One to Two

- Я уж думал, не доживу, - шипит он, чуть прихрамывая, глядя со смесью глухого раздражения, жалости и зависти на... себя. На того, кто когда-то повёл себя как безалаберный идиот, на того, кто ещё не знает, не мог и представить, что это такое - годами дрожать по ночам от далёкого рёва, чертить углём на стенах ускользающие из памяти образы и листать одни и те же измятые страницы, чтобы не рехнуться окончательно. Выживать в мире, где каждая форма жизни пытается сожрать тебя без соли. Разговаривать с отражением в реке за неимением лучшего собеседника и видеть, как с каждым днём тускнеют глаза. И винить-то в этом некого - сам всё испортил, сам всё, что имел, растерял. По собственной глупости. Некого винить - пока ошибки прошлого не обретают резко материальный облик, до боли знакомый, всклокоченный, растерянный. Крош-и-Шорк, парадоксальный дуэт, которого не должно существовать - они мчатся по эпохам, пытаясь вытащить друзей из чужих мест и чужих времён, и это, как сказали бы они раньше, "просто крутейшая крутотень". Вот только о понимании с полумысли больше и речи не идёт. Крошу кажется, ничего из этого не выйдет. Кажется, Шорк только и умеет, что ругаться на десять лет в мезозое, тормозить и одёргивать Кроша, который рвётся сию минуту куда-то бежать и что-то исследовать - ведь нет плана лучше импровизации! "Держись меня, не скачи туда, это опасно, Крош то, Крош сё!" В ответ на очередное (скучное, ага-ага) замечание только и остаётся, что фыркнуть и скрестить лапы на груди. Нет уж. Они не похожи, вот ни чуточки не похожи, как бы не твердила логика обратное - потому что не может быть, не имеет права быть его почти-копия, этот парень с воспалёнными глазами, таким занудным, мрачным - серьёзным? - таким возмутительно... взрослым. Не имеет права - и точка. - Поверить не могу, что стал таким занудой! - восклицает Крош, чьи уши от негодования только в трубочку не завязываются. Шорк машет лапой: устал объяснять этому дураку про выбор между превращением в "Анти-Кроша" и в чей-то обед. Или ужин. - Взбодрись уже! Где же наш общий оптимизм, а? Где жажда приключений? Азарт? - Тебе остался. Один на двоих. Вместе с безрассудством, безответственностью, беззаботностью и ещё десятком всяких "без". Когда находятся друзья, что-то забытое щемит в груди и глазах: странно спустя десять лет видеть тех, кто приходил лишь в подёрнутых дымкой снах - пусть им и кажется, что расстались они в худшем случае месяц назад. И захлёстывает нежностью почти до боли, вот только для него прошло слишком много времени, и ни слов, ни жестов как-то не находится - растерял, обменяв у судьбы на навыки выживания; Шорк умеет теперь мастерски сливаться с ландшафтом, выть, подражая болотному шарозавру, изготавливать оружие из щепок и чужих костей, но не помнит, каково это - быть Крошем. Мальчишкой, на которого не умели злиться всерьёз. Но они собираются вместе, они держатся друг за друга, и это заставляет вспомнить: когда он ещё был Крошем, он совершал немало идиотских поступков, но никогда не желал им ничего плохого. Он мог сколько угодно жаловаться на них, но не переставал любить... вот только не задумывался о последствиях, втягивая их в очередную авантюру. Глупо отрицать - Крош остаётся Крошем, непутёвым, шумным, назойливым, безудержным - при всей его злости на него-себя, он понимает, что отчаянно скучал по себе такому, полузабытому. По прыжкам, беззаботности и умению смотреть на всё на свете - на жизнь и смерть - как на приключение. Они делают то, что должны, и Крош диву даётся, узнавая с каждой секундой что-то новое в двойнике, который казался раньше то знакомым до последней шерстинки, то совсем незнакомым. Возмутительно взрослый, невыносимо занудный - Шорк остаётся Шорком, и... это вовсе не страшно. Он делает при этом что-то правильное, что-то нужное, что-то крутое - он ловок, стремителен и отчаян не то что за двоих - за десятерых, и думается - как здорово было бы, наверное, иметь такого... брата? Старшего брата, который имеет права поворчать и поучить жизни, ведь после этого они всё равно пойдут и сделают что-то невероятное. Вместе. Так, как только они и могут. Они - одна команда. Команда, которой не должно было существовать. Последняя неисправность. Понимая это, Крош кричит, кидается наперерез, но не успевает, на этот раз не успевает: парадоксы будут исправлены насильно, и он отдал бы всю морковку мира, чтоб не видеть таким Шорка, не видеть, как он улыбается - устало, обречённо. "Ёлки-иголки, так как ты с этим жил, как ты с этим нам на помощь бросался, зная, что после всего вот так - пшик! - и растворишься?!" - хочется взвыть Крошу, но его второе "я" качает головой, и в последний раз мысль у них мелькает одна на двоих. "Да какое это имеет значение, если я(он?) сумел-таки исправить нашу общую ошибку?" Шорк знает: в этом мире есть место лишь одному Крошу, и это должен быть тот, первый, не разучившийся скакать и верить в силу приключения. Крош никогда не застревал в мезозойской эре. Крош никогда не пытался выжить во враждебных джунглях. Этого не было. Этого не станет через минуту - и не останется тоски по дому, горечи потерь и ненависти к самому себе. Всё станет... правильным. - Эй, - ему бы только подбодрить сейчас мальчишку, который плевать хочет на эту правильность, цепляясь за столь важную сиюминутность, - какую цифру я загадал? - Селёдка... - хлюпает носом Крош, всё ещё не готовый смириться с очевидным и потому идущий упрямо вперёд по несуществующему полу, разгребающий обрывки чужого прошлого. Но Шорк спокоен; не осталось смысла убегать от судьбы, и, пожалуй, уходить с чувством завершённого дела, глядя в глаза почти-себе, не так уж и плохо. - Мы ещё встретимся. Ведь мы - одна команда. Он машет на прощание, улыбается так, как не улыбался, будучи Крошем, и тихо надеется, что это не будет больно. Это не больно. Шорк истаивает в микроскопическую пыль из нерождённых воспоминаний, и в безвремении не остаётся даже эха их общего голоса. На то, чтобы понять его последние слова, у Кроша уходит много тихих, странных и непривычно задумчивых дней. Больше ему не играть со временем - лишь пытаться провести его так, как нужно, стать тем, кто умеет делать выводы и учиться на ошибках. Ценить то, что есть у него. Может быть, однажды стать Шорком. Может быть, не сейчас, не сразу, не так и не полностью - но теперь всё зависит только от него. И тогда его неслучившийся старший братец взглянет на него из зеркала.