***
А хороша весна в Триодиннадцатом царстве! Аки лето — то тебе и солнце что пламень жарит, то тебе и трава в соку да цветах, то тебе речка бежит полноводна да рыбой богата, — а какая от нее, от речки, прохлада! — то тебе ветерок не холодный, не сухой подует, да прохладой приятной повеет. Одно в такую погоду любо — красавицам да молодцам во поле выйти да на пляски да песни. Так-то они все и делали — одного только молодца Крива мачеха то к колодцу пошлет, то в лес по грибы да ягоды. Совсем Криву житья не было — а мачеху никак не ослушаться, иначе куда ж ему деваться? В деревню другую побежать — а там вопросы начнут, кто таков, откуда будешь. Нет, лучше уж он в колодце утопнет. — Бр-р-р, — Крив мотнул черноволосой головушкой, отгоняя мрачные мысли. Утопнуть! Еще чего удумал. А откуда тогда мужикам воду брать? Речка в трех верстах от деревушки, а колодец он вот, на отшибе — не близко, да и не то чтоб далеко. Но только молодец набрал воды, как подошла к колодцу краса-девица — коричневы косы, щеки румяны, сарафан красный, с узором, а глаза горят словно солнышко. Ну, словом, колдунья! — Ты, добрый молодец, кому воды столько несешь? — А я-а… я мачехе да сестрам. — И не тяжело тебе, добрый молодец? — Да привык уже, — пожал плечами Крив. — Вижу, не люба тебе жизнь твоя. Не хочешь убежать? Крив смутился таким речам — правда, что ли, колдунья перед ним? — Ну… пусть так. — Вижу, сердце у тебя чистое, силёнок — хватает… мне как раз такой нужен. — Для чего? — Для подвига, добрый молодец. Для подвига.***
— Выходи, Горыныч, на честный бой! — который день кричал богатырь Градимир в темный свод пещеры змеевой. Только вот не выходил никто — видать, Горыныч-то в других краях уже обитает, а только последний раз только здесь его и видели. Ну, оно не мудрено — много ли кто, его увидев, живым возвращался? Вот Градимир и не мог по горячим следам Горыныча сыскать. А со змеем у него счеты давние — бывал как-то богатырь на войне, да чуть было не умер от стрелы басурманской, если бы не товарищ его, богатырь Путятя. Принял смерть геройскую Путятя, а Градимиру перед смертью наказал — вернуться к Путятиному сыну да взрастить того как своего собственного. Погоревал богатырь по другу, да отправился к сыну его малютке — сам Градимирушка всей душою готов был мальчонку полюбить. Да только подходит он к дому Путятину, как оттуда змей вылетает с младенцем в лапах, заходит Градимир в избу — а там жена Путятева лежит замертво. Долго богатырь за Горынычем гнался, да только так и не смог догнать. Годы шли, уж начали седеть вороные волоса, а все не видать нигде Горыныча. Тоска разъедала Градимира — бросил он меч свой о землю да сел на холмик горевать, на деревушки глядючи. Тут окликнул его женский голос за спиною: — Что же ты, добрый молодец, горюешь? Отчего меч свой бросил? А Градимир ей и поведал горюшко свое. Тогда и говорит ему девица: — Хватит тебе по прошлому печалиться. Отправляйся в мир, подвиг совершать, пригодишься ты ещё кому.***
— Вы, молодцы, для того здесь собраны, — без прелюдий начал Царь, — чтоб дочь мою, царевну, из лап злодеевых спасти. Умеете ли вы, молодцы, мечом махать? — Умеем! — кичливо ответил Иван-царевич, он же Иван-дурак. — Умеем. — ответил сухо богатырь Градимир. — Авось… — промямлил Крив. — А чудовищ да нечисть не боитесь? — Не боимся! — крикнул Иван-царевич. — Не боимся. — ответил богатырь Градимир. — Авось… — промямлил Крив. — Ну, Марья Моревна, видно, добрых молодцев ты собрала, — удовлетворенно погладил седую бороду Царь, — может, с ними в путь отправишься, для верности? — Царь-батюшка, сказала же — никаких дел я с ним иметь не буду. Добро бы он колдуном не был — а колдуну проиграть да честь потерять не желаю. «Она, значит, проиграть не желает… а мы, что же, желаем?» — опечалился Крив.***
Стражник в черных доспехах да маске из черепа шагал, рассекая воздух, по мрачным коридорам Кощного замка. Стены из темного камня были пыльны и покрыты в некоторых местах то паутиной, то тряпьём — кое-где висели кости да мечи. Редкие высокие окна впускали тусклый свет, которого, впрочем, было достаточно, чтобы осветить огромный тронный зал. Там, на высоком каменном троне, украшенном черепами да черными металлами, восседал худощавый высокий старик лет почти под сорок с виду — а по правде было ему пять тысяч с вершком лет. На темных волосах сидела костяная корона — то был знак, что носящий ее — царь всей нечисти на землях славянских. Ему-то мрачный стражник и протянул письмо. — О, неужели! Наконец-то пенсия пришла, — Кощей принялся вынимать из бумаги монеты и пересчитывать оные, — тридцать три серебряника… да ещё к ним полтинник с налогов, да ещё субсидии с побеждённых царств… этак почти двести серебряников! На, — Бессмертный протянул монеты стражнику, — отнеси в казну, да смотри, все донеси. Кощей спрыгнул с трона и радостно побежал вглубь коридоров, заворачивая то туда, то сюда, пока не дошел до укрытой за сводами замка светлице — единственной комнаты, которую еще хоть как-то можно было назвать хорошо освещенной и прилично выглядящей. В светлице той уж третий день томилась царская дочь, юная царевна Переслава. Только она Бессмертного увидала, как гребень свой схватила и прямо в грудь Кощею и воткнула, и засочилась оттуда кровь черная. — Глупенькая, — Кощей вытащил поломанный гребень и вытер о подол плаща, — ну, нет у меня сердца! Не-ту. — А тут у тебя что? — Переслава ткнула в то место, куда попал гребень, но откуда, однако, кровь не шла, и нащупала что-то металлическое. Царевна расстегнула верх Кощеева венгерского кафтана и вытащила из внутреннего кармана фляжку. Повертев предмет в руках, Переслава сняла крышку и принюхалась. Не учуяв запаха, решила она отпить, как вдруг выхватил Кощей фляжку из ее рук: — Ты чего?! Там же мертвая вода! — Ой!.. — Ну, вот… а рубашку опять стирать придется… ах, ну да! Я ведь и наколдовать могу. — Кощей стукнул себя по лбу и принялся вымахивать руками заклинанья, чтоб одежду от крови своей очистить. — Так как тебе тут живется? — Как живется… как с часу назад жилось, так и сейчас живется. Зачем же каждый раз спрашивать, как приходишь? — Ну, вдруг… вдруг раз, и лучше зажилось! Переслава вздохнула: — Вот приедет за мной царевич, тебя убьет, тогда-то мне лучше и заживётся. — Обязательно убьёт. — А если и не убьёт… всё равно скоро ты выкуп за меня получишь, тогда-то я с радостью позабуду и тебя, и эту темницу! Кощей ухмыльнулся — надо же, и это она ещё темницей называет! Определенно, ей стоит увидеть весь замок для сравнения. Но тут же лицо Бессмертного переменилось: — Какой такой выкуп? — Как, какой? Который ты получишь за меня! Ты же меня для этого похитил? — Кхм, нет, ни о каком выкупе речи совершенно не было. Я тебя похитил просто так. — Просто так… просто так людей не похищают! Вот разве не обидно тебе будет просто так помирать? Придет царевич, иголку твою найдет, и…, а ты меня просто так! — Ну, допустим. Вот спасёт тебя какой-нибудь, скажем, Иван-дурак, девять классов окончивший да в ПТУ поступивший…, а ты, деваться некуда, за него под венец! А там дети, семья… только скучать ты будешь смертельно и исчахнешь за считаные годы. Ты этого хочешь? Переслава нахмурилась. Действительно, по всем правилам, писаным и нет, ей следовало бы выйти замуж за своего спасителя. А спаситель, надо сказать, совершенно не обязательно красив, умён, благороден и прочая, прочая. — Вот если б не ты, — царевна ткнула пальцем в Кощееву грудь, — не было б у меня таких «радужных» перспектив! — И чего тебе тут не нравится… — приуныл Бессмертный.***
Садилось поредевшее солнце, легкий дул ветерок, а на стволах высоких сосен отражались последние лучи. Чудно было в лесу — только вот ночевать там было опасно, а именно это трем молодцам и предстояло сделать. Гарные хлопцы, надобно сказать, надеялись на то хотя бы, что Марья Моревна им добраться до Кощного царства поможет — да что там, ведунью, кажется, совершенно судьба царевны не волновала. Особенно догадывался об этом Крив, потому как иначе чем безалаберностью колдуньи он свое пребывание в команде спасения объяснить не мог. Пока что он был еще мало-мальски на что-то годен — хворосту принести, костер разжечь, ну, дичь поджарить — куда ни шло. А вот когда дойдет дело до боя — а оно, Крив был уверен, дойдет, — тут уж пан или пропал. — А вот и доберемся мы, скажем, к этому Кощею, — принялся рассуждать, разделываясь с кроличьей ножкой, Градимир, — и что же? Смерть-то его в игле! А ее еще поди поищи. — Ну, так, а мы Переславу у него потихонечку заберем, даже драться ни с кем не придется, — предложил Крив. — Никаких потихонечку! Что же это мы, воры, в самом-то деле?! — разгорячился Иван-царевич. — Я уже план придумал. Градимир на себя стражу возьмет, Крив иголку найдет да мне принесет, а я с Кощеем биться буду. Потом иглу-то я сломаю, и Переславушку из заточения вызволю! — Экий герой, нечего сказать! Да иголка эта… да может она за три девять земель! - Возмутился богатырь. «Иголка, иголка… только и слышно, что иголка. Будто три девицы какие-то, чесслово…» — думал угрюмо Крив. И решил молодец — как только они к Кощееву замку подойдут, где-нибудь он схоронится, а там — как видно, победят — он тут как тут, а нет — придет к Царю, скажет, мол, так и так, Иван — дурак.***
День шли, второй шли, а может и седьмой уже, а только встретили молодцы избушку на курьих ножках. Лес вокруг был непроглядный, давно герои живой души не встречали — ну и дай, думают, постучим, посмотрим, кто там живёт. — Да Баба Яга там и живёт, — заключил Крив, — и нечего туда соваться. — Ты, Крив, нюни-то не распускай. Чай, не девицы, бабушек бояться, — понуро ответил Градимир. — Да какая ж она вам бабушка! Ведьма она. — Я всё слышу! — раздалось за дверью.***
— Вот тебе и скатерть-самобранка, и книжки, и все… — Кощей задумчиво расчёсывал длинные светлые волосы царевны. — А всё равно тебе что-то не так. Ну вот, скажи на милость, что мне ещё-то сделать? — Отпустить меня, разумеется, — предложила самый логичный вариант Переслава. — Какие мягкие… — Кощей взял несколько прядей в охапку. — Ты меня вообще слушаешь?! — И пуши-истые… — Эй-эй, волосы от лица! В смысле, лицо от волос! — Рома-ашкой пахнут… — Ты… ты чего там делаешь?.. Бессмертный медленно сползал на пол, закрыв ладонью нос — тот принялся отчаянно кровоточить. Кощей начал было утираться перчатками, но надолго тех определенно не хватило бы. Переслава быстро сообразила — взяла платок, да смочила его мертвой водой из фляги и протянула Бессмертному. — Спасибочки, — в нос протянул Кощей. Царевна уселась на кровать. Только-только расчесанные волосы ее вновь спутались в некоторых местах, а от мерцающего огонька свечи по ним заиграли блики. В широких зрачках отражался мягкий свет, превращаясь в озорные искорки, окруженные каемкой подобных морской глади радужек. Очень живы тогда казались глаза Переславы. Впрочем, не могла она сказать, что Кощеевы очи были по-мертвецки пусты — скорее, в их тьме разгорался недобрый смертоносный пожар, изжиравший, казалось, душу изнутри — царевна сомневалась, что таковая у Бессмертного имеется. — А ты спишь? — нарушила внезапно это таинственное молчание Переслава. — Отчего нет? — А зачем тебе спать? Ты же бессмертный, — девушка явно вглядывалась в мешки под глазами колдуна. — Так ведь не бессонный же! Даже мне надо быть бодреньким по утрам. Правда, это не всегда удается… К слову, мне бы действительно не помешало немного снотворного, а то в последнее время у меня с этим совсем худо. — Кощей почесал подбородок и решил: — А чего тянуть? Сейчас за ним и отправимся! — Отправимся? В смысле, я тоже иду? — Почему нет? Не сидеть же тебе тут целыми днями, в самом деле! — А если убежать захочу? — Ну, дело твое, — пожал плечами Кощей, — вокруг чаща, ночь, все такое…***
— Так вот я ему и говорю: выходи, мол, Чудо-Юдо, на смертный бой! — Иван активно жестикулировал, тем самым иллюстрируя свой героический рассказ. — И так ему, и эдак, а потом как — раз! — и все! — Какой, кхм, невероятно занимательный рассказ, — заметил Градимир, расчёсывая волосы широкой пятерней. — А ты, Градимир, будто бы и не богатырь! Ни об одном подвиге своем не рассказал — у меня-то, вон, историй завались… «И едва ли хоть одна из них правдива», — усмехнулся про себя Крив. Крив вообще решил особо не высовываться, а тихонечко дождаться конца всей этой истории да уйти со своей скромной долей от награды за спасение царевны. Сейчас же их мирно впустила под свою крышу старушка, накормив пирожками и напоив чаем. — Эх, как славно, бабушка, что и тебе этот Кощей осточертел! — хлопнул Бабу Ягу по плечу Иван. — Да совсем уж, супостат, житья не дает. Я ему говорю — отстань ты от меня, Кощей, иди свою нечисть штудируй, а я, можно сказать, вольный гражданин, гордый! А он — никакого уважения к ведьме в почтенном возрасте… ну, я ему взбучку устроила — он ко мне не суется больше. А тут вона что удумал — царевну похитить! Ну, вы попотчуйте, а наутро к замку Кощееву и пойдете. — Вот, бабуля, мое тебе уважение! Не боишься дать отпор супостату! — еще раз лихо хлопнул по плечу царевич. — Тук-тук, — раздалось за дверью. — К-кто там? — тревожно отозвалась Яга. — Это я! Кощей Бессмертный! — нежданный гость зашёл, впрочем, вместе с гостьей, — Пришел за сно… здравствуйте, — взору колдуна предстали трое молодцев, сидящие за столом с Бабой Ягой. — Здра-асте, — протянул Иван и покосился на ведьму, — а кто-то говорил, что Кощей сюда не заходит… переночуйте, говорит… представляю, что бы сталось если б мы остались! Крив испуганно глядел на вошедшего — совсем не хотелось бы ему сейчас испытать на себе мощь тёмного колдовства. Но, в случае чего, парень уже приметил одну неплохую ступу, подходящую для того, чтобы в ней схорониться во время кровопролития. — Не бойся, Переславушка! Сейчас я вызволю тебя из лап злодеевых! — царевич достал из ножен меч свой булатный. — Ой-ой-ой! — царевна отпрянула к двери. — Я лучше еще в лапах побуду… — Почему это? — опешил Ваня. — А-а… околдовал тебя, супостат! — Так, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — спросил наконец Кощей. — Царь нас отправил дочь его спасать, — подал голос Градимир, — но, как видите, вырисовываются проблемки. Тут, посередь комнаты раздался шум, треск, как от тысячи искр, и в избе очутилась Марья Моревна. — Маша! Привет, — просиял Кощей. — И тебе издохнуть поскорей, — поморщилась ведунья и, взглянув на царевну, протянула ей свои руки, — здравствуй, Переславушка. Иди ко мне, Кощея не бойся, я ему тебя в обиду не дам. — Да я, впрочем, и мешать не буду, — Бессмертный шаркнул ногой. — Нет-нет, я тут подумала, — девушка набрала побольше воздуха грудью, — во дворце я и так, как под замком, замуж выдадут — и не спросят. Уж лучше я, так… в девках останусь. — и осталась царевна на месте. — Так вы батюшке и передайте. — Ну, нетушки, я тебя силой больше держать не могу! — запротивился Кощей, — Тебе же будет гру-устно. — Да нормально! — махнула рукой Переслава. Тут, упала Яговская ступа, и оттуда выполз Крив. — Так, если награды не будет… то я, наверное, пойду? — Ну, что тут сказать… пойду, наведаюсь в гости к Горынычу, все равно не усну уже, — Кощей махнул рукой и вышел из избушки, а за ним и царевна посеменила. — Я Переславу одну с тобой не пущу! — выбежал за ними Иван-царевич. — Я вас в одиночку с ним не пущу! — выпорхнула из избушки Марья Моревна. — У меня с Горынычем счеты старые! — выскочил Градимир. — А я за компанию, — вылетела на ступе Баба Яга. — А я один оставаться боюсь, — выполз из избы Крив. — Ну ничего себе, сколько кост… гостей. — присвистнул Бессмертный и вдруг уставился на богатыря. — А что за счеты-то? — Так я, это… лет двадцать назад! Такая история… — и поведал Градимир свою историю. — Вот так новости, — Вдруг, из воздуха появился перед Кощеем ящик с документами и в воздухе же и повис, — так-с, так-с… хм, никаких санкционированных похищений младенцев двадцать лет назад. Кажется, пора посетить змеюку с проверочкой! — Бессмертный принял как можно более грозный вид и зашагал в одному ему ведомом направлении. Переслава для виду зашагала также, за ними поспевал Иван с мечом наперевес, за ним Градимир со всей присущей ему серьезностью, где-то сбоку летела Яга, невдалеке чуть ни парила над землею Марья Моревна, а в самом заду процессии семенил Крив. «А мог бы и утопиться тогда», — взгрустнул молодец.***
Шли они долго, всю ночь шли, и наконец дошли. Только вот не до логова Горыныча, а до какой-то деревеньки. Премилой, надо сказать, деревеньки: травка там росла сочная, зеленая, домики все на солнышке сияли, казалось чуть ли не что из злата они, а не из дерева. Заборы реденькие, покосившиеся, но один вид их приводил в такое умиление, что не хотелось их незаконно преодолевать — то тебе горшок на зубчике висит, то лапоть, то шапка, а то и вовсе белье сушится. Всюду была какая-нибудь живность — то кошка пробежит, то собачка из будки покажется, то гуси пройдут, то утки, то курица с цыплятами. Где-то неподалеку слышалось мычание коров да блеяние овец и коз. В общем, живая такая, славная деревенька. — Чудненько, — прокомментировал Кощей. — И зачем же мы пришли сюда? — резонно спросил Иван. — Разве здесь Горыныч живёт? — Какой Горыныч? — как ни в чём не бывало ответил колдун. Вся компания грозно посмотрела на Бессмертного. Тот с минутку постоял, помолчал, а потом, будто что-то вспомнив, округлил глаза и медленно обернулся и заключил: — Упс, кажется, кому-то надо побольше спать. Переслава грустно вздохнула. — Только не говори, пожалуйста, что Горыныч живёт в совершенно противоположной стороне. — Да чёрт его знает, где он живёт, если честно. — Ох… и это — могущественнейший колдун современности! — обреченно выдала Марья Моревна. — А я ему давно говорю — поменьше тебе надобно, Кощеюшка, убивать да злодействовать! Совсем, вон с ума дёру дал, — объяснила Яга. Кощей уже собирал волосы царевны в охапку и украшал появлявшимися из ниоткуда ромашками. Вскоре голова Переславы напоминала цветочную клумбу. — Красивенько, — заключил Бессмертный. — Так, либо мы идём рубить Горыныча, либо я рублю тебя! — не унимался Иван. — И либо хватит вести себя так вызывающе, либо я за себя не отвечаю! — Ваня, Ваня! Спокойнее. Видишь, нехорошо человеку… — прощебетала Марья Моревна, — Ну или, кхм, не совсем человеку… — А вы ещё здесь, что ли? — Кощей уставился на молодцев и ведьм. — А как же? Старые счёты… — закрутил вновь Градимир. — Ах, это… слушай, чёрненький, — Бессмертный взглянул на Крива, — тебе сколько лет? — Ну, двадцатничек, — вяло ответил парень. — Вот, пожалуйста. — Кощей подошёл к молодцам и взял руки богатыря и Крива в свои, затем соединив. — Совет вам да любовь, капуста и морковь. Градимир задумался — а и верно, Крив-то, кажется, сказывал, что родителей у него нет, да и глаза у него — прямо что у Путяти! — Эх, — говорит богатырь, — долго ж я тебя искал, Кривушка! Ну, теперь-то заживём! — И даже вёдра таскать не придется? — обрадовался молодец. — Нет! Будем битвами на хлеб зарабатывать. Крив поперхнулся, но деваться некуда — уж если у его покойного батюшки получалось, то и у него, чай, получится. — А давайте к батюшке в гости наведаемся! — предложила Переслава. — Я ему скажу, чтоб меня не искал, не волновался, что всё у меня хорошо. А вас с Кривом он к себе на службу возьмёт! — Ну ничего себе! Кощей! Бабка Ёжка! Ещё какие-то люди! — прокричал показавшийся из-за калитки дед. — Ничего себе! Дед! — крикнул в ответ Кощей. — Опять за налогами пришел? Так мы тебе в прошлом месяце все выплатили! — Да не, — махнул рукой колдун, — мы к Царю. — Какому такому Царю? — Ну, этого, как его… — защёлкал пальцами Бессмертный. — Три-десятого царства! — подсказала царевна. — Да-да, его самого! В общем пора нам. — Ну, ни пуха… — К чёрту! — уже через спину выкрикнул Кощей.***
— Да будем мы уже, наконец, с кем-нибудь драться?! — возмущался Иван-царевич, — Я, между прочим, с тобой, Переславушка, свадьбу сыграть хотел. — А меня спросить ты, конечно же, забыл! — обиженно ответила царевна. — В чем проблема-то? Женись, вон, на Марье, коль в цари так не терпится, — предложила Яга. — А и точно! Выходи-ка ты за меня, Марья Моревна, замуж! — Иван встал на колено и потянул ведунье руку. — Вот так вот, значит, как царем — так сразу Марья Моревна! — а потом вспомнила ведунья, что ей уж двести годков, а замуж никто не берёт. — А хотя, почему бы и нет. — Ну, во дворце свадьбу и сыграете! — бодро прибавила шагу Переслава.***
— То есть, как это, не вернёшься? — опешил Царь. — Ну, вот так вот! Надоели мне все эти пиры, интрижки… хочется чего-то простого. — Так ведь у Кощея… — У Кощея просто! Проснулась, покушала — хорошо; книжку почитала — замечательно! А там и нечисть всякая, гулянки, деревеньки… ну, весело, в общем. И интеллектуальная общность прилагается. — А кто же Три-десятым править будет, когда я, ну… совсем от рук отобьюсь? — Я! Я! Я! — прыгал на месте Бессмертный. И Царь согласился — а что ещё делать? Взял он Градимира и Крива себе на службу. Да в тот же день сразу две свадьбы и сыграли: Ивана с Марьей, да Яги с Лешим. И был пир на весь мир, и Кощей там был, мед, а не пиво, пил, по усам не текло (их не было), а в рот все равно не попало — Переслава мед очень любила и весь себе забрала.