Последний поклон

Рим. Место перспектив и надежд, место, где через каждый дом, обязательно да живёт хотя бы один художник. Так, и в доме многоуважаемого Лоренцо Медичи, где множество богато обставленных комнат, можно найти одну, которая выделяется среди всех остальных. Просторное помещение озаряло полуденное солнце, падая своими лучами на длинный деревянный стол, измазанный краской и фигуру женщины с младенцем на руках. Женская фигура тяжело вздохнула, обращая свой взгляд на мужчину, сосредоточенно вырисовывавшего что-то на своём полотне. -Мистер Буонарроти, может быть нам уже пора передохнуть? Мышцы уже затекли, да, и ребёнка пора покормить. -Да, да делайте, что хотите, но только не двигайтесь. — Не отрываясь от картины, пробубнил художник. Спустив рубашку с одного плеча, будущая «Мадонна с младенцем» принялась кормить молоком маленького ребёнка. -Прекрасно! Пожалуй, так даже будет лучше! — чуть громче изрёк мастер, выглядывая из-за своего мольберта. Микеланджело Буонарроти или Караваджо, как ещё он любил себя называть, незаметно для самого себя, вырос из маленького щуплого мальчика в крепкого мужчину средних лет с отросшими волосами и небольшой щетиной на смуглом лице. Чёрные как ночь глаза художника горели безумным огоньком, лоб покрылся лёгкой испариной, а грудь тяжело вздымалась, отдавая в горле хрипотцой. «Вот оно, то, что я искал!» — почерневшие от угля пальцы, заштриховывали тени на телах Мадонны и младенца, прильнувшего к её груди. Пара штрихов и два грифельных скелета, начали обрастать нужными мышцами и мягкими обтекаемыми формами.

за 2 дня до смерти

— Сожгите, сожгите их всех. — Серая тень, напоминающая своими очертаниями человека, ходила между суетившейся прислуги, таскавшей в руках по несколько свёрнутых свитков и планшетов. -Но господин Буонарроти, может быть следовало бы отослать их госпоже Колонне. — Робко обратился к тени один из приближённых слуг. -Я же сказал, уничтожьте, я не хочу, чтобы после моей смерти меня запомнили художником, который не способен закончить свои же картины… В это время, одна из служанок тайно прятала под своим длинным подолом свёрток с так и незаконченным изображением «Мадонны» (1).

день смерти

-Микеле… Микеле, очнись! — знакомый женский голос доносился откуда-то издалека. Веки, налитые свинцом, с большим усилием приоткрылись, встречая множество лиц столпившихся вокруг него. — Микеле, ты меня слышишь? — более чётко донеслось сбоку. Чёрные локоны, убранные под головной убор, обрамляли белое овальное лицо, подчёркивая карие глаза женщины. Виттория Колонна (2) — единственная и последняя женщина в его жизни, которой было отдано его сердце, сейчас сидела подле него, роняя прозрачные слёзы на его руку, которую она сжимала своими тёплыми ладонями. Язык не хотел слушаться, поэтому Микеланджело смог только слегка кивнуть головой. Сейчас рядом с ним на смертном одре был один из его слуг, несколько врачей и друзья, которых он смог приобрести, не смотря на свой далеко не лёгкий характер. Сиплым, едва слышимым голосом мужчина произнёс свою последнюю волю: «Господу — душу, земле — тело, а родственникам — имущество». В июле 1564, тело одного из величайших мастеров Эпохи Возрождения похоронили в базилике Санта–Кроче в центре Флоренции.