Лукоморья больше нет?

Ждал Роман Петрович уже битых полчаса. На улице, между прочим, не май-месяц, вон и первый снежок уже ложится на заросшие, некрасиво и неравномерно пожухшие газоны во дворе двухэтажного здания, а пожилому человеку много ли надо, чтобы воспаление легких подхватить? Старик приложил обе руки ко рту и сквозь толстые вязаные перчатки еле-еле почувствовал тепло собственного дыхания. Фу, без толку, разве что вся борода потом мокрая от инея останется. Он покосился на старую растрепанную метлу и понял, что положение безвыходное. Подписался — так подписался. Роман Петрович взялся за инструмент и принялся соскребать унылую ноябрьскую грязь с каменного крыльца. Он так увлекся этим занятием, что чуть не проворонил большую, глазастую черную машину, которая въехала во двор и остановилась, урча и наполняя сырой осенний воздух выхлопными газами. Старик недоверчиво уставился на автомобиль. Машина была хорошая, заграничная, само собой, и со стеклами наглухо затемненными: сейчас иначе не ездят. И хотя на широкой морде у нее было прямо-таки написано, что она будет служить хозяину верой и правдой не один десяток лет, Роман Петрович не без злорадства отметил, что старые добрые соловецкие дороги уже причинили немцу немало страданий. Прошло, наверное, еще минут пять, прежде чем из машины, один за другим, выбрались двое. Похожи они были словно два утенка из одного инкубатора: невысокие, широкоплечие и такие же неуклюжие, как и утята. Они даже одеты были одинаково — в черные кожаные куртки. Только у одного шарф из-под воротника торчал синий, а у другого — коричневый. - Слышь, отец, - низким голосом позвал Синий Шарф, - ты здесь, что ли, сторож? Бывший великий магистр отставил в сторону руку с метлой, расправил плечи, насколько это позволяли прожитые года, и невежливо ответил: - Ну? Синий и Коричневый двинулись к нему. - А ключ у тебя имеется? - Может и имеется, - так же обстоятельно ответил Роман Петрович. - Ну так проведи экскурсию! Где у тебя хлеб-соль? Старик смотрел настороженно, но без страха. - А вы кто такие будете-то, люди добрые? - Мы-то? - Синий жестом, выражающим широчайшую душу, хлопнул сторожа по плечу. - Мы, отец, твои новые хозяева. Тяжелая деревянная дверь подалась внутрь со скрипом, который, прокатившись из конца в конец коридора, превратился в настоящий грохот. Шаги трех человек по мраморному полу отдавались легкими шепотками по углам, и Роман Петрович нахмурился, когда в этих шепотках послышались знакомые голоса. Эх, много чего повидало это здание за свои годы, что теперь будет, интересно? Роман Петрович стянул с лысеющей головы шапку-ушанку и следовал за своими спутниками. Он бы сейчас им много чего рассказал, но говорил преимущественно Синий. - Тут, короче, институт был, НИИ чего-то там. - ЧаВо, - подал голос старик. - Я и говорю, чего-то там. Но на них все забили, как перестройка началась, не до того было. Ну они и заглохли, - он помолчал, потом недоверчиво хмыкнул: - Знаешь, раньше говорили, будто бы тут бесовская херня всякая происходит. Ну там, паранормальные явления исследуют… - Харе воздух сотрясать, - лениво прервал его Коричневый, по-хозяйски открывая двери в кабинет — одну за другой. - Знаю я все, у меня отец тут работал. - Да ла-а-адно! - тон у Синего был восхищенный и немного облегченный. - Ну, - спокойно подтвердил Коричневый. - Оклад у него тогда недурственный был, говорит. Только недолго. Он здесь какую-то заразу подцепил, от которой шерсть из ушей полезла, вот и уволился от греха подальше. Да, кстати, - мужчина оживился, потому что вспомнил кое-что важное. - Продезинфицировать тут надо будет каждый угол. А то не хватало еще… - и он обратился к Роману Петровичу. - А где здесь директорский кабинет? Пока поднимались на второй этаж, цепкий взгляд Коричневого упал на металлическую дверь на лестничном пролете. - А это что? - А там я живу, - ответил Роман Петрович. В директорском кабинете на втором этаже Коричневому понравилось. А Синий так и вовсе расцвел: - Вот тут посадишь Люсю, а в той каморке у ней кухня будет, чтоб за кофе далеко не бегать. Коричневый вдруг решительным шагом направился в угол кабинета и легким, совершенно не брезгливым движением руки вытащил из старого металлического ведра газету и стряхнул с нее вековую пыль. - «Наука и жизнь», - прочитал он вслух. На первой полосе красовалась фотография пожилого, худощавого седого мужчины с глубокими темными глазами. - «Настало время подвести итоги», - гласил заголовок. - «Официальное заявление главы НИИ ЧАВО Я. П. Невструева». Коричневый перелистнул страницу. Синий, шмыгая носом, рассматривал газету из-за его плеча. «Джинсы-невидимки Редькина. Последний писк моды», «НУИНУ! 20 октября в актовом зале состоится доклад наших гостей из Китежа», «Лукоморья больше нет? Интервью с хранителем реорганизованного музея Изнакурнож Н. К. Горыныч», «Огонь! Несчастный случай в виварии». - О, а я его по телику видел! - Синий ткнул пальцем в фотографию белобородого старика под заголовком «И увидел Мерлин, что свиньи вышли из грязи, и предрек холодную долгую зиму». - Рекламу и днем, и ночью крутят: потомственный маг, привороты-навороты, все дела. - Магистр, - вздохнул Роман Петрович, потупив взор в дощатый пол. - Это ж надо, - восхищенно покачал головой Синий. - Я думал, он как все, лохов разводит, а он и правда академик. - Погодите-ка, - Коричневый собрал широкий лоб в такие же широкие складки. - А почему на газете дата октябрьская? Во, смотрите, 15 октября 1993 года. Это ж месяц назад было. - Да нет, - с какой-то мягкой грустью сказал Роман Петрович, бережно принимая газету из рук гостя (тьфу ты черт, хозяина), - это уже старая история. Газета вышла ровно десять лет назад и с опечаткой. Мы тогда так смеялись! - Это что же, дед, ты здесь уже десять лет сторожем работаешь? - восхитился Синий, а Роман Петрович отметил, что из отца уже перерос в деда. Интересно, это как, повышение или понижение? - Сторожем, - фыркнул он. - Я, внучек, знаешь ли, не много не мало доктор наук, - слегка дрожащими руками он отлистал газету на самую последнюю страницу и ткнул пальцем в небольшую заметку-анонс: «Доступно о недоступном. Лекция заведующего отделом Недоступным проблем Р. П. Ойры-Ойры». - Фига, - одобрительно кивнул Синий. - Может ты и нашим сотрудникам лекции почитаешь? А то они у нас, знаешь, такие, иногда даже самых доступных вещей не понимают. Роман Петрович не ответил, но вдруг свернул газету таким сердитым движением, что мужчины переглянулись за его спиной. - Дед, ты не боись, - Синий повторил свой фамильярный жест, хлопнув старика по плечу. - Мы тебя в обиду не дадим, не выгоним. Работа у тебя останется, будешь как сыр в масле кататься, и живи в своей каморке сколько хочешь. Роман Петрович отошел в угол кабинета и тихонько встал там. Больше он почти ничего не сказал, пока хозяева не осмотрели все здание целиком. Они запланировали шлагбаум во дворе и две охранницкие будки — одну на въезде, другую на входе, чтоб никто лишний не просочился. Здесь будет бухгалтерия, а здесь — рекреационная зона со стеклянным столиком и модными журналами... Когда они вышли во двор, выяснилось, что первый снежок превратился в настоящую метель, и вся земля разом побелела. По газону, самозабвенно подставляя открытый рот снегу, носились двое ребятишек лет пяти-шести — мальчик и девочка. Роман Петрович даже не сразу понял, что они тут взялись не сами по себе, а вылезли из машины, которая по-прежнему урчала посреди двора и за время отсутствия хозяев превратилась в сугроб. Синий, недовольно крякнув, пошел к автомобилю и полез за щеткой. - Катерина! Семен! - строго прикрикнул Коричневый. - Вам кто разрешил из машины вылезать? - Пап, мы чуть-чуть, - мальчишка подбежал к отцу и притормозил, увидев незнакомого деда. - Ой, здрасьте. - Здравствуйте, - вежливо сказала девочка. - Добрый день, - Роман Петрович солидно кивнул. - Фу блин, шапку внутри забыл, - выругался Коричневый и крикнул в сторону машины: - Я сейчас! Он скрылся в здании. Синий крутился вокруг машины, сбивая снег. Романа Петровича с любопытством изучали две пары голубых глаз. Вдруг старик заговорщически прижав палец к губам, стащил с головы шапку-ушанку и жестом фокусника продемонстрировал ребятам, что она абсолютно пуста. Катерина и Семен переглянулись и уставились на него с еще большим любопытством. Роман Петрович запустил руку в шапку, нахмурился, поворошил внутри пальцами, воровато оглянулся и вдруг вытащил из ушанки двух крохотных карамельных петушков. Дети прыснули, а сторож, вручив каждому по леденцу, вернул шапку на законное место и снова приложил палец к губам. - Так, чего стоим? - Коричневый замахал руками, будто отгонял голубей. - Ну-ка в машину быстро. Синий подошел к Роману Петровичу, но, к счастью, не стал еще раз хлопать его по плечу, а просто пожал руку. - Ну что, отец, - опять отец, интересно, в этом есть какая-нибудь закономерность? - до скорого! - Так когда въезжать будете? - спросил старик. - Чем быстрее, тем лучше, - ответил Коричневый. - Ну как. Сегодня пятница, в субботу я попробую своих ребят вызвонить, но в воскресенье к тебе точно никто не приедет. А уж в понедельник, пожалуй, жди ремонтную бригаду. Они распрощались на крыльце. Роман Петрович проводил взглядом блестящую, умытую снегом машину, и, подхватив метлу, вернулся в здание института. Шепотки из углом исчезли. Шаги обычным, ничем не примечательным эхом отдавались по пустому коридору. Старик миновал опустевшую доску почета и прошел прямиком к своей каморке на лестничном пролете. Тяжелым плоским ключом он открыл металлическую дверь и оказался в маленькой комнатушке, одну из стен которой заменяла тяжелая, похожая на занавес штора. Роман Петрович тщательно закрыл за собой дверь, подергал для уверенности и наконец позволил себе закрыть лицо обеими руками. Когда он отнял руки от лица, бороды на нем не было. Не было и старческих морщин. Мужчина лет сорока с умными быстрыми глазами и слегка горбатым носом скинул с себя тулуп (обстоятельно повесил на гвоздь) и шапку (так же обстоятельно положил на полку), отдернул штору и шагнул в открывшийся ему коридор. Не успел Роман сделать и двух шагов, как к нему подскочил, с неплохой для своего роста и комплекции скоростью, высокий плотный человек в очках. - Товарищ Ойра-Ойра, вы гарантируете сохранность инвентаря на нижних этажах учреждения после посещения их посторонними лицами? - Это не посторонние лица, Модест Матвеевич, это арендаторы, - устало, уже в сотый раз повторил Роман. - И тем не менее я прошу вас подписать докладную... - Вспомнил! - Роман резко остановился, и Камноедов налетел на его спину, едва не выронив папку из пухлых рук. - Вспомнил! Они унесли ваши калоши! Пока завхоз соображал, у Романа была небольшая фора, и он успел даже удалиться на несколько шагов, но победа была неполной. - Вы мне это прекратите, - за спиной у Романа послышалось знакомое сопение. - Я проведу опись и доложу лично Янусу Полуэктовичу. - Обязательно, - кивнул Ойра-Ойра. - А заодно выясните, кто взял из архива газету “Наука и жизнь” за 3 октября 1993 года. Модест Матвеевич тут же выхватил из кармана ручку - Третье октября? - Совершенно верно, именно третье, не перепутайте, это очень важно! Мы из-за нее чуть не погорели! Ну, вы же понимаете, - Роман сделал неопределенный жест рукой в воздухе и пошел своей дорогой, оставив "понимающе" кивающего Камноедова посреди коридора. Корнеев был в кабинете один. Он поднял голову от графиков, которые изучал, и приветствовал Романа радостным возгласом: - О! Это же наш переводчик с новейшего русского! - А Привалов меня не дождался? - Твоего драгоценного Алехандро затянул в свои сети Кристобаль Хозевич с вопросами смысла жизни. Так что можешь надолго про него забыть. Ну, как там наши духовные потомки? - Да нормально, - пожал плечами Ойра-Ойра. - Мужики как мужики. Приспособились. Кстати, ты знал, что Мерлин частной практикой подрабатывает? - Да-а? - Витька расхохотался во все горло. - Вот это я понимаю, тоже приспособился человек! - потом он отсмеялся и добавил почти серьезно: - Да и все мы приспосабливаемся. Вот, теперь в одном здании с турагентством жить будем. Как бишь их там? - "Соловец-тур". А что, хорошее дело делают люди. - Да уж, хоть не производство резиновых изделий номер два, - Корнеев весело покачал головой. - Нет, пожалуй, этого Янус бы не допустил, - подумав, сказал Роман. - Который из двух? - Ни один. Хотя по большому счету нас это тревожить не должно. Главное - чтобы здание не снесли. Роман поднялся и собрался уходить в свой кабинет. - Какой сегодня день? - Пятница. Суббота завтра. - Это хорошо Он взялся за ручку двери, но снова обернулся. - Витька, признайся, это же ты по всему зданию "Науку и жизнь" разбрасываешь? - Помилуй, какая там жизнь?! - возопил Корнеев, - времени только на науку и хватает! - и почему-то ногой задвинул мусорное ведро подальше под стол.