Стены

       Кива торопливо шла по улицам Стохесса. Нужно было спешить, но всё равно приходилось делать обходные круги, чтобы не быть отслеженной по паспорту работника генерального штаба. Времени заскочить домой и захватить вторые документы не было. От Закклая, который выглядел как подозрительно довольная туча перед грозой, она рванула проверять списки пришедших из Орвуда в Митру. Тут уж маскировка пришлась к месту, ей без долгих споров предоставили два увесистых журнала, которые велись на вход и выход. Что конечно тормозило поток людей, но приносило свою неоспоримую пользу. В данном случае девушке нужно было понять: когда и куда отправилась Траут вместе с Вайстамм. Если они ухитрились так ускользнуть из поместья, то никто не может знать, что за ветер колесит в их головах, и куда он надоумит их отправиться. Досада заставила закусить губу чуть ли не до крови, когда Кива поняла, что девушки были в Орвуде, когда она сама выезжала из него. Она помнила время, когда расписывалась в журнале на выезд. Они разминулись на десять минут. Десять грёбанных минут. Но беглянки попали в Митру, обратно в северный ковчег они не возвращались. Справедливо рассудив, что те могли направится в Яркел домой к Элизабет, девушка торопливо пошла к западным воротам. Хотелось бежать, но во-первых бегущий человек привлекает лишние внимание, а она и так в Митре передвигалась по-верху напрямую, без забегов в канализации. Во-вторых, силы нужно было грамотно рассчитывать, вечер и ночь грядут больно неоднозначными. Поэтому недосотрудник Генштаба ограничился быстрой ходьбой по оживлённым улицам. Мощённые камнем дороги, залитые светом медленно уходящего солнца, аккуратные дома из камня с красивой черепицей, как и положено столице, хорошо одетые граждане, в чей благовоспитанности не приходилось сомневаться. Встречались и военные патрули, не обращавшие на человека с нашивками на плаще в виде перекрещенных мечей особого внимания. Только раз её остановили и спросили документы, благо они для этого годились. Работник штаба спешит по делам, ничего необычного. Вскоре впереди замаячил провал ворот, и Кива всё же перешла на бег трусцой, лавируя между жителями. Там ждал сравнительный успех: её цели в самом деле были в том городе, но по каким-то причинам через два часа вновь прошли обратно в Митру. «Значит они либо ещё в этом громадном городе, либо прошли в Гермину или Стохесс. А может спустились в канализации? Нет, глупо. Они не знают как, да и там сейчас местами ходит стража», девушка думала про себя, покупая в ближайшей к воротам пекарне себе еды. Может статься, что это её единственная возможность спокойно поесть на ближайшие двадцать четыре часа. Было принято логичное решение направится сначала к южным воротам, а потом к восточным. И Кива, вновь жуя на ходу и высматривая колодцы, чтобы запить свежеиспечённый хлеб, устремилась к хорошо знакомым воротам, ведущим в Гермину, срезая дистанцию при помощи проулков.        Когда она добралась до туда, солнце начало скрываться за краем высокой стены Сина. Южный пост охраны не принимал девушек. Скорее всего их уже сегодня спрашивали за это, поскольку на лицах не было никакого удивления, только оттенок усталости и раздражения. И Кива направилась дальше к Стохессу, задавая себе вопрос: Вероника захотела дождаться её в том самом трактире, потому что это было единственное знаковое место, известное сразу им обоим, или же ей придётся вместе с полицией, поставив Дариуса в известность о своих планах, шерстить каждый уголок в столице? Было бы лучше если бы первый вариант, но нельзя было списывать со счетов и третий, совсем уж не желательный. Кто-то успел перехватить этих двоих. Если это так, то дела приобретают плачевный наклон. Если всплывёт её собственная связь с Вероникой, а она всплывёт при таком раскладе, то на неё же всё и повесят. Придётся уходить в тень, чего бы не хотелось. У неё были незаконченные дела, были не достигнутые цели. Собственно, бывшая работница центрального отдела только по этим причинам начала втираться в нынешнее правительство. Чтобы иметь положение, отдалённо похожее на прежнее, чтобы быть в курсе всего происходящего, временами влиять на ход дел, когда надо. Взамен она готова предложить свои услуги и работу. Очень важно не контролировать ситуацию, но знать всё о ней, чтобы самому принимать решения, да и выжить в случае чего. Кенни как-то раз говорил, что сам он любит жить, а девушка умеет выживать. Может так оно и было, может это на подкорке у всех, кто сумел прожить в подземельях. И может то, что Аккермана не устраивало просто цепляться за существование и привело к такому итогу. Не такому плохому, но всё же концу. А когда что-то заканчивается — должно начаться что-то новое. В данном случае началось приспосабливание под новые правила. Кива добралась до перехода в Стохесс и там выясняла, что Траут со своей спутницей перебралась в тот город. Вероятность найти беглянок в том самом трактире резко возросла, но бросаться стремглав туда уже было нельзя. Весь город начали наполнять полицейские, да и если она, как липовый представить Генштаба, найдёт их на глазах блюстителей закона, то ей придётся передать их им, а не расспросить, да спрятать до нужного момента. Чтобы не ставить в известность о всех своих перемещениях Закклая, девушка решила обходить под землёй. Заняло какое-то время, потому что охрана там как на зло бдела особенно чутко. Да так, что пришлось их обходить, отвлекать шумом, и только потом быстро проходить в канализации восточного города. Наверху так возится не пришлось, но Кива не теряла осторожности, поэтому путь до нужной таверны был дольше обычного. Оставалось надеяться, что полицейские были слишком заняты перекрытием возможных подступов к катакомбам, да поисками на улицах, чтобы начать заглядывать в постоялые дворы.        Вопрос времени, конечно. Скорее всего никто из тех светлых голов не подумал, что виновные люди, которые так «хитро и нагло» действовали в особняке, спокойно себе остановятся и снимут комнату как ни в чём не бывало. Кива, предварительно сняв опознавательный плащ, зашла в шумное заведение, где казалось никто не ведал о том, что происходит снаружи. Беглый осмотр зала не выявил ни Траут, ни какую-либо другую фигуру похожу на неё или её спутницу. Недовольно поморщившись прибывшая подошла к стойке. Хозяин суетился наливая пиво в высокие кружки, украдкой утирая пот с лица. Ночь была в самом разгаре, работы ещё предстояло много. — Эй, — девушка хлопнула по стойке, привлекая его замыленный взгляд, — дай глянуть гостевую книгу. Не вижу здесь своего друга, но может он уже у себя в комнате.        Убранная рука обнажила пару монет. Мужчина сначала посмотрел на них, потом на гостью, снова на монеты. На минуту он выглядел просто растерявшимся от всего гула, что исходил от посетителей. Но внутри он прекрасно понимал, что девушка лжёт, но какое ему дело, если платят? Ему семью надо кормить, поэтому хозяин просто сгрёб деньги и выудил откуда-то тетрадь и положил перед гостей, отвернувшись к деревянным кружкам, которые принялся устраивать на круглый поднос. Он знал, что было нужно на самом деле, как и то, что мешать или включать принципы бесполезно. Пока просят по-хорошему, а могут и по-плохому. Кива раскрыла книгу и начала просматривать записи, сделанные карандашом, начиная с трёх часов дня. Она нашла их. Карвен и Элизабетт Траут, комната на два дня, оплачено. «Хотя бы имена догадались сменить», хмыкнула девушка, но затем она обратила внимание на запись, сделанную парой строк пониже. Альфонс Рунтер, комната на ночь, оплачено. Альфонс — Алонзо, если надо было использовать подставное имя, то они использовали это и эту фамилию. Он был здесь, и это «записка» для неё. Вниз, он сумел перехватить девушек и увёл их вниз. Кива поблагодарила хозяина, вернула журнал и для вида поднялась наверх к комнатам. Там она позволила себе улыбнуться жуткой улыбкой. Хорошо, ценные свидетели теперь под присмотром, и она знает где их искать. Хорошо, что парень, согласно её распоряжению крутился в этих городах. Хорошо, когда есть кому прикрыть спину. На всякий случай она проверила снятые комнаты, они были заперты и там, скорее всего никого не было. Да и не стал бы Алонзо дожидаться её здесь, слишком уж рискованно, не применил бы он воспользоваться возможностью ускользнуть. Кива спустилась по лестнице и вышла на холодную улицу, накидывая там на себя форменный плащ. «Видать, всё такое само стекает вниз. Всё идёт под землю, когда она начинает гореть сверху», подумалось ей на морозном воздухе. Теперь её путь лежал в Подземный Город. «Посмотрим сколько лазов в катакомбах полицейские нашли в этот раз», с такими злорадными мыслями, девушка устремилась к ближайшему, известному ей туннелю, ведущему вниз. Надёжно и скрытно обустроенному честно работящими контрабандистами.        Закончив с тушением и составлением целой очереди приказов, чтобы нейтрализовать последствия обоих пожаров, Док возвращался в главное отделение полиции, что так удачно соседствовало с центральной тюрьмой. Осталось ещё много дел, которые лучше бы закончить до завтра. Потому что завтра к проблемному делу Фрицев прибавится разбор происшествий, и силы Военной Полиции будут растянуты ещё больше, снижая и без того низкую эффективность. Вообще всё это удручало, мысль о том, что раньше всё было в относительной норме только благодаря наличию отдела по устранению неугодных лиц, появлялась всё чаще и чаще. Им же только давали играть в солдатиков, повесив на них сбор налогов, охрану и прочие не особо трудные дела. За месяц расхлябанность, воспитываемую годами, не поправить. Но можно ведь начать исправлять это сейчас, чтобы потом не знать таких проблем. Ведь нет ничего плохого в том, чтобы вторая по численности армейская структура стала независимой и самостоятельной. Найл понимал, что переменами придётся заниматься под контролем Генштаба, но если всё переставят и станет лучше, кто от этого проиграет? Его гордость и достоинство командора? Они так на дне после всех этих событий и смутного, но бездоказательного ощущения, что в этот раз их всех просто расставили как фигуры на шахматной доске, заведомо. Хотя может ему надо просто честно признаться самому себе в том, что он сглупил и не справился с заданиями, и не нужно искать никакого скрытого смысла, подтекста? Но признаться в собственной бесполезности не так-то легко. Ведь много лет всё было в порядке с внутренней уверенностью, но даже частичная способность открыто взглянуть со стороны — шаг к излечению «болячки». А пока надо дотянуть нынешние дела и захлопнуть эту дверь прошлого. И начать настоящее с самого себя. Сидя в повозке вместе с остальными усталыми солдатами, Найл хотел лечь подремать, но вместе с тем понимал, что утром следует давать первый отчёт советникам генерального штаба. По крайней мере, они тоже косвенно виноваты в том, что ускорили ход дела и скорее всего вызывали такую реакцию. В этом никто не может упрекнуть ни его самого, ни его людей. Во всяком случае сегодня они проявили себя молодцами, последствия были минимальны, учитывая сам факт спланированности поджогов. — Эй! Что там такое, — отвлёк от размышлений чей-то голос, так неожиданно прозвучавший в образовавшемся молчании, где каждый думал о своём.        Телега резко остановилась, лошади недовольно заржали. Командор приподнялся и поднял голову, полную самых нехороших домыслов и предчувствий, дабы рассмотреть что там впереди. Лучше бы не делал этого. Они уже почти добрались до конечного пункта, не доехали до главного здания полиции каких-то тридцать метров. С домами вокруг всё было в порядке. Чего нельзя было сказать об охранниках, которые были приставлены к зданию тюрьмы. Они лежали на земле. Очевидно мёртвые. Даже с такого расстояния Найл видел эти застекляневшие, пустые глаза, неестественные позы, в коих они лежали прямо на дороге.        Осознание пришло не яркой искрой, а усталой волной, настолько мужчина был уже просто измотан. Их провели. Отвлекли всех на общую тревогу, чтобы вытащить, скорее всего, Фрицев из тюрьмы. — Проверьте кому нужна помощь, — скомандовал он, сохраняя твёрдость голоса, впрочем сомневаясь в том, что кто-то выжил. — Проверьте камеры по спискам, не хватало ещё их всех заново отыскивать.        Все молча подчинились, принимаясь за новую работу, ещё не отойдя от старой. Такова их служба. Через каких-то полчаса удалось установить примерную картину произошедшего. Группа, примерно из десяти человек, бесшумно проникла на территорию тюрьмы, где сначала незаметно, не привлекая внимания, убила наружных часов, затем проникла внутрь, где произошла короткая перестрелка, завершившаяся не в пользу сил закона. Об этом свидетельствовали раны на трупах, следы от пуль и кровь на стенах. Со смотрителями на этажах поступили точно так же. Вторженцы спустились на третий этаж и…освободили двоих Фрицев из четырёх. Затем поднялись наверх, прошли пару поворотов, где их скорее всего ждала повозка. На этом они растворились в ночи и скорее всего уже покинули Митру, действуя прежним образом. Сперва несколько подходят к полицейским на воротах, без лишнего шума убивают или вырубают их, не привлекая взоров солдат Гарнизона сверху. Потом уже всей процессий проезжают в другой город, где история повторяется. Док не сомневался, куда они направляются. В Подземный Город. Так поступали все, кто хотел залечь на дно и переждать неспокойное время. В той свалке отыскать кого-то было через чур затруднительным занятием. Рискованным к тому же, поскольку там внизу насильственная смертность среди людей выше чем где бы то ни было. Да и военная форма воспринималась как мишень. Так что скорее всего Фрицам удастся там оставаться незамеченными до тех пор, пока они не предпримут следующий шаг. В том, что именно они предпринимали все предыдущие действия, теперь не было ни единого сомнения. И после убийства охраны, в которую входило тридцать человек, теперь их однозначно ждала кара в виде смертной казни. Но странности всё же оставались. Например, почему Траут и Вайстамм сбежали в таком случае? Отвлечь внимание? Возможно. Дальше, почему двоих забрали, а двоих оставили? Какая-то хитрость или же люди спасли только своих хозяев? Время у них-то имелось, чтобы вытащить всех четверых. По прикидкам и по температуре тел, решили, что нападение случилось меньше чем через час после того, как все основные силы отбыли тушить огонь в южных районах столицы. Нападавшие и поджигатели явно действовали заодно и слажено. Всё прошло гладко и без осечек. Найл пришёл к предварительному выводу, что эти же люди похитили приводы, которые, к слову, так нигде и не всплыли. Оставалось это увязать с отравлениями и искусно зачищенным убийством Делроя Фрица. Тогда картинка сложится и станет внятной. Что ж, ему было кого опрашивать. Свидетелей в тюрьме масса, пусть не все они сразу шли навстречу следствию. Да и двое оставшихся внуков бывшего короля вряд ли будут упираться в таких обстоятельствах.        Их просто бросили, как ненужнуй груз. Командор хотел было использовать этот факт для давления на Родерика и Элсбейт, но не пришлось. Те были явно потрясены таким вероломным предательством брата и сестры. Застывшие лица, на которых безошибочно читалось полное непонимание и отсутствие веры к реальности. Допрашивали их отдельно, сговориться заранее они не могли: камеры предусмотрительно располагались в разных блоках. Но оба выглядели поразительно одинаково и по-началу вели себя заторможено. Найл осторожно прощупывал и надавливал в разговоре на те или иные моменты, терпеливо подбирая рычаги. В случае с Элсбейт это привело лишь к слёзной и ужасной истерике. Ничего толкового, девушка просто сорвалась, не выдержав всех потрясений. Из вразумительного, она кричала, что не верит в то, что дедушку отравили её же брат или сестра или оба сразу. Остальные причитания не несли в себе особо смысла и были лишь эмоциональным выплеском. Командор распорядился дать ей успокоительную настойку и отправить обратно в камеру. Что ещё оставалось с ней делать. Док перешёл к Родерику, который вроде бы взял себя в руки. Полицейский надеялся на это. — Я не хочу верить в то, что всё это дело рук моего брата, — произнёс бывший принц спустя сорок минут разговора. — Но я знаю, что он мог это сделать. — Вы всё видели сегодня своими глазами, — Найл равнодушно пожал плечами, — ваша камера располагалась через пролёт от камеры Тироуна. — Да-а, я видел и слышал, — допрашиваемый опустил глаза в пол, видимо стыдясь произошедшего, — я даже звал его. Сейчас сам не понимаю зачем. — Он прошёл мимо вместе со своими людьми? — спросил командор как бы из личного любопытства и толики сочувствия. — Нет, они не проходили мимо моей двери, — Фриц медленно покачал головой, — но я слышал его слова. — Что же он произнёс? — в голове предстал образ человека, прижавшегося к решётке небольшого оконца, ждущего помощи. — «Оставьте его» и всё, они быстро ушли дальше, наверное бежали. Я не разобрал по звукам шагов, — голос молодого мужчины дрогнул, но самообладания он не потерял. — Они забрали вашу сестру, Реганну, как думаете почему её, а не вас или Элсбейт? — поинтересовался Найл, раскручивая мысли человека напротив.        На этот раз быстро ответа не последовало, но Док был терпеливым человеком, да и сил активно вести допрос, маскируемый под опрос, не было. Родерик нервно сжал пальцы рук, затем сплёл их между собой в замок, оставив играющие большие пальцы. Он явно размышлял, взвешивал мысли и слова.        В небольшой допросной комнатке молчание всё тянулось и тянулось, снаружи в отдалении слышался топот армейских сапог, да чьи-то команды. Найл уже решил было как-нибудь поторопить собеседника, когда тот наконец решился. — Я долго игнорировал эти слухи. Но сейчас мне нечего терять, и ещё остались те, о ком я должен позаботиться, — Фриц поднял голову и открыто посмотрел в лицо Доку.- Они любовники. Я и сам замечал временами странности, но теперь я готов поверить во всё, что ранее долетало до моих ушей. — Вот как, — командор военпола скрыл своё удивление за маской понимания, — значит, у них двоих были свои секреты. Вряд ли этот был единственным. — Да, и, если уж на то пошло, я практически уверен в том, что Тироун каким-то образом убил Делроя, — каждое слово прозвучало чётко, неся в себе уверенность владельца. — Вы уверены? — вкрадчиво спросил Найл, боясь спугнуть грядущие слова и чувствуя своё внутреннее волнение. — Да, они часто ругались насчёт того, что дед бездействует и позволяет обирать и принижать свой род. А ещё Тироун изменился после революции. Вы же знаете, что раньше он вёл более чем разгульный образ жизни? — Родерик впервые за всё время, проведённое в допросах, делился своими настоящими наблюдениями. — Доводилось иметь с ним дело ранее, — мягко ответил командор, прекрасно понимая что подразумевают. — Я сначала думал, что революция заставила его взяться за ум, но, видимо, не так как следовало бы, — Фриц горько усмехнулся, хватаясь за голову, ероша волосы. — Он часто выезжал из особняка, порой стараясь делать это тайком, и, очевидно, в эти поездки налаживал свои прежние контакты, чтобы вернуть власть силой. Когда Делрой в очередной раз отказал ему в содействии, я думаю, Тироун убил его и решил использовать его гибель в своих целях, обвинив во всём вас.        Найл, напряжённо слушавший разговорившегося мужчину, нахмурился. У него у самого не было полной уверенности, что генеральный штаб не приложил к этому руку. Однако, сейчас шло первое свидетельство в этом деле. Поэтому он записал в тетрадь пару строчек. Беседа шла в якобы приватной обстановке, за дверью стояла охрана, которая, в идеале, должна была слушать всё в оба уха. Если бывший принц пойдёт в отказку, то свидетели найдутся. — Допустим, это сделал ваш брат, — начал Док, забрасывая удочку, — куда он мог деть тело, даже при условии, что ему помогали. Ведь, наверняка, кто-то из прислуги услышал, если бы труп начали расчленять, или учуял, если бы начали сжигать. Ведь у вас работают проверенные и преданные люди? — Да, — согласно кивнул Родерик, не теряя серьёзности, — те, кто работают больше десяти лет, очень любили Делроя, да и всю нашу семью. — Особняк хоть и большой, но если бы попытались избавится от тела, то наверняка кто-то бы заметил какие-нибудь следы, — командор прокручивал в голове всё, что удалось выцепить из слуг. — Может, если не полицейским, то вам кто-нибудь о чём-нибудь сообщил подозрительном?       И снова пауза, видимо Фриц размышлял или не хотел сдавать кого-то из преданных работников. Ведь если он сейчас скажет о чём-то таком, что было намеренно утаено от военной полиции, то может последовать наказание.        Однако мужчина сумел удивить Дока, когда спустя минуту неохотно и нахмуренно поделился всё же своими соображениями. — В особняке есть пара лазов, я сам не знаю, где они. Но вот мой брат в детстве всегда интересовался ими, часто выпрашивал у родителей старые чертежи. Может он сумел отыскать один такой и через него вынести тело, а может и оставить в нём.       Потайные ходы в поместье. Конечно, о таких вещах и не хочется рассказывать никому постороннему, они на то и держатся в секрете на самые разные случаи. Возможно и сам Родерик знал парочку таких мест, да только вот не хотел их показывать, поэтому просто обозначил их существование. Найл считал, что даже в таком случае от лаза начал бы идти трупный запах. Хотя вряд ли бы тело оставили так рядом, да и тайники могли быть длиннее, чем он сейчас себе представлял. Поэтому спорить не стал, дабы не спугнуть ход беседы, а то ещё передумает бывший принц и всё. — Ваше предположение я понял, на самом деле, оно очень много объясняет. Но есть пара неувязок, например отравление вашей сестры Реганны, да и побег двух девушек, Вайстамм и Траут, явно связан со всем этим, — Док устало развёл руками, показывая, что он и рад бы принять предложенную версию, да только вот мешается пара фактов. — Они не укладываются в то, что вы сказали. — Вайстамм любовница Тироуна, он часто брал её с собой в поездки, может она даже выполняла его поручения. Возможно, она и отравила Реганну на почве ревности, я не хочу и думать над тем, что могло между ними происходить, — Родерик брезгливо поморщился, любвеобильность брата он не одобрял. — Сестрица хранила у себя лекарственные травы, их мог взять любой. А вторая, Траут, просто работала гувернанткой и горничной, взяли её после революции. Ничего такого за ней не замечал, разве что с Вайстамм она вроде как дружила.        Такой взгляд на ситуацию тоже мог иметь место быть. Главное сейчас было другое. Первое свидетельство и настоящие основания для всего того, что уже было сделано. Аресты и предварительные обвинения. Правда Найл сомневался, что эти запоздалые слова сумеют обезопасить непричастную часть семьи от дальнейшего «разграбления». Зависело ещё от того, как быстро сумеют отыскать Тироуна и Реганну, чтобы придать их правосудию. А ещё от того, посчитают ли все эти подозрения реальными. Фриц ведь мог сейчас просто безбожно выкручиваться, сваливая всё на двоюродного брата, бросившего его в тюрьме. Так или иначе, все дороги в ближайшие пару дней вели вниз, под землю.