Дракону Доджимы

Свет фонарей от стендов холодный Падает замертво на Землю Морей. Запах от смерти по месту проворный Движется комом выше снежных полей. Алая кровь от прорези малой Льётся струёй на декабрьский снег. Жёсткая боль от ярости талой Катится во́лнами под тяжестью век. Ты лежишь, одинок, на заснежной дороге. Твоих вздохов последний усталости крик. Ты лежишь, свет далёкий на морозном пороге Помогает запомнить затухающий миг. Карих глаз и их томности чарующий взгляд. Эти свинцовые цепи кровавых побед. Невозможность вернуть все решенья назад. Невозможность продолжить хода времени след. Поспешив ты подняться с почерневших колен, Не пытайся спасти всех от тя́гостей бед. Отдавая тернистую жизнь на обмен, Не спеши оставлять ультиматумов бред. Хочешь ли ты оставить одних нас? Пойти по тропе в небесную даль… Хочешь ли ты уйти в такой час, Когда семью твою охватила печаль? Ветра восточного потоки солёные Режут земли искажённую гладь. Слёзы тоски от боли пролётные Текут по щеке, заставляя пылать… Пылать от огня тлею́щей мечты, Неспособной вернуться с посылом гонца. Однако было́ одно в мечтаньях черты Желанье увидеть живого отца. Пускай с ней не сходятся семейные узы, Не вяжутся сетью кровным родством. Пусти на сожжение сомнения ло́зы, А полёт сожаленья оставь на потом. Ты помнишь, как встретил весной на дороге Ту девочку, что маму искала во мгле? Ты помнишь, как при виде тебя на пороге Она улыбалась, как рожицы на запотевшем окне? Ты помнишь, что было после пятого года, Как прожили вместе под небом одним? Не может порваться по веянью рода Та красная нить, что досталась двоим. Линии судеб из звеньев коротких Связались в одну сплошную черту. Расстоянья преград меж вами далёких Не могут прервать ваших встреч череду. Снег завывает под натиском ветра. Ложи́тся рядами из хлопьев на кровь. Не сдвинуться с места ещё на полметра В порыве желания встретиться вновь. Как зверь умирающий смотришь на небо, Но видишь лишь только серую пыль. Одиночества мысли о смерти — плацебо: Для списания важности жизни на быль. Так признайся себе, одинокий ты странник, Что не так одинок ты на этой земле. Эта девочка — судьбы твой посланник. Спасительный свет в всёпронзающей тьме. Ты слышишь, сквозь полуночную дрёму Плывёт её голоса опечаленный зов. На долгожданный момент по временному разлому Лежит наложение соответственных швов. Она, меж улочек узких петляя, Бежит в белом платьице по снегу быстрей. И зовы погибели с пути отгоняя, Кричит на душе: «Умирать ты не смей!». Это сон? или просто предсмертные бредни? Но слышишь го́лоса сладкий позыв. Открываешь глаза на взор ты последний И чувствуешь радости внезапный наплыв. Счастья слеза из глаз её ясных Упала на руку большую твою. Смотришь на образ очертаний прекрасных И молвишь: «Уже я в Раю?». Твоей дочери сводной желанье увидеть После долгого времени тебя одного. Эти новые козни разлуки предвидеть И спасти нас от них не даёт ничего. Сквозь больничных палат подавляющий гул Слышен писк одинокий мед. приборов одних. Ранее за линию жизни и смерти шагнул И на отдых заветный поставил свой штрих. Всё же ты выбрал жизнь на земле, Оставив во тьме тюрьму предрассудков. Смог сжечь на священном огне Сомненья свои из поржавевших закрутков. Ты понял, что не нужно на спешке Идти по смертному зову наверх. В ответ на неба проказы в насмешке Все ж повесил тон отказа поверх. И стоит эта девочка, головой покивая, Что останется близкий пока ещё жить. Размышленьем уверенность в душе покупая, Расстояние не сможет больше вред причинить. Эй, Дракон До́джимы, ты слышишь желание, Молитвенной искренности душевный порыв? Пускай же придет к тебе осознание, Что вновь уберечь её — последний призыв. Так живи же, очарованный ветрами воин… И не надо бросать всю возможность на «нет». И пойми, что только ты в этом мире достоин Исполнить сей важности жизни обет.