Зеркальное отражение

      1. три       I. Плеймейкер — заноза в боку Ханоя, которую не ухватишь, не выдернешь. Усилия, потраченные на его поиск, не окупаются. Он — будто призрак сети, слух, который распускают в ночи. Здесь на мгновение — почувствуй, дотронься — но в следующий миг пропал. Раз нет видеодоказательств, раз не находится записей его голоса, Рёкен почти верит, что его и не существует вовсе.       II. Но что-то в Плеймейкере манит. Его боевые навыки, его умение удерживать внимание Рёкена, заставлять его хотеть ещё, ещё и ещё. Цифровой мир ирреален и навеки таким останется, но в том, что Плеймейкер из себя строит, должна быть и доля правды. А интересно, как этот упрямец выглядит в жизни? Ходит ли он в школу? В колледж, возможно? Что заставляет его играть в героя в войне, которая его не касается? За что именно он сражается так отчаянно?       III. Рёкен совсем забывает дышать, стоит Плеймейкеру раскрыть причины сражаться в три пункта.       2. отрицание       — Он так потряс тебя? — спрашивает отец, замечая его невнимание. — Твоё сердце так по нему болит?       Губы Рёкена изгибаются, и взгляд он поднимает не сразу. Лицо отец тщательно держит нейтральным, ведёт себя подчёркнуто терпеливо. Рёкену не понять, разозлил он отца или нет, и тем сильнее болит его сердце.       — Я… — Рёкен чувствует, как руки трясутся от тревоги, разливающейся по венам. Он прикусывает губу, скрещивает руки и отворачивается к экранам с данными, происходящее на которых ему не различить сквозь дымку воспоминаний цвета глицинии. — ...нет. Неважно.       Молчание затягивается. Затем его отец вздыхает, но не говорит ничего.       3. увлечённость       — Господин Револьвер?       Он не понимает, отчего паникует и скрывает свои исследования со скоростью, с которой прячут обычно порно, но он делает именно так, понимая свою ошибку слишком поздно. К чести своей, Спектр не комментирует, но дразнящая улыбка на его губах заставляет Рёкена неловко ёрзать на стуле.       — Не бери в голову. Пустяки, — утверждает Рёкен, хотя вопросы даже не заданы. Он понимает, что сам роет себе могилу, но не может остановиться и делает ещё хуже. — Совсем неважно.       Спектр приподнимает брови.       — Да?       Рёкен пытается оправдаться перед молчаливым осуждением Спектра.       — Да. Это просто ис… следование…       — Исследование?       — Да. Исследование. Про… Игнис… который у Плеймейкера, поэтому…       Чем больше он говорит, тем сильнее веселится Спектр. В конце концов Рёкен сползает на свой терминал, закрывая лицо руками.       — Я не знаю, что я творю…       Спектр оглядывает смущенного Рёкена, посмеиваясь. Затем встаёт рядом с командиром и утешительно треплет его волосы.       — Мне кажется, это называют увлечённостью, господин Револьвер.       Рёкен поднимает на него широко раскрытые глаза и пристально смотрит, с каждой секундой бледнея.       — Мне помочь найти его? — спрашивает Спектр, нажимая пару кнопок и возвращая спрятанное Рёкеном в поле зрения. Сомнительные изображения Плеймейкера возвращаются тоже, и Рёкен издает звук, подозрительно похожий на писк. — Уверен, мы сможем найти более заслуживающие доверия источники информации, чем фансайты и форумы, полные озабоченных подростков... о. Вы… создали там аккаунты.       Лицо Рёкена горит.       — Пожалуйста, не говори никому.       4. наваждение       Вскоре и остальные командующие Ханоя узнают о его своеобразной заинтересованности в личности Плеймейкера. Он отмахивается: это просто необходимость. У Плеймейкера беглый Игнис, единственное существо, знающее местонахождение Сайберса. И, чтобы вернуть Игнис и уничтожить ИИ насовсем, им нужно содрать с Плеймейкера маску и найти пользователя, спрятавшегося за аватаром. В герое сильно чувство справедливости, и настолько радикальный план — план по созданию Иных — превосходен для того, чтобы выманить его на свет.       Это убедительное оправдание — но, к несчастью, никто на него не ведётся.       — Это беспокоит… но всё-таки прелестно, — говорит Байра, а он как никогда благодарен тому, что его аватар не способен выражать эмоции. Она смотрит на него внимательно, положив руки на щёки, и чуть улыбается. — Что же, тебе уже восемнадцать… Рёкен чувствует, как часть его умирает, когда Фауст кивает согласно.       5. трепет       Взгляд на холод зелёных глаз наполняет его тело такой болью, что, ему кажется, сердце не выдержит. Его губы растягиваются в широкую усмешку, и он сжимает устройство в своих руках немного крепче. Десять лет — это слишком много, но он наконец-то нашёл. Его маленький глициниевый призрак вырос настолько красивым, что Рёкен обнаруживает, что перематывает запись опять и опять, просто чтобы насладиться им ещё хотя бы немного. После всех этих лет испуганный умирающий мальчик, которого он звал так долго, наконец вернулся за ним. Есть что-то трагичное в понимании того, что он пришёл не другом, врагом, и Рёкену бы жаловаться на судьбу — но он чувствует лишь волнение.       6. Желание       Давным-давно, но не так далеко, Рёкен протягивал руку одному из пострадавших детей, и этот ребёнок с тех пор был на его стороне. Верный — пожалуй, чрезмерно. Пожалуй… пожалуй, он мог бы сделать то же самое и для него. И, возможно — только возможно — они бы смогли…       7. глициния       Фуджики Юсаку — его глициниевый призрак.       Он нашёлся быстро. Школьная форма, в которой он был на записи, выдала его с головой. Рёкен всё ещё несколько изумлён, что Юсаку решил не прятать лицо, хотя явно вторгался на территорию незаконно. Наверное, понадеялся на сообщника, обезвредившего систему безопасности, поэтому не увидел смысла? Однако они не предусмотрели наличие скрытых камер — и, благодаря небрежности Юсаку, Рёкен оказался в одном поиске по картинке от раскрытия его личности.       И он нашёл его. Судьба любит играть по нотам, и её последняя мелодия набирает силу у дороги из звёздной пыли — в виде Юсаку, неподвижно сидящего у передвижной закусочной, поглощённого работой. Ноутбук лежит перед ним, и его изящные пальцы танцуют по клавишам. Он не отрывает взгляд от монитора и не в курсе присутствия Рёкена.       Похоже, Юсаку ошивается рядом с ещё одной жертвой Потерянного инцидента, неким Кусанаги Шоичи, старшим братом госпитализированного Кусанаги Джина. Днём Шоичи управляет передвижной закусочной и делает ужасно вкусные хот-доги; ночью — работает в тени Плеймейкера, стирая следы его присутствия и оказывая ему поддержку всеми возможными способами. Сотрудничество двух жертв оправданно — и да, это ужасающая угроза, с которой необходимо разобраться немедленно.       Рёкен никому не рассказывает об этом и спускается к ним каждый раз, когда они останавливаются поблизости.       8. безнадёжный, ч.1       Рёкен отвратительный, ужасный, трусливый человечишка, потому что пялится на Юсаку исподтишка. Сколько бы раз он ни приходил, сколько бы ни собирался с духом, готовясь встретить судьбу, сколько бы ни репетировал свои реплики перед зеркалом, — в миг, когда он видит Юсаку, полностью поглощённого работой, не ведающего, насколько он за работой мил, Рёкен теряет слова и, не решаясь заговорить, в конце концов подходит к Шоичи. Тот, если и замечает частые беглые взгляды или то, как он засматривается на Юсаку перед тем, как уйти, не комментирует. Но Рёкену кажется, что продавец откуда-то знает. Наверное, в нём говорит интуиция — или то, как Шоичи иногда замечает, что место рядом с Юсаку свободно.       В любом случае Рёкен становится постоянным клиентом.       9. безнадёжный, ч.2       Передвижная закусочная припаркована где обычно. Поэтому Рёкен уже по привычке собирается, чтобы спуститься и бесстыдно бросать на Юсаку взгляды украдкой пару минут. Но, когда он выходит за дверь, его останавливает голос:       — Опять на свидание, господин Револьвер?       Рёкен замирает и оборачивается. За ним — Спектр, изучающий его знающим взглядом.       — Это не свидание, — отрицает Рёкен, приглаживая волосы, бессознательно пытаясь заставить их выглядеть лучше, чем они уже выглядят. — Мне хочется хот-дог. И всё.       Усмешка Спектра становится шире, и он отвешивает полупоклон.       — Мне кажется, что хот-догам всё равно, как выглядят ваши волосы, но постарайтесь всё же заговорить с ним сегодня.       Рёкен заливается краской и ускользает за дверь, пока поддразнивания не продолжились.       10. страх       Он никогда не заговорит с Юсаку, не когда он так ненавидит тех, кто ответственен за его страдания. Юсаку навеки останется призраком в мире Рёкена, пока этот мир существует.       11. всего лишь сказка       Юсаку прекрасен в своём молчании, в том, насколько беззастенчиво он привержен своим идеалам. Лучи полуденного солнца освещают его невозможно нежно, и глаза его ярче и живее, чем камера или аватар когда-либо смогут передать. Не имеет значения, сколько раз Рёкен видит его, — боль в сердце не уменьшается. Ему недостаточно взгляда, двух или трёх. Юсаку не замечает его, и Рёкен не пытается быть замеченным. Он хочет большего, чем заслуживает; большего, чем может иметь. Но он приходит и изнемогает, а затем перестаёт.       Он хотел бы продолжать, но…       12. мелодия       — Всё в порядке? — Спектр глядит на него с толикой беспокойства. — Мы так и не раскрыли личность Плеймейкера.       Рёкен молчит. Он смотрит вдаль, а разум против его воли уплывает в море воспоминаний. Глубокие, душу пронзающие глаза, запах хот-догов, смешанный с морским бризом, долгий взгляд на прекрасное лицо, которое он больше не увидит, звук тоненького голоса, зовущего, только бы он говорил…       Судьба играет по нотам, и Рёкен знает, что ему недоступно и что он должен отпустить.       Даже если он очень, очень, очень не хочет.