А ближе, чем были - уже невозможно

— По своей ли воле пришли вы сегодня?       Арно кивает, стараясь не отводить взгляд от огонька свечи. Потому что не смотреть куда-то еще... трудно. Крошечное золотистое пламя на кончике фитиля колеблется и ему кажется, что сердце в груди ведет себя сейчас в точности как оно. Дергается, по крайней мере, ничуть не хуже и с привычным сердцебиением это ничего общего не имеет. Все происходящее в комнате кажется нереальным, только щеки горят после скачки по ночной улице. Шейный платок перекрутился и концы торчат в разные стороны, а как выглядят волосы после того, как он стянул шляпу, не хочется даже думать.       Зараза тоже вопреки ожиданию ничего не сказал. То ли спешил не меньше, то ли так же волнуется. Арно украдкой косится на стоящего рядом Валентина и искренне завидует. Лицо спокойное, только нижнюю губу прикусил. Смотреть по сторонам страшно, хотя здесь он стоял не раз и всех, кто этой ночью присутствует при церемонии, прекрасно знает. Все они будут молчать… какое-то время точно будут. Иначе бы их здесь не было. — Готовы ли вы любить и уважать друг друга всю жизнь?       Арно готов, потому что жизнь эта будет очень короткой. Ровно до того момента, как узнает Ли. Судя по сочувственному взгляду Герарда, тот думает примерно так же. А вот Рокэ прямо-таки возмутительно спокоен, словно ему каждый день приходится проводить… вот такое.       Посреди ночи и в лоб: господин регент, мы тут жениться надумали. Да, оба разом и безотлагательно. Тем более, никто Арно за язык не тянул, сам выразил желание, так чего теперь возмущаться, что некоторые желания сбываются как по заказу. Валентин решил не терять времени, пока Алва находится в пределах Аконы, поэтому все очень быстро, неторжественно и по-домашнему. Но ведь это же не главное, да? Главное – чувства? Любовь и уважение? Последнего хоть отбавляй, иначе бы Арно здесь не стоял. Но любовь ли это? Кто скажет…       Мелхен и Селина молчат. Одна вцепилась в ветку рябины, вторая в оборки платья. Кому как не девушкам знать, что это за чувство и как оно приходит? Неужели вот так, в ночном снежном вихре, торопливом стуке в дверь, мерцании свечей, плеске вина, льющегося в бокалы? — Есть ли препятствия, не позволяющие присутствующим вступить в брак?       Бледные губы Валентина вздрагивают: — Вероисповедание?       Рука Мелхен невольно касается эсперы на шее. Селина озадаченно хмурит лоб и смотрит вопросительно. Валме за спиной Алвы закрывает лицо рукой: — Герцог, по-моему, это самое меньшее, что может сейчас служить препятствием. Но если уж даже это вас не остановило… — Полностью согласен с Марселем, — Алва улыбается. — О чем вообще может идти речь? Браслеты…       Браслет Арно чудом не роняет, тонкая цепочка звенит в дрожащих руках и он с ужасом думает, что будь тут что-нибудь меньше размером, вроде кольца, на руку он бы просто от волнения не попал. На изящную руку с бледной кожей и шрамом на запястье. Когда застежка наконец сходится и благородный олень замирает в прыжке среди вспыхнувших гранатов, Арно чувствует как за эти мгновения взмокла спина, а сердце колотится как после хорошей разминки со шпагами. Теперь надо подставить свою руку, чтобы вокруг нее точно так же сомкнулся браслет. Металл холодит кожу, кисть руки кажется чужой и движется как-то неловко. — Поздравления новобрачным, — Алва поднимает со стола бокал с вином. — Как там дальше? Пока смерть не разлучит вас? Ну же, господа, смелее, можете поцеловать своих супругов. — Прямо… сейчас? — Валентину изменяет голос. — Можете выпить для храбрости.       И вот тут Арно понимает, что столько он просто не выпьет.... То есть, он знал, что где-то там должен быть поцелуй, но сейчас это просто выстрел в голову на добивание. Он делает шаг вперед и чувствует ладонями холодную ткань на чужих плечах. И в самый последний момент зажмуривается, промахиваясь и попадая в уголок губ. Затылка касается теплая ладонь, зарывается в волосы, не позволяя отстранится и поцелуй получается уже по всем правилам: нежный, горячий и… совершенно законный, клячу твою ж несусветную.       Арно выдыхает и отвечает на него, сминая ткань мундира, притягивая Валентина как можно ближе. Девушки? Девушки переживут, Герард тоже, а ему само осознание случившегося бьет в голову не хуже бутылки «Дурной крови». Даже когда поцелуй заканчивается, он не может разжать рук и отодвинуться, хотя щеки просто пылают, да и уши тоже. Валентин отмирает первым. — Благодарю вас, господин регент, — чеканит он как на плацу или того хуже, на приеме при дворе. Еще бы по спине так нежно не гладил, и можно было бы поверить. — Не за что, герцог, — Алва смотрит как-то странно поверх бокала с вином. — Ваша просьба отдавала таким безумием, что мне стало интересно, что из этого выйдет и хватит ли вам решимости дойти до конца. Вам хватило… поэтому с Лионелем я поговорю сам. Арно смотрит на мерцающие аметисты на своем запястье и выдыхает: — Твоя ж кляча… — Исключительно моя, — шепчет ему в висок Валентин. — Единственная. И совершенно несусветная.