"Wrong!"

    Гораздо легче обманывать других, чем не обманывать себя самого. Марсель Жуандо.

        За окном дождь. Удивительно, как погода всегда подстраивается под настроение главного героя. А Уотсон уверен в том, что Шерлок – главный герой. Если главный не во всем мире, то в жизни Джона – точно.    – Джон, – доктор М. слегка наклонила голову вперед и выразительно посмотрела в упор своими черными глазами; обычно так делают все психоаналитики, – вы должны смириться. Всё уходит и приходит, такова жизнь.    Джон молча смотрел на ручку кресла, которую сжимали его побелевшие пальцы. Руки были отвратительно мокрые, дыхание сбито...в груди что - то отчаянно и тоскливо ныло. Господи, Шерлок, что же ты сделал со стойкостью оловянного солдата Джона Уотсона?    – Джон, – снова обратилась к своему пациенту доктор, - ответьте. Вы ведь приходите ко мне, чтобы рассказать о том, что вас тревожит, так?    Джон Уотсон поднял глаза и посмотрел на доктора М. Даже самый лучший психолог на свете, не смог бы прочесть в его глазах всё то, чего он не мог сказать вслух, а тем более не смог бы вычленить из этого основные факторы, влияющие на поведение Джона. В этом ведь и заключается работа психолога - уметь вычленять основную проблему из кучи бесполезных слов.    Но ни один психолог в мире, не смог бы пробиться к разуму Джона через его чувства. Никто не смог бы. Уже никто.    – Я не могу смириться.    Голос не дрогнул – хорошо. Но рука на деревянном подлокотнике сжалась сильнее.    Доктор М. всё так же учтиво смотрела на Джона, ожидая услышать продолжение рассказа. Её брови были приподняты и слегка сдвинуты к переносице – самая верная маска психолога, для того, чтобы показать свое неравнодушие к проблемам пациента.    – Джон, терять всегда больно... – доктор попробовала пойти на прямую, не задавая больше наводящих вопросов о самочувствии и бытовых проблемах. – К утратам со временем привыкаешь, вам ли не знать, Джон...    – Я не могу смириться с этой утратой, – твердо и резко, как будто стукнув кулаком по столу, прервал её Уотсон, - я не могу смириться с ложью.     Так ничего и не добившись от своего пациента, М. окончила сеанс, напоследок посоветовав Джону переключиться на что-нибудь другое: завести комнатное растение или животное. Собаку, например. Собаку, ха. Интересно, и как бы Джон её назвал?     После сеанса домой идти совершенно не хотелось. Квартира пустая и холодная: Джон в ней не жил, а коротал тихие, безликие вечера, без выстрелов, погонь, и жалобных надрывов скрипки. Хотя, помнится, что Шерлок умел извлекать из неё чудные звуки. Умел...    К миссис Хадсон он еще не скоро сможет вернуться, если сможет вообще. Ведь там, в том доме, на входной двери которого висят три позолоченные цифры и одна буква, там по-особенному пахнет, там жёлтый смайлик на стене и полный холодильник, без чьей-то отрезанной головы.    Поэтому Джон принял решение пойти в цветочный магазин, который удачно расположился совсем неподалеку.    И снова, через два дня – следующий сеанс.    Доктор М. была все так же вежлива и приветлива. Джона это раздражало. Как же это поведение выглядело фальшиво...    – Что ж, Джон, – с мягкой полуулыбкой на накрашенных губах начала доктор М., – готовы рассказать мне сегодня что-нибудь?    Джон отрицательно мотнул головой и сказал:    – Я вам и так много рассказал, на предыдущих сеансах.    Доктор М. вздохнула и нервно постучала ручкой по блокноту, в который тут же что-то записала.    – Хорошо... – не отчаиваясь, продолжила женщина, – может быть, вы последовали одному из моих советов и завели себе животное или растение?    Джон оживился, и даже его глаза блеснули на какой-то короткий миг.    – Да, – сказал он, даже почувствовав небольшую гордость за себя, – я купил кактус.    Доктор М. улыбнулась и, опустив томные глаза в свой загадочный блокнот, быстро черкнула там что-то не менее загадочное.    – А вы не дали ему какое-нибудь имя? – с надеждой спросила она, чувствуя, что уже вот-вот сможет прописать Джону верное лекарство.    – Кому? – Удивился Джон. – Цветку, что ли?    Лёгкая насмешка прозвучала в его голосе. Доктор М. внутри ликовала. Ей удалось выбить из своего пациента хоть какие-то эмоции, после его рассказа о Шерлоке.    – Да, – оживлённо ответила женщина, – цветкам часто дают имена.    – Глупость какая, – снова холодно заметил Джон, – впервые об этом слышу.    Постепенно разговор про кактус сошел на нет. Доктор все, что ей было нужно узнала, но до конца сеанса оставалось ещё достаточно времени, чтобы попытаться разговорить Джона чуть больше.    – Джон, – серьезно взглянув на доктора Уотсона проговорила женщина, – вы должны понять. Вы должны научиться жить дальше без...    Джон резко переменился в лице. Какая-то часть эмоций, которые он переживал внутри себя, совсем незначительная часть, вдруг выплеснулась наружу потоком гнева.    – Я ничего не должен. Я знаю, что это ложь...    – Увы, Джон. – Голос у психоаналитика был холоден. Она произнесла эти слова с особой интонацией, которая есть у всех врачей. Так, обычно доктора выносят свой вердикт, смертный приговор:    – Это правда.    Джон собирался возразить гневным проклятьем и разбить о пол что-нибудь первое, что попадется под руку. Потом, он хотел бы разозлиться сам на себя за то, что пришел в этот кабинет по собственной воле, за то, что до последнего верит, и не может, не хочет... смириться с горькой правдой. А после, он подумал, что с удовольствием бы покричал на Шерлока, за все остальное.    Но короткая вибрация телефона в кармане, остановила Джона, даже не дав ему набрать воздуха в грудь, чтобы высказать всё, что накопилось на душе.    С того самого дня. С того чёртова дня, который перевернул его жизнь с ног на голову, он не получал смсок. Никаких. Ни от кого. Он знал только одного единственного любителя телефонных переписок.    Сердце гулко застучало в висках: на экране всего одно слово, и подпись:    – "Wrong! SH"