***
Луна выглядывала из-за туч и удлиняла тени лабиринта сосен и камней. Принцесса в полной тишине бродила меж ними по неверным склонам — той тишине, где никто больше не пел. Издали доносился шум волн. Море было старым другом подгорного народа, и своим звуком оно разбавляло окружение. Приглушало тревогу. Только Принцесса все равно чувствовала — за ней наблюдают. Она не ведала, сколько времени прошло и как далеко она отошла от пещеры. Принцессу слишком занимало происходящее и вопрос о том, почему же плач прекратился. Ответом ей была новая песня. Она тихонько зазвучала где-то впереди, у нового подгорка, и звучала очень нежно и тонко. Но Принцесса, слишком чуткая, чтобы попадаться на крючки созданий из тени, уловила ноту лукавства. Кто-то звал ее — и улыбался. Принцесса решила выбрать другой путь. Однако ночные создания не желали ее отпускать так легко, и зазывное пение раздавалось то тут, то там, по мере того, как петляли тропки. Наконец, Принцесса остановилась и произнесла: — Меня обдурили. Стало тихо. Принцесса ожидала, что вот сейчас явится тот, кто готов лишить ее воли и жизни. Но тени оставались недвижимыми, и не было ветра, что заставил бы шевелиться ветви. — Показывайся уж, — сказала тогда Принцесса и уперла руки в бока. Низкие хвойные лапы послушно расступились, пропуская крылатую женщину в чером оперенье. Принцесса вгляделась в ее смуглое лицо. Это ли существо ее звало? Оно ли обмануло? Женщина вскинула голову и посмотрела надменно и неприязненно. Губы ее скривились. Молчание затягивалось — Принцесса стойко выдерживала это незаслуженное презрение, отвечая непроницаемостью и твердым взглядом. — Что маленькая леди забыла здесь, в темном лесу на горе? — наконец, произнесла женщина. — Ты не знаешь, кто я? — удивилась Принцесса. Эта женщина испытывала глубокую неприязнь к любому незнакомцу? Немой вопрос получил ответ быстрее, чем заданный напрямую. Лицо птичьей ведьмы скривилось так, будто она вот-вот зашипит, словно гусь. — Я Принцесса подгорного королевства, — не стала мучить ее девушка, — и пришла сюда по зову. — Она немного помолчала. — Твоему зову. Птица всем своим видом выразила наивысшее возмущение. Принцессе понадобилось немало силы духа, чтобы не броситься под спасительные ветви елей. — На кой мне тебя звать, девочка? — вскричала женщина. — Думаешь, мне нужен кто-то вроде тебя? Такого тона и натянутой кривой усмешки, которой ведьма хотела ее унизить, Принцесса никогда ранее не видела. Она пошатнулась так, будто кто-то полоснул ее по груди мечом. Ей стало ясно: птичья ведьма если не уже, то вот-вот ее проклянет. Но Принцесса не собиралась сдаваться. — Мне не знать, кто тебе нужен. Но ты пела о своем горе. Я слышала. Гора такие песни доносит до нас. Вместо ответа птичья женщина выгнула шею вперед и зигзагами, жутко, противоестественно для живого существа, сделала пять широких шагов и остановилась совсем близко от Принцессы. Черные презрительные глаза сощурились, Птица попыталась прочесть нутро незваной гостьи, но вместо этого сама открылась Принцессе. В черной глубине глаз девушка увидела мерцающие звезды. Ей стало понятно, что в оперении чудовища теплится жизнь из этого мира. — Почему ты думаешь, что я должна тебя слушать? Я не то же, что твои милые подданные, которые, несомненно, так тебя обожают, что спокойненько бросили здесь совсем одну и без защиты, — сдавленно и злобно проговорила Птица. Принцессу эти слова задеть не могли. — О чем ты пела? — спросила она. Они долго противостояли друг другу, выискивая слабые стороны. Похоже, Принцесса застала птичью ведьму врасплох. Каменная стать девушки проявляла себя во всей красе, словно то была красота ограненного алмаза — изящество и твердость. Когда же у Птицы не осталось каких-либо вариантов, кроме как сдаться, она сгорбилась и замолчала. Принцессе показалось, что вместе с ней замолкло и окружение, и Птица вобрала в себя, в свой кокон досады, все прочие звуки. Когда птичья ведьма выдохнула и снова взглянула на Принцессу, случилось нечто страшное. Сгустился мрак, послышались тысячи шепотков и зашевелились многочисленные тени. Поднимаясь от земли, они обретали свою туманную плоть, и, извиваясь, замирали, чтобы затем устроить правильный, ритмичный и ужасный танец. Шепот постепенно превращался в многоголосый крик. Тонкие облака на небе задвигались быстрее, и лунный свет стал мигающим, также вторя танцу. Вдалеке поднялась черная стая птиц, а за ней — еще одна, с другой стороны. Принцесса, ошеломленная происходящим и вертевшая головой, дабы ничего не упустить из виду, снова вернулась к птичьей ведьме — и это испугало девушку еще больше. Птица распласталась на земле и забилась в рыданиях, не контролируя взмахи крыльев, забирая землю цепкими пальцами. Принцесса поняла, что их бой окончен, и поняла, что пробила защиту Птицы. Но уверенности в том, что она не зря сюда явилась и что ей стоило идти до конца, раз ее звали, заметно убавилось. Принцесса подбежала к птице (та успела отползти, пожалев о сближении с Принцессой), и оказались они под навесом скалы. Принцесса хотела помочь Птице подняться, чтобы она хотя бы оперлась на руки, но вместо этого женщина яростно замотала головой. С трудом подавив рыдания, она злобно проговорила: — Ты хотела знать о печали, так держи теперь, малютка. Вот они, — она резко выкинула руку вперед, кривым пальцем указывая на пляску теней, — расскажут тебе. Смотри внимательно. Тени танцевали на костях разрушенного города на горной равнине. Одни высоко поднимали колени и сгибали свои тела, другие устремляли руки к небесам, а третьи замирали среди прочих и тревожно блестели глазами, как ночные звери. Почуяв, что птичья женщина указывает на них пальцем, они все переменились, а крик на фоне смолк, и перестали кружить птицы над деревьями. Одна из теней отдалилась и присела на край разрушенной кирпичной стены. Вздохнув, она сложила руки и, внезапно, запела чистым голосом. Тени замерли, а затем начали свое представление. К ним на помощь вышли змеи и олени. Поначалу было противостояние — олень, гордое, могучее и чистое дитя природы, встал на дыбы. Земля задрожала, когда он опустился обратно. Олень угрожающе наклонил рога вперед, и одна змея громко зашипела. Ей вторили тени за заднем плане. Когда подоспели другие змеи, и все они слились в одно огромное чудовище, олень выпрямился, глядя на него. Ветвистые рога обагрились — всходило солнце. То тени подняли янтарь и рубины, и пропустили через них лунный свет. Но "солнца" быстро не стало — другие тени всполошились, начали махать руками, и скоро закрыли солнечный свет, а потом и вовсе растащили все камни себе, не забыв подраться за каждый из них. Рога наблюдающего оленя остались красными, и когда огромная змея зашипела с новой силой, с них начала капать кровь. Олень исчез — растаял с мучительным стоном — а змея разделилась на двух теневых девушек. Они выражали полную растерянность и опасались остальных теневых людей. Девушки попытались спастись, кидаясь то в одну сторону - там их останавливали кровожадные тени, то в другую - перекрывали выход клыки скал. Отрезанные от всех путей, они смогли только рассориться. Они кричали друг на друга, и одна из них каждый раз прижимала руки к груди, будто закрываясь от ударов. Ноги ее становились все слабее, пока не ослабли вконец. Девушка рухнула наземь, и прочие бесполые и безликие тени кинулись к ней, словно стервятники. Ее подруга наблюдала за ними и осторожно отступала. Бедняжку рвали на части. Глубокое, грудное пение отдельно сидящего силуэта нагнетало атмосферу. Поднялся ветер. Он унес всех, кроме вокалистки и последней фигуры на сцене. Одинокая девушка посмотрела вокруг и поняла, что больше никого не осталось. Под ее ногами лежали окровавленные оленьи рога. Она закрыла лицо руками, сдавленно вскрикнула — и обернулась птицей. Пение подошло к концу, прозвучала завершающая нота. Крыльями тень обнимала самую себя и тихонько поскуливала.***
Принцесса уже видела раньше представления, в том числе те, что устраивали с помощью огня и теней. Подгорный народ не славился изяществом, сюжеты в их пьесах были простыми и рассказывали о жизни внутри горы: привычный труд, привычные чувства; могли встречаться предания древности и других народов с подачи мудрой двухглавой личности. Сама гора часто выступала одним из действующих лиц, в основном как заботливая мать. Хорошим тоном считалось благодарить артистов криками и топотом. Особенно успешные и трогательные сюжеты получали удары топорами о щиты и подобные овации. Сама Принцесса любила благодарить даже больше, чем смотреть. Сейчас она стояла неподвижно и ее окружало нечто давящее. Худшее, чем тишина, и будто произрастающее изнутри нее самой. Близилось время рассвета, и бывшие иссиня-черными краски ночи начали стираться. В серой ровной мгле постепенно растаяли последние две тени. Принцесса повернулась к Птице. Та уже давно не смотрела на сцену, где показывали историю ее прошлого. — Как давно это было? — спросила Принцесса то, что в тот момент появилось в ее голове. Она ослабила каменную оборону, потому что чувствовала слабость женщины. Но зерну печали она не дала разрастись. Нутро королевской дочки — сталь. — Это последние события моей жизни, дитя, — тихо проговорила Птица. Ее голос звучал не так, как прежде. — Ты могла увидеть. Они все… пали, словно ангелы. Да ты может не знаешь, кто такие ангелы, раз под землей выросла. — Женщина усмехнулась. Тоже иначе. — Они разрушили себя и съели тех, кто был более чист и слаб. А я допустила это. Принцесса подошла ближе. Присев, она всмотрелась в лицо женщины — ей отчаянно хотелось увидеть там стыд, раскаяние или боль за содеянное. Слова Птицы немного прояснили картину увиденного представления, и Принцесса помнила крики, которые пропускала гора. Она также помнила двух погибших героев своего королевства. Была страшная ночь. И пусть Принцесса не могла до конца понять, в чем вина этой ведьмы, женское сердце, полное сострадания, подсказывало — она совершила нечто ужасное и очень темное. Такое, что мир обычно пытается смыть в реке времени. То, что всегда питает душу и сердце тьмой. Но лицо Птицы выражало другое, и гамма чувств была скудна. Птица жалела, что все потеряла. И она жалела себя. Принцесса не судила по внешнему виду, но мудрые личности учили ее смотреть в обход обманчивого лица, в самую глубь. Птица же была ей противна. Тьма прокралась в ее суть, и Принцесса понимала, что это существо представляет большую опасность для народа под горой. Нельзя было оставлять такое покалеченное и сильное чудовище рядом с королевством. Птичья женщина, наконец, подняла черные глаза. С мольбой она спросила: — Сможешь ли ты помочь мне? Она не знала, какого рода помощь привыкли оказывать люди горы. Принцесса не знала, о какой помощи просит женщина. Поэтому она кивнула, сохраняя решимость. Если Птица попросит лишить ее жизни, Принцесса сделает это, как учил ее отец. А когда ведьма сказала: «Дай мне свою руку, чтобы я смогла почувствовать тепло и жизнь», то Принцесса страшно разозлилась. «Как?! Ты просишь о жалости?» — захотелось крикнуть ей, но она смогла себя сдержать. Ведь у птицы все еще имелись острые когти. — Ты не заслужила тепло. Эти слова ужасно ранили птицу. — Ты должна принять страдание. И нести его столько, сколько потребуется. Пока не придешь к прощению. Сама. Своими силами. Без жалости. Птица, как того и следовало ожидать, приняла эти слова плохо. И даже больше вердикта Принцессы ее ранила собственная тайна, о которой тени ничего не могли рассказать. Птица знала о наказании куда больше, и ее секрет был в том, что она всегда искала, кто же сможет воздать по заслугам за все грехи жителей города. Ее поиски завершились вместе с ее жизнью. И теперь она знала — Принцесса права. Но принять это Птица ни за что бы не смогла, поэтому ее страх перерос в гнев, который ужасающе возрос и показал себя во всей красе. Внутренняя борьба Птицы казалась простым затишьем, поэтому все произошло неожиданно. Перья женщины словно обострились и почернели на фоне рассветного тумана. Крылья выпрямились во всю ширину с глухим хлопком. Шея стала длиннее, а кожа — белее и прозрачнее. Глаза засияли, меча грозные искры. Принцесса оставалась непоколебимой, но она поняла, что решается ее судьба. — Нет в тебе жалости и сострадания, девочка, — прохрипела женщина, и во рту у нее блеснули острые зубы. — Ты думаешь, что можешь помогать другим, ты пришла сюда как героиня. Но ты промахнулась, и теперь будешь наказана за свою жестокость. — Нет. Это справедливость, — спокойно сказала Принцесса. — Справедливость может быть и жестокостью. Да о чем речь, ты можешь прикрывать правосудием как щитом и творить многие бесчинства! — Птице было все равно, она стремилась наказать Принцессу, но слово «справедливость» заставило ее задуматься. — Нет, милая, если ты хочешь спасать мир, тебе нужно больше… Добра, — женщине было трудно выговорить последнее слово. От одного его звучания ее сердце обливалось кровью и сжималось от тоски. И только одно слово могло причинить ей больший вред, чем это. — Добро ненадежно. У него нет почвы под ногами, — тем временем ответила Принцесса. — У справедливости также ненадежная опора. Ты не можешь надеть судейский парик и стучать молотком, называя себя божьим правосудием. Впрочем, тебе, должно быть, непонятно, о чем я говорю. Но это и не важно! — она нервно засмеялась. — Это неважно… Тебе почти удалось спастись, девочка. Птица представляла собой ужасное чудовище. Но лицо ее оставалось человеческим, даже несмотря на неистовый взгляд. — Но между милосердием и справедливостью ты выберешь второе. Это… Неправильный ответ. А знаешь, почему? Человеческие черты начали стираться. Существо улыбалось. Неведомая сила медленно поднимала его в воздух. — Своей добротой ты могла бы спасти множество душ! Ха-ха-ха! Ты считаешь, что твоя сила важнее всего. Ты гордячка. И слишком жестокая, чтобы стать героиней… Ты ведь не исполнила свой долг перед королевством! Принцесса была совсем сбита с толку. Перед ней парило ужасное существо, камни и ветки вокруг тоже закружились в воздухе. Принцесса, как и теневые девушки в спектакле, уже не могла отступить. В начале путешествия она понадеялась на свою силу. Сейчас она жалела, что оставила фонарь и щит у выхода из пещеры. — Ты хотела заковать меня в вечное сожаление, не так ли? — кривя рот в неестественно широкой улыбке, спросила Птица. Она уже хищным крюком нависала над девушкой. — Нет… — тихо сказала Принцесса, но договорить ей не дали. Птица махнула рукой — согнутые лезвия когтей прошли совсем близко от носа королевской дочки. — Будет все по-другому. И будешь ты в заточении, пока… — Птица театрально задумалась. — Пока, скажем, не произойдет какое-нибудь чудо. Нет, не то... Пока ты сама не искупишь свою вину. — Что ты… — пролепетала Принцесса, но тут же получила птичьей лапой по губам. — Что я? Детка, ты станешь куском железки! Ты такая холодная и непоколебимая, что я просто придам твоему виду больше правдоподобности. У Принцессы внутри все необъяснимо похолодело. Она смотрела широко распахнутыми глазами на то, как растет Птица, а затем эти глаза стали металлически безжизненными, и, с трудом, девушка опустила голову от поражения — да так и застыла. Она превратилась в маленькую орихалковую статуэтку. От ее гладкой переливчатой поверхности отражались оранжевые лучи только что взошедшего солнца. Оно осветило пустую долину, холмы и горы, разогнало туман. Большой черной птицы нигде не было — только ласточки повылетали из своих гнезд. Долина начала новую жизнь.***
То были последние слова в маленькой синей книге. Остальные страницы сохранили только фрагменты букв, будучи изорванными и обожженными. Воин опустил руку. Книга выпала из его ладони, прошелестела страницами и захлопнулась. Изображение склонившей голову дамы грустно взирало на мир. Ты на пороге нового пути, — прошептала листва. — Услышал ты, что тебе предназначалось? Увидел ты свет маяка?.. То не просто, я знаю. Воин судорожно вздохнул. Исчез славный город, известный как Святой Маяк. Его последние огни были заключены в блеске глаз проклятой женщины да в огнях большой кузни в горных пещерах. … Ты помнишь, как пришел сюда? В эту башню тебя перенесла на своих крыльях судьба. И теперь ты не волен идти куда захочешь. Тебе только одна дорога. Как ее понимать — решай сам. В сухой траве что-то блеснуло. Воин, тяжело опершись на руку, потянулся за металлическим предметом. Статуэтка Принцессы из сказки оказалась здесь, на этой забытой земле, и воин правда не мог знать, куда привели его собственные ноги. Голос говорил — судьба. Мужчина осторожно взял орихалковую деву. Время ее не коснулось ни солью, ни ветром, ни солнцем. По губам девы проходил толстый уродливый шрам. На месте глаз у нее сверкали два тонких осколка розового кварца. Воин заглянул в них — и понял, что падает в небесную глубину башни-колодца. Маяк покинут, мост между мирами забыт. В кузнях не создается оружие для стражей. Но ты можешь все изменить. Ты новый страж. Не будет больше убийств и невинной крови на твоих руках. Держать оружие ради защиты любви, баланса и веры — вот твой новый крест.***
По-прежнему ветер легонько шевелил полуголые ветви долины. Старая разрушенная башня стояла на страже. Книга в синем переплете хранила свои тайны, которые были в сохранности лишь пока кто-нибудь из бродяг не откроет первую страницу. Невысокая трава оставалась колыбелью для орихалковой принцессы. Только солнце скрашивало ее существование. Одинокая башня. Последний оплот. Принцессе еще без малого вечность выполнять долг перед забытым островом, но она не торопится; она смиренно ждет смелых и верных стражей моста на острове Антилия.