Отблески

      Мне было лет восемь или девять, я гостила у бабули в маленьком райцентре, таком, который двадцатый век затронул мало, оставив лишь пару районов с пятиэтажками, да завод.       В тот вечер никак не удавалось заснуть. Настенные часы в коридоре, вздохнув, пробили одиннадцать. Где-то проехала машина. Я уже много раз перечитала названия на корешках книг в тёплом свете маленького ночника, разглядела все смешные рожицы в абстрактных узорах на шторах, но сон всё не приходил. Из кухни изредка доносилось слабое позвякивание посуды: бабушка занималась тестом и начинкой для завтрашних пирогов. Я решила посидеть с ней рядом, раз уж не спалось.       Справа от выхода из комнаты сразу была дверь в зал с толстым волнистым стеклом, которую бабушка закрывала на ночь. Окна зала единственные в квартире выходили на старый частный сектор, и так как участок улицы около нашего дома освещал только одинокий фонарь вдалеке, то ночью стекло на двери выглядело чёрным прямоугольником. Но в тот раз я увидела на нём какие-то пляшущие сполохи. Как можно тише я повернула круглую ручку и вошла, медленно притворив дверь за собой.       Окно не было полностью закрыто шторами, как обычно на ночь, и отблески из него отражались в застеклённом шкафу, люстре и телевизоре, падая на стены и потолок. Подойдя ближе, я увидела багрово-оранжевое пламя на горизонте, озаряющее половину неба. Улицу внизу можно было рассмотреть как на ладони. В отсветах пламени метались чёрные фигуры — пешие, всадники, в руках у них были винтовки со штыками, сабли и пистолеты; они стреляли, набрасывались друг на друга. На углу, где аптека и продуктовый магазин, замелькали частые вспышки, в их свете дрожал гранёный ствол пулемёта, как на картинке в одной книге. В старом доме с круглыми колоннами выбило стёкла, и пламя вырывалось из окон верхнего этажа, но при этом снаружи не доносилось ни звука. Тёмные фигуры заполоняли улицу, словно вливаясь в неё из переулков и дворов. Вот совсем рядом один боец, в изорванной одежде, догнал другого, тоже в лохмотьях, в остроконечном головном уборе, припадающего на одну ногу, и несколько раз ударил его штыком.       Лежащий на земле внезапно поднял голову и посмотрел, как мне показалось, прямо на наше окно. Одновременно с ним уставился и добивавший его. Они оба будто смеялись во весь рот. Я резко отпрянула от подоконника, на который опиралась, и увидела, что за кронами раскидистых старых деревьев недалеко перед нашим домом что-то двигалось, приближаясь. Тени бежали по улице бурной рекой, рваными движениями швыряющей чёрные волны.       И прямо по бегущим, разбрасывая их в разные стороны, разметая их взмахами сабли, нёсся вперёд на фоне пылающего тёмным огнём неба огромный костлявый всадник на мёртвой лошади, в изорванной шинели, его голова была почти вровень с нашими окнами на четвёртом этаже. Одинаково бесстрастно улыбались всадник и лошадь, круша убегающих, и пламя отражалось на лезвии. И всадник, повернув голову, посмотрел прямо на меня.       Не помня себя, я рванула на кухню. Должно быть, я кричала, а бабушка пыталась узнать, что случилось, но я лишь повторяла про зал и пожар на улице. Бабушка побежала проверить, как я ни пыталась удержать её за руку, говоря не подходить к окну. Я бежала за ней, но перед дверью в зал остановилась, не решаясь войти. Она открыла дверь, но никаких отсветов уже не было видно. Зажглась настольная лампа, бабушкины шаги проследовали к окну, зашуршали крючки штор по карнизу. Потом она погасила лампу и вышла, закрывая за собой дверь.       -Замаялась сегодня, забыла окна занавесить. Нет там никакого пожара, ни у кого даже окошки не светятся. Спи давай!       -Но, бабуль… — я посмотрела на закрытую дверь.       -А ты зачем ночью по квартире колобродишь? Спать иди, говорю.       …Каждый раз вечером я старалась пройти мимо двери в зал как можно быстрее, тем не менее бросая взгляд на чёрный прямоугольник, но с тех пор никаких отблесков не появлялось на стекле. Может, бабушка просто больше не забывала занавешивать окна.