У нас всегда весна.

«Если в окно лучиком весна, Если тебе ночью не до сна, Если совсем пропадаешь зря, Значит люб…» - запела весёлая песня и наполнила комнату художника весьма громкими звуками. Инк вздрогнул от неожиданности и чуть не упал от неуклюжести. Тяжело вздохнув, он мимолётно взглянул на прикроватную тумбочку, украшенную теми же цветочками, что и обои. Ленивыми размашистыми движениями Чернильный вставал и шёл к устройству, щедро одарявшему весёлой песней о весне и о любви комнату. Ветровка стала незаметно и легко сползать с плеч радужки, и тот немедля поправил её, дабы не терять предмет, подаривший ему тепло и хороший сон. Наконец-то добравшись до настойчиво звенящего телефона, чернильница ответил на звонок. Сонно и нехотя художник поприветствовал своего собеседника простым «Hi». Короткий разговор продлился всего полминуты и закончился даже без прощания. Инк без настроения посмотрел на часы над рабочим столом, и увидел что уже девять семнадцать. С нехотением Радужный снял с себя уже любимую ветровку и всё так же без настроения и лениво оделся. На нём были коротенькие молочные шорты и белая испачканная чернилами футболка, к тому же казавшаяся слишком большой из-за слега оголённого плеча. Уже с более весёлым взглядом он посмотрел на ветровку и одним чётким и изящным движением вновь одел её. С нежной и глупой улыбкой он поднялся с холодного дивана и подошёл к большому окну, и слегка присел на низкий, но широкий подоконник. Вид из окна дополнял абсолютную атмосферу спокойного утра. Казалось, будто время специально только для него остановилось. Минуты медленно плыли, а Инк всё сидел на подоконнике и с отсутствующим и задумчивым взглядом смотрел на горизонт из крыш многоэтажек и чистого неба. Тихий, но настойчивый стук в дверь раздался и прокатился по квартирке как незаметный ветерок. Художник не обращал внимание на всё то, что творилось вокруг, он находился глубоко в своём подсознании. Перед ним всплывали вновь и вновь те минуты наполненные тайной, теплом и … непонятным чувством, оно было лёгкой и слабой ниточкой, что связала, и создало ту атмосферу. И ко всему этому прибавилось любопытство и интерес к дальнейшим действиям чёрного незнакомца. И лишь эти эмоции и чувства заставили не предпринимать ничего и быть наблюдателем, будучи главным героем этой странной сцены. Стало побаливать в пустующей в прямом смысле душе. Но боль казалась просто напоминал, что это не один из приятных снов наполненных чувствами и эмоциями, а вполне реальное событие, что Инк возможно не забудет на очень долго… Гостю надоело впустую стучаться в дверь квартиры, и тот решил зайти без разрешения хозяина квартирки, в которую он вторгается. Вторжение было не первым и здесь всё было знакомо него. Уверенными шагами он, не опасаясь за то в каком виде Инк, вошёл. Но ничего особого для него не было, художник опять отсутствующим взглядом смотрел в окно. Но сегодня его друг смотрел хоть и отсутствующе, но с искренней улыбкой. Эта улыбка была не привычна, она отдавала теплоту, и свет как гость в своё время отдавал своему другу. Дрим ясно чувствовал, что Чернилку дразнят весёлые мысли и тот явно счастлив. Он со звонким и радостным голосом позвал своего друга, но к его удивлению тот не откликнулся, а только продолжил своё занятие. Мечтатель забеспокоился о дорогом друге и решил подойти и слегка привести в чувство Инка. Осторожными шагами хранитель снов отмерял сокращающее расстояние между ним и его другом, витавшим явно среди облаков. Хрупкая, но крепкая рука Дрима легла на плечо художника, и тот вздрогнул, будто сейчас превратится в прах от этого прикосновения. Мечтатель слегка дрожащим и обеспокоенным голосом позвал ещё раз Инка. Ик его облегчению, тот наконец ответил извиняясь за свой приступ задумчивости. С глупой улыбкой художник почесал указательным пальцем пятно и стал оправдываться перед обеспокоенным другом. Радужный вспомнил, что ничего ни ел сутра. И пошёл на кухню-столовую, чтобы скрасить будущий разговор едой и наконец, позавтракать. Завтраком стали: шоколадный бисквит с бодрящим кофе, Дриму с молоком и сахаром, Инку с парочкой зефирок и бес сахара. Началась дружеская утренняя беседа за общим завтраком.  …Доброе утро.  Ой, точно, я и забыл про это – сказал Инк, помешивая кофе.  Ну, у тебя же забывчивость, мама не горюй…  Да-а-а… Ты прав.  Как дела с финансами? – спросил Дрим, глотнув от кружки кофе.  Ну как сказать… Плохо всё и даже ужасно… - с печальным и безнадежным голосом сказал художник.  А что случилось! – запаниковал и забеспокоился за друга мечтатель.  Уже второй раз не выплачиваю воду… ели, как нахожу, что-то на газ… экономлю с продуктами… - чернильница не договорил, его перебил друг:  Что такого случилось в моё отсутствие, что ты так экономишь!!! – воскликнул возмущённый и не находящий себе место от злости.  Меня уволили из офиса… - как-то безразлично и холодно сказал Радужный. Дрим сменился в эмоциях, но не до конца подавил злость. Он сочувствующе посмотрел на опустошённого от эмоций друга. И попытался поддерживать разговор:  Инк, где работать будешь? – с лёгкой и слега сочувствующей грустной улыбкой сказал сон.  Я ещё не выяснил, ни чего не видно на горизонте… Если ничего не найдётся в критический момент то… мне придётся опуститься до… - Чернилка не решался договорить, ибо он хотел иметь эту профессию не даже на последнем месте, а даже казалось бы ещё дальше чем последнем.  Не смей! Не позволю своему другу опуститься до… - Мечта резко замялся, ему было тоже неприятно – столь непристойной и низкой работы! – решил заменить это существительное прилагательным.  Но я только предположил худшее… - грустно, обиженно и всё больше поникши, сказала жертва жестокой судьбы. Тяжело вздохнув, верный друг стал искать продолжение разговора и поддержку для, радужного. Мечтатель пробежался мысленно по диалогу и решил продолжить тему работы, как бы это ему не хотелось.  А почему тебя уволили, ты же хорошо работал? ... – поинтересовался то сжигающего любопытство. Его друг всегда хорошо и качественно выполнял свою работу.  Я забыл сделать один отчёт, и меня выставили вон из-за моей забывчивости.  Но так не честно, они должны понять и ты всего один отчёт забыл сделать, не десять же! – возмущался Дрим такому ужасному обращению к его дорогому другу.  Это я виноват. Ни чего… вскарабкаюсь, как, ни будь. – все так же поникши и как то слишком холодно сказал красочный. После они молчали. Это молчание было не неловким, оно было как бы уже постоянным ритуалом, паузой, для полного спокойствия и складывания мыслей по полочкам. Тема после паузы могла быть совсем не предсказуемой, и всегда начинал Чернильный. Но на этот раз тот просто сидел с таким же взглядом, как тогда, когда его нашёл сон. Он стал тихонько и мягко, даже тепло улыбаться, вдыхая запах и всматриваясь в кофе, где уже давно не было зефирок. И вдруг мечтатель заметил на друге непривычно тёмных тонов ветровку. И единственное что удивляло его, так это то, что ветровка потрёпанная и старая, а на художнике впервые. Вряд ли за месяц отсутствия его друг успел бы так изрядно потрепать новую ветровку.  Вижу, ты приобрёл новую ветровку… ну, не совсем новую как я погляжу… - с некой не уверенностью и с боязнью испортить, только что пришедшее хорошее настроение своим чересчур любопытным вопросом. Но глупое чувство любопытства всегда назло брало верх.  … О чём ты говоришь, какая ветровка – с искренним непониманием и лёгкой растерянностью сказал Инк. В его голове творился сущий хаос, что ни как не хотел складываться по полочкам памятей и мыслей. Красочный старался связать все нити непонятного в сеть, в узорах которого он мог разглядеть то, что ищет. У художника ни чего не получалось, клубок мыслей и воспоминаний становился запутанней и больше. Для распутывания этого всего нужна была ещё одна, главная нить связи. От безвыходности он покосился, всматриваясь во въевшееся пятно чего-то на линолеуме, чего чернильница не в силах вспомнить. Во внимание Радужного крепко вцепилась уже забытая, но всё ещё дававшее приятное тепло ветровочка.