Доктор

      В их деревню чума пришла многим позже, чем в города. Нет, она не пришла, она медленно, осторожно, как лазутчик, что хочет одолеть неприступный замок, заползла в избы и проникла в человеческие тела. Владислава часто часами молилась, стоя на холодном храмовом полу, чтобы эта ужасная болезнь их всё же не настигла, но Господь остался глух к её просьбам, и теперь юная монахиня с ужасом наблюдала, как мор пожирает её родное селение дом за домом, семью за семьёй, не оставляя даже трупов. Чума пировала, и пир этот был безумен и кровожаден, он не знал меры и роздыха, он не знал пощады.       Первым заболел кто-то из плотников, кто ездил в Бухарест за инструментом. Вслед за ним хворь настигла и его жену, повитуху. Так чума распространилась по небольшой межгорной долине, по которой нёс свои воды прекрасный Арджеш. Местный священник тоже умер, он исповедовал и отпевал всех заражённых, смерть добралась и до матери-настоятельницы, и теперь хоронила тела Владислава — её покуда хранила Богоматерь, и бубоны не портили её кожу. Но надолго ли?       Она не раз посылала за врачом, но безуспешно. То ли в городе их не было, то ли было так мало, что попросту не хватало, но до деревни так никто и не добрался, а люди продолжали становится прахом, а прах ничем, и тогда монахиня совершила огромный грех — она попросила помощи у дьявола.       Доктор появился под покровом ночи, весь закутанные в свои бурые одежды. Его вытянутая маска бледнела в свете молодой луны, а в глубоко посаженных глазах читалось что-то совсем страшное, что-то не от мира сего. Он пришёл к воротам монастыря и терпеливо ждал, когда напуганная Владислава всё-таки найдёт в себе силы спуститься и открыть ему.       — Добрый вечер, доктор, — прошептала она дрожащими губами. — Это хорошо, что вы пришли, у нас много больных. Нам нужна ваша помощь.       Незнакомец отвечал что-то невнятное, больше похожее на бормотание сумасшедшего, и обернулся на немногочисленные огни деревни, указал на них рукой. Девушка коротко кивнула.       — Должно быть, вы хотите отдохнуть с дороги, — монахиня немного отошла, пропуская его. — Конечно, монастырь женский, но сейчас не приходится выбирать, не в такое время. Прошу, — она хотела забрать его сумку, но он жестом отстранил её, велев не приближаться и медленно поднялся наверх, к кельям. Владислава проводила его удивлённым взглядом, но ничего не сказала. Да и говорить было некому — она осталась одна из всех сестёр.

***

      Странный доктор совсем не лечил, нет, он скорее делал что-то другое, что, впрочем, совсем не убивало людей. Они лишь переставали говорить, становились какие-то заторможенные, будто куклы у кукловода, и также непонятно бормотали.       А лекарь продолжал своё дело, с каждым днём исцеляя всё больше и больше, даже тех, кому повезло не заразиться. И только Владиславу обходила эта поистине страшная участь, он никогда не касался её, обходил стороной, только стоял под окном и бормотал что-то по-своему, преданно глядя на неё своими совсем не человечьими глазами. Девушка уже давно привыкла к нему и теперь всякий раз ждала вечера, чтобы услышать это бормотание. Оно почему-то притягивало её, заставляло гадать, кто этот доктор. Она слишком хотела узнать, что под маской.       Однажды её гость вернулся из деревни глубоко за полночь. Он был насторожён и напряжён, бормотал взволнованно и расстроенно, махал ей рукой, зовя за собой. Владислава по наитию поняла, что она сюда уже не вернётся — в деревне не горело ни одного огонька, а потому собрала небольшую котомку и сбежала вниз, к доктору. Тот коротко кивнул и медленно двинулся к лесу, то и дело оглядываясь на спутницу. Девушка покорно следовала за ним, уходя всё дальше и дальше от проклятого Богом места.       Светила луна. Странный доктор резко остановился посередине тропки и протянул Владиславе завёрнутое в тряпицу кольцо, затем знаком велел продолжать путь. Монахиня сжимала в руках свой первый в жизни подарок и улыбалась.       Она обращалась к дьяволу не только за исцелением других. Она обращалась и за спасением своей загубленной жизни.