Последний тост

О Сигварде, рыцаре из Катарины, и Йорме Повелителе Пепла, владыке Оскверненной столицы.

      - Дружище мой, ты совершенно никакого не имеешь представления о том как правильно пить сигбрау! Взгляни внимательно и повторяй за мной, иначе рискуешь обжечь себе нёбо и лишить себя неповторимого удовольствия от этого прекрасного напитка! Смотри!       Сигвард сидел, деловито сложив ноги под себя и подбоченясь одной рукой, другой сжимая крепкую бочку-кружку, и единым духом враз опустошил целую кружку своего фирменного пойла, вытаращив свои маленькие глаза и победоносно воскликнув «Ха-ха!», словно только что исполнил какой-нибудь опасный трюк. Человек, сидящий рядом с ним, только усмехнулся и, тепло глядя на рыцаря, всего лишь пригубил сигбрау из точно такой же кружки. Горячая, сладкая и одновременно терпкая жидкость ободрила их и развязала уставшим воинам языки: потянулась неспешно дружеская беседа, прерываемая иногда громкими тостами и опрокидываниями кружек. Говорил в основном Сигвард. Его приятель лишь глядел на него, заслушавшись, и лишь изредка что-то спрашивая и что-то комментируя.       - Вот так оно и выходит, дружище, - самозабвенно говорил катаринский рыцарь. – Сделалось все вокруг мелковатым, пропащим. Даже Повелители отказались от нас, не желая снова возжигать Огонь. Хммм, и что только могло заставить их предать свой долг? Это нейдет у меня из головы.       - Я думаю, они просто боятся, - беззаботно отозвался, пожав плечами, его визави.       - Ох-хо! Боятся! – воскликнул Сигвард. Глаза его лукаво светились, - Чего? Чего бояться Повелителям Пепла?       Ответ прозвучал не так беззаботно, но его приятель все ещё чуть улыбался.       - Смерти, - сказал он и отпил глоток-другой сигбрау.       Сигвард, хоть и был несколько раздосадован ответом, никак не мог обижаться на своего приятеля. Он провел рукой по своей короткой щетине и, пожав губами, оставил в сторону очередную кружку, которую только-только было собрался прикончить.       - Не мне, наверное, судить их, мой Негорящий друг, - проговорил задумчиво рыцарь из Катарины, - да и не тебе тоже. Но нет, не смерти. Вот уж точно не такого пустяка. В конце концов, они ведь уже мертвы!       Сигвард выглядел, говоря это, весомо и значительно, то есть, совсем не так, как привык его видеть Негорящий. Потому тот лишь пожал плечами, легко соглашаясь с собеседником, но, вероятно, глубоко про себя оставшись при своём.       - Знаешь, я тебе не рассказывал, - снова заговорил тот, огладив очередной раз короткие жёсткие волосы на своём подбородке, - но мне довелось знать одного из них. Лично, да, представь себе! Мы славно с дружились – ох, славное время! – ещё до того как он стал Повелителем и отдал себя Огню. Эх, старина, старина Йорм! М-м, ох, - Сигвард промычал что-то разочарованное и горестное, он покачался из стороны в сторону, и светлые живые глаза в мгновение ока обратились печальными и старческими. – Йорм! Мой старый друг…       - Так вы действительно были друзьями? – Негорящий тоже перестал улыбаться и даже отложил сигбрау, видя в друге такую мучительную перемену. К тому же, он всерьез заинтересовался рассказом Сигварда и его внезапно для него открывшейся дружбе с Повелителем пепла.       - Были ли? Да! Конечно, были. И я его очень хорошо знал, когда ещё Проклятый огонь не пришёл в вотчину, где он правил. Такое было благословенное время… Он был славным правителем. Жаль, что его люди так этого и не оценили. А все потому, что Йорм, вообрази себе, - потомок древнего гиганта, однажды разрушившего их страну. Дранг… Дрен… Хмм, никак не припомнить, как оно называлось тогда. Это было очень-очень давно, так что уже никто из живущих не помнит ни названия этого королевства, ни королей и королев, которые там правили.       - А ты помнишь?       Сигвард рассмеялся: громко, с душой, как он смеялся всегда.       - Откуда мне помнить, дружище мой, откуда? Это было, может быть, тысячи лет назад. Представь, сколько всего миновало! Но люди Столицы, которую еще не коснулось пролятье, помнили гнев гигантов и боялись их. Самих гигантов, впрочем, почти не осталось, но Йорм… Наверное, из всего их воинственного рода Йорм – самый положительный, во всех отношениях. Хмм…       Сигвард снова задумался, бурча что-то себе под нос и перебирая ускользающие от него воспоминания о том, что он слышал и видел. Негорящий вдруг спросил:       - Что значит – положительный?       Сигвард моргнул пару раз и, как бы только-только проснувшись, взглянул на Негорящего.       - Когда люди, присмирив свою гордость, позвали Йорма править ими, тот согласился не колеблясь. И правил он долго, мудро, ибо полюбил народ Столицы, как свой собственный. Город процветал, богател. Ты, должно быть, видел сокровищницы, оставшиеся после его правления, м? А громадные чертоги, вырубленные в скале? У-у, дружище, а ничего этого не было, пока он не пришел! Ох, а я с каким остервенением он бился с врагами, покусившимися на их богатства! Он всегда был в авангарде, на первой линии, и его громадный меч сек головы так, как коса сечет луговую траву! Я видел, как он прикрывал своим огромным щитом раненых, а сам оставался обнажён для ударов, видел, как он оплакивал убитых, и видел, с каким упоением множил славу и величие Столицы. Хмм, - тут Сигвард, было разгорячившийся, словно бы споткнулся, замешался и, замычав и захмыкав, задумался. – Столица… Но как же она называлась в действительности? Никак не припомнить. Знаешь ведь, сейчас никто не скажет, как звался этот город. Надо ж… теперь и я не скажу.       - И что, люди стали доверять Йорму? – спросил Негорящий.       - И да, и нет, - пожал плечами Сигвард. – Таковы уж люди: черствы и подозрительны, а люди, повидавшие зло и невзгоды оказываются еще черствее и еще подозрительнее! К тому же, Йорм был действительно могуч, и люди боялись его. И знаешь, что тогда сделал Йорм? – Сигвард усмехнулся; его глаза и губы тронула теплая улыбка, словно он вспоминал о чем-то весьма приятном. – Были у него с незапамятных времен два древних клинка, оставшиеся еще со времен падения старого королевства, - Повелители Бурь. Только с его помощью можно поставить гиганта на колени. Это могущественнейшее оружие, и один из них он отдал людям Столицы.       - Чтобы они могли его убить в случае чего?       - Можно сказать и так, но Йорм знал, что люди не решатся на это, потому что они знают – при его правлении их город процветает. Однако это был широчайший жест. Йорм оказал людям невиданное доверие, ведь он вверил собственную жизнь в их руки. Наверное, такова истинная по-настоящему справедливая власть, - Сигвард задумался, но не проронил ни звука. Негорящий, хоть ему и показались эти слова его друга несколько богохульными, промолчал, потому что не смог себе ответить, почему такие вполне себе справедливые утверждения могут быть богохульными. Между тем Сигвард продолжал. – С тех пор между людьми и гигантом не было недоверия, и народ Столицы склонился перед своим Повелителем так же, как Повелитель склонился перед ним.       Сигвард взял кружку-бочонок сигбрау, поднес к губам и снова, по-катарински, вымахнул её всю. Выглядел он при этом мрачно, больше он не восклицал и не охал от удовольствия. Негорящий подумал, что этот молчаливый жест выглядел как бессловесный поминальный тост. Он и забыл о своей выпивке – все его внимание было приковано к рассказу старого рыцаря.       - Таким я его и знал, на пике своей славы и величия, - продолжал Сигвард. – Мы познакомились совсем незадолго до того, как все начало гибнуть и рассыпаться, но, видят боги, Негорящий, - это была самая крепкая и самая верная дружба во всем мире! Он искренне любил людей, я видел это, а в особенности… Ах, хм, я никак не могу припомнить, кто это был. Какой-то очень особенный для Йорма человек, которого он всегда стремился защитить и уберечь. Подумать только! Такая важность, а я это уже забыл. Ну, да вздор. Неважно, кем был этот человек. Йорм часто приходил ко мне со своими соображениями об этом человеке, и мы подолгу беседовали с ним о чем-то важном, да и о не слишком важном, - обо всем. Мы оба весьма ценили эту дружбу, и я надолго остался в Столице. И оставался до тех пор, пока Столица не стала Оскверненной.       - Как это случилось? – не выдержал и спросил Негорящий.       - Никто этого так и не понял. Пламя имеет такое свойство – возникать случайно, хаотично. Что есть Хаос, если не Пламя, верно? Ха-ха, - рыцарь засмеялся, но уже очень грустно, потому что не было для того причин; глаза у него в этот момент были тёмными, как два омута. – Хотя были какие-то колдуны, пришедшие издалека. Говорили, что являются наследниками Логана – древнего мудреца и богохульника. Быть может, они виновны в этом? Ну, что ж, во всяком случае, как появилось Оскверненное Пламя, так все стало приходить в упадок. Этот мерзкий огонь сжирал все на своем пути, не щадя ничего, а кого не убивал – того сводил с ума, превращал в чудовищ. И самое ужасное – пламя это никак нельзя было погасить. В ужасе люди покидали Оскверненную Столицу, но кто оставался, те всеми силами защищали своего повелителя, сражались с чудовищами, заполонившими город, и пытались потушить Пламя.       - Ты тоже был среди них?       - Да, какое-то время я оставался с Йормом, связанный дружбой и долгом чести. Но методы, силы, люди быстро иссякали, а Пламя все не угасало. Йорм был в отчаянии. Тогда-то нам и пришло в голову побороть одно пламя другим.       - Вот как, - протянул Негорящий. – Ты предложил ему стать Повелителем Пепла.       Сигвард замешкался и что-то промычал, затем замолчал и коротко кивнул. Негорящий проговорил:       - Но это не помогло.       - Ни я, ни он, - никто толком не знал, сработает это или нет. Но прежде чем уйти на алтарь, Йорм взял с меня клятву. Он заставил меня поклясться нашей дружбой, моей честью и моей любовью к нему, а в Катарине такие клятвы даются только перед лицом неминуемой гибели, и нарушить её – это хуже, чем быть проклятым или убитым. Йорм заставил меня пообещать, что если, когда он воскреснет, когда вновь пробьёт колокол, он вдруг откажется исполнять свой долг Повелителя и не станет возжигать Огонь, то я… То я должен буду убить его. – Сигвард прямо посмотрел на Негорящего (что случалось очень редко, когда он говорил серьезно) и в глазах его – черных, похожих на провалы глазниц, - тепло тлелись пламенем угли. – Он вручил мне второй Повелитель Бурь и ушел в Храм Огня.       Они помолчали. Негорящий с ужасом чувствовал, как непрошенные мурашки нескончаемым потоком снуют по его спине, несмотря на то, что здесь было достаточно тепло и даже душно. Сигвард, взяв последний бочонок сигбрау себе в руки, продолжил свой печальный рассказ:       - Но, да, ты прав, - это не помогло. Когда он возжег Первое Пламя и его жар распространился по миру, Оскверненный Огонь окончательно поглотил Столицу, и все, кто еще оставался там, предаваясь тщетным надеждам или молитвам, погибли. Так сгинули все дела рук старины Йорма, и когда он воскрес и вернулся домой, он нашел его разрушенным и разграбленным. Оскверненное пламя плясало на развалинах и трупах, а по улицам и подкаменным переходам бродили чудища и бледные тени прежних жителей. Среди них, пропавших в Пламени, был и тот самый особенный человек, которого Йорм всеми силами пытался защитить, но не сумел. Он увидел это, и это стало для него последним ударом. Ему больше некого было спасать, и ни к чему было продлевать жизнь Огню, продлевать жизнь миру. Не для кого. Все, к чему он прикоснулся, погибло. Да и сам он погиб, став безжизненным призраком себя прежнего. Ох, бедный-бедный Йорм, - со вздохом простонал Сигвард. – Друг мой! Он не заслужил такого печального конца, юный Негорящий. Не заслужил.       Они снова замолчали. Негорящий чувствовал острую потребность смочить чем-нибудь пересушенное горло. Его глаза забегали вокруг в поисках сигбрау. Они скользнули по влажному, черному полу с отколовшимися старыми плитами, на котором они сидели и на котором в великом множестве были разбросаны всяческие золотые и серебряные сокровища, они прошлись взглядом по гордым, пыльным колоннадам с темными, покосившимися, побитыми статуями, изображающих людей, складывающих по-церковному пальцы, или преклоняющими колени. Негорящий еще раз посмотрел на огромный каменный трон, опаленный пламенем, на котором когда-то восседал гордый, мудрый властелин Безымянной Столицы, искренне радеющий за свой народ и за какого-то очень важного любимого им человека. И мурашки снова холодным прибоем окатили его спину, когда Негорящий снова взглянул на все, что осталось от этого властелина – пепел, собранный неровной кучей костей и пыли; все еще горячий, ибо хозяин этого пепла совсем недавно был жив и сидел на этом самом черном троне, опершись на свой гигантский меч, озирая свои совершенно бессмысленные богатства и, наверное, предаваясь каким-то своим, непостижимым, мучительным думам.       Наконец, Негорящий нашел глазами сигбрау и, глотнув слишком много и судорожно вздохнув, закашлялся, чувствуя, как катаринское пиво опалило огнем его глотку. Сигвард рассмеялся своим привычным смехом, может быть, - чуть более печальным.       - Я же говорил, юный Негорящий! Ха-ха, нет, совершенно не так надо пить сигбрау. Давай я тебе покажу еще раз. К тому же, пришло время нашего последнего тоста на сегодня. Всякому хорошему застолью должен быть отведен своевременный конец, разве не так?       Сигвард, глядя своими темными, несколько увлажнившимися, глазами на кружку, чуть помедлил, прежде чем, воздев её над своей головой, торжественно провозгласил, и глаза его ясно светились в это мгновение:       - За твою отвагу, за мой меч, и за моего старого друга Йорма! Пусть Солнце светит вечно! Негорящий не притронулся к своему сигбрау, глядя на то, как залпом его друг опустошает кружку-бочонок. Он с грустью улыбнулся ему, когда, допив, Сигвард воскликнул гордое и радостное «О-хо-хо!» и довольно посмотрел на своего визави. После чего он тут же протяжно зевнул и проговорил:       - Ну, не знаю как ты, а я, пожалуй, вздремну. Нет ничего лучше сна после хорошей битвы и хорошего ужина. – Он помолчал, прикрыв глаза и расслабившись всем телом. - Ты хороший человек, - вдруг произнес он. – Удачи тебе во всем.       Со вздохом Негорящий поднялся, отряхнулся от пыли и пепла и зашагал прочь от гигантского трона и Сигварда, дремлющего у его подножия. Он еще некоторое время слышал его тихий, сиплый храп. Но совсем скоро, еще не покинув тронной залы, он заслышал, что тот затих, а затем был короткий грузный стук об каменный пол, поднявшийся до потолка гулким эхом. Негорящий обернулся через плечо и горько усмехнулся. Он увидел, откинувшегося на спину Сигварда с раскинутыми в стороны руками.       Сигвард был мертв. «Наверное, отравил свой сигбрау», - подумал Негорящий и, сделав над собой усилие и отведя от друга взгляд, продолжил свой нелёгкий путь к исполнению собственного долга.