Иные

Род Близручеев проживал на севере, на небольшом хуторке близ левого рукава Сахи, от чего и получил своё имя. Женщины того рода на всю округу славились плодовитостью, а мужчины - стойкостью и выносливостью. Как глянешь на саженного молодца в дружине князя, так сразу ясно, что он из Близручеев, и шутки с ним плохи. Но в одно лето у матушки Бурерады родилась дочь, рыжая коса, да спина коса. Поцелованная солнцем, а значит благословлённая Сварогом. Отец понимал, что жена сотворила горбунью ущербную, но от дара богов нельзя отказываться, потому девочку оставили, да нарекли Некрашей. И не быть ей ни женой доброй, ни матерью славной. Тешились родственники надеждой, дескать, вдруг в лесу волки уволокут, и не мучаться ей боле. Но росла Некраша девкой смышленной, все пыталась порадовать родителей помощью по хозяйству, ходила по грибы да по ягоды. Дети дворовые потешались над девочкой, бросались камнями да ведьмой окликали. "Но что я им сделала? Почему не взлюбили меня так?" Все ревела в сарае горбунья. Шли дни, месяцы и лета. Девочка росла, а вместе рос и кривой горб уродовавший все сильнее, не взирая на милое личико и длинную огненную косу. Стукнуло двенадцать, и вот пришло время покинуть отчий дом, да замуж выйти. Но из-за уродства Некрашу никто не желал, несмотря на богатое приданое, что мог предложить отец. Гидар прошел вдоль всего левого рукава реки, десяток сел и деревень посетил, да никто из мужиков не хотел его дочери, либо просили куда больше, чем он мог предложить. Грустила мать да негодовал отец, ведь старшие девки уже по дитю-другому нарожали да очаг своей семьи стерегли. А бедная Некраша так и ходила посмешищем для всего хутора да отметиной позора на роду. Но вот осыпались златая да багряная листва, застудил Карачун пруды и озера хладным дыханием, укутались деревья белыми тулупами, и пришла очередная зима. Лето было очень сухим, урожай осенью выдался неважный, и запасов удалось схоронить очень скудное число. Гидар рассчитывал все до последней крупинки, но жена что-то поторопилась да родила сына раньше срока. И когда другие мужья радуются пополнению, глава семейства лишь горевал: - Да куда нам еще рта голодного? Мы с тобой, а еще два сына и дочь! Нам не пережить эту зиму... - Что же ты кручинишься, свет мой? Да поделимся краюхой, потеснимся... Уж не помрем. Боги помогут! - Боги гневаются на нас! Посмотри только на Некрашу, такой страх и под венец никто не берет! Груди румяны, да хребет что твои горы! Ведьмой наградили нас боги! - Мужик взял на руки новорожденного, - Да и на сына ты погляди. Хил и слаб. Да он еле дышит! Это же что люди подумают? Что Гидар слаб, как муж? Или может жена его налево ходит, от того и дети кривые и косые?! А? - Что ты говоришь такое, свет мой... - зароптала Бурерада. Любящий муж всегда обнимет да приласкает жену, вечно будет благодарить ее за славных детей. Но нрав Гидара был крут, и он вспылил. - Молчать, женщина! - рявкнул он, и отблагодарил супругу шлепком размашистым по лицу. Жена вскликнула, а Некраша перепугалась да втихую уметнула в сарай. Но и здесь девочка слышала гневные вопли отца, и принялась реветь в стог сена, не в силах больше сдерживаться. "Он же погубит и братца, и матушку! Я должна помешать. Но что могу сделать супротив... Да и как я смею думать плохо про отца?. Как говорит он, то и правда. Из-за меня беды все, зря я родилась вообще..." Точно горячий нож в теплое масло врезались эти мысли в думы девочки, и расплакалась она еще сильнее. Присвистнула хладная буря, и со скрипом отворилась тяжелая дверь. В проеме стоял отец, одетый в меховой тулуп. Он бросил такой же дочери и велел одеваться. - Что такое, добрый батюшка? - сквозь слезы вопрошала Некраша. Лицо не источало ни злобы, ни страха. Неживыми, пустыми глазами взглянул он куда-то в сторону стога сена, и лишь кратко отрезал: - Одевайся. Девочка не смела противиться или задавать вопросов, и лишь послушно повиновалась. Гидар жестом велел идти за ним. Во дворе стояла запряженная телега, в которой батюшка обычно возит товар на базар. Но сейчас там лежал лишь один еле шевелящийся сверточек. - Полезай. Некраша сделала, что велено. Маленькое нечто слегка закрехтело, а отец шлепнул коня, и телега нерасторопно покатилась. Дорогу еще особо не замело, потому двигались без проблем. Девочка приоткрыла сверток, и увидела щупленького младенца, чья грудь еле вздымалась, а крохотный ротик издавал едва различимые звуки. - Куда мы путь держим, светлый батюшка? - в страхе вопросила горбунья. Но отец не ответил, а лишь продолжал глядеть на дорогу, не меняя лица. Казалось, что чудовищный василиск глянул на гневного мужчину, и теперь его место занимало безмолвное каменное изваяние. Девочка прижала к себе замерзающего младенца, и повозка тихонько продолжила свой путь. Сильно похолодало, разбуянилась и засвистела пурга. Дорогу начало заметать, а видимость упала до растояния собственной руки. Вот телега остановилась, и Гидар впервые за пару часов обмолвился. - Вылезайте, - велел он, сильнее натягивая шапку и доставая из-под меховой подстилки топор. - Мы приехали по дрова, светлый батюшка? - поинтересовалась Некраша, крепче прижимая к себе еще еле дышащего братца. - Нет, - отрезал отец, слезая со скамьи возничего. Из-за легких сапожек девочка уже почти не чувствовала ног, но, приневозмогая боль и хлад, повиновалась воле родителя. Вместе с младенцем она еле поковыляла за отцом по снегу. Пальцы уже потеряли чувствительность, а лицо обветрилось, но горбунья терпела и шла дальше. Вот наконец показались деревья, начался лес. - Что происходит, отец? - взмолилась девочка, но Гидар в ответ лишь одарил дочь крепкой пощечиной. Некраша упала и выронила сверток с ребенком, но тот даже не закричал, провалившись в сугроб. Мужик схватил горбунью за шиворот, и поставил на ноги. - Не стой, дура! Девчушка расплакалась, подняла молчащего брата из снега, и продолжила путь. Они шли все дальше в лес. Темнота сгущалась, снег густел, а буря не унималась. Вскоре они вышли на опушку, и, вконец выбившись из сил, Некраша пала на колени. - Здесь вы и останетесь, - отрезал отец, - Не смей идти за мной. И моли богов о снисхождении. Мужчина развернулся и побрел обратно по еще не заметенным следам. - Батюшка, куда же ты? - разревелась девочка, не в состоянии поднять голову, глянуть отцу вслед. - Прости неугодную, не бросай! Но Гидар уже ничего не слышал, акромя свиста бури. Слезы отчаяния застывали на румяных щеках горбуньи. Некраша приложилась ухом к братцу, и почувствовала еле слышные похрипывания. "Вот и все, мой славный братец, прошел твой век, даже не начавшись." Девочка обняла сверточек, прижала колени, как могла, и осталась лежать, укутываемая снежным одеялом. *** Белое зимнее покрывало на удивление согревало. Руки и ноги в конец онемели, сопли и слезы застыли на лице ледяной коркой, но в груди было на удивление тепло. Более того, хилый младенец кротко сопел, точно спал, а значит жил. Метель стихла, но члены не подчинялись, и Некраша с блаженной улыбкой на лице готовилась отдаться в объятия Мары, воссоединиться телом с Землей, а духом с предками. "Прости, славный братец, но так не видать тебе ни яркого солнца, ни женской страсти, ни воинской славы." Но вдруг девочка услышала приближающийся хруст снега. "Ну уж нет, спокойно умереть в сугробе это одно, но быть сожранной волками? Не позволю! - горбунья занервничала, - А что если..." - Отец! Это ты? - что есть мочи воскликнула она. Никто не ответил, а шаги близились. Некраша попыталась двинуться, но сил не было даже шелохнуться. На миг все затихло, а затем пришелец помчался на звук. По хрусту девочка поняла, что это точно не зверь. Но человек ли?.. - Кто тут есть? - Вопросил незнакомец. "Это явно не отец. Но кто? Добрый ли человек, аль леший, что голову дурит? Да что мудрить, будь что будет". - Мы здесь! - ответила девочка, но вдруг резкий кашель перебил горло. Пришелец метнулся на крик, и принялся разгребать сугроб. Зашуршал снег, захрустела ледяная корка, и вот сквозь хладное покрывало пробился первый луч света, рассекая полотно темноты клинку подобно. На миг горбунья поверила, что длань Сварога ниспустилась с небес, но то был человек. Незнакомец схватил замерзшую, и вырвал из десниц богини смерти. Он взял ее на руки, и заметил сверток, который та прижимала к себе. Не останавливаясь ни на миг, чудесный спаситель поспешил к своему дому. Очнулась Некраша уже в тепле, завернутая в шерстяное одеяло, лежа на полу на соломенной подстилке. У печи стоял высокий старик, помешивающий вкусно пахнущее варево в котелке. - Где... Где мой брат? - прошептала девочка. - О! Хвала всем богам, очнулася, - радостно охнул мужичок, - Тай вон на скамье почевает, я его укутал, а он все лежит да молчит. Чудо что выжил, не окочанел. Посчадил его Карачун. Горбунья с боку перевернулась и встала на колени. Младенец преспокойно глядел на сестру, не выражая эмоций. - Благослови тебя Солнце, - девочка поцеловала в лоб брата, и тот слегка закряхтел. - Выдержка у него свародитская. Ты погляди, ни разу не пискнул. Другие дети вечно вопят, что есть мочи, а этот серьезный, точно князь! - старик заулыбался и ухватом достал котелок из печи, поставил на стол. - Садись, деточка. Снаружи согрелась, теперь и внутри надобно. Некраша стеснялась, но живот громко заурчал, и она приняла предложение. Суп был что надо: густой, с жиром, кусочками мяса, капусты и морковки. Деревянной ложкой горбунья аккуратно хлебала из котелка, наслаждаясь живительным теплом, что протекал по всему телу вместе с бульоном прямо к животу. От удовольствия по коже бежали мелкие муражки, и девочка наконец почувствовала себя в безопасности. - Дядь, а дядь. А ты Леший? Старик от удивления подавился и засмеялся. - Что? Я? Ха, да будет тебе. Я просто здесь живу, со всеми в лесу дружбу вожу. Царю Леса я слуга разве что, но не более. Ты лучше вот что скажи, чем твоего братца подчевать? Он ведь совсем мал, у мамки сиську должен сосать! - Да уж, хорошо бы, - вздохнула девочка, зачерпнула супу и подула, - да матушка за много верст, в деревне. Ему буквально пару дней от роду. Некраша попыталась пихнуть еду младенцу, но тот только поморщился и недовольно закряхтел. - Страх какой! И как вы так далеко от дому оказались? Заблудились? - Нет, дядя. Отец привез нас, да бросил в лесу умирать. Некраша вспомнила мертвый немигающий взгляд отца, и кровь снова застыла в жилах. "За что, отец?" - И почаму так поступил он с родной кровинушкой? Провинились как? Аль чаго? - Не зняю, тятя... - тихонько промолвила девочка, да рассказала старику все, что случилось прошлым днем. - Ох, ну и кошмар. Поди бес какой затуманил его рассудок, не иначе. Родное дитя, да на съеденье волкам! Не дикари же мы, в конце-то концов. Я только слыхал, что в стародавние времена было такое племя, ингониты. В их роду почитались сила, и поклонялись они Манасу, жестокому богу войны. И вот у них считалось правым делом сбрасывать слабых детей со скалы, дабы в строю были лишь лучшие. Но не в наших краях, Солнце упаси. Наверное, потому их племя их кануло в Навь много веков назад. Ты знаешь, что, деточка. Перезимуйте у меня с братцем! Я буду молока козьего покупать, кормить и хранить. Я уже четыре десятка прожил, поди и помирать скоро, а ты подсобишь старику по хозяйству. Ну а с весной отправимся в твою деревню, да верну тебя домой. - Пожалуйста, тятя, не надо домой! Боюсь отца своего, он же погубит! Я могу и женой тебе верной стать, постель греть и очаг хранить! Только не ворощай к батюшке! - Ох, ну не говори глупостей. Нет никого роднее отца с матерью. Погостите у меня, а там видно будет. Авось отпустит Лихо батьку твоего, и все облагоразумится. На том и порешили. Прозимовали так дети в гостях у старика до весны. Своего имени он не называл, и Некраша так и звала его Дедушкой. Трудиться горбунье было в радость, и старалась она помочь, чем могла. Старик сделал девочке клюку, дабы ходить проще было, а младшего сам поил козьим молоком. Чудно деду было, что ребенок совсем не рос, так и оставался хилым и слабым. А главное, он никогда не кричал и не плакал! Волею богов зима выдалась не столь лютой, и втроем все пережили зиму. Своей лаской и заботой Дедушка заменил Некраше с братцем отца и мать, и всей душой они полюбили его. Как только сошел снег, старик предложил девочке сходить вместе в деревню. - Ты таки желаешь от нас избавиться? Не угодили мы тебе с младшим? Отчего же? - Ну же, внучка, не думай плохого. Я должен вернуть вас домой, к отечему очагу, к материнскому теплу! Вы же не сироты какие... Некраша из любви к деду не стала боле противиться, собрала брата, и вместе они отправились по уже известной дороге. Почки только начали пробиваться на деревьях, но уже чувствовалось, что жизнь понемногу возвращается в чащу. Из-за стоялой воды дорога до деревни превратилась в грязь, оттого путь сильно затянулся. Солнце стояло в зените, озаряя и согревая всё вокруг. Дети со стариком вышли на рыночную площадь, где купили сладкую булку, разделив на всех. - В какую сторону идти нам, помнишь, деточка? – вопросил дед. Нехотя, Некраша вспомнила путь домой, и, прижав брата покрепче, поковыляла по сырой тропе. Когда добрались до родной избы, ребенок впервые за свою жизнь закричал. - Что стряслось? – вопросил старик, помогая горбунье как-то утешить дитя. Из соседнего дома выглянула женщина. - Что тут у вас? – возмутилась она, недовольно глядя на младенца. – Почем приперлись тут горланить? - Простите за беспокойство, добрая хозяйка, я жила в этом доме… Отец… забыл нас с братом в лесу, и только сейчас мы смогли вернуться. - Ох, так вы дети Гидара? Какой кошмар. – Соседка захлопнула створки и выбежала на порог. – Сиротки, бедные… Без родителей вы остались с братом. Старик ахнул от удивления, схватившись за голову, но горбунья лишь поинтересовалась, что стряслось. - Лучше вам самим это увидеть, - ответила женщина, и повела детей за собой к реке. Среди мертвой травы у размытого берега возвышалось тело насаженного на кол мужчины. Лицо и глаза уже успели выклевать вороны, но девочка сразу поняла, в чем дело. - Гидар вконец обезумел за зиму, и убил жену за то, что она не родила ему здорового сына. Он пытался скрываться, но отец и брат Бурерады отыскали негодяя и наказали по справедливости. Куда же деваться вам теперь, деточки… - Не переживайте, добрейшая, мы сами справимся, - уверенно ответила горбунья, погладив брата. - Я пригляжу за ними, не переживайте, - заверил старик. - А кем вы будете, почтенный? – женщина встала меж ним и детьми, уперев руки в боки. - Я лесничий, эту зиму ребята жили у меня. - Спасибо за вашу доброту, но я думаю, что лучше им будет с родственниками. - Нет, тётя, Дедушка хороший! – уверяла горбунья, - Мы с ним останемся! Женщина недовольно хмыкнула, и закричала: - Помогите! Детей крадут! Насилуют! А-а-а! - Ух, Яга! – ругнулся старик, схватил девочку на руки, и побежал прочь из деревни, что здоровье позволяло. Мужики похватали дубины да рогатины и бросились вдогонку за дедом. В лесу старцу с детьми удалось скрыться. Деревенские мужики вели поиски ещё два дня, но всё тщетно. Некраша с радостью на душе поняла, что будут они и дальше жить у любимого Дедушки, в столь породнившейся лесной хибаре. *** Сменялись дни один за другим, шли месяцы и лета. Хорошела лицом Некраша, из девочки превращаясь в девушку, рос и её безымянный братец, которого все звали просто Младшим. Зимы выдавались одна страшнее другой. Хлад и вьюга пытались забрать жизнь хилого ребёнка, но духом он был крепок, и всегда давал отпор. Сестра переживала за брата каждый морозный день, боясь, что на утро он не проснётся. Дедушка же, ухмыляясь, наблюдал, с каким рвением спокойный младенец цепляется за жизнь. К шести годам Младший доходил лишь до пояса старику, был хилым и слабым, часто болел, но всегда борол все недуги. Как и с сестрой, сыграли бои с ним злую шутку - голова выросла больно великой, а ноги короткими. С самого детства он был спокойным и немногословным ребёнком, за что Дед назвал мальчишку Краткосмысл. Некраша вспоминала, какими резвыми и любопытными были другие дети, какой была она сама, и как сильно отличался от всех братец. - Боги очень любят тебя, внучок, - любил повторять Дедушка, взъерошивая густые русые волосы мальчишки. Все шло своим чередом, подчиняясь божьим законам. Старик учил детей лесным премудростям: как искать путь домой, какие ягоды и коренья можно есть, какие травы полезны, а какие ядовиты, каким духам приносить подаяния, а каких лучше вовсе не беспокоить. Однако лета не щадили его, и всё чаще приходилось Некраше с братом в одиночку отправляться за едой и деревом для печи, а также ходить в деревню за всем необходимым. Одним весенним вечером горбунья возвращалась по звериным тропам домой, неся кусак-корень для Дедушки, у которого пару дней как стала сильно болеть спина. Несмотря на позднее время, закатного солнца хватало, дабы разглядеть путь. Согнутая с ранних лет спина невольно заставляла вглядываться в каждый камушек и кустик, дабы не сбиться с дороги. Солнце зашло, и девушка, наконец, вернулась домой. - Как твоё самочувствие, Дедушка? – промурчала Некраша, ставя на огонь воду для целебного отвара. – Я же тот корешок принесла? - Да, солнце моё, ты просто молодец, - улыбался старик, разглядывая кусак-корень, - Видать славно я спину застудил, хе-хе. Краткосмысл, тащи те тряпки, будем примочки мне делать. Дети начали готовить варево от хвори, как за дверью послышались мужские речи да коней фырканье. - Освети Солнце мне путь, откуда в столь поздний час здесь всадникам в лесу взяться? – удивился дед, приподнимаясь со скамьи. - Хей, там, открывай! – скомандовал дерзкий голос снаружи. - Дети, бегом в погреб! – прошептал старик. Ребята повиновались, открыв потайную дверцу подле печи, скрытую волчьей шкурой, и живо нырнули под пол. - Кто пожаловал в столь поздний час? - Царские слуги прибыли по твою душу. Открывай! – рявкнул незнакомец, стукнув в дверь. Старец отворил засов и впустил незваных гостей. В избу вошли двое молодцов в алых рубахах, собольих плащах и песьими отметинами на щеках. «Воистину царские господа», - подумал старик, глядя на чистые кожаные сапоги до колен. Сопровождали статных мужей босые деревенщины, вооруженные палками. - Будьте гостями в моем скромном жилище, - поклонился дед, превозмогая боль в спине, - разделите со мной хлеб да квас. - Не будем делить с тобой хлеба, треклятый! – возмутился один из мужиков, плюнув в ноги старику. - Чем я вас так обидел, путники? - Слышите, он зубы заговаривает! Я же говорил, что колдун! – рявкнул другой мужик, ударив палкой о пол. – Вы только поглядите, своё ведьмово варево на огне готовит, ага! - Тише, разберемся! - отрезал один из царских слуг, - что в котле? - Так знамо что, я же совсем стар и немощен, боли мучают меня, вот отвар готовил целебный для спины. - Испей того отвару, да поглядим, не врешь ли. - Это у него хвост наружу просится, вот и кряхтит, синово отродье! – выругался третий мужик, тыча пальцем. - Как же пить, добрые молодцы? Отвар-то для примочек готовится, из кусак-корня. Хорошо помогает от синяков. Может и вам сгодится в ратной службе? - Вы поглядите, и в корнях всяких знает толк! Я же говорю, колдун! - А в чем проблема, господа? – все недоумевал старик, почесывая лысеющую голову. - Добрые мужи держат ответ, мол, ты похитил детишек из деревни шестью годами тому назад. Девочку-горбунью и младенца с ней. Эти молодцы дядьями и братьями двоюродными приходятся похищенным, вот и просят справедливости. К тому же они утверждают, что ты колдун-оборотень, дескать, бежал из деревни, точно заяц, да силен, как медведь, и никому не угнаться за тобой было. - Ох, так вы, стало быть, хаги? – догадался дед, - Чароубийцы? А я сразу и не признал. Думаю, слыхал-то я о собачьем клейме, да запамятовал где. Лета берут своё, прощения прошу. Да только поглядите, нет у меня в доме никаких чар-кудес, да и живу я совсем один-одинёшенек. - Врёт он всё, врёт! – в один голос закричали мужики, но один из хагов топнул, заткнув всех. - Мы обыщем весь твой двор, дабы просящие успокоились. Но, а коли ты воистину какой трюк попытаешься выдать, так мы тебя тут же и повесим, как собаку, согласно царскому указу. Чароубийцы принялись рыскать по углам, заглядывая под скамьи, за печь и под стол, да ничего не обнаружили. Старик увидел, как один из мужиков подошел к волчьей шкуре и сдвинул её. - Гляньте! Тут кольцо в полу, поди в подвал дверца-то! Может там он детей прячет? Не успел довольный собой детина выставить руки в боки, как шкура под ним заскользила, и он споткнулся, обронив на себя котелок. Бурлящее варево окатило того с головы по пояс, до лопающихся волдырей выварив кожу. Мужик завопил, катаясь по полу и разрывая на себе рубаху. - Вы видели, он волчью шкуру оживил, да воду заговорил! – ахнул другой мужик, тыча палкой в старца, - точно колдун! Дедушка даже слова не успел вымолвить, как двое хагов повалили его на пол, заломили руки и связали. - Как велит закон, каждый, кто ослушался запрета царского о черных чаровствах в землях Фалинора, будет приговорён к смерти. Некраша слышала всё до последнего слова, и еле сдерживала слезы. Дети дождались, пока мужики уведут ошпаренного в деревню, и все вокруг не уляжется. Когда наконец шум стих, девушка открыла дверцу погреба, и они с братом выбрались наружу. Мальчик взял еле горящую лучину, и вместе с сестрой вышел из дома. На суку старого ясеня свисало безжизненное тело старика. Горбунья пала на колени и заплакала, когда Краткосмысл метнулся за ножом и полез на дерево перерезать петлю. Мешком зловонное тело рухнуло на землю. - Помоги, - промолвил мальчик, начиная копать землю лезвием. Сестра взглянула в прохладные карие глаза брата, и тут же успокоилась. Во взгляде шестилетнего ребёнка было столько крепкой уверенности, что Некраша ощутила себя снова в безопасности. Утерев нос рукавом, она взяла камень и принялась помогать. К самому рассвету дети таки смогли выкопать яму и похоронить любимого Дедушку, прежде сняв с него испачканные посмертными зловониями порты и крепкую бечёвку с шеи. Старик учил, что земля дает всему жизнь, и что в землю человек возвращается после смерти, обращаясь травкой или кустиком. Теперь брат с сестрой осознали, к чему он всё это рассказывал. Они были уверены, что он хотел бы именно этого. Теплые весенние лучи уже пробивались сквозь кроны деревьев, лесные птицы заводили свои утренние песни. Некраша взяла за руку Краткосмысла и привела в дом. Вымазанные в грязи и выбившиеся напрочь из сил, ребята легли на волчью шкуру и, прижавшись друг к другу, крепко уснули. *** Пробудились дети только к обеду. Девочка спала очень плохо, постоянно просыпаясь от каждого шороха. На этот раз Некрашу побеспокоили приближающиеся мужицкие речи. «Неужели снова вернулись, душегубы?» - испугалась девушка, и принялась трясти брата за плечо. Без слов Краткосмысл понял, что делать: схватил нож и вместе с сестрой спустился снова в погреб. - Я сам видел кольцо на полу, под шкурой! Там точно что-то должно быть. - А если чертей он там прятал каких? - Да будет тебе. Сам видел, как хаги вздернули этого чаротворца, тьфу! Быстро проверим подвал, и, если пусто, спокойно пойдем домой. Горбунья обняла братца, зажмурившись от страха и тихо прижавшись к стенке. Мальчик же хладнокровно сжимал нож обеими руками, прислушиваясь к скрипу шагов над головой. - Не бойся, - прошептал он, поцеловав в щеку сестру. - Эй, Тихон, глянь-ка! А старика-то и нет на суку. - Да ну! Кончай чушь пороть. - Не, не. Ты правда глянь! А вдруг он смертоходцем обернулся, да принялся нас искать, дабы погубить? - Дурень! Не мы его повесили, а чароубийцы. Вот за ними пускай и бегает. А нам бояться нечего, то-то! В этот момент кромешную подпольную тьму рассек свет через открытую дверцу. Мужик свесил голову, дабы осмотреться, и тут же Краткосмысл вскочил и вонзил нож в глаз незваному гостю. Тот завопил и сорвался вниз, вмиг замолкнув от свернутой шеи. Девушка воскликнула и отпрянула подальше, но брат сразу её заградил собой. - Не подходите к ней! Второй мужик охнул, и спустился вниз. - Ах ты сопляк! Да я тебя!.. Стой, уродина с мелким! Это же вас мы и ищем! Стало быть, старик наврал… Мальчик не дал договорить мужику, и бросился на него с кулаками. Деревенщине не составило большого труда отбросить ребенка в сторону. - Каких же зверенышей из вас вырастил этот старик… Не зря вас отец в лесу бросил! Некраша разгневалась от этих слов, схватила свою трость, и попыталась ударить обидчика. Детина легко выхватил палку и ногой ударил девочку в живот. - Да вы просто дикие! Вам место на базаре, у скоморохов с собаками плясать! А мы вас спасти хотели, от синового отродья защитить! - Нас не надо спасать, - прошипел мальчишка, подымаясь с полу, - свою сестру я сам защищу. Некраша лежала на полу, прижав колени к груди, и зарыдала. - Вот приведу вас в деревню, как тяте покажу, да как скажу, что вы наделали, так сразу вас продадут шутам! И будет проклят весь ваш род, тьфу! Синовы дети! Краткосмысл выждал момент, и со спины снова набросился на обидчика. Мальчик схватился за плечи, и вцепился зубами в шею мужику. Тот ахнул, и бросил о стену юнца, точно котенка. По груди заструилась кровь – звереныш умудрился откусить кусок кожи. Зажав шею ладонью, он направился к девушке. - Коль страшная, а все ж ты девка! Иди-ка сюда. Будешь у меня знать! Детина задрал рубаху и принялся раздвигать ноги горбуньи. Некраша закричала, но мужик ударил её, разбив губы. - Заткнись, чертовка! – зарычал он, стягивая порты,- в лесу всё равно никто не услышит. Почувствовав чужое тепло в себе, девочка снова закричала, но уже от боли. Попыталась вырваться, но снова получила по лицу. А потом ещё раз. «Ты будешь молчать?! Молчи! Молчи! Молчи!» Бедная девочка брыкалась, но за это её снова били. «Молчи!» Она пыталась кричать, но опять получала удары, один за другим. «Молчи! Молчи!» Но в итоге замолчал сам обидчик. В горле показался кончик ножа, на губах запузырилась кровь. Лезвие прокрутилось на пол оборота, после чего здоровый детина рухнул навзничь. За ним стоял Краткосмысл, сжимая окровавленный нож. - Всё. Обессиленная девушка одернула рубаху, забилась в угол, прижав колени, и ещё сильнее зарыдала. Брат бросил нож и подошел к сестре. - Всё будет хорошо, - прошептал он, но Некраша лишь отрицательно трясла головой. В её глазах царила пустота, она немигая глядела в никуда, не обращая внимания на своего спасителя. «Молчи! Молчи!» Краткосмысл опустился на колени, обнял сестру, поглаживал по растрепанным рыжим волосам, но сестрица никак не откликалась, продолжая нервно трясти головой и плакать. *** Год прошел с того страшного дня. И с того момента Неркаша не проронила ни слова. Поначалу ребята бродили по лесу, питаясь ягодами да орехами. Ночи летом были теплые, да дикие звери не решались беспокоить. Но осенью пришлось искать новое пристанище. С первыми дождями пришлось пойти в соседнюю деревню. Мальчик, хоть и был слаб и низок, старался оберегать сестру изо всех сил. За двоих он работал у кожевника, только чтоб хватало на еду и крышу над головой. Ночевали они в сарае, но это нисколько не смущало юнца. Краткосмысл работал на износ каждый день, стирая руки в кровь, лишь бы зимой на улицу не выгнали. Вечерами семилетний мальчик приносил булку хлеба, иногда пару яблок для сестры, и вдвоем они лежали на своей волчьей шкуре и вместе молчали: Краткосмысл не хотел говорить, а Некраша просто не могла. Весной кожевник нашел мальчишек посильнее, поспособнее, и брату с сестрой пришлось покинуть деревню. Собрав пожитки в заплечный мешок, ребята брели по пыльному тракту. Краткосмысл уже не верил, что сможет отыскать работу - кому нужны жалкий карлик и немая горбунья? Но делать было нечего. На другой день брат с сестрой решили остановиться на небольшом хуторе, стоявшим аккурат меж большой дорогой и рекой. В округе было не людно. Воздух был тяжек, а на горизонте сгущались мрачные тучи. И лишь ребята одного с Краткосмыслом возраста убегали от мужика, размахивающего прутьями и ругаясь. - Ух, сорванцы, я вам покажу, как яблоки красть! Озорники только показывали языки дядьке, а после дружно юркнули в кусты и спрятались в лесу. - Отчего вы так с ними? – вопросил Краткосмысл. - Будет толк им! Разбойничать вздумали! – жаловался мужик, - По селам бегают, воруют! Житья не дают. А как соберешься изловить, розг всыпать, так ой, они же дети. Кошмар! А вы тут откуда будете? Не видал вас раньше. - Мы с сестрой сироты бездомные. Ночью холодает, ищем крыши над головой. Вы не подумайте, мы не нахлебники! Всё отработаем! - И чем же помогут мне девка с мальцом? Что умеете? - Моя сестра говорить не могёт, она… Но я готов за двоих работать! Любые дела, всё помогу. - Ну, что же. Добра желаешь – добро неси и другим. Сегодня можете у меня заночевать, а завтра свожу вас к Ивару-кузнецу. Авось в подмастерье сгодишься ему. Только бы не беспризорничали. Пойдемте со мной! Звать вас, кстать, как? - Простите, добрый человек. Меня зовут Краткосмысл, а сестрицу мою дрожайшую – Некраша. - А меня родители некогда обозвали Аргаром. Сам я с Приклювья, да некогда дела занесли родителей вверх по Сахе, с тех пор здесь и живу. Сам я тоже сирота, да, благо, не бедствую. Мужик довольно улыбнулся. Девушка испуганно поглядела на мужика, да спряталась за брата. Мальчик заметил то, и прошептал сестре на ушко: - Не бойся, он тебя не обидит. На том и порешили. Отужинав кислыми щами, радушный хозяин предложил гостям место на скамье, а сам забрался на печь. - Вы, малята, сами откуда? Некраша продолжала молчать, недоверчиво поглядывая на Аргара. Краткосмысл приобнял сестру, и ответил: - Мы, тять, из Близручеев. - О как! Видал я мужиков оттудава. Все статные молодцы! В три аршина ростом. Ну точно волотова кровь в жилах течет, истинные свародиты! А ты вон какой-то щуплый совсем, - мужик задумчиво почесал бороду и продолжил, - И какое Лихо занесло вас так далеко от дома? Мальчик хотел рассказать правду, да задумался. Сказать про хагов, да мало ли чего подумает? - С дедушкой жили мы, сколько себя помню. Он мне как отец был. А Некраша, как мать. Но помер дед, и пришлось искать пристанища. - Вона как… Худо дело. А мои родители купцами были. И в Рантуине торговали, и на Клюве, и даже в Воронье хырцокство плавали, бывало! Ух, воробушки, там жизнь иная совсем. Но однажды разбойники перехватили нас, другими купцами прикинувшись. Молодцев перебили, добро пограбили, матушку похитили, а отца утопили. Лишь я остался. После продолжительного молчания мальчик всё же решился спросить: - А какая она? - Кто? - Жизнь. У Ворон-то? Каково оно, по-другому? Тут Некраша перестала глядеть в пустоту, и решила прислушаться. - Ух, дети, там всё совсем не как у нас. Там люд живет в каменных высоченных домах! Они их замками называют. И крепости всюду, точно в Рантуине! И люд там совсем иной. И живут богаче, и одеваются краше: и в злато, и в бархат, як князья! Сам видел, в юности. Там все так ходют. И дороги мощеные, колесницы так и ездят туда-сюда. А ещё есть воины у них, лыцари. Так они все в латах верхом разъезжают, состоят на службе у ихнего государя. Всё там по-другому… Аргар мечтательно поглядел в потолок и засопел на печи. Сестра взглянула на брата столь жалобным, просящим взглядом, да как схватила за рукав. Краткосмысл сразу всё понял. - Нам в жизни туда не добраться. Это ведь за тридевять земель! Некраша расстроенно опустила взгляд, а Краткосмысл нежно обнял сестру, и вместе они легли спать, укрывшись волчьей шкурой. Поняв, что брат рядом, и бояться нечего, горбунья мирно засопела, но мальчик не мог сомкнуть глаз. Проглядев в потолок несколько часов, он поцеловал сестру в лоб и аккуратно вышел на крыльцо. Грозные тучи прошли мимо хутора через лес, не одарив жителей прохладным дождем. Бесконечные созвездия мерцали на ночном небосводе. Луноликий сомкнул своё око, и лишь его яркие собратья освещали путь в эту тихую ночь. Краткосмысл вспомнил тех ребят, которых Аргар с палкой гнал прочь из деревни. «Интересно, а чем другие дети себя занимают?» Послышались шорохи в кустах. Пес поди бродит, иль ещё чего. Из любопытства мальчик подошёл чуть ближе, и заметил крадущегося паренька. Тот понял, что был обнаружен, и приложил палец к губам. «Ш-ш-ш!» - Чего вы тута позабыли на ночь глядя? – вопросил Краткосмысл, как вдруг перед глазами всё потемнело, руки заломило, и со спины толчком повалили на землю. Некто затянул мешок на голове мальчика, повязал руки-ноги да потащил прочь. Бросив больно на камень, похитители освободили голову, и яркий свет факела больно ударил Краткосмысла по глазам. - Чего удумали? Пред парнем предстали трое ребят, одни из тех, кого мужик прогонял с хутора этим днем. Каждый из них был по меньшей мере на полголовы выше, и выглядел куда крепче. - У тебя чего такая башка огромная? Больно умный, уродец? – вопросил рыжий парнишка, довольно ухмыляясь своей колкости. Глаза у него были явно один ниже другого, оба карие. «Кто из нас ещё здесь уродец?» - Ты не сердчай, у нас тут просто дело, а ты мог всё загубить, - извинился второй парень, сжимавший факел. Волос светлый, да глаза голубые, наверняка из белорахов родом. – Ты мог закричать, и всех распугать, и всё пропало. - Какие дела могут быть у добрых людей ночью? Дедушка всегда говорил, дескать, все делать надо при свете дня, по правде, дабы боги могли видеть. А по ночам только умерцы да разбойники шастают! Рыжий хихикнул и прояснил: - Тот тятька врун на самом деле, он вор! Его родители обманули в своё время моих, и оттяпали кусок огорода! А у нас ведь как – каждый своё хозяйство ведет на своей земле. Сгинули его родичи, стало быть, и слово их лживое в могилу ушло. А тятька землю не отдаёт! Я сегодня хотел грушей с ребятами угоститься, земля-то по правде наша! А мужик-то вон и погнал нас, обижать принялся. Но… родители объяснили, что правда-таки Аргарова, вот я и пришел с ребятами извиниться! - О как… Ничего про это не знаю. А чего вам днём не прийти, как добрые люди, да попросить прощения? - Ты пойми, совестно нам очень было, вот и решили не затягивать. Мы-то сами ребята хорошие! Эй, Лосик, развяжи его, - попросил рыжий, забирая факел у третьего парня. Тот был выше остальных, нос большой да лоб высокий. «Не зря Лосиком нарекли.» Краткосмысл встал, отряхнулся, оглядел троицу. «Да, обычные мальчишки! И никакие не разбойники вовсе». - Ну, вы раз за добрым делом пришли, так пойдем все вместе! Рыжий вручил факел новому товарищу, и юный белорах повёл четверку из леса. Когда дошли до избы Аргара, Краткосмысл заметил сидящую на крыльце сестру. Горбунья глядела в пустоту, прижав к себе колени. - Ты, наверное, поди разбуди тятьку, а мы тута подождём, - улыбнулся рыжий, от чего его лицо смотрелось уморительно. Краткосмысл не смог сдержать легкий смешок: - А почему я? Вы же мириться пришли. - Так ты всё объяснишь ему, а он спокойно выйдет во двор. А ежель мы в дом зайдем, так он тут же за кочергу хватится, и разбираться не станет. Скверный склад у мужика, уж я-то знаю. «Ну, а ведь и правда», - подумал мальчик и, улыбнувшись сестре, пошел к дому. - Ты чего не спишь? Я вот с ребятами пришёл, они совсем не плохие, пришли у Аргара прощения просить. Сейчас его пойду разбужу, чтоб вышел. Сестра схватила брата за рубаху, потянула к себе. - Я на миг, - улыбнулся Краткосмысл, как вдруг почувствовал запах дыма. Схватив девушку за рукав, он отбежал от избы, и увидел, как соломенная крыша занялась огнем. Трое мальчишек бежали прочь в лес, ехидно смеясь. Ошарашенный Аргар выбежал во двор в одних лаптях, и увидел маленького мальчика, сжимающего зажжённый факел, и держащего за руку сестру-горбунью. - Бесы! Убивают! Горит! – орал мужик, падая с крыльца на землю. Полыхающие языки пламени в считанные мгновения охватили всю избу. На пожар сбежался весь хутор. - Вот они! Жалкие карлик и горбунья! Синовы дети! Нелюди! Краткосмысл не сразу понял, что происходит, но, когда осознал… Потрясенный мальчик тут же бросил факел на землю и попятился, крепко сжимая ладонь Некраши. - Э-это… Это не я… Аргар упал на колени и схватился за голову. «Сожгли родную хату!» Большинство побежали за водой, принялись тушить избу, дабы огненные змеи не перебросились на другие дома и не пожрали весь хутор. - Пустите собак! – закричал кто-то из мужиков. Испуганные брат с сестрой побежали прочь, что есть мочи. «В лес, там они нас не найдут». Затаившись среди кустов, в приямке подле могучего ясеня, мальчик молил богов лишь об одном: «Только бы взаправду не пустили псов». Никакие ноги не унесут прочь от гончих псов. Тем более такие короткие, как у Краткосмысла. И ведь даже не спрячешься, ведь пращуры псов – дикие лесные волки – чуют страх за версту. А сестра мальчика была очень напугана, вцепившись в рукав рубахи брата. Сам же Краткосмысл больше боялся не самих собак, сколько того, что хоть и костьми ляжет, а не сможет схоронить родную сестрицу от такой напасти… Свет полыхающего пламени погас, людской крик и возмущения стихли, и ночь снова вступила в свои права, окутав непроглядной мглой всю округу. Лишь пролетающие комары-кровопийцы нарушали время от времени этот покой и безмятежность. «Нелюди! Отчего так нас назвали?» Разве перестала Некраша быть женщиной, коль боги по какой-то нелепой ошибке даровали ей красоту девичью, да сокрыли её от мужского взора под уродливым горбом? Разве становишься ты тут же бесом, если не вышел ростом да силушкой? Краткосмысл не знал ответов. «За что они с такой ненавистью поругали нас? Ведь мы не виноваты!» Всем известен самый древний людской закон – закон гостеприимства – и никто бы не посмел оспорить главный закон людей и богов, дабы не навлечь на себя и свой род страшное проклятье. Каждый ведает с малых лет, дескать, ел с хозяином из одного котелка, так и нельзя плохого даже думать о нём, коль бы скверен не был он. Как же можно подумать, что это Краткосмысл поджёг дом? Ведь это те скверные мальчишки! Не в силах что-либо ответить миру, ощущая всю свою немощность и беззащитность, мальчик прижал к себе колени и заплакал. Впервые за семь лет своей жизни по щекам Краткосмысла покатились горькие слёзы. *** Солнечные лучи принялись пронизать густое полотно тьмы, точно копья дружинников пронзают тела супостатов. Белки выглядывали из своих дупел, встречая новый день. Силы тьмы расступались пред праведным взором богов. Пришел новый день, и Краткосмысл проснулся и аккуратно разбудил Некрашу, дабы вместе встретить это красное утро. «Дивное утро настало, а значит Смерть нас не застала», - с облегчением подумал мальчик, обнимая драгоценную сестру. - Улыбнись! Всё будет хорошо. Помнишь, Аргар говорил про далекую страну Ворон? Мы отправимся с тобой туда. Горбунья с трудом встала, опираясь на ствол могучего дедушки-дуба, что приютил ребят на эту ночь, и взглянула в глаза брату. «Я не подведу тебя. Другие люди, другая жизнь. В мире, где целыми днями царит веселье, народ просто не может быть таким злым». За неполные восемь лет жизни Краткосмысл стал бояться людей, особенно после прошлой ночи. «Они даже не стали слушать!» И сестра его явно разделяла его страх и недоверие. Но ведь раз там уклад у людей другой, то и сами они должны быть… другими. Мальчик поклонился дедушке-дубу, и вместе с сестрой они принялись искать путь из леса. Это был чужой лес, совсем не такой, в каком стояла изба Дедушки. Дабы не потревожить неизвестных духов, ребята брели аккуратно, потихоньку, с толком. Парнишка стал замечать, как белочки прыгают с дерева на дерево в определённую сторону. Задул прохладный ветер, и листва деревьев заколыхалась в том же направлении. «Они подсказывают нам путь!» - Спасибо вам, лесные жители, - поклонился мальчик в пол, погладив землю тыльной стороной ладони, - Миру вам, старики-деревья. Да не побеспокоят вас лиходеи попусту. Мягкая травка приятно щекотала босые ступни, точно заигрывая с ребятами. Шаг за шагом брат с сестрой таки вышли из леса на широкую дорогу, больным шрамом тянувшуюся чрез лес. - Серый тракт! – сразу сообразил Краткосмысл, - По нему мы и пойдём. Помнишь, как Дедушка говорил, дескать, дорога эта ведет к северным землям, к владениям князя окольничьего, а, знамо дело, и к границе государственной. А где кончается родная земля… Там и земля чуждая начинаться должна… На лице Некраши загорелась счастливая улыбка. На румяных щечках прыгали рыжие веснушки, добавляя красоты милому девичьему личику. Сестра крепко обняла брата, и впервые за долгое время тихонько прошептала: - Хорошо… По дороге постоянно катились запряженные телеги, поднимали пыль бравые скакуны всадников, брели простые люди со своим скотом, но никто не обращал внимания на пару грязных сирот, одиноко шедших по дороге. Так и шагали босиком дети по Серому тракту, пока приятный мужской голос не окликнул их: - Э-гей, ребятишки! Маленький мальчик с горбуньей обернулись. В телеге сидели высокий бритый налысо мужчина, белокурая красивая девушка, одного возраста с Некрашей, и лохматый седобородый старик. У каждого были разные музыкальные инструменты в руках. - Чавой? – вопросил Краткосмысл, подозрительно покосившись на троицу. - Не пугайтесь, мы не кусаемся, - улыбнулся мужик. – Куда путь держите? Авось подбросим! Вместе всяко веселее будет! В этот момент никого рядом больше не проезжало. Но ничего в этом добродушном лице не говорило о плохих намереньях, и в глазах читалось искреннее желание помочь. Хотя и Аргар зла не желал, однако, как всё обернулось?.. Брат посмотрел на сестру. Она оглядела веселую троицу и кивнула. - Мы идем в гэр…хыр… хырцагство, тьфу! В страну Ворон мы идём, вот. - А! В Великое герцогство Ворона? Так и мы тудой путь держим! – радостно вскинул руки мужчина, - Запрыгивайте к нам, подбросим! Лысый помог ребятам забраться, а после сел на место возничего и стегнул лошадь. - Кто вы, детишки? Одни бродите средь бела дня? - Сами представьтесь, так и мы свои имена вам откроем. - А хорошее дело! И правда, дурья башка, сами-то не представились-де. Меня звать Дистурб Неспокойный, я всемирно известный песнопевец и поэт. Это моя немая подруга Ниира, она играет на лютне. - А я – Вахтанг, - представился старец, - мастер былицы-небылицы сказывать, да на бубне играю. Вы уж простите, если чего, просто я незряч малость дела, - Старик указал пальцем на правый глаз. Пустой взгляд белых зрачков проходил будто сквозь мальчика и стремительно уносился в никуда. - Мы частенько путешествуем с всевозможными ребятами, помогаем в беде. Кому хорошее дело, а нам тесто для будущих песен и сказаний. Так, например, в последний раз я сложил грустную басню о юноше-чаротворце, пустившемуся в дальний путь за мечтой, через тернии к звездам, но в итоге к тем звездам он сам и отправился. Таковы мои условия: один путь – одна история. По рукам? Мальчик давно не видел столь доброй и искренней улыбки на устах постороннего человека. Он вспомнил, как Дедушка учил отвечать добром на добро, и смело пожал крепкую руку статного песнопевца. - Меня всегда звали Краткосмысл, а это моя сестра – Некраша. Краткосмысл был не особым любителем почесать языком, и Дистурб это понимал. - Вижу я, что вы с сестрицей не особо разговорчивы. Что же, позвольте я вам чего расскажу. Никуда не годится в тишине путь держать, от скуки заснем же все. А лучше всего спеть! Ниира, подыграй мне! Немного задремавшая девушка вздрогнула, точно её холодной водой окатили, нежно обняла прекрасную лютню, и принялась перебирать струны чудного заморского инструмента, сплетая из различных звуков струящийся ручей убаюкивающей мелодии. Песня безмолвия в моем окружении Время спешит неизвестно куда Боги, прошу, становите мгновение Дайте вздохнуть, кругом суета Теченьем безумным время все мчится Люди застряли в потоке труда Нет, нам уже не остановиться Время уйдёт, не оставив следа Все мы куда-то безмолвно стремимся Желая все поскорее успеть Глядя вперед, забывая одеться Сегодняшним днем разучились мы жить Люди, очнитесь, мгновенье прекрасно Учитесь ценить каждый день, каждый миг Ведь все в итоге будет напрасно Если спешить покорить этот пик. Довольные брат с сестрой похлопали в ладоши, искренне радуясь услышанной песне. - У тебя красивый голос, - проговорил Краткосмысл. - Ха! Иначе бы я не прослыл лучшим певцом в трех царствах, - со всей гордостью заявил Дистурб. – А теперь вот вы мне скажите, за каким таким делом вы отправились в чуждые, далекие земли? - Искать правды, - отрезал мальчик, приобняв сестру за плечо. - Хех, а чего твоя сестрица молчит всё? – улыбнулся Вахтанг. - Она… она не разговаривает. Совсем. Как ваша подруга. Услышав это, Ниира удивленно раскрыла глаза, а после открыла рот, показав мальчику на короткий обрубок языка. - Она долгое время претворялась немой, из нелюбви к общению с людьми. Однако, приняв хмеля на грудь, могла и поболтать в харчевне весело. Да так однажды и доболталась, что князь Алохим осудил нашу девицу за неугодные речи и клевету, и отрезал язык. А с твоей Некрашей что стряслось? - Моя сестра тоже… не жалует людей. Люди злые, Дистурб. Я не знал своего отца, но знаю, что он убил мою мать. За то, что боги надругались над нами. А разве можно за такое винить? Плохое нам много делали. А всё началось вот с чего. И мальчик пересказал кратко певцу всё, что стряслось с ними за последние год с хвостиком. После этого до самого сумрака все ехали молча. - Правда, внучок, она не в людях. Она не в богах. Она в тебе, - наконец промолвил старый сказитель, и уснул. *** Через пять дней безмолвной дороги брат с сестрой в компании труппы музыкантов пересекли окольные земли, и приехали в небольшой город в стране Ворона. - Ну, вот и приехали, друзья мои, - объявил Дистурб, - Это – Кыгор. Мы дальше поедем, в Виенну, но ещё обязательно с вами увидимся! Освободившись от пелены дремы Краткосмысл разбудил Некрашу, пора, дескать, выходить. - Спасибо вам, добрые люди! За помощь, за дружбу! Надеюсь, складная быль получится у вас о девочке-горбунье и мальчике-с-пальчике, - ухмыльнулся Краткосмысл, низко поклонившись. Поэт со своими друзьями помахали в ответ, и уехали прочь по своим делам. «А ведь не обманул Аргар!», - подумал парниша, протирая глаза ото сна. Округу окутал белесый туман. Но и сквозь него было видно достаточно: дома кругом были сплошь из камня, и возвышались они вокруг в несколько этажей, точно княжеские палаты. Люд только просыпался, выходя на просторные, чистые улицы. Нигде не бегали куры, лишь кошки бродили по подоконникам, да иногда псы одиноко выхаживали в поисках еды. Но даже дворняги казались сытее и здоровее иного мужика в деревне. Важные стражники в кольчугах уже несли караул, блюдя за порядком на городских улицах. - У нас получилось! – обрадовался Краткосмысл, крепко обняв сестру. В неуклюжем танце закружились коротконогий мальчик и рыжая девица, чья спина косится. Слезы счастья побежали по щекам обоих. Девушка поцеловала брата в щеку, и посмотрела в глаза. «Спасибо тебе», - ясно говорил её радостный взгляд. Другой мир, другие люди, другая жизнь. Что же теперь делать, что ждет впереди? Найти работу, найти дом… Столько всего неизведанного вокруг! Но вдруг с резкой болью отозвался по всей спине хлопнуло что-то, и после мальчик почувствовал удар пяткой в спину. - Одейдьи, подлы каржлег! – закричал мужик, проезжавший мимо на телеге, размахивая охапкой прутьев. Замки из грёз рассыпались в прах, и Краткосмысл пал лицом на землю.