня за плечи, пока Джин на кухне складывает колбаски в форме мозгов. — Неправда, хён, — бормочет тот, потупившись. — Просто он такой, ну… как будто из аниме сбежал. — Вы в образе, парни, не забывайте, — замечает старший, отвлекаясь от тарелок. — Да нам это только на руку, — восторженно заявляет Намджун. — Ты бы видел, как он на парня смотрел, тот аж заикаться начал. — Ну, хё-он!.. — Брось, Чонгуки, отлично справляешься! — показывает большой палец. — Кстати, где Юнги? — Этот засранец приделал на одно из надгробий мою фотографию, — возмущённо машет ножом Джин и подбоченивается. — Мол, это очень забавно. Я понимаю, что моё прекрасное лицо украсит любое место, но памятник — это уже слишком. — А по поводу портретов ты не возмущался. — Надо же было этот дом хоть как-то преобразить. Намджун и Чонгук обмениваются насмешливыми взглядами.***
— Боже, ты видел их лица? — гиенят Джин и Юнги. Намджун вваливается в обнимку с Чонгуком, чуть не запинаясь о лопату, и прикрывает за собой дверь. Прикладывает палец к губам, призывая к тишине, но и сам не может удержаться от хихиканья. — «Тут никого нет», — передразнивает Джин и вытирает выступившие на глаза слёзы. — Я просто неподражаем. Идеальный призрак. Кстати, этот рыжий парень ничего так, возьму в оборот. — В очередь, — усмехается Намджун. — Это солнышко я первый увидел. Джин снисходительно улыбается и тянет ладонь: — Спорим? — Спорим, — пожимает его руку Дракула. — Опять вы за своё, — закатывает глаза Юнги и поворачивается к самому младшему. — А ты чего такой мрачный? Приваливаясь к столу с надутыми губами, Чонгук вскидывает полные грусти глаза. — Кажется, я не нравлюсь Тэхёну. — Неудивительно, — хохочет Юнги. — Ты себя в зеркало видел? Ты сейчас до усрачки страшный. — Но это ведь ты меня так накрасил, хён! — Я старался, — с гордостью выпячивает тощую грудь парень.***
— Слава Богу, он копыта не откинул. Я реально перепугался, — Намджун вытирает ватным тампоном косметику с лица. — Чонгуки оперативно сработал. Со стороны улицы раздаётся крик. — Что это? — Джин откладывает в сторону журнал, который листал. Юнги выключает свет и выглядывает в окно. — Твою мать, эти придурки зачем-то на кладбище попёрлись. — Не говори так о клиентах, — одёргивает Намджун. — Схожу, посмотрю, что там происходит, — вздыхает Джин, как самый старший возлагая ответственность на себя, и тихонько выходит. Намджун с Юнги продолжают наблюдать за попытками Чимина вытащить Хосока. Юнги не может сдержать приглушённого смешка, а потом и вовсе закатывается, похрюкивая. — Не знаю, насколько это будет прибыльно, но хотя бы весело. Не разделяя его веселья, Намджун сдвигает брови. — Пожалуй, мы перестарались. Надо их успокоить. Кажется, они уже нафантазировали непонятно чего. — Да брось ты, сейчас самое веселье начнётся. Но Намджун, не слушая протесты, открывает дверь. — Зануда, — разочарованно вздыхает Юнги и идёт за ним следом, прихватывая с собой лопату.***
От злости у Чимина начинает подёргиваться глаз. — То есть, по-вашему, это очуметь, как весело, — шипит. Они сидят за обеденным столом в столовой. Джин, которого вернули в сознание при помощи воды, прикладывает к голове пакет с замороженными овощами. — Мы чуть вашего призрака не убили так-то! — сердито машет рукой в его сторону Чимин. Намджун кивает, соглашаясь, и успокаивающим жестом выставляет перед собой ладони. — Мы не думали, что вы так испугаетесь. Это ведь наш первый опыт, эксперимент, так сказать. — Эксперимент?! — взрывается Хосок. — Да я из-за вас чуть в тюрьму не сел! Тэхён сидит подозрительно молчаливый. Ниже травы, тише воды. Смотрит преимущественно на свои колени и не поддакивает, как делает это обычно. — Что вы сделали с Тэхёном? — рычит Хосок. — А что с ним? — насмешливо спрашивает Юнги. — Ему, вроде, всё нравится. — Вовсе нет! — вспыхивает парень. — Разве? — Намджун удивлённо вскидывает брови. — Вы же целовались? Нихрена себе какое событие они пропустили! Чимин и Хосок аж рты открывают от этой новости. Они таращатся поочередно то на друга, то на Чонгука, скромно стоящего возле Джина. — Целовались?! — в один голос восклицают. Тэхён елозит на стуле и выпучивает глаза: — Это совсем не то, о чём вы подумали! — оправдывается. — Это был не поцелуй даже, а так… я просто не знал, как его ещё задержать… — И поэтому засосал! — торжественно заканчивает за него Намджун. — Теперь всегда буду так людей останавливать. И подмигивает Хосоку, который кривится в ответ. Чонгук обиженно поджимает губы и отворачивается. — Хватит обижать мне ребёнка! — бьёт по столу пакетом с овощами Джин. — Я не ребёнок, хён, — стонет Чонгук, бросая короткий взгляд в сторону Тэхёна. Тот удивлённо хлопает реницами — до того необычно смотрится смущающийся монстр. — Слушайте, ребята, — миролюбиво начинает Намджун. — Мы, наверное, перегнули. Я согласен. Но вы ведь сами творческие люди, давайте не будем ругаться. Давайте договоримся по-хорошему. Чимин и Хосок, переглядываясь, синхронно скрещивают руки на груди. После всего, через что им пришлось пройти, сложно представить, как они могут договориться «по-хорошему». — А знаете, — Юнги сужает глаза и обводит всех присутствующих хитрым взглядом. — Есть у меня одна идея…Эпизод девятый: финальный
— Как я докатился до этого, — качает головой Чимин, поправляя приклеенные усы перед зеркалом. Рядом зашнуровывает ботинки Юнги. — Ты сам писал сценарий ко всему, что сейчас будет происходить, так что не ной, — насмешливо говорит. За два месяца общения Чимин всё ещё не может привыкнуть, что гробовщика теперь надо называть «хён». И нет, он остался не из-за этих медовых глаз. Просто деньги, уплаченные за номера, Намджун уже истратил на стройматериалы, и вернуть их пообещал другим способом. — Устрой их на работу. Гениальная идея мудрого гробовщика. А судя по тому, что теперь в отеле семь сотрудников вместо четырёх — все они тут дохрена мудрые. Он оглядывается. Тэхён стоит с пудрой и карандашом в руках меж разведённых коленей Чонгука. Самый мрачный участник горе-предпринимателей оказался ещё и самым младшим. Да и самым милым, чего уж там. Когда он не в образе и без косметики, это совсем другой Чонгуки. Милашка, без кавычек. Смущённо краснеющий, улыбающийся и хвостом таскающийся за Тэхёном, который носом крутит, а сам исподтишка наблюдает за ним, задумчиво покусывая губы. Сейчас Тэхён выполняет функции гримёра. — Не крутись, — ворчит, пальцами приподнимая голову Чонгука за подбородок, и осторожно обводит его глаз карандашом. Тот смотрит на него всё таким же восхищённым взглядом и даже дышит, кажется, через раз. — И перестань пялиться. — Не могу, ты очень красивый, — невнятно мычит Чонгук, так как его подбородок всё ещё удерживает Тэхён. Тот фыркает себе под нос и рассеянным жестом ерошит волосы на голове парня, отчего он буквально светится. — Хён, пошли на свидание? — Вот ещё, — дёргает Тэхён плечом и хлопает его пуховкой по носу. — Но мы ведь целовались уже, а на свидании так и не были. — Мы не целовались! — шипит, замечая, как все кто находятся в комнате, начинают ехидно улыбаться, и, нервничая, нечаянно тычет карандашом Чонгуку в глаз. Парень сдавленно рычит от боли. — Извини-извини, — обеспокоенно склоняется к его лицу Тэхён. — Сильно больно? — Сходишь со мной на свидание, хён, тогда прощу. Тут же резко выпрямляясь, гримёр накидывает на себя маску напускного равнодушия и идёт красить Намджуна. Чонгук ловит его за запястье. — Ну, хё-он, — ноет жалобно. — Хватит донимать ребёнка! — рявкает Джин, не выдерживая. Смешки прекращаются как по мановению волшебной палочки — бесить самого старшего никто не хочет. Тэхён вырывает руку и, уже стоя возле Намджуна, бурчит еле слышно: — Подумаю. Пока Чонгук едва не захлёбывается слюнями от радости, Намджун поворачивает к Хосоку голову: — Хосоки, солнышко, слыхал про парные свидания? — и, когда на него с подозрением смотрят, поигрывает бровями: — Можем замутить. — Эй, — тут же встревает Джин. — С чего ты взял, что он пойдёт на свидание с тобой? Главный красавчик тут я, вообще-то. Делая вид, что их не существует, Хосок с преувеличенной заинтересованностью рассматривает рисунок на обоях. — Тэхённи-хён самый красивый, — тут же мечтательно блеет Чонгук, и у Тэхёна розовеют кончики ушей. — Я харизматичней, — отзывается Намджун. — А у меня плечи шире, — скалится Джин. Стискивая зубы, Хосок закрывает лицо ладонью, нервно подёргивая ногой. — Зато я выше, — поднимается со своего места Намджун. — А у меня… — Достали! — взрывается Хосок. — Ни с одним из вас я никуда не пойду! Мне девушки нравятся, ясно?! — Ну, Хосоки, — тянет Намджун сладким голосом. Юнги, посмеиваясь, поворачивается к окну и тут же кричит: — Парни! Готовность номер один — они прибыли. Чонгуки, встречай гостей!***
Чжухон не любит тёмные места. Не любит опасность и фильмы ужасов. Он никогда не ходил в комнаты страха, потому что вообще всё, что связано со страхом, не любит. И вот он стоит перед полуразрушенным зданием, смотрит на ворон, кружащихся над крышей, чувствует, как дрожат коленки, и пытается понять — какого хрена он сюда припёрся?! Вонхо и Хёнвон с Минхёком сказали, что страхи нужно преодолевать, и потащили его в отель, который находится у чёрта на рогах. Чжухон не хочет преодолевать свой страх. Он хочет домой, в кроватку, а не жать на кнопку звонка и не умирать от шока, когда на всю округу раздаётся женский визг. И пока Вонхо гогочет, а дверь с противным скрипом открывается, они с Минхёком стоят вцепившись друг в друга и едва не валятся в обморок. Тот не сказать, чтобы тоже ярый храбрец. — Не ссыте, парни, — Вонхо заходит внутрь первым. Хёнвон идёт следом. Осматривается и зовёт: — Да заходите, тут вполне себе миленько. «Миленьким» оказывается захламлённый холл и диван в цветочек. Чжухон замирает возле дверей, цепляясь за руку Минхёка, и громко визжит, отпрыгивая в сторону, когда дверь за его спиной захлопывается. За ней стоит мрачный тип в мешковатой рясе, с цепью на шее. Он смотрит на них исподлобья, перебирая звенья цепи на манер чёток: — Добро пожаловать в отель графа Дракулы! — говорит загробным голосом. И растягивает красные губы в ухмылку.