Наказание

      В это раз Рома был пиздецки зол на Олега. Он был готов придушить его собственными руками прямо здесь и сейчас, не взирая на последствия. Собственно он и душил. Сильно сжимая руки на горле парня, вдавливая того в стену. Дааа, такого гнева не ожидал никто. Даже он сам, позже, был в полном ахуе от этого. Но сейчас, всё, что ему хотелось – это задушить нахрен этого «сукина сына».       Вам наверное интересно, что же такого натворил Олег? Ну, по его собственным словам, ничего такого. «Всего-то ширнулся разок». Но в понимании Романа – это было неприемлемо. И многие согласятся с его позицией. Многие, но только не Савченко, который ещё не успел отойти от дозы и всё происходящее казалось ему достаточно забавным. Он стоял с довольной ухмылкой, которая не сползала даже от удушья. Что лишь сильнее бесило Николаевича. Рома смог остановиться, только когда Олег стал потихоньку сползать по стенке.       Вы когда нибудь видели синяки в виде отпечатков пальцев? Мне как-то приходилось. Смотрится жутковато. Хотя это скорее от того, что в тот раз это был труп. Но не будем отклоняться от темы. На шее Олега сейчас хорошо можно было разглядеть эти неповторимые узоры, ведь все мы прекрасно знаем, что не бывает одинаковых отпечатков пальцев. От смерти парня спасли наркотики, как иронично это бы не звучало.       Англичанин откинул Олега в сторону, пнув со злости пару раз по рёбрам. Напоследок ещё и плюнул в него, настолько неприятен был для него Олег в эти минуты. Перешагнув через лежащее тело, пошёл на кухню за коньяком.       Он пил прямо из горла, даже не закусывая. По щекам текли обжигающие слёзы. Между глотками он затягивался сигаретой, которую курил прямо в комнате. Вряд ли кому-то в этом доме помешал бы сигаретный дым.

***

      Олег так и отключился лёжа на полу. Действие наркотического вещества закончилось и парень резко почувствовал боль по всему телу. Собственно от такой резкой боли он и вырубился. Роман Николаевич же к этому моменту успел приглушить целую бутылку. Он вернулся в коридор и увидев валяющегося Олега, взвалил того на плечи и потащил в спальню. Он скинул парня на кровать и стал крепко его связывать. Кисти рук были прочно привязаны к изголовью кровати. Ноги скованы распоркой.       Англичанин взял в одну руку шокер, а в другую плётку, которой тут же начал наносить удары, чтобы привести Олега в чувства. Бил наотмашь, оставляя кроваво-красные полосы. Три удара и парень очнулся. На четвёртом он обложил Николаевича трёхэтажным матом, на что тут же получил мощный разряд тока. Изогнулся от боли насколько это было возможно в его положении и принял для себя единственно верное решение – терпеть. Терпеть все эти пытки. Да у него по сути и выбора то не было, либо он помалкивает и остаётся жив, либо за каждое лишнее слово будет жестоко наказан, а может даже и убит.       Рома вошёл в Олега резко и грубо, сразу на всю длину. Он по прежнему был зол и глубоко обижен на друга, а потому ему было плевать на то, что сейчас чувствует Савченко. Англичанин хотел, чтобы тот понял, какого это, когда любимый человек причиняет боль, хотя клялся, что никогда не будет так делать. Рома не переставал бить парня плёткой и с каждым её ударом вдалбливался всё сильнее.       Всё тело Олега уже было усыпано этими красными полосками, но Николаевич и не думал останавливаться. Временами он добавлял удары шокером, чьего действия хватало и на него самого. И от этих разрядов тока на члене, Рома ловил особенный кайф. Наверно поэтому с каждым таким ударом он набирал темп и снова пускал разряд.       Олег, который по началу стонал, получая хоть какое-то удовольствие, сейчас уже горько плакал в подушку, ему было до безумия больно. От плетки ломило всё тело, шея болела от удушений, задница – от жёсткой ебли, сопровождаемой ударами током, болели даже волосы, за которые так безжалостно тянул его Рома, откинув плётку в сторону. Ещё мгновение и Англичанин кончил в парня.       Отвязав того, он отвернулся и уснул. Просто уснул, ничего не сказав.       Олегу было плохо как никогда. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, и плакал. На большее сил попросту не было. Конечно, он сам был в этом виноват. И прекрасно сей факт осознавал. Никто же не заставлял его колоться. Но ведь и Рома мог быть более снисходительным. Мог бы, наверное, будь это кто-то другой. Но любовь Англичанина к кудрявому не знала границ. А потому он злился. Злился, потому что боялся потерять...