Четыре утра

В четыре утра нигде никого нет. Вскочила с кровати, почти спрыгнула, и только потом сорвала маску для сна. Огляделась по сторонам. Готова бежать, правда, некуда. На телефоне, прямо на серых обоях, 4:05. Опять спала полчаса. Не сон, а бред. Включила светильник, и комната наполнилась желтым светом. Светало, но солнца еще не было. Солнца, которое я никогда не любила. Но сегодня мне впервые легче дышать с утра. Нашла в сумке Мальборо красные, а потом высунулась в окно, чтобы покурить. У человека из дома напротив бессонница уже неделю. Каждый день в четыре утра он выходит на балкон покурить. Каждый день, в четыре ноль пять, когда просыпаюсь я, он уже там, на своем втором этаже. Я посмотрела на небо, — серо-голубое, тяжелое, — потом на человека из дома напротив. Кажется, он смотрит на меня тоже? Сегодня первый день лета. Лета, которое я никогда не любила. Человек из дома напротив ушел — закрылась балконная дверь, а потом погас свет. Я задвинула шторы и тоже ушла, — но не спать. В дверь скреблась собака и лаяла. Соседи ненавидят меня. А я ненавижу их. Я открыла дверь, и Джонни прыгнул ко мне, будто пытался сбить с ног. Мы пошли гулять. В четыре утра никого нет. Не ездят машины, не скрипят качели на детских площадках и не лают ничьи собаки, кроме моей. Даже птицы молчат. Будто вот-вот пойдет дождь, но он не пойдет. Джонни куда-то понесся вперед меня, потянув поводок на себя. За год я так и не воспитала его, и каждая утренняя прогулка превращается в пробежку. Он лаял, кричал на весь двор, и соседи из дома напротив ненавидят меня. У нас это взаимно. На балконе второго этажа, — там, где живет человек с бессонницей, — загорелся свет, а потом к окну подошел тот парень. Он выглянул с какой-то осторожностью, посмотрел вниз, а я посмотрела на него. — Эй, ты, — как-то сонно, вяло крикнул он. Он еще и махнул рукой, лениво, чтобы я точно обратила на него внимание. — Ты видела время? Что не так с твоей собакой? Мы сидели на скамейке прямо под его балконом. Я стряхнула пепел в чью-то клумбу, а Джонни вот уже десять минут бесцельно лаял в воздух. К этому можно даже привыкнуть. Голос этого парня тихий, из-за лая его плохо слышно. — Ты просто не нравишься ему, — сказала я. Парень что-то пробормотал с недовольным лицом, а потом ушел. Хлопнула балконная дверь, погас свет. Джонни так громко лаял, что проснулись все птицы округи и начали петь. Щебет птиц я не выношу еще больше, чем лай, поэтому я хотела пойти домой, но вдруг открылась дверь подъезда соседнего дома, и оттуда вышел человек с бессонницей. Он, — в спортивном костюме, тапочках и лохматый, а еще у него круги под глазами, — сказал: — Вообще-то это мои цветы. Ты в курсе, что тебя могут оштрафовать за курение в неположенном месте? Я пожала плечами, думая, куда теперь бросать окурок, раз он меня увидел. Он сел рядом со мной на скамейку, как-то сгорбившись, будто от груза проблем, и почему-то молча взял сигарету из моей пачки, которая лежала рядом, даже не взглянув на меня. Он сказал: — Ты должна мне. Я целую неделю слушаю твою собаку. Джонни вдруг умолк и с каким-то умным видом стал смотреть на этого парня, будто бы слушая, что он говорит, а мы оба посмотрели на него. — Господи, — сказала я, — тишина. Ты чувствуешь, как расслабляются уши? — Не знаю, как я еще не сошел с ума, — сказал парень и взял мою зажигалку. Потом он сказал: — Кажется, ему не нравишься ты. — Хочешь, продам его тебе. — Нет. — Подарю. — Мне не нужны животные. — Парень все еще не смотрел на меня, а смотрел на небо, только теперь он еще как-то тяжело вздыхал. Джонни будто понял, о чем мы говорим, и грустными глазами уставился на меня, даже заскулил. Возможно ли это? Но я начинаю бояться этого странного пса. Я нагнулась, обняла его и сказала: — Не волнуйся, дружище, я тебя никому не отдам. Я встала и пошла к урне вместе с Джонни. Я сказала этому парню: — Ладно. В следующий раз мы будем гулять за домом. Мы пошли домой, и, пока я искала ключи, Джонни почему-то убежал. Побежал прямо к человеку с бессонницей. Мне пришлось бежать тоже. Парень все еще сидел на скамейке с сигаретой и смотрел на нас. Не знаю, почему я говорю с собакой, но я сказала: — Я оставлю тебя здесь, если не успокоишься. Но это не подействовало, и пришлось взять Джонни на руки. А он не такой уж и легкий, хоть еще и не вырос — целую минуту я пыталась сдвинуть его с места, а этот парень просто наблюдал за нами. В лифте дома Джонни опять начал лаять, и мне оставалось только заткнуть уши пальцами. * Только в четыре утра можно услышать тишину. Спали все, кроме меня и Джонни. Он неистово носился по квартире, — было слышно, как падали какие-то вещи, а еще звенела посуда на кухне, — и лаял. Может, у меня дома привидения? Грустные обои на телефоне показывали — 4:03. Я не включила светильник, а просто подошла к окну. Человек с бессонницей уже там, на своем балконе, щелкал зажигалкой. Так тихо, что этот звук разнесся по всему двору. Может, этот парень тоже слышал, как бесился мой пес? Джонни слышал, — чувствовал, знал, — что я проснулась, и скребся в дверь. Мне страшно, что скоро он научится поворачивать ручки. Я открыла дверь, и он бросился ко мне, едва не сбил с ног. Мы вышли гулять. Точнее, выбежали. Сегодня Джонни даже не дождался лифта, и пришлось бежать за ним по лестнице. Он так скакал, — мчался прямо к дому напротив, — что я не могла заставить его сменить направление. И обогнать его я тоже не могла. Вчера я пообещала соседу, что не буду гулять возле его дома, но я оказалась обманщицей. Скоро точно кто-нибудь вызовет полицию, и меня лишат собаки. Или выселят. Человек со второго этажа стоял на балконе и смотрел на нас с открытым ртом. Потом он высунулся из окна и крикнул: — Ты же собиралась гулять за домом. Джонни бросился прямо в клумбу человека с бессонницей и начал топтать ее, бегать за своим хвостом, скакать на месте и лаять. Да в него будто демон вселился. — Эй! — крикнул тот парень, хотя я еще не успела ответить. — Знаешь, сколько я потратил времени и денег на эти цветы? Не дождавшись моего ответа, садовод вдруг ушел с балкона. Пора сматываться. Я схватила Джонни на руки — он испачкал мне одежду грязными лапами, — и побежала, пока этот сосед не появился снова. Но Джонни вдруг с силой вырвался. Я посмотрела — из подъезда вышел тот парень, и Джонни прыгнул к нему, почему-то встал на задние лапы, а передними пытался достать ему до плеч. Садовод в ловушке, а я просто стояла — побег не удался. Уже нет никаких сил бороться с этим несносным животным. Наконец, Джонни опустился на все четыре лапы, и человек с бессонницей направился ко мне, небрежно отряхиваясь на ходу. Джонни шел рядом с ним, словно у него новый хозяин. — Только не говори мне, — сказала я, — что ты мой соулмейт. — Только не говори мне, — сказал он, — что ты веришь в эту чепуху. Мы стояли и смотрели друг на друга, а между нами был поразительно спокойный Джонни. Он как-то радостно вилял хвостом и смотрел на меня так, словно понимал, о чем речь. — Кошка одной моей знакомой привела ее к соулмейту, — сказала я. — Ага, а рыбки моих знакомых так сами утопились в унитазе, — проворчал он с недовольным лицом. Я потрясла головой — от непрекращающегося лая все время болит голова. А потом пошла домой. Я уже не могу терпеть эту собаку. Джонни вдруг начал лаять мне вслед, при этом продолжая сидеть возле соседа. С безопасного расстояния я сказала: — Раньше он так себя не вел. Ты что, недавно сюда переехал? — Совпадение, — сказал он вместо ответа. — Это значит да или это значит нет? — Теперь он вообще замолчал и только смотрел на меня с каким-то надутым лицом. Я сказала: — Я готова тебе заплатить, лишь бы ты забрал его у меня. — Я думал, вы лучшие друзья, — сказал он. — Все когда-то заканчивается. — Я пожала плечами. Звучит действительно бредово. Ни в одну из историй с кошками-ищейками и собаками-путеводителями я не поверила. И именно для того, чтобы доказать свою правоту, старшая сестра подарила мне… попугая! Но птиц я ненавижу, и он, видимо, это понял и куда-то пропал. Потом она подарила мне дорогую породистую кошку — та сбежала. Я никудышная хозяйка. Она мне дарила даже тарантула. Это было настолько ужасно, что я не смогла даже избавиться от него, — просто сидела и смотрела. Только через пару дней я осмелилась дотронуться до террариума — просто оставила его на улице. Может, кому-то тарантул нужнее. И вот дошла очередь до собаки. До чокнутой собаки, которая лает каждый день в четыре утра. До этой ужасной собаки, которая спит, пока я на работе, и будит меня по ночам. Однажды я специально оставила его в парке, но он все равно нашел дорогу домой. Пора признаться, что у нас любовь. — У тебя никогда не было животных? — сказала я. — Готова поспорить, ты хороший хозяин, учитывая, в каком идеальном состоянии твои цветы. Мы оба посмотрели на то, что осталось от клумбы, — повсюду была разбросана земля, а соцветия валялись отдельно от стеблей. Этот парень, сделав унылое лицо, сказал: — Если считать то, что я как-то подкармливал бродячую кошку. Она сидела у меня под дверью целый месяц. Приходила каждый вечер. — И куда она делась потом? Он пожал плечами, а потом почесал нос и сказал: — Перестала приходить. Она мне нравилась. Красивая, белая, с голубыми глазами. Теперь Джонни улегся возле своего нового друга, прямо на асфальт. Он явно не собирался никуда его пускать. А этот парень сказал: — А однажды ко мне в квартиру залетел… Ты не поверишь. Какой-то огромный попугай. Я сделала большие глаза и, кажется, перестала дышать на пару секунд, а он вдруг рассмеялся, с каким-то детским восторгом. Видимо, это веселее, чем прозвучало. Он сказал: — Он уселся на шкаф, а еще клевался, когда я пытался прогнать его. — Он потряс головой и добавил: — Злой попугай. — Да уж… Животные любят тебя, — сказала я, но вышло как-то кисло, и я откашлялась. — Слушай, а как выглядел этот попугай? — Ну… Вроде зеленый или синий. — Исчерпывающий ответ… — протянула я. — А пауков у тебя случайно дома нет? — А с чего бы им быть? — сказал он, а потом еще и странно посмотрел на меня. Я пожала плечами и развернулась, чтобы пойти домой, а потом снова обернулась — проверила Джонни, — но его не испугал мой неожиданный уход, и он продолжал тихо лежать на асфальте. Не знаю, как это возможно, но мне кажется, что он издевается надо мной. — Ты что, просто оставишь его тут? — сказал мне вслед этот парень. — Теперь это твоя проблема. — Как это — моя? Забирай свою неуправляемую собаку, — буркнул он. Джонни улегся ему прямо на ноги, и теперь он не мог сдвинуться с места. — Ну рядом с тобой она выглядит довольно милой. — Я обернулась снова посмотреть на них и сказала: — И это, кстати, он. Его зовут Джонни, но ты можешь придумать ему новое имя. — Эй, мне не нужна собака, — сказал он с недовольным лицом и пошел за мной, но Джонни резко поднялся на четыре лапы и преградил ему дорогу. Парень остановился, встал, как вкопанный, а потом даже отступил на шаг. — Отличная работа, бывший лучший друг. — Это не смешно, — ворчал он, но я все равно засмеялась, потому что Джонни продолжал сторожить своего нового хозяина, будто он вот-вот сорвется с места и побежит. — Кажется, ты загнан в угол, человек, который не верит в соулмейтов. — Что это ты пытаешься сказать? — Это нечестно по отношению ко мне, — сказала я и неуверенно пожала плечами. — Знаешь, сколько я натерпелась с этими сумасшедшими животными? — Минуточку, минуточку… — Он нервно махнул рукой, с опаской поглядел на Джонни, а потом — снова на меня. Он сказал: — С чего ты взяла, что соулмейты существуют? Почему ты думаешь, что я твой соулмейт? — Он с детским недовольством загибал пальцы, пока говорил. — И почему ты разговариваешь так, словно мы давно знакомы? — Что бы ты там ни говорил, а с тобой точно что-то не так. — Почему это — со мной? Ты не воспитала собаку должным образом, а я… Он бы и дальше ворчал, если бы я не пошла домой. Он направился за мной, но на этот раз Джонни послушно шел рядом. Теперь меня преследовали двое. Тогда я решила побежать, но Джонни побежал за мной. Этот парень продолжал плестись за нами, чуть не тащиться, и еще он что-то говорил мне вслед, как-то лениво жестикулируя. — Ну, все! — воскликнула я, резко остановившись возле своего дома. Джонни не останавливался. Он стал скакать вокруг меня, видимо, решив, что мы играем. — Я привяжу тебя к фонарному столбу и уйду, ясно? — Ты жестокая, — вступился за него этот медленный парень, когда, наконец, дошел до нас своим медленным шагом. — Он любит тебя. Почему ты хочешь оставить его на улице? — Тогда ты пойдешь со мной. — Что? — спросил он, как-то встрепенувшись. Мне даже показалось, что он испугался. — У меня сегодня первый выходной за три недели. Я не собираюсь слушать этот дикий лай. А рядом с тобой он умолкает. Я собрала руки на груди в ожидании, пока он ответит, но он с ответом не спешил, а потом и вовсе стал что-то бурчать себе под нос, а я ничего не разобрала. Тогда я пошла домой, уже собралась открывать дверь, как Джонни снова начал лаять. Парень нервно замахал руками, поморщился, а потом сказал: — Просто не делай резких движений, а я пошел домой. Он решительно развернулся, но от Джонни это не ускользнуло, и он бросился за ним. Когда он это заметил, то испуганно, открыв рот, остановился, перестал двигаться совсем, застыл в нелепой позе. — Удачи, — крикнула я ему. Воспользовавшись этим моментом, я собралась уходить, но услышала за спиной: — Ладно, чертова собака, ты победила. Я повернулась, а он сказал: — Мин Юнги. Меня зовут Мин Юнги.